2032: Легенда о несбывшемся грядущем
Оказывается, в далёком городе Владивостоке есть группа «Complex Numbers». В ней состоит Виктор Аргонов, автор статей, текстов и постов, талантливый композитор, трансгуманист.
В 2007 году увидела свет его техно-опера «Легенда о несбывшемся грядущем». Примерно тогда я и узнал о её существовании, но почему-то всё время откладывал прослушивание. А зря, потому что она несомненно того стоит.
Увертюра / Пролог
Как и положено, перед началом действия нам устраивают небольшой предпросмотр. Сперва демонстрируется выжимка из музыкальной составляющей оперы, а затем некто зачитывает небольшое вводное стихотворение.
Должен сказать, и то и другое вполне адекватно отражает всё, что будет звучать на протяжении следующих полутора часов (а что ещё требуется от увертюры?).
Музыка электронная, без намёков на драм-н-бейс или эйсид джаз. Задорное танцевальное техно, нарочито простое и мелодичное. Прямая бочка, октавный бас, арпеджиатор и всё такое. По-моему, композитор сделал всё возможное, чтобы его творение понравилось даже тем, кто обычно воротит от подобного нос.
А стихи (предупреждаю сразу), с одной стороны, просто плохие. Именно как стихи. Зато с другой, там в каждом слове такая концентрация смысла, что остаётся только завидовать способности автора сказать именно то, что он хотел. И, забегая вперёд, нужно отметить, что уровень осмысленности текста впоследствии будет только расти. Поэтому однозначно оценить литературную составляющую оперы довольно сложно. Сразу возникает желание посоветовать привлекать к работе более талантливых поэтов, но тут же ловишь себя на мысли: а где взять поэта, способного так чётко всё сформулировать? Хотя вот вокалисток же Виктор Аргонов где-то нашёл…
Пленум
Предыстория.
Говорит Москва. Московское время - одиннадцать часов. Передаём последние известия. Вчера состоялся внеочередной пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза (…) В связи с кончиной генерального секретаря ЦК КПСС, председателя президиума Верховного Совета СССР Константина Устиновича Черненко (…) Коммунистическая партия Советского Союза, весь советский народ понесли тяжёлую утрату. Ушёл из жизни (…) патриот и интернационалист, последовательный борец за торжество идеалов коммунизма и мира на Земле (…) Выступил член политбюро ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР товарищ Тихонов. Он внёс предложение избрать генеральным секретарём ЦК КПСС первого секретаря Ленинградского обкома товарища Романова. Генеральным секретарём ЦК КПСС пленум единогласно избрал Романова Григория Васильевича.
В звёздном вихре времён
Мы получили представление о музыке и тексте, месте действия и историческом контексте. Но ведь мы слушаем оперу. Где проникновенные арии, от которых на глазах сами собой выступают слёзы, где чарующие голоса и пленительные мотивы?
Вот они. Собственно, эта песня - первая из нескольких, которые полностью объясняют, зачем вообще была затеяна запись. Я бы сказал, она сочетает в себе всё лучшее, что можно найти в группе «Мираж» и Марине Журавлёвой. Да собственно, и для первых и для второй это был бы хит. Особенно если учесть, что в манере Натальи Гулькиной нам рассказывают о проектных НИИ и суде истории…
Но чем наша цель нереальней,
Тем манит сильнее она,
Нас верить в себя заставляя,
Как будто и вправду верна.
Встречаются коммунисты, ругающие Аргонова за то, что он обзывает коммунизм нереальной целью (или детской сказкой). А по мне, так без подобного здорового скепсиса любая идея обречена заранее. Мы скоро это увидим. А пока наслаждаемся отголосками некоей фантастической дискотеки конца 80х.
И, может быть, это так глупо -
В предельную цель возводить
Наивную детскую сказку,
Но ради неё стоит жить.
Съезд / Плоды неоднозначного подхода / Автоматизация
Конец предыстории: после того, как в 80х вместо Горбачёва генеральным секретарём выбрали Романова, Советский Союз не только не развалился, но и “восстановил былые позиции”. Его на этом посту сменил академик Николай Иосифович Плотников, большой специалист в области искусственного интеллекта. Под его руководством в 2019м году была создана Автоматическая Система Государственного Управления (сокращённо АСГУ). В 2028м она была объединена с Государственной информационной сетью, после чего “в корне изменила всю структуру нашей власти и жизнь миллионов советских трудящихся”. Внешнеполитическая обстановка тоже изменилась: в состав СССР вошли братские народы Монголии и Северного Афганистана, а также была создана Средневосточная Социалистическая Конфедерация, “народы которой покончили со средневековым прошлым и выбрали передовой путь развития”.
Академик Плотников, в свою очередь, уступил пост генсека Анатолию Сергеевичу Милиневскому, главному герою повествования. А кто выступает главной героиней, я думаю, вы уже догадались - конечно, АСГУ.
Основным конфликтом, вокруг которого построена вся опера, служат их разногласия по поводу автоматизации производства и управления. АСГУ резонно считает, что её для того и строили, чтобы со временем она полностью взяла обе эти задачи на себя. Но советская бюрократия крепко держится за власть и не спешит с отменой товарно-денежных отношений. Она раз за разом отвергает все подобные предложения, боясь, очевидно, потерять работу, так как машина справится намного быстрее и качественней. Милиневский, само собой, является главным выразителем этой идеологии.
- В твоей программе только технология одна,
Не вижу нравственного роста человека.
- Абсурдно слышать в наши времена
Ошибку просветительского века!
Ты знаешь, что производительность труда -
Критерий развитости общества любого.
