Про дубину и мохито, или Песня усталого Питера Пэна
Черт, ну вот так всегда, чулок сползает в самый неподходящий момент. А я в мини-юбке, разумеется. А он сползает, скотина, миллиметр за миллиметром, я же чувствую. И ведь всегда чулки с силиконом нормально держались... Ладно, потом разберемся. Где он тут, в этом баре? Стянуть перчатку, открыть сумочку, достать телефон... Нет, спасибо, товарищ метрдотель, меня ждут. Спасибо, дубленку я снимать пока не буду... Каблуки цокают по твердому полу, красная помада греет губы, я защищена от этого бара, от этой атмосферы, от этих взглядов, под макияжем меня все равно не видно, так что все хорошо, вот только этот дурацкий чулок... Ах ты лапочка, вскочил, рукой мне машешь... Цок, цок, цок, не слишком быстро, плавненько, дубленку на ходу постепенно расстегиваем, а ты смотри, смотри внимательно, я уже отсюда вижу, как у тебя мозг превращается в простоквашу. Ну конечно, я вот прям сейчас с работы, я ведь после 11-часового рабочего дня всегда так выгляжу. Я и сплю исключительно со шпильками и идеальным макияжем на морде, а ты как думал? Откуда, ну откуда у англичан вот эта идиотская манера задавать вопросы типа «Are you coming straight from work? Did you have a good day?” Люди, которые приходят straight from work не пахнут мылом и духами, и сапоги у них не выше колена и не на 12-сантиметровых каблуках, неужто ты до сих пор об этом не догадывался?
Нет, не хочу вино, хочу мохито. Хотя, мохито я тоже не хочу, но ты все равно в меня что-нибудь вольешь, так уж пускай будет мохито, в таких барах его, по крайней мере, хорошо смешивают. Что ты говоришь, вот прям так хорошо у тебя идут дела? Ах, даже вот настолько хорошо? Ах, какой ты молодец, какой ты успешный, умный, талантливый, ну принц принцем, смотри, корону с головы не урони. Ага, щас, так я и бросилась тебе рассказывать о своей жизни, ты ж мне все равно ни слова вымолвить не дашь, через две фразы перебьешь очередным гениальным вопросом модели «Только честно, они сегодня черные или красные?» Потому что плевать тебе на то, как у меня прошел день, как у меня проходит жизнь и есть ли она у меня вообще, ты хвост уже распустил, остальное - всего лишь занудный часовой переход от момента распускания хвоста до конечного результата, который ты выдерживаешь только потому, что кто-то когда-то придумал, что дать самке дубиной по башке и утащить ее в пещеру - не камильфо. А так хотелось бы... И вообще, какая разница, красные они или черные, смотри мне лучше в глаза, я сегодня пустоту «Диором» закрасила в три слоя, так что они теперь красивые и блестят, сможешь вдоволь налюбоваться на свое отражение...
Чертов чулок, каждый раз, как меняешь позу, сползает еще на миллиметр. Зачем мне все это надо... А оно мне не надо. Я могла бы сейчас сидеть дома и читать умную литературу с ее узнаваемыми ситуациями и знакомыми эмоциями, раздражаясь сознанием того, что даже умная литература уже не может показать мне ничего полезного. Я тут месяц назад «Великого Гэтсби» перечитала. Ожидала откровения, поскольку книжку совсем не помнила. А оно ж детский лепет. Гэтсби, вообще-то, легко отделался. Если бы книжку писала я, он бы не погиб, он бы продолжал жить с сознанием утерянной мечты, всеми покинутый и отвергнутый. Уехал бы в какое-нибудь захолустье, жил бы в уединении и пил бы по черному, а умер бы в итоге от гриппа или от цирроза печени. Вот это я понимаю, это было бы жизненно. А то страсти, потерявший голову обманутый муж, пистолеты... Коли реальность была бы такой интересной, я бы тут сейчас не сидела в полумраке, поглаживая пальчиком стакан, внимательно глядя тебе в глаза, слушая тебя в полуха и думая о том, что надо бы встать, пойти в туалет и подтянуть, наконец, этот проклятый чулок. Надо будет смысл жизни поискать на досуге. Вот приду домой - и сразу займусь, ведь должен же он где-то прятаться! Люди вон детей на кружки водят, музыку в свободное время пишут, на лошадях катаются, в походы ходят, они ж не дураки, они ж не от скуки все это делают, им же это зачем-то надо. От скуки можно в бар сходить, на нопочки твои понажимать, посмотреть, как при нажатии каждой кнопочки у тебя глаза загораются или потухают. Прикольно. Было. Когда-то, когда я эти кнопочки только нащупывала, лет в 20. Но в 20 вообще все ужасно интересно, а теперь что? Кнопочки известны, у всех у вас одинаковы, и все они подключены к вашему гигантскому, всепоглощающему мужскому самолюбию. Вот ты тут передо мной сейчас сидишь, белыми манжетами из-под пиджака сверкаешь и думаешь - нет, знаешь! - что ты совершенно особенный, ну вот ни в чем не похожий на других, уникум уникальный, озаряющий собой пространство. И невдомек тебе, бедолаге, что каким бы умным, богатым и знаменитым ты ни был, на самом деле ты точно такой же, как тысячи других таких же двуногих в костюмах с белыми манжетами, которые меня измеряют взглядами, когда я захожу в эти твои пятизвездочные бары, прячась за мини-юбкой и темной помадой. А самое грустное все всем этом то, что и я такая же, как тысячи двуногих, сидящих вокруг нас на диванчиках в таких позах, чтобы вы могли любоваться их декольте в особо выгодном ракурсе. И вот сидим мы тут с тобой, два совершенно обыкновенных человека, идущих совершенно обыкновенным путем по направлению к совершенно обыкновенной постели, где все тоже будет совершенно обыкновенно, потому что нету во всем этом ни романтики, ни красоты, ни тепла, а одна сплошная, черная скука. Наверное, романтика и красота во всем этом когда-то были, только я не могу вспомнить, когда и почему они исчезли, и не знаю, как и где их искать, а главное, зачем...
Ладно, черт с тобой, закажи мне еще мохито. А я пока все-таки пойду, подтяну чулок, кто его знает, вдруг жизнь заиграет новыми красками...