Запасной ход Бога
Люди скучны, тогда как любой бурундук, стоит вступить с ним в контакт, оказывается кладезем знаний и образцом мудрости.
Та самая Чиквита
Профессор Джозеф Гарт (внучатый племянник писателя Брета Гарта) много лет занимался изучением интеллекта животных. На этом пути он приобрел много удивительных сведений и верных друзей. Ворона, самозабвенно катавшаяся с крыш на пластиковой тарелке, сворованной в уличном кафе, стала ему отличным другом, который раскрыл многие тайны птиц и глубины нечеловеческого интеллекта. Камышовый кот, прекрасное создание в палевой шубе, с круглой головой и серьезными серыми глазами, оказался хитроумным, как Улисс, хотя и наивным, как дитя. И еще многие другие. С некоторыми из них Гарт общался в природе, с некоторыми в своей лаборатории в институте Йорк.
Постепенно ученый заметил, что все больше удаляется от людей и все больше приближается к зверям. Во львах, хомяках, зайцах, котах и даже воробьях он находил живую непосредственность и свежесть мысли и чувства, которые отсутствовали в людях. Люди, по мнению ученого, которое он никому не высказывал, превращались в фабричный товар: стандартные, похожие друг на друга поведением, действующие по шаблону, предсказуемые в словах и поступках, они были скучны для него, тогда как любой бурундук, стоило вступить с ним в контакт, оказывался кладезем знаний и образцом мудрости. И ученый все больше и больше времени проводил среди бурундуков и черепах, исследуя их внутренний мир и интеллектуальные способности.
Немолодой человек с длинными седыми волосами и в старом пиджаке, рукав которого хранил винное пятно 1986 года, профессор Гарт знал о зверях и их поведении больше, чем любой из людей на Земле. Он понимал, что в мире совершается огромная перемена, на которую homo sapiens, сузивший себя до офиса, банка, ресторана и дискотеки, не обращает внимания. Перемена состояла в том, что интеллект животных и их способность к постижению человеческого мира резко возрастали. Гарт наблюдал собак, управлявших автомобилями, котов, осмысленно орудовавших компьютерной мышкой, свиней, направлявших джойстик пятачком, ворон, подкладывавших орехи под колеса машин, собак, переходивших улицу только на зеленый свет, попугаев, самозабвенно певших арию Риголетто, слонов, глядевшихся в зеркало. Происходил взрывной рост интеллекта у зверей и птиц и одновременное падение интеллекта у людей.
Наряду с освоением зверями предметов и механизмов человеческой цивилизации наблюдалось затухание межвидовой борьбы в животном мире. Гарт знал этому тысячи примеров. Львы в Африке переставали охотиться на буйволов, тигры проявляли интерес к сену и становились вегетарианцами. Коты безразлично наблюдали за беготней мышей у себя под носом. Случай в России, где амурский тигр подружился с козлом, был вовсе не единственным, подобное происходило во многих местах. Но человечество или не обращало на такие происшествия внимания, или превращало их в газетный анекдот. Но что все это значит?
Профессор Гарт уже был в таком возрасте, когда его не интересовали научные премии и слава великого ученого, все это он уже пережил, все это было за спиной. Теперь он, давний, застарелый холостяк, проводивший вечера в своей тихой квартире, где все стены были в книгах, а на письменном столе далеко за полночь горела желтая лампа, просто хотел понять. Его гипотеза состояла в том, что человечество близится к концу. Количество оружия, собранного людьми, превосходило все разумные пределы, на каждого младенца приходилось по тысяче двести пуль и девяносто пять бомб. Наряду с ростом горы оружия происходила идиотизация политики: в этой области оказывалось все больше и больше полуграмотных, тщеславных, завистливых, злобных дураков, вступавших друг с другом в свары по всему миру. Ученый не верил в то, что будет использовано ядерное оружие, он полагал, что, скорее всего, произойдет глобальная катастрофа, связанная с генными модификациями.