- Есть разница, живёт ли человек трудом
Иль наблюдает, сложа руки, за тобою.
- Я у людей не собираюсь отбирать
Дела, которые для них и так приятны.
- А сколько тунеядцами в итоге могут стать?!
- Мне это слово не особенно понятно.
Как мы видим, свой страх остаться не у дел бюрократы прикрывают набором, как они их сами называют, догм, построенных вокруг советского культа труда. Труд сделал из обезьяны человека, поэтому без личного и ежедневного труда человек существовать не может. Очень удобная позиция для тех, кто сам давно ничем производительным не занимался.
При этом революция и все победы советского строя рассматриваются именно как успешная борьба рабочего класса за право бесконечно и беспрепятственно трудиться. То есть советский социализм представляется своим идеологам не ступенькой на лестнице, ведущей к коммунизму, а своеобразным концом истории. Всё хорошо, всех всё устраивает. Зачем что-то менять? Особенно когда инициатива исходит от какой-то непонятной железки.
Милиневскому нужно отдать должное: он искренне верит во всё, что говорит, но в глубине души его гложут сомнения:
Но, может, цель и есть - машинный коммунизм
И труд своё утратил первородство,
А наш коллективизм - и вовсе атавизм
От недоразвитых моделей производства?
(Оцените эту постсоцреалистическую поэзию.)
Догмы / Сомнения / Ангел жизни новой
Итак, Милиневского гнетёт неуверенность. Он не может найти логических неувязок в рассуждениях АСГУ, и в то же время отчётливо понимает, насколько они чужды правящему классу, к которому сам принадлежит. Переубедить упрямую машину нельзя, она мыслит с математической точностью. Принять её предложение тоже нельзя, ведь оно противоречит великим догмам. Действительно, будущее, которое она рисует, поистине ужасно: большинство населения превращено в стадо сытых потребителей, ничем не занятых, ничего не создающих (узнаёт ли Милиневский себя в этом образе?). Представить, что человек может чем-то заниматься просто так, без принуждения, генсек не в силах.
Так что же делать? И во время сета одного из лучших кремлёвских ди-джеев среди клубящихся депутатов в чаду кислотного кутежа Милиневского озаряет: нужно перепрограммировать АСГУ! Всего-то и делов: вручную задать ей все догмы в качестве аксиом, чтобы свои расчёты она строила, исходя из них. Гениально! Решение найдено. Кажется.
Плоды любви народной / К призрачному свету / Простите!..
Однако если вы думаете, что скучные теоретические споры так и будут продолжаться до финального аккорда, то это большое заблуждение. Не таков Виктор Аргонов! В сюжете неожиданно появляется любовная линия.
Во время поездки в закрытый город Зеленодольск-26 высокая делегация посещает концерт местной самодеятельности, на котором ученица 11го класса «А» средней школы №8 Лимаева Светлана должна выступить в номере, посвящённом “нашей великой партии, правительству и лично” “дорогому руководителю товарищу Милиневскому”.
Внезапно оказывается, что девочка исполняет не заранее согласованный текст, а рассказывает историю своей пылкой и неразделённой страсти к дорогому руководителю. Однажды она увидела его по телевизору и с тех пор живёт лишь сладкими грёзами, в которых они ненадолго оказываются вместе. Допев пронзительную и полную отчаяния балладу, Света успевает извиниться и падает в обморок.
Встреча
Ошарашенный (прежде всего голосом юной певицы, поразительно похожем на ###СПОЙЛЕРЫ###) Милиневский выказывает желание встретиться со своей тайной воздыхательницей. Разговор, как и следует ожидать, не клеится: оба не знают, о чём говорить. Пообещав, что они ещё встретятся, дорогой руководитель прощается с десятиклассницей.
Делегация возвращается в Москву. Милиневский не в силах развеять странное, непонятно откуда взявшееся чувство, будто в действие пришёл неясный роковой механизм, ставки сделаны и отныне надо всем властна лишь непримиримая судьба.
200 минут
А пока правительственный поезд на всех парах несётся по монорельсовой дороге, мы слушаем вторую композицию, которую в отрыве от оперы можно рассматривать как самостоятельный хит. Миражеподобная солистка комментирует сложившуюся интригу, описывая несчастную любовь как банальный и оттого ещё более чудовищный бич современного общества. В погоне за производительностью труда человечество упускает из вида само себя, люди не находят и не понимают друг друга, борьба с отчуждением упорно не замечает и не охватывает изначальную разобщённость самих борцов, которая остаётся непреодолимой.
Знаете, девушка, поющая под откровенно дискотечный (туц-туц-туц-туц) аккомпанемент о мире монад и парадоксах прогресса, производит неизгладимое впечатление. Если вы колеблетесь слушать / не слушать, то скачайте эту песню и судите по ней.
Если смешной, на первый взгляд, курьёз рассматривать как проявление общемировой червоточины, то нетрудно предвидеть и грустный конец всей этой истории:
И невозможно любить нам пока
Всех, кто от нас ждёт любви на планете;
Вряд ли к руке прикоснётся рука
В сказке этой.
Программисты / Два месяца
Тем временем бравый программист Соколов выполняет задание партии и правительства по хакингу программного комплекса АСГУ (да, кстати, если кто-то ставит под сомнение реалистичность подобной аббревиатуры, то рекомендую Педагогический Институт Саратовского Государственного Университета, например).
Всё проходит без сучка без задоринки, эффективность управления остаётся на прежнем высочайшем уровне, вредные идеологические заблуждения нейтрализованы. Вроде бы.
