(no subject)
Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,
все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,
но как странно опять совершать повторенье прощанья.
Добрый вечер. Как странно вторгаться в молчанье.
странным здесь только это «странно» и является. стоит обратить внимание на дату. автору двадцать один. совсем скоро огрубеет суровой речью. что же здесь? молодость? неопытность? или пока некоторая счастливая пора когда какая-то наивность - пусть даже пыль кича - делает взгляд еще чуть сентиментальным и если не счастливым то с претензией на это?
неважно впрочем, бог с ней. я - как и видимо автор в последующих стихах - не видит странности во вторжении в молчание: от привычки до изнасилования - чему именно удивляться?
в молчание мы вторгаемся каждый день. чаще всего оно принимает форму памяти. и там мы проводим большую часть жизни. но так было не всегда вот что действительно странно.
я сижу опять на той же скале посреди такого же мирного черного - в обоих смыслах - моря, что-то мне подсказывает что и бриз остался тем же что и несколько лет назад хотя это и противоречит такой глупости как техническое образование. тогда - сейчас я это понимаю безоговорочно - я сидел в этой ночи и был полностью устремлен в будущее. это не имеет ничего общего с построениями планов на карьеру, обучение, получением дивидендов, преумножением накоплений, пенсий, бог знает чего еще. это даже не имеет общего с планами создать семью или например увековечить себя чем-то в истории, искусстве и т.п. нет, это что-то трудное в обозначении, это устремление самого человека, не столько его мысли и взгляда сколько мирочувствования. возможно это мистификация но я как будто готовился к чему-то, к чему-то что изменит все бесповоротно, эпические если угодно.
прошли годы и если теперь сличить картинки того как я тогда и сейчас сижу над этими двумя зияющими пропастями - снизу она разбавлена бликами, сверху мириадами звезд - то вы не сможете отличить их друг от друга. но теперь - это понятно столь же отчетливо - я смотрю только назад, в прошлое. сказать что картинки одинаковы, что я там же где и был - уже в переносном смысле - будет банальным цинизмом. это не только означает вычеркнуть несколько лет из жизни, все их события, переживания и кривотолки. нет, это будет означать признать человека неким предметом отличающимся от скалы лишь своей мягкотелостью и способностью стареть. пользуясь эвклидовой математичкой как бы признать его точкой в то время как он является лучом. лучом который не знает как и когда станет отрезком. цинизм в том чтобы приравнять два противоположных луча только из-за того что они исходят из одной точки. короче говоря при всем доскональном сходстве я не могу говорить о повторении картины в жизни.
и вот я сижу на этом камне, уже привычно вглядываюсь в мельчайшие подробности прошлого. именно здесь - видимо из-за определенной близорукости или ослепления - здесь из-за полного повторения каждой окружающей детали меня настигает вопрос: так что же произошло в промежуток времени который отмечен двумя идентично черными точками? что это было такое что способно развернуть чувство человека из неосязаемого будущего в неприступное прошлое? способны ли на это целые годы? или все решилось в месяцы? дни? совокупность минут осязаемой надежды, стремления с ней физически слиться, раствориться в ней? или те минуты, часы и дни напролет когда остаешься один на один с фактом смерти этой надежды? в те ли минуты отчаяния когда собственноручно ее приходится хоронить? все они вместе? или все же годы жизни вокруг которой нет до всего этого дела и лишь освещенной всполохами этих мгновений? трудно сказать. я не могу вычеркнуть из этих лет какую-то ненужную часть. более того либо память мне любезно изменяет либо именно после того первого отдыха на этой скале и прогремели первые неверные еще раскаты событий пронесшихся бурей по мне, перевернувших мир вверх дном.
впрочем в этом «не могу вычеркнуть» есть один несомненный плюс: мне этого делать не нужно. передо мной не обозначится дилемма Одиссея: свое прошлое или свое будущее. такова расплата за вечный мотив его образа жизни. пусть даже ты царь, тебя испытывали боги а с одной из них ты спал десять лет к ряду даже все это не дает возможности оставить себе это прошлое если ты хочешь жить своей жизнью. в этом смысле я мог бы даже тайком гордиться собой. конечно я стал еще сварливее, осторожнее и наблюдательнее. но проделав опьянительно искреннюю одиссею через предательства, цинизм, искушения я не столько вернулся к итаке сколько ее открыл. это человечность, берег необщего выражения лица.
почему же тогда я смотрю только в прошлое? почему мировоззрение приковано к поступками, лицам и сонмам слов? одно из приобретенных - видимо как раз из-за упорства с которым его душили - качеств это надежда. когда я читаю этот стих его некоторая наивность, некоторая неуклюжесть в образах дает возможность поверить что этот самолет может вернуться.
Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,
все равно никогда, все равно никогда не подняться
над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,
над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.
все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,
но как странно опять совершать повторенье прощанья.
