Правила жизни Филиппа Бахтина
Данные правила жизни были получены у Филиппа журналисткой Олей Киб (o-keeb) для мартовского номера ростовского журнала "Вокзал". Если что, замечательный журналист Оля Киб в данный момент ищет работу.
Правила жизни
Филипп Бахтин, главный редактор журнала «Esquire»
![]()
фото предоставлено Екатериной Фурцевой
В какие моменты я чувствую, что я русский? А в какие моменты вы чувствуете, что ваш рост, например, 176 см? Или: в какие моменты вы задумываетесь о том, что в вашем имени, скажем, 3 гласных и 4 согласных звука? Или: в какие моменты вы задумываетесь о том, что в день вашего рождения температура на улице была минус 30 градусов?
Я попал в журнал случайно, потому что были нужны деньги. Начинал в журнале «Афиша».
Главный редактор должен всегда знать, что хочет. А если он иногда не знает, чего он хочет, то должен это скрыть. Режиссер Владимир Хотиненко во ВГИКе рассказывал нам: «Если вы вдруг не знаете чем занять съемочную группу, то требуйте, чтобы рабочие перекладывали рельсы, по которым катается камера. Это работа долгая, и, пока рельсы укладываются в новом направлении, вы сможете сообразить, чем заняться дальше».
Четырех секунд вполне достаточно, чтобы определить хороший ли журнал.
Мы посмеиваемся над тем, что выпирает, что смешно. Если власть перестанет быть смешной, а самым смешным и нелепым станет, например, балет, то мы будем смеяться над балетом. А хорошего в России еще очень много.
Я не боюсь, что журнал закроют. Претензий нет.
Правомерен ли мат - вопрос юридический, и я на него ответить не могу. Могу только cказать, что с моей точки зрения, нецензурная лексика в журнале может быть уместна, если употребляется в виде прямой речи. Если человек во время интервью ругается матом, то эта маленькая деталь делает портрет такого человека более достоверным. С другой стороны, матом ругаются абсолютно все, и абсолютно все этот мат теперь печатают. От такой повсеместной достоверности уже немного тошнит.
Как говорил Сергей Сергеевич Паратов: «у всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой - свиной хрящик».
Если изобразить систему координат, на полюсах которой уместятся журналисты Колесников и Довлатов, то в разверзшуюся между ними пропасть попадет довольно много журналистов. Количество хороших журналистов определяется количеством журналов, количеством денег и количеством читателей в стране. Поскольку всего этого мало, то и большому числу хороших журналистов появляться незачем.
Я почти ничего не читаю из иностранной прессы, но много что пролистываю: New Yorker, All-Story, Vanity Fair и так далее. Отличий от русских журналов много: у них абсолютно другие картинки, тексты, герои, шрифты, буковки, шутки, ошибки, глупости, главные редактора и так далее.
Не смотрел фильм «Борат», но я знаю, о чем речь. Мне отвратительна политкорректность, и я вижу вокруг все меньше людей, которые решаются наносить пощечины общественному вкусу. Поэтому Бората я приветствую.
Все выпады нашего правительства, включая суверенную демократию, мне вполне понятны и одинаково отвратительны.
Нравиться может сгущенка или команда «Химки». Категории понравилась или не понравилась к путинским речам в Берлине не применимы.
Интервью с Медведевым или Зайцевым, или Муравьедовым мы будем печатать только в том случае, если мнение этого человека покажется нам любопытным.
Любое табу в определенных обстоятельствах может превратиться в единственно возможный материал.
Как сказал бы Гомер Симпсон, всю жизнь я стремился соблюдать только одно правило: никогда не нарушать всех моих правил.
Правила жизни
Филипп Бахтин, главный редактор журнала «Esquire»
фото предоставлено Екатериной Фурцевой
В какие моменты я чувствую, что я русский? А в какие моменты вы чувствуете, что ваш рост, например, 176 см? Или: в какие моменты вы задумываетесь о том, что в вашем имени, скажем, 3 гласных и 4 согласных звука? Или: в какие моменты вы задумываетесь о том, что в день вашего рождения температура на улице была минус 30 градусов?
Я попал в журнал случайно, потому что были нужны деньги. Начинал в журнале «Афиша».
Главный редактор должен всегда знать, что хочет. А если он иногда не знает, чего он хочет, то должен это скрыть. Режиссер Владимир Хотиненко во ВГИКе рассказывал нам: «Если вы вдруг не знаете чем занять съемочную группу, то требуйте, чтобы рабочие перекладывали рельсы, по которым катается камера. Это работа долгая, и, пока рельсы укладываются в новом направлении, вы сможете сообразить, чем заняться дальше».
Четырех секунд вполне достаточно, чтобы определить хороший ли журнал.
Мы посмеиваемся над тем, что выпирает, что смешно. Если власть перестанет быть смешной, а самым смешным и нелепым станет, например, балет, то мы будем смеяться над балетом. А хорошего в России еще очень много.
Я не боюсь, что журнал закроют. Претензий нет.
Правомерен ли мат - вопрос юридический, и я на него ответить не могу. Могу только cказать, что с моей точки зрения, нецензурная лексика в журнале может быть уместна, если употребляется в виде прямой речи. Если человек во время интервью ругается матом, то эта маленькая деталь делает портрет такого человека более достоверным. С другой стороны, матом ругаются абсолютно все, и абсолютно все этот мат теперь печатают. От такой повсеместной достоверности уже немного тошнит.
Как говорил Сергей Сергеевич Паратов: «у всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой - свиной хрящик».
Если изобразить систему координат, на полюсах которой уместятся журналисты Колесников и Довлатов, то в разверзшуюся между ними пропасть попадет довольно много журналистов. Количество хороших журналистов определяется количеством журналов, количеством денег и количеством читателей в стране. Поскольку всего этого мало, то и большому числу хороших журналистов появляться незачем.
Я почти ничего не читаю из иностранной прессы, но много что пролистываю: New Yorker, All-Story, Vanity Fair и так далее. Отличий от русских журналов много: у них абсолютно другие картинки, тексты, герои, шрифты, буковки, шутки, ошибки, глупости, главные редактора и так далее.
Не смотрел фильм «Борат», но я знаю, о чем речь. Мне отвратительна политкорректность, и я вижу вокруг все меньше людей, которые решаются наносить пощечины общественному вкусу. Поэтому Бората я приветствую.
Все выпады нашего правительства, включая суверенную демократию, мне вполне понятны и одинаково отвратительны.
Нравиться может сгущенка или команда «Химки». Категории понравилась или не понравилась к путинским речам в Берлине не применимы.
Интервью с Медведевым или Зайцевым, или Муравьедовым мы будем печатать только в том случае, если мнение этого человека покажется нам любопытным.
Любое табу в определенных обстоятельствах может превратиться в единственно возможный материал.
Как сказал бы Гомер Симпсон, всю жизнь я стремился соблюдать только одно правило: никогда не нарушать всех моих правил.