Тогда люди исчезнут с лица Земли, но останутся города, машины, компьютеры, системы связи и транспорта и так далее. Все останется новому человечеству, то есть миру зверей и птиц. Подобная мысль только на первый взгляд казалась странной. Профессор Гарт не сомневался в способности его пушистых, ушастых, хвостатых и четырехлапых знакомцев освоить наследство людей и применить его. Он знал, что IQ дельфинов выше, чем у людей, что мозг слона превосходит мозг человека длиной извилин, что осьминог поддается гипнозу, а дельфины передают друг другу информацию. Просто в какой-то момент животный мир был отодвинут в сторону и заторможен в развитии, а эстафетная палочка передана быстро бегущему вперед человечеству... Однажды он рассказал эту теорию коллеге, др. Лейбватеру, тот в ответ похлопал его по спине и сказал: «Джо, дорогой, скажем прямо, вы сошли с ума, вам надо больше общаться с людьми и пить витамины!» Оба посмеялись.
Обезьяна Чиквита жила в специальном вольере в университетской лаборатории. Профессор Гарт быстро и без труда прошел с ней программу обязательных исследований, включавшую в себя простейшие логические задачи и обучение тремстам словам. Чиквита вместо трехсот освоила пять тысяч, ее словарный запас был больше, чем у журналиста New York Times. В вольере она имела коробку с цветными плашками разной формы, каждая из которых означала действие или понятие. Гарт часто заставал ее сидящей в задумчивости перед длиннейшими строками из цветных плашек. Чиквита философствовала. Она формулировала сложные мысли о людях и своих сородичах. Когда Гарт садился рядом на синий надувной матрас и плашками выкладывал свои мысли, Чиквита сердилась и, выставив палец, передвигала плашки, указывая ему на его ошибки в логике.
Обдумывая вечерами в свете желтой лампы то, что сказала Чиквита (она много рассказывала ему о своей жизни, о встречах с жирафами и львами, а также о людях), профессор приходил к выводу, что происходит глобальное озверение людей и очеловечение зверей. Люди лишались индивидуальных черт и сбивались в стаи, чтобы захватывать ресурсы и власть, деньги и рабочие места; стаями они набрасывались на тех, кто был не похож на них, и грызли их. Звери же, наоборот, очеловечивались, приобретали индивидуальные признаки. Человек опускался вниз, в темное море инстинктов, в стаю, состоящую из неотличимых оскаленных морд, тогда как зверь поднимался вверх и становился личностью с лицом, душой и улыбкой. Профессор очень хорошо знал улыбку кота, улыбку панды, улыбку тигра. И слезу дельфина, когда его освобождали из сети, в которой он запутался.
Однажды вечером в декабре Гарт замотал шею длинным шарфом, вышел на улицу, сел в свой старый джип и приехал в университет в девять вечера, когда там никого уже не было. Он зашел в вольер Чиквиты и без всяких пластмассовых плашек сказал ей, что пора идти. Человек в старом пиджаке и с длинными седыми волосами никогда никому не признался бы в том, что объясняется с обезьяной телепатически, но это было именно так. Они видели и слышали мысли друг друга, их свечение, их шуршание. Звери вообще телепаты, поэтому им кажется неловкой и трудной человеческая речь, производимая скрипом горла и жуткими манипуляциями языка. Держа своего друга за руку, Чиквита быстро перебирала босыми ногами по холодному асфальту. Она села рядом с ученым в машину, на переднее сиденье, и они поехали.
Сквозь скользящие по лобовому стеклу огни обезьяна видела огромный человеческий город. Буквы рекламы взбегали на высоту ста этажей и падали вниз. Деревья на бульварах были обведены миллионами белых светодиодов, которые ярко сияли в черном воздухе. Витрины светились, как аквариумы. В кафе люди сидели за столиками и водили пальцами по планшетам, как дети. Медленно падал снег, быстро проносились машины. Профессор Гарт выехал на широкий проспект, а оттуда свернул в пустую улицу с высокими деревьями. Она вела на смотровую площадку над городом. Он открыл дверь со стороны пассажира и галантно подал обезьяне руку. Вдвоем они подошли к парапету над высоким склоном. Город лежал внизу, огромный, как светящееся облако в ночи, с вкраплениями рубиновых звезд и желтых пульсаров, с голубыми линиями отражений в темной реке и мелкими квадратами окон в небоскребах. Он был странен и прекрасен, этот Вавилон, живший так, словно у истории нет конца. Гарт держал в руке теплую, родную руку Чиквиты и думал о том, что звери - это запасной ход Бога. Бог дал шанс человеку, а когда тот так глупо, так подло растранжирил его, даст шанс другим.