Переворот
Пришла пора и для последней составляющей крепкого сюжета. Внимание: начинается внешний конфликт. Глубокой ночью Милиневского будит сигнал экстренного сообщения. Он берёт ручной терминал и заслушивает секретный доклад АСГУ:
- Низложено социалистическое руководство в Иране. Вот сейчас, в два часа ночи по московскому.
- Вот это да!
- Они уже объявили о выходе из Конфедерации. Вооружённый переворот.
- Ты уже сообщила министру обороны?
- Сообщу позже. Проблема ещё в том, что там какая-то непонятная ситуация с армией: неизвестно, на чьей она стороне.
- У тебя достаточно полномочий, чтобы подавить мятеж?
- Терминалов у меня там до сих пор очень мало. Сколько мне обещали - так почти ничего не сделали. Я думала о нашей 34й Армии, но…
- Да-да, я понимаю. Слишком ответственный шаг. Как на это ответит Запад? Второй Афганистан? Хорошо. Приведи армию в боеготовность, сообщи всем, кому надо. Уже сейчас начни переброску роботов, ведь это дело небыстрое. Если есть возможность, нужно эвакуировать из Ирана наших людей. И давай выждем несколько часов, поговорим завтра в восемь утра. Может быть, что-нибудь прояснится, а я как раз высплюсь.
Сон
Эта почти пятиминутная инструментальная композиция прекрасно иллюстрирует весьма важный аспект оперы в целом: её кинематографичность. Всего лишь музыка, но она постоянно рождает очень точные и яркие образы, хоть сейчас садись и рисуй.
Генеральный секретарь с трудом засыпает, мысли его тяжелы и безблагодатны. Близится война, кругом вьются враждебные вихри, каждый случайный отзвук грозит обернуться тревожной сиреной. По бескрайним полям маршируют безликие батальоны, ночное небо озаряют сполохи сигнальных ракет.
Усталый рассудок пытается бежать от столь безрадостной картины, найти спокойный уголок, тихую заводь, где можно безмятежно провести оставшиеся до утра часы. Милиневский вспоминает о девочке Свете, посвятившей ему простые и искренние строки, поразившей и пленившей сердце своим ангельским пением.
Но вдруг тема любви окрашивается всё той же тревогой и обрывается, музыка битвы снова вступает в свои права. Мы видим Свету в кабине гигантской человекоподобной машины, её большие сиреневые глаза полны ярости и жажды разрушения. Она неистово прорывает линию обороны врага, давя танки и паля из всех орудий.
Милиневский петляя бежит по полю, уворачиваясь от взрывов и ступней робота. Он пытается что-то сказать Свете, объяснить нечто важное, но она не понимает ни слова. В конце концов, он вспоминает главный вопрос, который мучил его всё это время, и просыпается.
Провокация / Великий час
- Ну и как там дела?
- Ситуация, скажем так, усложнилась. Во-первых, иранская армия не просто поддержала мятежников, а ещё и вторглась на территорию Южного Афганистана. Граница там известно какая. Я на границе постреляла, но толку мало.
- Ничего себе!
- И это ещё не всё. В три часа утра взорваны две северокорейские заставы около демилитаризованной зоны…
Милиневский слушает новости с тяжёлым сердцем. Действовать нужно решительно и без промедления. Продолжаем наслаждаться поэзией постсоцреализма:
История накрыла нас волной!
Тринадцать лет затишья перед бурей
Не сделали порядок мировой
Желанною устойчивой структурой.
Нам брошен вызов, и едва ли мы должны
Остановиться, всё вернув на место.
Раз невозможно избежать большой войны,
То нам теперь не до красивых жестов.
Я вижу, что настал великий час,
И вспыхнувший конфликт мультилокальный
Не ровен час, со временем для вас
Вдруг обернётся революцией глобальной.
Но даже если мысли эти бред,
Война нам шанс рывка предоставляет.
Так пусть же алым знаменем рассвет
Над миром этим старым воссияет!
Красный рассвет
Дальше звучит отрывок, который можно спутать с музыкой из Ред Алерта, что, конечно, только идёт ему на пользу. Под этот трэк рекомендуется втыкать на обложку альбома. Втыкаем:
Узел / Продолженье себя
- Ну что ж, мы и в правду чего-то достигли: мятеж подавили, вернули Иран,
И наши войска невзначай маршируют уже по просторам семнадцати стран.
Великое знамя пылает над миром, мы всё-таки стали и вправду сильны,
И армия наша способна к задачам не только масштабов отдельной страны.
Зажравшийся Запад едва ли предвидел столь резкий ответ на предательский ход,
И недооценка серьёзности действий его неминуемо к краху ведёт.
Конечно, победа непросто даётся, и в каждой игре есть известный предел.
Что думает штаб управленья войсками? Что нового скажет особый отдел?
- Что скажу? Трудность в том, что узел слишком запутался. Из игры не так просто выйти. Перегнули палку.
АСГУ рапортует, что по её расчётам советские войска недолго будут наслаждаться победой, так как ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Противник, вообще-то, ещё сам об этом не знает, но американский суперкомпьютер Ганимед наверняка уже ищет оптимальную стратегию борьбы с красной угрозой, и непременно скоро найдёт.
“Но что же делать?” - хватается за голову Милиневский. АСГУ есть, что предложить. “У меня, - говорит она, - есть для вас свой грязный хак. Не удивляйся, я всё знаю про Соколова. Так вот: давайте нанесём ядерный удар”. “Не может быть! Что ты несёшь?” - Милиневский теряет дар речи. “Ага, я и сама не считаю этот вариант правильным, - соглашается машина. - Но вот с точки зрения вашей бредовой идеологии он единственно верный”.
