ПУТЕШЕСТВИЕ с Острова О на Остров Т
.
Ана Глинская
Хула СИБИРЬ: зима!
ПУТЕШЕСТВИЕ с Острова О на Остров Т
.
.
Что уж тут хитрого, танцевать со сломанной ногой! Садись на травку и танцуй руками. Трудное начинается после. Всё заново. Движение, координация, равновесие, пластика. Всё, всё заново. Но хула ведёт, это невозможно не заметить. Она ясно и твёрдо называет танец, именно этот, без вариантов. Так было осенью, так и теперь, зимой. Душа, захваченная этим танцем, вдыхает, выдыхает - и начинает всё заново.
.
Энергию на зимнее видео открывает аутопоэз декабря. Резко меняется реальность. Появляются новые бонусы - и новые вызовы. Едва ковыляю на забывшей подвижность ноге, два шага вправо, два шага влево - но процесс уже открывается. Тот процесс, содержание которого будет упаковано в грядущей видеозаписи. Энергия его стартует на Зимнем Солнцестоянии, астрономически точно открывая нам с Павлом трансперсональное измерение бытия.
.
Приходя на аутопоэз в малый зал, мельком вижу и потрясена, как всё изменилось у Кати в «Академии Танца»! Чуть позже мы идём туда в большой зал, отметить Солнцестояние первой робкой репетицией. Он ослепительно-белый, с двумя зеркалами под углом, и с чёрным зеркальным отражающим потолком, абсолютно космическим! Прежде такого не было. В нём сияет новогодняя ёлка и мерцает фиолетовый свет.
.
Потом неведомые силы заносят нас на вершину сопки над Красноярском. Я смотрю из окна автомобиля на лежащий внизу город, на эту сияющую сеть жизни - и отпускаю огромные пласты сущностей, ставших ненужными. Мне вот-вот уже улетать. Надо успеть этот зимний танец, в том же намоленном месте, где осенью к нам прилетели шестьдесят птиц острова Татышев.
.
Всё готово. Уговариваемся о дате съёмки. Пакую фиолетовую Па’у и тонкую шерстяную водолазку, белые леи-ракушки, мягкие тонкие сапожки танцевать на снегу, планшет, колонку. Нарезаю в коробочку сыра, насыпаю в термос кофе, его останется только залить кипятком. Завтра. Завтра начнётся с того, что я открою крышку ноутбука, чтобы увидеть в мессенджере, проснулся ли Павел. И мы поедем. Танцевать и делать видеозапись. Уже очень-очень поздно. Чуть-чуть поспать, и поедем.
.
Это завтрашнее утро. Я просыпаюсь. Открываю крышку ноутбука. Нажимаю на значок FB, и вместо мессенджера вдруг открывается френдлента. И там не Павел. Там… там что-то другое…
.
Несколько минут ничего не могу понять. Какие-то ужимки и прыжки. Забываю русский алфавит. Не могу прочитать ни слова. Смысл дотягивается до меня мимо букв и слов. Прямо мне в лицо кривляется, корчит торжествующие рожи, нагло ухмыляется - прямое, откровенное, жирное, грубое, наглое, циничное предательство. Следующие несколько минут не могу дышать.
.
Звук мессенджера. Павел проснулся и спрашивает: «Едем?». Нет. Пожалуйста, нет. Тысяча мелких кровавых осколков меня не могут танцевать. Нет. «Нет, прошу меня простить, мы не едем». Отключаюсь и в ту же секунду проваливаюсь в сон.
.
Потом я узнАю, что тем утром моя болезнь сделала огромный хищный прыжок вперёд и захватила новые обширные территории. Я пойму, что предатель отнимает не просто «ресурсы». Он отнимает жизнь. Жизнь как таковую. Её скудный оставшийся остров резко уменьшается. Но узнАю я об этом позже, не сейчас.
.
Сейчас надо мною громко тикают часы родительского дома, приютившего меня с моей сломанной ногой. Время уходит. С нами танец и съёмка осени. Вокруг нас зима, на пороге танец и съёмка зимы. Кто знает, будет ли весна? Будет ли лето? Застанут ли они меня, когда придут сюда? Я не знаю. Я знаю только то, что вокруг зима, на пороге танец и съёмка зимы. На часах поздний вечер, Павла нет на связи, я не могу дозвониться. Но вот он: «Выходил покурить, невыносимо болит голова, боюсь, не смогу снимать».
