Владимир Натанович Орлов
фото взято у lsoroka
К великому сожалению и непомерному удивлению, согласно моим опросам знакомых и незнакомых, его имя знают очень немногие. Удивительно, потому что все знают его знаменитые стихи:
"Нас в любое время года
Учит мудрая природа:
Птицы учат пению. Паучок терпению.
Пчелы в поле и в саду
Обучают нас труду. и т.д."
И лучше, чем Вадим Левин, я о нем вряд ли расскажу, поэтому пусть будет со слов Левина.
Правда, еще прекрасная статья была у моего френда, который был дружен с В.Н.Орловым lsoroka : вот она, очень рекомендую прочитать
А теперь статья Вадима Левина:
Вадим ЛЕВИН
Владимир Натанович Орлов
Владимир Натанович Орлов был большой шутник и острослов. Стихи Владимира Орлова всегда оставляют ощущение доброты и простоты, редкого по нынешним временам литературного уюта, где рифма ожидает рифму, а складные незатейливые слова доступны самому малому читателю.
Первые юношеские сочинения Орлова, родившегося в Симферополе, привез из Крыма в Москву Самуил Яковлевич Маршак, которому понравились живые строчки «круглого самоучки» (так шутили потом друзья). Владимир Орлов и вправду не заканчивал чего-нибудь такого специально-литературного, зато много и успешно писал и печатался. «Кто в доме живет», «Первая дорожка», «Утренний поезд», «Если мы вместе»… - стихи из этих и других сборников так полюбились крымчанам, что именем Владимира Орлова стала называться Республиканская детская библиотека.
И недаром. Ну кто ещё откроет взрослым и детям такую безоговорочную и неоспоримую истину:
Осьминог для всех - чудовище.
А для мамы он - сокровище
Жил-был поэт...
«С первой встречи мы подружились на всю жизнь..., на всю жизнь…» Как грустно это звучит, когда друг ушел из жизни.
Весной 1962 года в поезде «Москва - Симферополь», на который я сел в Харькове, моими соседками по купе оказались две москвички - бабушка и пятилетняя внучка. Пока поезд стоял, бабушка вышла на перрон и в киоске «Союзпечать» купила журнал «Малютка». Но прочесть ничего не смогла, потому что за «Малютку» бабушка приняла «Малятко» - детский журнал на украинском языке. Я взялся помочь попутчицам, нашел в журнале симпатичное стихотворение и перевел маленькой москвичке:
- Ой ты, Петя-петушок, -
Удивилась хрюшка, -
Почему ты гребешок
Носишь на макушке?
Отвечал Петух свинье:
- Где же взять карманы мне?
На следующий день в разговоре с редактором крымского издательства я рассказал о том, что «открыл» хорошего украинского детского поэта Владимира Орлова и был бы рад переводить его на русский, если бы меня с ним познакомили.
- Познакомить нетрудно, - сказала редактор. - Мы с ним дружим. Владимир Орлов живет в Симферополе, в пяти минутах ходьбы отсюда. Боюсь только, что переводить его на русский вам не удастся.
Через десять минут я уже рассказывал автору его стихотворение в своем обратном переводе с украинского. В ответ он прочел мне свой подлинник:
- Ну и Петя-петушок,
Удивились хрюшки, -
Почему ты гребешок
Носишь на макушке?
Говорит Петух в ответ:
- У меня карманов нет.
С первой встречи Владимир Орлов стал для меня и навсегда остался Володей - одним из самых дорогих и близких людей на земле.
Мы встречались довольно часто: обычно - у него дома, в Симферополе, реже - у меня, в Харькове, совсем редко - когда одновременно оказывались в Москве. А еще - вместе ездили с выступлениями по крымским пионерским лагерям и детским санаториям. Случалось, «гостили» у пионеров, помогая детскому «пресс-центру», участвуя в подготовке праздников, проводя литературные занятия с малышами. Выступления Володи всегда были праздником и для детей, и для педагогов. Он прекрасно рассказывал со сцены свои лирические, романтические и иронические стихи, увлекательно играл с детской аудиторией, добродушно и обаятельно подшучивал над слушателями и над собой. А поздним вечером, когда дети засыпали, во взрослой компании часами читал наизусть любимых поэтов, остроумно импровизировал, без устали каламбурил. Его любили и слушали с удовольствием. В импровизациях порой рождались стихи, которые Володя потом включал в свои сборники. Например, такое озорное двустишие:
У арбуза
Всюду пузо.
В этом едва ли не самом коротком стихотворении в мире автору хватило четырех коротких слов, четырнадцати букв, чтобы создать живой, веселый, неожиданный образ. А для знакомых Владимира Орлова это стихотворение - еще и автопортрет поэта: Володя тоже был круглым, крепким, звонким.