А дальше, легко жонглируя внутренне противоречивыми догмами теоретиков советского социализма, она обстоятельно поясняет, что по-другому никак не удастся “покончить с противостоянием систем и принести в мир революцию”. Рассуждения эти (как и сами догмы) довольно путаные, но Милиневский, видимо, плохо владеющий диалектикой, всё принимает за чистую монету.
Наконец, когда заканчиваются аргументы, растерянный генсек обращается к идеалам гуманизма. “Человеческая жизнь - особая ценность, - постулирует он, - мы не можем так просто ей пренебрегать”. В этот момент, как и во сне, ему на ум приходит Света. Он понимает, что срочно должен её увидеть, иначе свалившиеся на страну неприятности грозят лишить его рассудка.
Без делегации, инкогнито, он отправляется в Зеленодольск-26, а АСГУ, прошептав “я буду охранять тебя ”, ставит точку в неоконченном споре пронзительной арией.
Смена формаций, эпох и идей
Сотни путей открыла для всех, но, как прежде,
В каждой судьбе отдельной всегда большинство людей -
Лишь декорации в круговороте дней.
Нам не дано построить мир, где, любя,
Все примут нас как продолженье себя;
Но проливать не стану я слёз о нём:
Мы по естественной дороге идём.
Стационар / Ночь
По приезду Милиневский выясняет, что Светлана Лимаева - в больнице, в палате интенсивной терапии. Врачи не могут толком объяснить, что с ней происходит, говорят только, что причина заболевания - продолжительный стресс и нервное истощение. Возможно, “сильные переживания, несчастная любовь… Впрочем, она об этом не рассказывает, а родители или не знают или тоже молчат”.
Милиневский настаивает на посещении пациентки и при помощи административного ресурса добивается своего. Ошарашенный врач оставляет их наедине.
- Я знала, что вы придёте, - шепчет Света. - Но только теперь уже, наверное, поздно. Я же скоро умру. Так надо.
- Что ты говоришь?! - земля окончательно уходит из-под ног генерального секретаря.
- Но это же ничего? - Света готовится произнести свою ключевую реплику. - Когда-нибудь, через сотни, через тысячи лет люди смогут вернуть к жизни всех когда-либо живших. И там мы сможем быть вместе! Ведь коммунизм - это когда каждый человек будет любить каждого? Ведь это правда?
Тут их диалог прерывает писк аппаратуры, вбегают медики, разряд, ещё раз…
- Не вините себя, - скажет позже усталый врач, куря с Милиневским на крыльце стационара под дождём. - Это всё равно было безнадёжно. Я просто не стал говорить. Хотя когда вы туда зашли, я уже, было, подумал…
Несбыточный свой путь / Выбор
Поезд вновь летит к столице Советского Союза (в музыке очень хорошо переданы его остановки и ускорения), а эмо-генсек невидящим взглядом смотрит в окно и расстаётся с былыми заблуждениями.
За что же мы ценим мир, что в чувствах даётся нам?
Ведь он не всегда, отнюдь, подобен прекрасным снам.
А может она права, лишь в радости смысл всего,
И если наш мир - лишь боль, нам бросить пора его?
Действительно, разве имеет право на существование вселенная, в которой погибают влюблённые девочки? Неужто хоть какую-то (не говоря об абсолютной) ценность представляет жизнь, полная страданий, разочарования и неизбежно оканчивающаяся призрачным небытием? Нет. Милиневский стряхивает с глаз длинную косую чёлку, и его переполняет решимость.
Мир, где есть боль, утратил право жить так, как жил,
Он должен стать другим, иначе его жизнь не стоит наших сил.
Дождь над землёй пыль прошлого из памяти смыл,
Несбыточный свой путь мы всё-таки пройдём, пред нами мир застыл…
Кремлёвские коридоры пусты, лишь терминал АСГУ светится в полумраке зала управления. “Значит, ты, всё-таки, согласился со мной. Ценность жизни относительна. Вот только жаль, если я была права... лишь в этом. - Машина понимает безвыходность ситуации, но поделать ничего не может, ей указали на её место ещё два месяца назад. - Что ж, вводи код. Для формальности.”
Последний бой
Повествование приближается к развязке. Этот двухминутный инструментальный номер, пожалуй, единственный на всём альбоме можно назвать проходным, ведь чем всё кончится, давно понятно и участникам событий, и слушателям.
По расчётам АСГУ, вероятность успеха операции - 98%. Но история, начавшаяся с невероятного провала Горбачёва, не может иметь иной концовки.
Тусклый свет глубоких бункеров, пуск ракет, глухие взрывы где-то на поверхности… Темп замедляется… Жизнь на Земле угасает.
Эпилог / Зима / Далёкий свет
Всё кончено, и Маргарита СуханкинаЕлена Яковец посвящает погибшему миру трогательную и незабываемую эпитафию. Как «Fallout» - лучшая постядерная игра, как «Песня Сван» - лучшая постядерная книжка, так и этот трэк я считаю лучшей постядерной песней.
И пусть как пепел снег ложится, засыпая сны сгоревших лет,
Сметая ложный блеск смешных теперь побед,
Надежд несбывшихся земных,
Неясных образов ночных,
Пустых.
Может, ещё всё повторится,
Может, счастливей, чем в этот раз,
Вновь полетят по небу птицы,
Но этот мир уже не для нас.
Мы в суете где-то ошиблись
В гонке слепой за детской мечтой,
Мы навсегда там растворились -
В белом огне за снежной чертой.
Пережила ли катастрофу АСГУ? Вернули ли будущие коммунисты к жизни неприкаянные души Милиневского и Светы? Вряд ли мы узнаем ответы на эти и массу других вопросов, которые поднимаются в опере. И, главное, почему ему был так знаком её голос?