.
Нет. Пожалуйста, нет. Другой возможности не оставлено. Нет. Нет, мы не можем позволить этой последней возможности просочиться, как песок сквозь пальцы. «Ана, я не смогу в этом состоянии сделать хорошую съёмку». «Паша, я сейчас приеду». Одеваюсь и вызываю такси, доехать с левого берега на правый, в ту часть города, где ещё не бывала. Водитель не может найти дорогу через новый мост, едет через Остров О, и ещё с острова видна стая новых высоченных башен с огнями, сияющими на их вершинах.
.
Я приезжаю, не узнаю Пашу, который вышел из подъезда встретить меня, мы впускаем в комнату много морозного воздуха, жарим сыр халуми, говорим о пустяках, головной боли больше нет. Вспоминаю, что в последние дни сделала несколько новых переводов с гавайского. Открываю. Павел медленно, очень медленно читает переводы, я смотрю, как строка за строкой меняется его лицо, к последней строке тысяча кровавых осколков меня соединяются в одну целую Ану, я могу танцевать.
.
Потом отвезти меня домой, а для этого найти где-то брошенную вчера машину. Завтра она будет нас выручать в съёмках на морозе. После небольшой тревожной прогулки вокруг района машина внезапно находится рядом с домом, какое счастье! А прогулка, видимо, нужна для того, чтобы я долго косила глазом на «папину рукавицу» Павла - и вдруг очень громко вспомнила рукавицы с муравьями в туземных инициациях. Беру всё это с собой в сон и в будущий фильм. Снова поспать совсем чуть-чуть, поедем затемно, в шесть утра.
.
Новое утро. Все предатели мира не стоят ломаного гроша. Беспросветно темно, мы едем с реквизитом и кофе, нам надо, чтобы мост на остров Татышев празднично светился. А он - он вдруг утонул во тьме. Едва подсвечены только макушки опор, и теперь высоченная опора моста очень похожа на башни в районе, где живёт Павел. Я пытаюсь поменять место для танца, но Павел решительно возвращает меня на тот самый склон, где мы были осенью с птицами.
.
Встаю туда, где тогда сидела на траве. Фонарь, небольшой уклон, снег поскрипывает, не хватает устойчивости, холод, благословенное безветрие. Потом я увижу, как с моим поднятием на ноги изменился кадр, отношения с мостом, вся энергия происходящего.
.
Но это будет потом. А теперь мы начинаем. Самое сильное чувство: что уж тут хитрого, танцевать со сломанной ногой! Садись на травку и танцуй руками. Трудное начинается после. Всё, всё заново.
.
Бежим в тёплое нутро машины, греемся, смотрим первый дубль. Пока ещё слишком темно. Обсуждаем, что, быть может, возьмём несколько секунд в итоговое видео: так из хлада и мрака едва видна та самая спящая часть души. Поправляем кадр.
.
Второй дубль. Всё ещё темно. Снова греемся, снова смотрим, снова поправляем кадр. Павел открывает окно, курит, явственно соединяется со своей шаманской силой - и уже в этот момент понимаю, что грядущий третий дубль будет тем самым.
.
Танцуя в третьем, я знаю, что Павел пока ещё не видит этого, глядя в камеру. Но это видят большие силы, кадр внезапно приоткрывается в небо, включает в себя верхушку опоры моста, неясный свет там, на верхушке - и тех, кого я увижу в кадре не сейчас, но потом-потом. А пока что мы снова бежим греться в машину, и к нам просто приходит восторг, ни от чего, просто так.
.
Утро, свет, неминуемая полицейская машина: «Вы очень красиво танцуете, а вот автомобиль придётся убрать». «Последний дубль и уезжаем». Но уже понятно, что главным был и остался третий, зыбкий прекрасный третий дубль на предрассветном снегу.
.