Мне мой друг урывками и к слову много рассказывал о себе. Из этих рассказов у меня сложилась история его жизни, которая не во всем совпадает с официальной биографией поэта. Может быть, Володя разыгрывал меня, выдавая свои выдумки за описание реальных событий. Он любил розыгрыши. Но скорее он верил в истории, которые рассказывал, потому что и в обыденной жизни был настоящим поэтом, романтиком и фантазером.
Мне кажется, что сохранившийся в моей памяти вариант устной автобиографии Володи Орлова будет интересен читателям поэта.
То ли в конце войны, то ли в начале мирного времени, вернувшись в освобожденный Крым, Вова четырнадцати- или пятнадцатилетним подростком работал учеником слесаря на заводе. А хотел стать моряком: его старший приятель учился в Ленинградском мореходном училище. И еще Володя мечтал покататься на велосипеде. Вторая мечта была особенно неотвязной, потому что мастер цеха каждое утро приезжал на работу на велосипеде, а вечером на нем же уезжал домой. И вот однажды мальчик не удержался. Он чуть раньше обычного закончил работу, наскоро привел в порядок рабочее место, выскочил за проходную и оседлал велосипед. Володя хотел прокатиться и поставить машину на место, прежде чем появится ее хозяин. Но, как назло, в тот день мастер куда-то торопился и тоже пораньше закончил работу. Он увидел, что Володя едет на его велосипеде, и закричал:
- Украл, украл! Держите его!
Мальчишка так перепугался, что, вместо того чтобы вернуться и все объяснить, поехал прочь. Он побоялся вернуться домой и стал бродяжничать. Однажды, голодный, отощавший, он вышел к морю и увидел, что у причала стоит судно «Галс».
Когда подросток попросил, чтобы его взяли юнгой, ему сказали:
- Вот швабра. Надрай палубу.
И ушли.
О том, что было дальше, Володя рассказывал так.
- Швабра на судне разборная: палка-ручка и съемная перекладина на веревке. На перекладину нужно намотать тряпку, выбросить за борт, а потом поднять за веревку, надеть перекладину с мокрой тряпкой на ручку и драить палубу. Я начал, как надо: намотал тряпку, бросил в море и стал тащить обратно. Чувствую - не вытащу: она намокла, потяжелела. И тут я понял, что это мне устроили испытание, что за мной тайком наблюдают. Тогда я подтянул веревку к кнехтам. Это такие низенькие металлические столбики на палубе. Вокруг них обматывают веревку (швартов), когда корабль причаливает к пристани. И я стал вытягивать швабру порциями. Чуть-чуть выберу веревку и восьмеркой обматываю вокруг кнехтов.
Володя выдержал испытание. Его взяли помощником кока - чтобы подкормился. Когда юнга окреп, его зачислили в команду уборщиком. Потом он сдал экзамен и стал матросом. Помогая корабельному повару, Володя научился прекрасно готовить. Позже он нередко угощал друзей вкусными блюдами собственного приготовления.
После морской службы он еще многим занимался в жизни: шил пиджаки и брюки в ателье мод, был типографским рабочим, журналистом, писателем. Но всегда оставался моряком - любил и знал море, историю и географию своего полуострова, был знатоком морского фольклора:
Если солнце село в тучу,
Жди, моряк, наутро бучу.
Если солнце село в воду,
Жди хорошую погоду.
Таких стихотворных примет Володя знал десятки. Может быть, сочинял их сам. И вообще, стихи не покидали Володю после моря.
Вернувшись домой матросом, он освоил портняжное мастерство.
- Этот костюм я выкроил себе сам, - сказал он мне, рассказывая об этом эпизоде.
А в крымских газетах уже стали появляться его стихи. Он писал их постоянно, даже когда шил. Однажды стихи пришли к нему, когда он гладил роскошный костюм какого-то областного начальника. Пришлось сменить профессию. Он пошел работать в типографию, потом в редакцию евпаторийской газеты. Дорос до заместителя главного редактора.
В это время наступила хрущевская эпоха. Мелкие газеты закрывали, «укрупняя» редакции. Володя остался без работы. Но к тому времени уже вышла его первая книжка «Тимошкина гармошка» (1958 год). И несколько книг было «на подходе». Возникли замыслы пьес для кукольного театра и ТЮЗа.
Володя перешел на «творческие хлеба».
У него не было высшего образования. Но были редкие способности, интерес к жизни и десятки людей, которые любили его и всегда готовы были помочь. Он блестяще знал русскую литературу - и детскую, и взрослую. Обладая тонким языковым чутьем и художественным вкусом, он виртуозно владел словом и любил словесные игры. Он был желанным гостем и собеседником в пионерских лагерях и в школах, в университете и совхозах, на морском судне и в театре, на радио и телевидении, в редакциях газет и в издательствах, в библиотеках и в крымской обсерватории… Бывать в обсерватории он особенно любил. Наверное, потому что чувствовал родство между морем и космосом. Более всего его привлекали тайны этих стихий.
