И К БАБУШКЕ НЕ ХОДИ !
" И к Бабушке не ходи!", - так говорят, когда все ясно.
А когда - НЕТ?
Когда человека сбивает с ног неожиданное несчастье, и все вокруг темнеет от неопределенности и страха, где искать ответ на извечное "что делать?" или хотя бы подсказку на него?
- Все будет хорошо! - заученно говорят окружающие. Но это не успокаивает.
Когда понимаешь, что Жизнь и Смерть вдруг встали лицом к лицу, и смотрят в глаза друг другу, как борцы сумо - кто кого переглядит, где искать поддержку и надежду на спасение?
- Мы сделали все, что могли! - говорят доктора. Но в это трудно поверить.
А если поверить и принять, то значит надо найти того, кто может больше, чем доктора - Бабушку, например.
*****
Смерть дама своенравная.
Она может явиться в любой момент, когда ей вздумается.
И хорошо, если приходит сама. Потому что в назойливости ее не упрекнешь - надолго она в гостях не задерживается - миг, и ее уже нет. Как и того, к кому приходила.
Хуже, когда посылает перед собой подругу Болезнь, особу надоедливую, нудную и порой жестокую до садизма.
Илья, мужчина в расцвете сил и желаний, столкнулся с Болезнью в самый неподходящий момент - накануне свадьбы сына, когда ехал за молодоженами в аэропорт.
На светофоре она нырнула к нему в притормозившую машину, и криво ухмыляясь, погладила в раз онемевшую руку: "Приехали, дорогой! Инсульт!"
Я писала об этом тут: http://ntum.livejournal.com/1795.html#cutid1
Семья заметалась в поисках его спасения: консультировались с лучшими врачами, доставали дефицитные лекарства, нанимали массажистов, ухаживали тщательнее, чем за ребенком. Илье становилось все хуже.
Кто-то посоветовал его сестре Илоне съездить к Бабушке в деревню на краю Ставропольского края.
Для мерседеса сто верст - не крюк, сестра с мужем Артемом понеслась по указанному адресу.
У ворот стояла вереница машин. От ржавых, чудом передвигающихся "копеек", до "навороченных" внедорожников. На воротах табличка:
" Любовь Валерьевна. Прием с 8:00 до 16:00. Воскресенье - выходной".
Илона с Артемом дождались своей очереди и вошли в простой деревенский дом.
- Иди сюда! - голос ведуньи не отличался приветливостью, - Становись у икон. Позвоночник у тебя больной. Вот здесь и здесь болит, да?
- Да я не о себе, Любовь Валерьевна! Я насчет брата хотела узнать, - робко сказала Илона, ощупывающей ее спину старухе.
- И голова часто болит от позвоночника, а не от сосудов, как ты думаешь. Еще, вижу, у тебя миома, - продолжала та, словно не слыша посетительницу.
- У меня брат. И очень болен. Я ему помочь хочу, - повторила Илона, не решаясь достать фотографию Ильи.
- Под нож не спеши. Им, хирургам, лишь бы резать! Вылечу я тебе твою миому.
- Вы бы лучше моего брата вылечили, Любовь Васильевна! - твердила свое любящая сестра, протягивая фото ведунье.
- Вот заладила: брат, брат! Не вылечу я твоего брата. И никто не вылечит! Сильный, очень сильный мастер ему порчу наслал, - раздражено ответила Любовь Васильевна, взяв карточку и едва взглянув на изображение, - Умрет он скоро от опухоли в легких.
- Как умрет?! От какой опухоли?! Да у него инсульт! - растерялась Илона.
- Как же, инсульт! Инсульт - это уже предпоследняя ступенька. А начиналось-то все как, ну-ка вспомни! И скажи, если я где-то не права!
Любовь Валерьевна смотрела совсем простым взором - ну, ничего магического в нем не было. И говорила простым тоном, как будто каждодневные деревенские сплетни обсуждала:
- Месяца три назад твой брат ни с того ни с сего на любимую жену порыкивать стал. Было?
- Было! - Илона с удивлением вспомнила: действительно Илья вдруг стал пренебрежительно разговаривать с супругой. А ведь любил ее без памяти, Всю жизнь пушинки сдувал.
Супруга плакала от незаслуженных обид, родственники пытались его пристыдить, а он только зло отмахивался:
- Да что ж это вам всем мерещится-то?! Все у нас хорошо!
- Потом стал вот так покашливать, - Любовь Валерьевна изобразила характерный, негромкий кашель, мучавший Илью последние два месяца: как будто он что-то вытолкнуть из себя пытался, - Было?
- Было! - опять с удивлением ответила Илона. Илью все уговаривали бросить курить, слыша, как он кашляет каждые три минуты.
- Если сделать рентген, то на границе бронхов можно будет рассмотреть маааалнькую опухоль. Именно она его скоро и убьет, - старуха вернула окончательно растерявшейся и расстроенной Илоне фотографию брата и повернулась к стоящему в дверях Артему.