Зачарованные Катиным залом, решаем сделать ещё и там съёмку тоже. Сквозь этот день с его множеством обыденных забот странными траекториями движемся к вечерней съёмке. В этих переходах и переездах успеваю разглядеть: вчера Павел, нечаянно собирая меня из осколков - незаметно собрал и себя самого тоже. Фраза эта много оптимистичнее, чем реальность каждой из наших душ. Но хула ведёт, это невозможно не заметить.
.
У дверей зала нас ожидает смешное: кем-то брошенный чемодан без ручки, очень громкое хула-сообщение о том, что пришло время выбросить из своей жизни. А за дверями его - снова это магическое белое пространство с чёрным потолком, уходящим в космос, фиолетовое мерцание, звонкая ёлка, ещё четыре дубля в чистое босое наслаждение. «...Лист ‘olena укрывает невидимку, недотрогу…». Выдыхать, глубоко выдыхать, а ещё фото, двадцать неплохих и четыре истинно волшебных.
.
Вот и всё. Назавтра последний уют тёплой обжитой машины, проводы в аэропорт. Уже безо всякого отчаяния тихо спрошу: "За что они со мной так?". И Павел невпопад ответит: "Ваши два главные свойства, Ана - это глубина и грациозность".
.
И вот он, транзитный перелёт Красноярск - Москва - Тенерифе, насквозь из зимы в лето. Только там, хорошенько отоспавшись, я начну всматриваться в нашу зимнюю съёмку…
.
… - и замечу крошечных птичек, пролетающих над верхушкой опоры моста, на каком дубле? - ну, разумеется, на том самом шаманском третьем. И пространство сибирского города с его островом О и островом Т вдруг увидится картой, картой большего пространства, распахнутого птичьими перелётами от острова Ольхон до острова Тенерифе.
.
С этой картой и провожу остаток зимы и начало весны - в Москве, в ожидании предстоящей третьей сибирской съёмки, теперь весенней…
.
.
13 апреля 2019, Москва.
.
Танец, перевод песни с гавайского, текст эссе: Ана Глинская.
Видео: Павел Корчиница.
.
.
Ссылки на все главы этого текста - https://no4naya-reka.livejournal.com/951460.html
.
.
Ана Глинская
Хула СИБИРЬ: зима!
ПУТЕШЕСТВИЕ с Острова О на Остров Т
.
.
Что уж тут хитрого, танцевать со сломанной ногой! Садись на травку и танцуй руками. Трудное начинается после. Всё заново. Движение, координация, равновесие, пластика. Всё, всё заново. Но хула ведёт, это невозможно не заметить. Она ясно и твёрдо называет танец, именно этот, без вариантов. Так было осенью, так и теперь, зимой. Душа, захваченная этим танцем, вдыхает, выдыхает - и начинает всё заново.
.
Энергию на зимнее видео открывает аутопоэз декабря. Резко меняется реальность. Появляются новые бонусы - и новые вызовы. Едва ковыляю на забывшей подвижность ноге, два шага вправо, два шага влево - но процесс уже открывается. Тот процесс, содержание которого будет упаковано в грядущей видеозаписи. Энергия его стартует на Зимнем Солнцестоянии, астрономически точно открывая нам с Павлом трансперсональное измерение бытия.
.
Приходя на аутопоэз в малый зал, мельком вижу и потрясена, как всё изменилось у Кати в «Академии Танца»! Чуть позже мы идём туда в большой зал, отметить Солнцестояние первой робкой репетицией. Он ослепительно-белый, с двумя зеркалами под углом, и с чёрным зеркальным отражающим потолком, абсолютно космическим! Прежде такого не было. В нём сияет новогодняя ёлка и мерцает фиолетовый свет.
.
Потом неведомые силы заносят нас на вершину сопки над Красноярском. Я смотрю из окна автомобиля на лежащий внизу город, на эту сияющую сеть жизни - и отпускаю огромные пласты сущностей, ставших ненужными. Мне вот-вот уже улетать. Надо успеть этот зимний танец, в том же намоленном месте, где осенью к нам прилетели шестьдесят птиц острова Татышев.
.