В 2007 году увидела свет его техно-опера «Легенда о несбывшемся грядущем». Примерно тогда я и узнал о её существовании, но почему-то всё время откладывал прослушивание. А зря, потому что она несомненно того стоит.
Увертюра / Пролог
Как и положено, перед началом действия нам устраивают небольшой предпросмотр. Сперва демонстрируется выжимка из музыкальной составляющей оперы, а затем некто зачитывает небольшое вводное стихотворение.
Должен сказать, и то и другое вполне адекватно отражает всё, что будет звучать на протяжении следующих полутора часов (а что ещё требуется от увертюры?).
Музыка электронная, без намёков на драм-н-бейс или эйсид джаз. Задорное танцевальное техно, нарочито простое и мелодичное. Прямая бочка, октавный бас, арпеджиатор и всё такое. По-моему, композитор сделал всё возможное, чтобы его творение понравилось даже тем, кто обычно воротит от подобного нос.
А стихи (предупреждаю сразу), с одной стороны, просто плохие. Именно как стихи. Зато с другой, там в каждом слове такая концентрация смысла, что остаётся только завидовать способности автора сказать именно то, что он хотел. И, забегая вперёд, нужно отметить, что уровень осмысленности текста впоследствии будет только расти. Поэтому однозначно оценить литературную составляющую оперы довольно сложно. Сразу возникает желание посоветовать привлекать к работе более талантливых поэтов, но тут же ловишь себя на мысли: а где взять поэта, способного так чётко всё сформулировать? Хотя вот вокалисток же Виктор Аргонов где-то нашёл…
Пленум
Предыстория.
Говорит Москва. Московское время - одиннадцать часов. Передаём последние известия. Вчера состоялся внеочередной пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза (…) В связи с кончиной генерального секретаря ЦК КПСС, председателя президиума Верховного Совета СССР Константина Устиновича Черненко (…) Коммунистическая партия Советского Союза, весь советский народ понесли тяжёлую утрату. Ушёл из жизни (…) патриот и интернационалист, последовательный борец за торжество идеалов коммунизма и мира на Земле (…) Выступил член политбюро ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР товарищ Тихонов. Он внёс предложение избрать генеральным секретарём ЦК КПСС первого секретаря Ленинградского обкома товарища Романова. Генеральным секретарём ЦК КПСС пленум единогласно избрал Романова Григория Васильевича.
В звёздном вихре времён
Мы получили представление о музыке и тексте, месте действия и историческом контексте. Но ведь мы слушаем оперу. Где проникновенные арии, от которых на глазах сами собой выступают слёзы, где чарующие голоса и пленительные мотивы?
Вот они. Собственно, эта песня - первая из нескольких, которые полностью объясняют, зачем вообще была затеяна запись. Я бы сказал, она сочетает в себе всё лучшее, что можно найти в группе «Мираж» и Марине Журавлёвой. Да собственно, и для первых и для второй это был бы хит. Особенно если учесть, что в манере Натальи Гулькиной нам рассказывают о проектных НИИ и суде истории…
Но чем наша цель нереальней,
Тем манит сильнее она,
Нас верить в себя заставляя,
Как будто и вправду верна.
Встречаются коммунисты, ругающие Аргонова за то, что он обзывает коммунизм нереальной целью (или детской сказкой). А по мне, так без подобного здорового скепсиса любая идея обречена заранее. Мы скоро это увидим. А пока наслаждаемся отголосками некоей фантастической дискотеки конца 80х.
И, может быть, это так глупо -
В предельную цель возводить
Наивную детскую сказку,
Но ради неё стоит жить.
Съезд / Плоды неоднозначного подхода / Автоматизация
Конец предыстории: после того, как в 80х вместо Горбачёва генеральным секретарём выбрали Романова, Советский Союз не только не развалился, но и “восстановил былые позиции”. Его на этом посту сменил академик Николай Иосифович Плотников, большой специалист в области искусственного интеллекта. Под его руководством в 2019м году была создана Автоматическая Система Государственного Управления (сокращённо АСГУ). В 2028м она была объединена с Государственной информационной сетью, после чего “в корне изменила всю структуру нашей власти и жизнь миллионов советских трудящихся”. Внешнеполитическая обстановка тоже изменилась: в состав СССР вошли братские народы Монголии и Северного Афганистана, а также была создана Средневосточная Социалистическая Конфедерация, “народы которой покончили со средневековым прошлым и выбрали передовой путь развития”.
Академик Плотников, в свою очередь, уступил пост генсека Анатолию Сергеевичу Милиневскому, главному герою повествования. А кто выступает главной героиней, я думаю, вы уже догадались - конечно, АСГУ.
Основным конфликтом, вокруг которого построена вся опера, служат их разногласия по поводу автоматизации производства и управления. АСГУ резонно считает, что её для того и строили, чтобы со временем она полностью взяла обе эти задачи на себя. Но советская бюрократия крепко держится за власть и не спешит с отменой товарно-денежных отношений. Она раз за разом отвергает все подобные предложения, боясь, очевидно, потерять работу, так как машина справится намного быстрее и качественней. Милиневский, само собой, является главным выразителем этой идеологии.
- В твоей программе только технология одна,
Не вижу нравственного роста человека.
- Абсурдно слышать в наши времена
Ошибку просветительского века!
Ты знаешь, что производительность труда -
Критерий развитости общества любого.
- Есть разница, живёт ли человек трудом
Иль наблюдает, сложа руки, за тобою.