Алексей Поликовский
Обозреватель «Новой»
Та самая Чиквита
Профессор Джозеф Гарт (внучатый племянник писателя Брета Гарта) много лет занимался изучением интеллекта животных. На этом пути он приобрел много удивительных сведений и верных друзей. Ворона, самозабвенно катавшаяся с крыш на пластиковой тарелке, сворованной в уличном кафе, стала ему отличным другом, который раскрыл многие тайны птиц и глубины нечеловеческого интеллекта. Камышовый кот, прекрасное создание в палевой шубе, с круглой головой и серьезными серыми глазами, оказался хитроумным, как Улисс, хотя и наивным, как дитя. И еще многие другие. С некоторыми из них Гарт общался в природе, с некоторыми в своей лаборатории в институте Йорк.
Постепенно ученый заметил, что все больше удаляется от людей и все больше приближается к зверям. Во львах, хомяках, зайцах, котах и даже воробьях он находил живую непосредственность и свежесть мысли и чувства, которые отсутствовали в людях. Люди, по мнению ученого, которое он никому не высказывал, превращались в фабричный товар: стандартные, похожие друг на друга поведением, действующие по шаблону, предсказуемые в словах и поступках, они были скучны для него, тогда как любой бурундук, стоило вступить с ним в контакт, оказывался кладезем знаний и образцом мудрости. И ученый все больше и больше времени проводил среди бурундуков и черепах, исследуя их внутренний мир и интеллектуальные способности.
Немолодой человек с длинными седыми волосами и в старом пиджаке, рукав которого хранил винное пятно 1986 года, профессор Гарт знал о зверях и их поведении больше, чем любой из людей на Земле. Он понимал, что в мире совершается огромная перемена, на которую homo sapiens, сузивший себя до офиса, банка, ресторана и дискотеки, не обращает внимания. Перемена состояла в том, что интеллект животных и их способность к постижению человеческого мира резко возрастали. Гарт наблюдал собак, управлявших автомобилями, котов, осмысленно орудовавших компьютерной мышкой, свиней, направлявших джойстик пятачком, ворон, подкладывавших орехи под колеса машин, собак, переходивших улицу только на зеленый свет, попугаев, самозабвенно певших арию Риголетто, слонов, глядевшихся в зеркало. Происходил взрывной рост интеллекта у зверей и птиц и одновременное падение интеллекта у людей.
Наряду с освоением зверями предметов и механизмов человеческой цивилизации наблюдалось затухание межвидовой борьбы в животном мире. Гарт знал этому тысячи примеров. Львы в Африке переставали охотиться на буйволов, тигры проявляли интерес к сену и становились вегетарианцами. Коты безразлично наблюдали за беготней мышей у себя под носом. Случай в России, где амурский тигр подружился с козлом, был вовсе не единственным, подобное происходило во многих местах. Но человечество или не обращало на такие происшествия внимания, или превращало их в газетный анекдот. Но что все это значит?
Профессор Гарт уже был в таком возрасте, когда его не интересовали научные премии и слава великого ученого, все это он уже пережил, все это было за спиной. Теперь он, давний, застарелый холостяк, проводивший вечера в своей тихой квартире, где все стены были в книгах, а на письменном столе далеко за полночь горела желтая лампа, просто хотел понять. Его гипотеза состояла в том, что человечество близится к концу. Количество оружия, собранного людьми, превосходило все разумные пределы, на каждого младенца приходилось по тысяче двести пуль и девяносто пять бомб. Наряду с ростом горы оружия происходила идиотизация политики: в этой области оказывалось все больше и больше полуграмотных, тщеславных, завистливых, злобных дураков, вступавших друг с другом в свары по всему миру. Ученый не верил в то, что будет использовано ядерное оружие, он полагал, что, скорее всего, произойдет глобальная катастрофа, связанная с генными модификациями.