- А ты, Блядь, что в дверях стоишь?! Проходи, - пригласила грубо, не церемонясь.
- Чего это я Блядь? - растерялся в свою очередь Артем.
- А что, не так? - прищурилась Любовь Валерьевна.
- Вот она у тебя, - показала пальцем на Илону, - верная! А ты дотаскался по бабам, что можешь скоро на тот свет отправиться. Неизвестно, кто раньше - ты или шурин.
- Ерунда какая! Я в это не верю, - ответил Артем.
- Не веришь?! Ну, не верь. Дело твое. Ты с первой женой расстался полюбовно. Эта у тебя вторая. А между ними двумя нерусская девка была. Аль забыл?! Ты ее всерьез не воспринимал, а она за тебя замуж хотела. Вот и мстит! Вы уж дите растите, а она все свечки тебе за упокой по церквям ставит. Две аварии ты чудом избежал, потому что в тебе самом есть сила - не та, которой дрова рубят, а та, что человека от зла хранит. Но третья будет последней. Моли Бога, чтобы один в машине был, не то и жену с сыном прихватишь.
Артем побледнел. Блин, откуда эта бабка все знает?!
И про девушку гречанку на которой он не захотел жениться?
И про две аварии, которые и, правда, чудом не случились?
Первый раз какой-то камикадзе вылетел на встречку и от лобового столкновения их разделили буквально сантиметры, он успел-таки увернуться. Потом долго стоял на обочине, приходя в себя. Стоял, пока дрожь в руках не унялась.
В другой раз шофер большегрузной фуры легонько так толкнул его мерс на светофоре, и заснул младенческим сном. Еле растолкали мужика, чтобы сказать все, что о нем думают. А если бы он заснул на 5 минут раньше, когда они оба летели по трассе, как истребители по небу?
- Ну, что задумался? - Любовь Валерьевна насмешливо смотрела на Артема, - Помогать тебе или пойдешь, как Фома Неверующий, судьбу испытывать?
- Помогать, - сглотнул тугой комок в горле, ответил Артем.
- Тогда бегом в магазин. Принеси буханку хлеба и новую кружку.
Артем пулей смотался в местный магазинчик.
- Вот. Принес, - сказал, запыхавшись, и выложил на стол купленное.
- Садись. И, смотри, без смеха! Не в цирке, - строго сказала Любовь Валерьевна.
Она отломила от мягкой буханки три куска. В комнате вкусно запахло свежим хлебом. Пошептала что-то над каждым, постоянно звучно зевая.
Потом зачерпнула воды из стоящего на лавке эмалированного ведра:
- На, хлебни, чтобы не говорила потом, что я твоего мужика снадобьем каким опоила, - сунула она кружку к губам Илоны, и прикрикнула - Куда руки тянешь, абортичка! Так пей, из моих.
- Я всего один сделала, - резко спрятав руки за спину, пробормотала виновато Илона и отхлебнула глоток. Вода, как вода. Артезианская. У бабушки в деревне тоже такая - хрустальная.
- Не важно, один или десять. Все равно - абортичка, - пробурчала старуха, и вернулась к Артему.
- Откуси, проглоти и запей водой! - велела, протягивая первый кусок хлеба, - Молча!
- Сделай глоток, откуси и проглоти, - протянула второй.
- А теперь откуси хлеба, набери в рот воды, разжуй хорошенько и проглоти их вместе, - дала третий кусок.
Артем сделал все, как она велела.
- Ну, езжайте с Богом! Да побыстрее! - устало сказала старуха.
- Через 7 часов он заснет. Не буди, пока сам не проснется, - добавила, обращаясь к Илоне. И вдруг улыбнулась светлой, хорошей улыбкой:
- Почувствуешь, что гора с плеч свалилась, привезешь мне в подарок большую мягкую игрушку. Страсть как люблю такие!
Илона с Артемом направились к выходу.
- Погоди, Илона! - окликнула вдруг Любовь Валерьевна, - дай-ка еще раз на фото брата взгляну.
Илона задрожавшими руками достала из сумки квадратик картона с таким родным лицом на нем, и молча протянула ей.
- Господи, неужели есть надежда?! Хоть махонькая! Ну, пожалуйста, Господи! - думала она, пока старуха с хмурым видом гладила изображение темными пальцами.
ТАК! - сказала, наконец, Любовь Валерьевна решительным голосом, - Обнадеживать не буду. Но, если хочешь, попытаюсь. Жалко мне его - молодой еще, красивый, и главное, человек очень хороший. Ему бы еще жить да жить, если бы не эта стерва!
- Кто?! - взвилась Илона. Она бы сейчас любую разорвала на кусочки за Илью.
- Не знаю. Скажу только, что не любовница. ЭТО - ЗАВИСТЬ! Да сейчас и не важно, кто.
Слушай меня внимательно и запоминай. Если ты завтра-послезавтра привезешь мне голову волчицы, я попробую спасти твоего брата.