Всё готово. Уговариваемся о дате съёмки. Пакую фиолетовую Па’у и тонкую шерстяную водолазку, белые леи-ракушки, мягкие тонкие сапожки танцевать на снегу, планшет, колонку. Нарезаю в коробочку сыра, насыпаю в термос кофе, его останется только залить кипятком. Завтра. Завтра начнётся с того, что я открою крышку ноутбука, чтобы увидеть в мессенджере, проснулся ли Павел. И мы поедем. Танцевать и делать видеозапись. Уже очень-очень поздно. Чуть-чуть поспать, и поедем.
.
Это завтрашнее утро. Я просыпаюсь. Открываю крышку ноутбука. Нажимаю на значок FB, и вместо мессенджера вдруг открывается френдлента. И там не Павел. Там… там что-то другое…
.
Несколько минут ничего не могу понять. Какие-то ужимки и прыжки. Забываю русский алфавит. Не могу прочитать ни слова. Смысл дотягивается до меня мимо букв и слов. Прямо мне в лицо кривляется, корчит торжествующие рожи, нагло ухмыляется - прямое, откровенное, жирное, грубое, наглое, циничное предательство. Следующие несколько минут не могу дышать.
.
Звук мессенджера. Павел проснулся и спрашивает: «Едем?». Нет. Пожалуйста, нет. Тысяча мелких кровавых осколков меня не могут танцевать. Нет. «Нет, прошу меня простить, мы не едем». Отключаюсь и в ту же секунду проваливаюсь в сон.
.
Потом я узнАю, что тем утром моя болезнь сделала огромный хищный прыжок вперёд и захватила новые обширные территории. Я пойму, что предатель отнимает не просто «ресурсы». Он отнимает жизнь. Жизнь как таковую. Её скудный оставшийся остров резко уменьшается. Но узнАю я об этом позже, не сейчас.
.
Сейчас надо мною громко тикают часы родительского дома, приютившего меня с моей сломанной ногой. Время уходит. С нами танец и съёмка осени. Вокруг нас зима, на пороге танец и съёмка зимы. Кто знает, будет ли весна? Будет ли лето? Застанут ли они меня, когда придут сюда? Я не знаю. Я знаю только то, что вокруг зима, на пороге танец и съёмка зимы. На часах поздний вечер, Павла нет на связи, я не могу дозвониться. Но вот он: «Выходил покурить, невыносимо болит голова, боюсь, не смогу снимать».
.
Нет. Пожалуйста, нет. Другой возможности не оставлено. Нет. Нет, мы не можем позволить этой последней возможности просочиться, как песок сквозь пальцы. «Ана, я не смогу в этом состоянии сделать хорошую съёмку». «Паша, я сейчас приеду». Одеваюсь и вызываю такси, доехать с левого берега на правый, в ту часть города, где ещё не бывала. Водитель не может найти дорогу через новый мост, едет через Остров О, и ещё с острова видна стая новых высоченных башен с огнями, сияющими на их вершинах.
.
Я приезжаю, не узнаю Пашу, который вышел из подъезда встретить меня, мы впускаем в комнату много морозного воздуха, жарим сыр халуми, говорим о пустяках, головной боли больше нет. Вспоминаю, что в последние дни сделала несколько новых переводов с гавайского. Открываю. Павел медленно, очень медленно читает переводы, я смотрю, как строка за строкой меняется его лицо, к последней строке тысяча кровавых осколков меня соединяются в одну целую Ану, я могу танцевать.
.
Потом отвезти меня домой, а для этого найти где-то брошенную вчера машину. Завтра она будет нас выручать в съёмках на морозе. После небольшой тревожной прогулки вокруг района машина внезапно находится рядом с домом, какое счастье! А прогулка, видимо, нужна для того, чтобы я долго косила глазом на «папину рукавицу» Павла - и вдруг очень громко вспомнила рукавицы с муравьями в туземных инициациях. Беру всё это с собой в сон и в будущий фильм. Снова поспать совсем чуть-чуть, поедем затемно, в шесть утра.
.
Новое утро. Все предатели мира не стоят ломаного гроша. Беспросветно темно, мы едем с реквизитом и кофе, нам надо, чтобы мост на остров Татышев празднично светился. А он - он вдруг утонул во тьме. Едва подсвечены только макушки опор, и теперь высоченная опора моста очень похожа на башни в районе, где живёт Павел. Я пытаюсь поменять место для танца, но Павел решительно возвращает меня на тот самый склон, где мы были осенью с птицами.