Тогда люди исчезнут с лица Земли, но останутся города, машины, компьютеры, системы связи и транспорта и так далее. Все останется новому человечеству, то есть миру зверей и птиц. Подобная мысль только на первый взгляд казалась странной. Профессор Гарт не сомневался в способности его пушистых, ушастых, хвостатых и четырехлапых знакомцев освоить наследство людей и применить его. Он знал, что IQ дельфинов выше, чем у людей, что мозг слона превосходит мозг человека длиной извилин, что осьминог поддается гипнозу, а дельфины передают друг другу информацию. Просто в какой-то момент животный мир был отодвинут в сторону и заторможен в развитии, а эстафетная палочка передана быстро бегущему вперед человечеству... Однажды он рассказал эту теорию коллеге, др. Лейбватеру, тот в ответ похлопал его по спине и сказал: «Джо, дорогой, скажем прямо, вы сошли с ума, вам надо больше общаться с людьми и пить витамины!» Оба посмеялись.
Обезьяна Чиквита жила в специальном вольере в университетской лаборатории. Профессор Гарт быстро и без труда прошел с ней программу обязательных исследований, включавшую в себя простейшие логические задачи и обучение тремстам словам. Чиквита вместо трехсот освоила пять тысяч, ее словарный запас был больше, чем у журналиста New York Times. В вольере она имела коробку с цветными плашками разной формы, каждая из которых означала действие или понятие. Гарт часто заставал ее сидящей в задумчивости перед длиннейшими строками из цветных плашек. Чиквита философствовала. Она формулировала сложные мысли о людях и своих сородичах. Когда Гарт садился рядом на синий надувной матрас и плашками выкладывал свои мысли, Чиквита сердилась и, выставив палец, передвигала плашки, указывая ему на его ошибки в логике.
Обдумывая вечерами в свете желтой лампы то, что сказала Чиквита (она много рассказывала ему о своей жизни, о встречах с жирафами и львами, а также о людях), профессор приходил к выводу, что происходит глобальное озверение людей и очеловечение зверей. Люди лишались индивидуальных черт и сбивались в стаи, чтобы захватывать ресурсы и власть, деньги и рабочие места; стаями они набрасывались на тех, кто был не похож на них, и грызли их. Звери же, наоборот, очеловечивались, приобретали индивидуальные признаки. Человек опускался вниз, в темное море инстинктов, в стаю, состоящую из неотличимых оскаленных морд, тогда как зверь поднимался вверх и становился личностью с лицом, душой и улыбкой. Профессор очень хорошо знал улыбку кота, улыбку панды, улыбку тигра. И слезу дельфина, когда его освобождали из сети, в которой он запутался.
Однажды вечером в декабре Гарт замотал шею длинным шарфом, вышел на улицу, сел в свой старый джип и приехал в университет в девять вечера, когда там никого уже не было. Он зашел в вольер Чиквиты и без всяких пластмассовых плашек сказал ей, что пора идти. Человек в старом пиджаке и с длинными седыми волосами никогда никому не признался бы в том, что объясняется с обезьяной телепатически, но это было именно так. Они видели и слышали мысли друг друга, их свечение, их шуршание. Звери вообще телепаты, поэтому им кажется неловкой и трудной человеческая речь, производимая скрипом горла и жуткими манипуляциями языка. Держа своего друга за руку, Чиквита быстро перебирала босыми ногами по холодному асфальту. Она села рядом с ученым в машину, на переднее сиденье, и они поехали.
Сквозь скользящие по лобовому стеклу огни обезьяна видела огромный человеческий город. Буквы рекламы взбегали на высоту ста этажей и падали вниз. Деревья на бульварах были обведены миллионами белых светодиодов, которые ярко сияли в черном воздухе. Витрины светились, как аквариумы. В кафе люди сидели за столиками и водили пальцами по планшетам, как дети. Медленно падал снег, быстро проносились машины. Профессор Гарт выехал на широкий проспект, а оттуда свернул в пустую улицу с высокими деревьями. Она вела на смотровую площадку над городом. Он открыл дверь со стороны пассажира и галантно подал обезьяне руку. Вдвоем они подошли к парапету над высоким склоном. Город лежал внизу, огромный, как светящееся облако в ночи, с вкраплениями рубиновых звезд и желтых пульсаров, с голубыми линиями отражений в темной реке и мелкими квадратами окон в небоскребах. Он был странен и прекрасен, этот Вавилон, живший так, словно у истории нет конца. Гарт держал в руке теплую, родную руку Чиквиты и думал о том, что звери - это запасной ход Бога. Бог дал шанс человеку, а когда тот так глупо, так подло растранжирил его, даст шанс другим.
Алексей Поликовский
Обозреватель «Новой»