- Я у людей не собираюсь отбирать
Дела, которые для них и так приятны.
- А сколько тунеядцами в итоге могут стать?!
- Мне это слово не особенно понятно.
Как мы видим, свой страх остаться не у дел бюрократы прикрывают набором, как они их сами называют, догм, построенных вокруг советского культа труда. Труд сделал из обезьяны человека, поэтому без личного и ежедневного труда человек существовать не может. Очень удобная позиция для тех, кто сам давно ничем производительным не занимался.
При этом революция и все победы советского строя рассматриваются именно как успешная борьба рабочего класса за право бесконечно и беспрепятственно трудиться. То есть советский социализм представляется своим идеологам не ступенькой на лестнице, ведущей к коммунизму, а своеобразным концом истории. Всё хорошо, всех всё устраивает. Зачем что-то менять? Особенно когда инициатива исходит от какой-то непонятной железки.
Милиневскому нужно отдать должное: он искренне верит во всё, что говорит, но в глубине души его гложут сомнения:
Но, может, цель и есть - машинный коммунизм
И труд своё утратил первородство,
А наш коллективизм - и вовсе атавизм
От недоразвитых моделей производства?
(Оцените эту постсоцреалистическую поэзию.)
Догмы / Сомнения / Ангел жизни новой
Итак, Милиневского гнетёт неуверенность. Он не может найти логических неувязок в рассуждениях АСГУ, и в то же время отчётливо понимает, насколько они чужды правящему классу, к которому сам принадлежит. Переубедить упрямую машину нельзя, она мыслит с математической точностью. Принять её предложение тоже нельзя, ведь оно противоречит великим догмам. Действительно, будущее, которое она рисует, поистине ужасно: большинство населения превращено в стадо сытых потребителей, ничем не занятых, ничего не создающих (узнаёт ли Милиневский себя в этом образе?). Представить, что человек может чем-то заниматься просто так, без принуждения, генсек не в силах.
Так что же делать? И во время сета одного из лучших кремлёвских ди-джеев среди клубящихся депутатов в чаду кислотного кутежа Милиневского озаряет: нужно перепрограммировать АСГУ! Всего-то и делов: вручную задать ей все догмы в качестве аксиом, чтобы свои расчёты она строила, исходя из них. Гениально! Решение найдено. Кажется.
Плоды любви народной / К призрачному свету / Простите!..
Однако если вы думаете, что скучные теоретические споры так и будут продолжаться до финального аккорда, то это большое заблуждение. Не таков Виктор Аргонов! В сюжете неожиданно появляется любовная линия.
Во время поездки в закрытый город Зеленодольск-26 высокая делегация посещает концерт местной самодеятельности, на котором ученица 11го класса «А» средней школы №8 Лимаева Светлана должна выступить в номере, посвящённом “нашей великой партии, правительству и лично” “дорогому руководителю товарищу Милиневскому”.
Внезапно оказывается, что девочка исполняет не заранее согласованный текст, а рассказывает историю своей пылкой и неразделённой страсти к дорогому руководителю. Однажды она увидела его по телевизору и с тех пор живёт лишь сладкими грёзами, в которых они ненадолго оказываются вместе. Допев пронзительную и полную отчаяния балладу, Света успевает извиниться и падает в обморок.
Встреча
Ошарашенный (прежде всего голосом юной певицы, поразительно похожем на ###СПОЙЛЕРЫ###) Милиневский выказывает желание встретиться со своей тайной воздыхательницей. Разговор, как и следует ожидать, не клеится: оба не знают, о чём говорить. Пообещав, что они ещё встретятся, дорогой руководитель прощается с десятиклассницей.
Делегация возвращается в Москву. Милиневский не в силах развеять странное, непонятно откуда взявшееся чувство, будто в действие пришёл неясный роковой механизм, ставки сделаны и отныне надо всем властна лишь непримиримая судьба.
200 минут
А пока правительственный поезд на всех парах несётся по монорельсовой дороге, мы слушаем вторую композицию, которую в отрыве от оперы можно рассматривать как самостоятельный хит. Миражеподобная солистка комментирует сложившуюся интригу, описывая несчастную любовь как банальный и оттого ещё более чудовищный бич современного общества. В погоне за производительностью труда человечество упускает из вида само себя, люди не находят и не понимают друг друга, борьба с отчуждением упорно не замечает и не охватывает изначальную разобщённость самих борцов, которая остаётся непреодолимой.
Знаете, девушка, поющая под откровенно дискотечный (туц-туц-туц-туц) аккомпанемент о мире монад и парадоксах прогресса, производит неизгладимое впечатление. Если вы колеблетесь слушать / не слушать, то скачайте эту песню и судите по ней.
Если смешной, на первый взгляд, курьёз рассматривать как проявление общемировой червоточины, то нетрудно предвидеть и грустный конец всей этой истории:
И невозможно любить нам пока
Всех, кто от нас ждёт любви на планете;
Вряд ли к руке прикоснётся рука
В сказке этой.
Программисты / Два месяца
Тем временем бравый программист Соколов выполняет задание партии и правительства по хакингу программного комплекса АСГУ (да, кстати, если кто-то ставит под сомнение реалистичность подобной аббревиатуры, то рекомендую Педагогический Институт Саратовского Государственного Университета, например).
Всё проходит без сучка без задоринки, эффективность управления остаётся на прежнем высочайшем уровне, вредные идеологические заблуждения нейтрализованы. Вроде бы.
Переворот
Пришла пора и для последней составляющей крепкого сюжета. Внимание: начинается внешний конфликт. Глубокой ночью Милиневского будит сигнал экстренного сообщения. Он берёт ручной терминал и заслушивает секретный доклад АСГУ:
- Низложено социалистическое руководство в Иране. Вот сейчас, в два часа ночи по московскому.