Добрый вечер. Как странно вторгаться в молчанье.
странным здесь только это «странно» и является. стоит обратить внимание на дату. автору двадцать один. совсем скоро огрубеет суровой речью. что же здесь? молодость? неопытность? или пока некоторая счастливая пора когда какая-то наивность - пусть даже пыль кича - делает взгляд еще чуть сентиментальным и если не счастливым то с претензией на это?
неважно впрочем, бог с ней. я - как и видимо автор в последующих стихах - не видит странности во вторжении в молчание: от привычки до изнасилования - чему именно удивляться?
в молчание мы вторгаемся каждый день. чаще всего оно принимает форму памяти. и там мы проводим большую часть жизни. но так было не всегда вот что действительно странно.
я сижу опять на той же скале посреди такого же мирного черного - в обоих смыслах - моря, что-то мне подсказывает что и бриз остался тем же что и несколько лет назад хотя это и противоречит такой глупости как техническое образование. тогда - сейчас я это понимаю безоговорочно - я сидел в этой ночи и был полностью устремлен в будущее. это не имеет ничего общего с построениями планов на карьеру, обучение, получением дивидендов, преумножением накоплений, пенсий, бог знает чего еще. это даже не имеет общего с планами создать семью или например увековечить себя чем-то в истории, искусстве и т.п. нет, это что-то трудное в обозначении, это устремление самого человека, не столько его мысли и взгляда сколько мирочувствования. возможно это мистификация но я как будто готовился к чему-то, к чему-то что изменит все бесповоротно, эпические если угодно.
прошли годы и если теперь сличить картинки того как я тогда и сейчас сижу над этими двумя зияющими пропастями - снизу она разбавлена бликами, сверху мириадами звезд - то вы не сможете отличить их друг от друга. но теперь - это понятно столь же отчетливо - я смотрю только назад, в прошлое. сказать что картинки одинаковы, что я там же где и был - уже в переносном смысле - будет банальным цинизмом. это не только означает вычеркнуть несколько лет из жизни, все их события, переживания и кривотолки. нет, это будет означать признать человека неким предметом отличающимся от скалы лишь своей мягкотелостью и способностью стареть. пользуясь эвклидовой математичкой как бы признать его точкой в то время как он является лучом. лучом который не знает как и когда станет отрезком. цинизм в том чтобы приравнять два противоположных луча только из-за того что они исходят из одной точки. короче говоря при всем доскональном сходстве я не могу говорить о повторении картины в жизни.
и вот я сижу на этом камне, уже привычно вглядываюсь в мельчайшие подробности прошлого. именно здесь - видимо из-за определенной близорукости или ослепления - здесь из-за полного повторения каждой окружающей детали меня настигает вопрос: так что же произошло в промежуток времени который отмечен двумя идентично черными точками? что это было такое что способно развернуть чувство человека из неосязаемого будущего в неприступное прошлое? способны ли на это целые годы? или все решилось в месяцы? дни? совокупность минут осязаемой надежды, стремления с ней физически слиться, раствориться в ней? или те минуты, часы и дни напролет когда остаешься один на один с фактом смерти этой надежды? в те ли минуты отчаяния когда собственноручно ее приходится хоронить? все они вместе? или все же годы жизни вокруг которой нет до всего этого дела и лишь освещенной всполохами этих мгновений? трудно сказать. я не могу вычеркнуть из этих лет какую-то ненужную часть. более того либо память мне любезно изменяет либо именно после того первого отдыха на этой скале и прогремели первые неверные еще раскаты событий пронесшихся бурей по мне, перевернувших мир вверх дном.
впрочем в этом «не могу вычеркнуть» есть один несомненный плюс: мне этого делать не нужно. передо мной не обозначится дилемма Одиссея: свое прошлое или свое будущее. такова расплата за вечный мотив его образа жизни. пусть даже ты царь, тебя испытывали боги а с одной из них ты спал десять лет к ряду даже все это не дает возможности оставить себе это прошлое если ты хочешь жить своей жизнью. в этом смысле я мог бы даже тайком гордиться собой. конечно я стал еще сварливее, осторожнее и наблюдательнее. но проделав опьянительно искреннюю одиссею через предательства, цинизм, искушения я не столько вернулся к итаке сколько ее открыл. это человечность, берег необщего выражения лица.
почему же тогда я смотрю только в прошлое? почему мировоззрение приковано к поступками, лицам и сонмам слов? одно из приобретенных - видимо как раз из-за упорства с которым его душили - качеств это надежда. когда я читаю этот стих его некоторая наивность, некоторая неуклюжесть в образах дает возможность поверить что этот самолет может вернуться.
Боже мой! Bсе равно, все равно за тобой не угнаться,
все равно никогда, все равно никогда не подняться
над отчизной своей, но дано увидать на прощанье,
над отчизной своей ты летишь в самолете молчанья.