.
Встаю туда, где тогда сидела на траве. Фонарь, небольшой уклон, снег поскрипывает, не хватает устойчивости, холод, благословенное безветрие. Потом я увижу, как с моим поднятием на ноги изменился кадр, отношения с мостом, вся энергия происходящего.
.
Но это будет потом. А теперь мы начинаем. Самое сильное чувство: что уж тут хитрого, танцевать со сломанной ногой! Садись на травку и танцуй руками. Трудное начинается после. Всё, всё заново.
.
Бежим в тёплое нутро машины, греемся, смотрим первый дубль. Пока ещё слишком темно. Обсуждаем, что, быть может, возьмём несколько секунд в итоговое видео: так из хлада и мрака едва видна та самая спящая часть души. Поправляем кадр.
.
Второй дубль. Всё ещё темно. Снова греемся, снова смотрим, снова поправляем кадр. Павел открывает окно, курит, явственно соединяется со своей шаманской силой - и уже в этот момент понимаю, что грядущий третий дубль будет тем самым.
.
Танцуя в третьем, я знаю, что Павел пока ещё не видит этого, глядя в камеру. Но это видят большие силы, кадр внезапно приоткрывается в небо, включает в себя верхушку опоры моста, неясный свет там, на верхушке - и тех, кого я увижу в кадре не сейчас, но потом-потом. А пока что мы снова бежим греться в машину, и к нам просто приходит восторг, ни от чего, просто так.
.
Утро, свет, неминуемая полицейская машина: «Вы очень красиво танцуете, а вот автомобиль придётся убрать». «Последний дубль и уезжаем». Но уже понятно, что главным был и остался третий, зыбкий прекрасный третий дубль на предрассветном снегу.
.
Зачарованные Катиным залом, решаем сделать ещё и там съёмку тоже. Сквозь этот день с его множеством обыденных забот странными траекториями движемся к вечерней съёмке. В этих переходах и переездах успеваю разглядеть: вчера Павел, нечаянно собирая меня из осколков - незаметно собрал и себя самого тоже. Фраза эта много оптимистичнее, чем реальность каждой из наших душ. Но хула ведёт, это невозможно не заметить.
.
У дверей зала нас ожидает смешное: кем-то брошенный чемодан без ручки, очень громкое хула-сообщение о том, что пришло время выбросить из своей жизни. А за дверями его - снова это магическое белое пространство с чёрным потолком, уходящим в космос, фиолетовое мерцание, звонкая ёлка, ещё четыре дубля в чистое босое наслаждение. «...Лист ‘olena укрывает невидимку, недотрогу…». Выдыхать, глубоко выдыхать, а ещё фото, двадцать неплохих и четыре истинно волшебных.
.
Вот и всё. Назавтра последний уют тёплой обжитой машины, проводы в аэропорт. Уже безо всякого отчаяния тихо спрошу: "За что они со мной так?". И Павел невпопад ответит: "Ваши два главные свойства, Ана - это глубина и грациозность".
.
И вот он, транзитный перелёт Красноярск - Москва - Тенерифе, насквозь из зимы в лето. Только там, хорошенько отоспавшись, я начну всматриваться в нашу зимнюю съёмку…
.
… - и замечу крошечных птичек, пролетающих над верхушкой опоры моста, на каком дубле? - ну, разумеется, на том самом шаманском третьем. И пространство сибирского города с его островом О и островом Т вдруг увидится картой, картой большего пространства, распахнутого птичьими перелётами от острова Ольхон до острова Тенерифе.
.
С этой картой и провожу остаток зимы и начало весны - в Москве, в ожидании предстоящей третьей сибирской съёмки, теперь весенней…
.
.
13 апреля 2019, Москва.
.
Танец, перевод песни с гавайского, текст эссе: Ана Глинская.
Видео: Павел Корчиница.
.
.
Ссылки на все главы этого текста - https://no4naya-reka.livejournal.com/951460.html
.
.