- Вот это да!
- Они уже объявили о выходе из Конфедерации. Вооружённый переворот.
- Ты уже сообщила министру обороны?
- Сообщу позже. Проблема ещё в том, что там какая-то непонятная ситуация с армией: неизвестно, на чьей она стороне.
- У тебя достаточно полномочий, чтобы подавить мятеж?
- Терминалов у меня там до сих пор очень мало. Сколько мне обещали - так почти ничего не сделали. Я думала о нашей 34й Армии, но…
- Да-да, я понимаю. Слишком ответственный шаг. Как на это ответит Запад? Второй Афганистан? Хорошо. Приведи армию в боеготовность, сообщи всем, кому надо. Уже сейчас начни переброску роботов, ведь это дело небыстрое. Если есть возможность, нужно эвакуировать из Ирана наших людей. И давай выждем несколько часов, поговорим завтра в восемь утра. Может быть, что-нибудь прояснится, а я как раз высплюсь.
Сон
Эта почти пятиминутная инструментальная композиция прекрасно иллюстрирует весьма важный аспект оперы в целом: её кинематографичность. Всего лишь музыка, но она постоянно рождает очень точные и яркие образы, хоть сейчас садись и рисуй.
Генеральный секретарь с трудом засыпает, мысли его тяжелы и безблагодатны. Близится война, кругом вьются враждебные вихри, каждый случайный отзвук грозит обернуться тревожной сиреной. По бескрайним полям маршируют безликие батальоны, ночное небо озаряют сполохи сигнальных ракет.
Усталый рассудок пытается бежать от столь безрадостной картины, найти спокойный уголок, тихую заводь, где можно безмятежно провести оставшиеся до утра часы. Милиневский вспоминает о девочке Свете, посвятившей ему простые и искренние строки, поразившей и пленившей сердце своим ангельским пением.
Но вдруг тема любви окрашивается всё той же тревогой и обрывается, музыка битвы снова вступает в свои права. Мы видим Свету в кабине гигантской человекоподобной машины, её большие сиреневые глаза полны ярости и жажды разрушения. Она неистово прорывает линию обороны врага, давя танки и паля из всех орудий.
Милиневский петляя бежит по полю, уворачиваясь от взрывов и ступней робота. Он пытается что-то сказать Свете, объяснить нечто важное, но она не понимает ни слова. В конце концов, он вспоминает главный вопрос, который мучил его всё это время, и просыпается.
Провокация / Великий час
- Ну и как там дела?
- Ситуация, скажем так, усложнилась. Во-первых, иранская армия не просто поддержала мятежников, а ещё и вторглась на территорию Южного Афганистана. Граница там известно какая. Я на границе постреляла, но толку мало.
- Ничего себе!
- И это ещё не всё. В три часа утра взорваны две северокорейские заставы около демилитаризованной зоны…
Милиневский слушает новости с тяжёлым сердцем. Действовать нужно решительно и без промедления. Продолжаем наслаждаться поэзией постсоцреализма:
История накрыла нас волной!
Тринадцать лет затишья перед бурей
Не сделали порядок мировой
Желанною устойчивой структурой.
Нам брошен вызов, и едва ли мы должны
Остановиться, всё вернув на место.
Раз невозможно избежать большой войны,
То нам теперь не до красивых жестов.
Я вижу, что настал великий час,
И вспыхнувший конфликт мультилокальный
Не ровен час, со временем для вас
Вдруг обернётся революцией глобальной.
Но даже если мысли эти бред,
Война нам шанс рывка предоставляет.
Так пусть же алым знаменем рассвет
Над миром этим старым воссияет!
Красный рассвет
Дальше звучит отрывок, который можно спутать с музыкой из Ред Алерта, что, конечно, только идёт ему на пользу. Под этот трэк рекомендуется втыкать на обложку альбома. Втыкаем:
Узел / Продолженье себя
- Ну что ж, мы и в правду чего-то достигли: мятеж подавили, вернули Иран,
И наши войска невзначай маршируют уже по просторам семнадцати стран.
Великое знамя пылает над миром, мы всё-таки стали и вправду сильны,
И армия наша способна к задачам не только масштабов отдельной страны.
Зажравшийся Запад едва ли предвидел столь резкий ответ на предательский ход,
И недооценка серьёзности действий его неминуемо к краху ведёт.
Конечно, победа непросто даётся, и в каждой игре есть известный предел.
Что думает штаб управленья войсками? Что нового скажет особый отдел?
- Что скажу? Трудность в том, что узел слишком запутался. Из игры не так просто выйти. Перегнули палку.
АСГУ рапортует, что по её расчётам советские войска недолго будут наслаждаться победой, так как ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Противник, вообще-то, ещё сам об этом не знает, но американский суперкомпьютер Ганимед наверняка уже ищет оптимальную стратегию борьбы с красной угрозой, и непременно скоро найдёт.
“Но что же делать?” - хватается за голову Милиневский. АСГУ есть, что предложить. “У меня, - говорит она, - есть для вас свой грязный хак. Не удивляйся, я всё знаю про Соколова. Так вот: давайте нанесём ядерный удар”. “Не может быть! Что ты несёшь?” - Милиневский теряет дар речи. “Ага, я и сама не считаю этот вариант правильным, - соглашается машина. - Но вот с точки зрения вашей бредовой идеологии он единственно верный”.