Володя уверял меня, что видел НЛО. Рассказывал о «маленьком человечке», который выполнял его невыполнимые пожелания, но взамен приносил в дом неожиданную беду.
Когда его стала одолевать болезнь, он продолжал оставаться остроумным, неожиданным и увлекающим собеседником. И был таким до конца своих дней.
Уверен, он останется таким навсегда для своих читателей.
И, как обычно, любимые стихи:
КРОКО, РОКО, КОКО, ДИЛ
Крокодила звали Кроко,
Звали Роко-Коко-Дил.
Он у речки одиноко
Рыбу удочкой удил.
Он вечерними часами
Отдыхал вдали от всех,
Но однажды за кустами
Он услышал чей-то смех:
Ну и Кроко! Ха-ха-ха!
Ну и Роко! Ха-ха-ха!
Ну и Коко! Ха-ха-ха!
Фи, какая чепуха!
Был воспитан Кроко-Роко!
Был воспитан Коко-Дил,
Тот, который одиноко
Рыбу удочкой удил.
Он в ответ не шелохнулся,
И ни слова не сказал.
Только молча улыбнулся,
Только зубы показал.
От улыбки в тот же миг
Смех немедленно затих.
И подумал Кроко-Роко,
И подумал Коко-Дил,
Тот, который одиноко
Рыбу удочкой удил:
- Не пойму, зачем ругаться,
Угрожая и грубя,
Если можно улыбаться,
Чтоб не трогали тебя.
Как возникли звёзды?
Давным-давно забыта
Далёкая пора,
Когда на небе солнце
Ковали мастера.
Кругом летели искры
В те давние года -
И звёздами на небе
Остались навсегда.
Сказка о стеклянном человечке
Маленький,
Не больше,
Чем кузнечик,
Не боясь на свете
Ничего,
Жил да был
Стеклянный человечек
В доме у мальчишки
Одного.
За мальчишкой
Бегал он
Вприпрыжку,
От беды
Хранил его, любя.
И представьте,
Знал он про мальчишку
Всё, что знал
Мальчишка про себя.
Был он
При мальчишке,
Как советчик,
Но его мальчишка
Не любил,
Потому что,
Этот человечек,
То, что думал, -
То и говорил.
И за это
Днями и ночами
Тот мальчишка
На него кричал,
Запирал в буфете
И в чулане,
Чтобы человечек
Замолчал.
Но чулан
Без воздуха и света,
С крысами,
Шуршащими в пыли,
И любые сладости
Буфета
Ничего с с ним сделать
Не могли.
Так и жил он,
Никогда не не пряча
Правды
От мальчишки своего,
Потому что,
Если ты прозрачен,
Ты не можешь спрятать
Ничего.
И схватил мальчишка
Человечка
И со злостью
Сбросил со стола,
И разбилось
Хрупкое сердечко
Из простого,
Чистого стекла.
А когда осколки
Отзвенели,
То глаза у мальчика
Тотчас
Потускнели
И остекленели
Холодом повеяло
Из глаз.
Он живёт и ходит
Рядом с нами,
Дома и на улице
Грубя.
Он глядит
Стеклянными глазами,
На меня глядит
И на тебя.
Он глядит на звёзды
И на речку,
На деревья, травы
И цветы.
Только, кто живёт
Без человечка, -
Тот не замечает
Красоты …
В сказке нет
Намёка и подсказки,
Но возьмите сказку
Про запас,
Потому что
В этой самой сказке
Ничего не спрятано
От вас.
Для того,
Советом помогая,
Человечек
Рядышком живёт,
Чтобы жили вы,
Оберегая
Тех, кто любит вас
И бережёт.
МОЯ МАШИНА
Мне купили самосвал -
Я давно о нем мечтал!
Я завел его легонько -
Он тихонько заворчал.
Я машиной дорожу -
С Петькой больше не дружу.
А увижу Диму -
Проезжаю мимо.
Только вдруг, только вдруг
Раздается громкий стук:
Вздрогнула машина -
Лопнула пружина.
Я стою у самосвала -
Мне чего-то грустно стало:
И машина не заводится,
И со мной никто не водится.
ПОСЛУШНАЯ ТУЧА
Неся осенние дожди,
Всё небо туча окружила.
«Ах, туча, туча, подожди!»
И туча тут же подождила.
РАЗГОВОР С ВОРОБЬЕМ
- Ты скажи-ка мне,
Воробушек-малыш,
Почему зимою
К югу не летишь?
- Просто не могу я
Жить в тепле,
Если холодно кому-то
На земле!
Где-то был целый сайт с его стихами, но я, к сожалению, не нашла:(
Вот, правда, сайт, посвященный Орлову, но стихов там не много: http://orlowvn.blogspot.com/
Отыскала вот тут более-менее внушительное собрание стихов: http://doshkolnik.info/biblio/st_orlov.htm