ШРАМ
Вот когда ты станешь тихой плакучей ивой, то есть дочерью деревянного короля,
Тебе встретится наречённый - такой красивый, что поди догадайся, какая его земля,
Что поди догадайся, какие его хоромы, где рождён он, как воспитан и кем взращён.
Ты предложишь ему деревянный венец короны: что ты можешь ему предложить ещё?
Деревянный венец не стоит трудов и казней, и плакучая ива в сосновом лесу - сорняк,
Но когда никого нет на свете его прекрасней, я уверен, что ты обнаружишь секретный знак.
Он к тебе подойдёт и к тебе прикоснётся кожей, расцветут твои сказки в пустующем сентябре.
Он достанет из складок одежды изящный ножик, чтобы вырезать сердце на тонкой твоей коре.
Так, когда ты станешь тонкой плакучей ивой, и опустишь глаза, и посмотришь на гладь пруда,
Будут листья кружиться, падать неторопливо, будет их отражать индевеющая вода,
Будут где-то сходить лавины, греметь бураны и снежинки в кору вонзаться как те ножи.
Если нет ничего, кроме шрама, живи со шрамом.
Я надеюсь, что ты не позволишь ему зажить.
Тебе встретится наречённый - такой красивый, что поди догадайся, какая его земля,
Что поди догадайся, какие его хоромы, где рождён он, как воспитан и кем взращён.
Ты предложишь ему деревянный венец короны: что ты можешь ему предложить ещё?
Деревянный венец не стоит трудов и казней, и плакучая ива в сосновом лесу - сорняк,
Но когда никого нет на свете его прекрасней, я уверен, что ты обнаружишь секретный знак.
Он к тебе подойдёт и к тебе прикоснётся кожей, расцветут твои сказки в пустующем сентябре.
Он достанет из складок одежды изящный ножик, чтобы вырезать сердце на тонкой твоей коре.
Так, когда ты станешь тонкой плакучей ивой, и опустишь глаза, и посмотришь на гладь пруда,
Будут листья кружиться, падать неторопливо, будет их отражать индевеющая вода,
Будут где-то сходить лавины, греметь бураны и снежинки в кору вонзаться как те ножи.
Если нет ничего, кроме шрама, живи со шрамом.
Я надеюсь, что ты не позволишь ему зажить.