А дальше, легко жонглируя внутренне противоречивыми догмами теоретиков советского социализма, она обстоятельно поясняет, что по-другому никак не удастся “покончить с противостоянием систем и принести в мир революцию”. Рассуждения эти (как и сами догмы) довольно путаные, но Милиневский, видимо, плохо владеющий диалектикой, всё принимает за чистую монету.
Наконец, когда заканчиваются аргументы, растерянный генсек обращается к идеалам гуманизма. “Человеческая жизнь - особая ценность, - постулирует он, - мы не можем так просто ей пренебрегать”. В этот момент, как и во сне, ему на ум приходит Света. Он понимает, что срочно должен её увидеть, иначе свалившиеся на страну неприятности грозят лишить его рассудка.
Без делегации, инкогнито, он отправляется в Зеленодольск-26, а АСГУ, прошептав “я буду охранять тебя ”, ставит точку в неоконченном споре пронзительной арией.
Смена формаций, эпох и идей
Сотни путей открыла для всех, но, как прежде,
В каждой судьбе отдельной всегда большинство людей -
Лишь декорации в круговороте дней.
Нам не дано построить мир, где, любя,
Все примут нас как продолженье себя;
Но проливать не стану я слёз о нём:
Мы по естественной дороге идём.
Стационар / Ночь
По приезду Милиневский выясняет, что Светлана Лимаева - в больнице, в палате интенсивной терапии. Врачи не могут толком объяснить, что с ней происходит, говорят только, что причина заболевания - продолжительный стресс и нервное истощение. Возможно, “сильные переживания, несчастная любовь… Впрочем, она об этом не рассказывает, а родители или не знают или тоже молчат”.
Милиневский настаивает на посещении пациентки и при помощи административного ресурса добивается своего. Ошарашенный врач оставляет их наедине.
- Я знала, что вы придёте, - шепчет Света. - Но только теперь уже, наверное, поздно. Я же скоро умру. Так надо.
- Что ты говоришь?! - земля окончательно уходит из-под ног генерального секретаря.
- Но это же ничего? - Света готовится произнести свою ключевую реплику. - Когда-нибудь, через сотни, через тысячи лет люди смогут вернуть к жизни всех когда-либо живших. И там мы сможем быть вместе! Ведь коммунизм - это когда каждый человек будет любить каждого? Ведь это правда?
Тут их диалог прерывает писк аппаратуры, вбегают медики, разряд, ещё раз…
- Не вините себя, - скажет позже усталый врач, куря с Милиневским на крыльце стационара под дождём. - Это всё равно было безнадёжно. Я просто не стал говорить. Хотя когда вы туда зашли, я уже, было, подумал…
Несбыточный свой путь / Выбор
Поезд вновь летит к столице Советского Союза (в музыке очень хорошо переданы его остановки и ускорения), а эмо-генсек невидящим взглядом смотрит в окно и расстаётся с былыми заблуждениями.
За что же мы ценим мир, что в чувствах даётся нам?
Ведь он не всегда, отнюдь, подобен прекрасным снам.
А может она права, лишь в радости смысл всего,
И если наш мир - лишь боль, нам бросить пора его?
Действительно, разве имеет право на существование вселенная, в которой погибают влюблённые девочки? Неужто хоть какую-то (не говоря об абсолютной) ценность представляет жизнь, полная страданий, разочарования и неизбежно оканчивающаяся призрачным небытием? Нет. Милиневский стряхивает с глаз длинную косую чёлку, и его переполняет решимость.
Мир, где есть боль, утратил право жить так, как жил,
Он должен стать другим, иначе его жизнь не стоит наших сил.
Дождь над землёй пыль прошлого из памяти смыл,
Несбыточный свой путь мы всё-таки пройдём, пред нами мир застыл…
Кремлёвские коридоры пусты, лишь терминал АСГУ светится в полумраке зала управления. “Значит, ты, всё-таки, согласился со мной. Ценность жизни относительна. Вот только жаль, если я была права... лишь в этом. - Машина понимает безвыходность ситуации, но поделать ничего не может, ей указали на её место ещё два месяца назад. - Что ж, вводи код. Для формальности.”
Последний бой
Повествование приближается к развязке. Этот двухминутный инструментальный номер, пожалуй, единственный на всём альбоме можно назвать проходным, ведь чем всё кончится, давно понятно и участникам событий, и слушателям.
По расчётам АСГУ, вероятность успеха операции - 98%. Но история, начавшаяся с невероятного провала Горбачёва, не может иметь иной концовки.
Тусклый свет глубоких бункеров, пуск ракет, глухие взрывы где-то на поверхности… Темп замедляется… Жизнь на Земле угасает.
Эпилог / Зима / Далёкий свет
Всё кончено, и Маргарита СуханкинаЕлена Яковец посвящает погибшему миру трогательную и незабываемую эпитафию. Как «Fallout» - лучшая постядерная игра, как «Песня Сван» - лучшая постядерная книжка, так и этот трэк я считаю лучшей постядерной песней.
И пусть как пепел снег ложится, засыпая сны сгоревших лет,
Сметая ложный блеск смешных теперь побед,
Надежд несбывшихся земных,
Неясных образов ночных,
Пустых.
Может, ещё всё повторится,
Может, счастливей, чем в этот раз,
Вновь полетят по небу птицы,
Но этот мир уже не для нас.
Мы в суете где-то ошиблись
В гонке слепой за детской мечтой,
Мы навсегда там растворились -
В белом огне за снежной чертой.
Пережила ли катастрофу АСГУ? Вернули ли будущие коммунисты к жизни неприкаянные души Милиневского и Светы? Вряд ли мы узнаем ответы на эти и массу других вопросов, которые поднимаются в опере. И, главное, почему ему был так знаком её голос?