- ????? - Илона смотрела на ведунью ошарашенно, - Да где же я ее возьму?!
- Это твое дело. Если хочешь его спасти, ищи и она найдется. Другого выхода нет. И времени нет. Через три дня будет поздно. Помни это.
На подъезде к родному городу Илона сменила мужа за рулем. Артем сидел рядом и клевал носом, изо всех сил стараясь не уснуть прямо в машине. Дойдя на шатающихся ногах до кровати, он рухнул на нее как был, в одежде.
Надо сказать, что Артем мужик могучий, а Илона девушка хрупкая и тоненькая. Раздеть мужа ей было не под силу. Только обувь, да носки и сняла.
Так и проспал Артем более суток богатырским сном, ничего не слыша и ни на что не реагируя.
А когда проснулся, ему очень захотелось вернуться назад с огромным, как он сам, пушистым медведем.
Илона тем временем поставила всех на ноги в поисках волчицы.
Откуда угодно! Немедленно! За любую цену!
Проблема не была бы столь острой, если бы нужен был волк.
Волков на Кавказе убивают не дрогнувшей рукой. Волчиц приручают и ценят.
Ни за какие деньги не соглашались пастухи отдавать прирученных волчиц. Предлагали взамен быстренько добыть хоть десяток волков.
Восьмимесячная, выращенная из щенка умница-волчица нашлась в Чечне, в одной из воинских частей.
Илона была рядом с братом, когда ей позвонили и сказали об этом:
- Но ты уверена, что это необходимо? Жалко зверя, уже выдрессированная.
- Уверена. Зверя жалко конечно. Лучше бы дикую. Но нет времени на охоту. Человека жальче.
- Ладно, - вздохнули у другого мобильника, далеко в горах, - пошли стрелять. Будет тебе через 15 минут голова волчицы.
- Спасибо, ребята! Я завтра приеду за ней.
Через 15 минут Илья захрипел и умер.
Илона не успокоилась.
Она никак не могла смириться со смертью брата. Она хотела понять, почему он так внезапно и нелепо исчез из жизни. И хотела уверенности, что она сама сделала для него все, что могла.
Нашла еще одну ведунью, мусульманку. И поехала к ней в высокогорный аул.
- Зачем ты приехала? - спросила ее та с порога, даже не предложив ни пройти, ни присесть, - Твоего брата не вернуть. Даже волчица его вряд ли спасла бы. Зря зверя загубили.
- Его смерть - по сути, убийство? Это дело рук человеческих?
- Это дело рук женских.
- КТО????
- Не знаю. Но не любовница. ОНА просто смертельно завидовала чужому счастью.
Илона раздобыла еще одни адресок и поехала к третьей Бабушке. Для себя решила, что успокоится, когда трое скажут ей одно и то же.
"Бабушка" в маленьком курортном городке оказалась женщиной средних лет. Илона прорвалась к ней без очереди. Потому что записываться и ждать три-четыре месяца просто не могла.
Сказав "Мне надо!", Илона зашла с очередницей, и, взглянув на нее, ведунья повторила эхом "ей и правда очень надо!" и попросила женщину выйти.
- Что ты все мечешься? Что ты ищешь? Брата не вернешь, - сказала она Илоне.
- Хочу знать - его можно было спасти?
- В самом начале его мог спасти ритуал с головой волчицы. Но только - мог бы. "Сделано" было очень сильно. Зря зверя убили. Да тебе и не обещали, что точно вылечат!
- Кто? Кто это сделал?
- Женщина. Если я скажу, что она брюнетка, тебе легче станет? Вокруг брюнеток пруд пруди. Кто ж знает, какая из них!
- Может эта? - показала Илона фотографию "подозреваемой".
- Да какая ж она брюнетка?! Она крашеная блондинка, - рассмеялась женщина, - Тебе пора перестать жить чужой жизнью. Успокойся.
- Мам,- спросила Илона, вернувшись домой, - а что, Светка не настоящая брюнетка?
- Да она еще в школе наслушалась анекдотов про блондинок и закомплексовала. С тех пор и красится.
- А я и не знала+, - растерянно произнесла дочь.
Ну, и как тут можно кого-то вычислить, если даже близкая родственница другого цвета оказалась?! Правы, наверное, "Бабушки" - надо успокоиться и жить дальше своею жизнью. Тем более что три человека уже сказали одно и то же.
Так думала Илона, стягивая с головы черный кружевной платок и убирая его подальше в шкаф.
А когда - НЕТ?
Когда человека сбивает с ног неожиданное несчастье, и все вокруг темнеет от неопределенности и страха, где искать ответ на извечное "что делать?" или хотя бы подсказку на него?
- Все будет хорошо! - заученно говорят окружающие. Но это не успокаивает.
Когда понимаешь, что Жизнь и Смерть вдруг встали лицом к лицу, и смотрят в глаза друг другу, как борцы сумо - кто кого переглядит, где искать поддержку и надежду на спасение?
- Мы сделали все, что могли! - говорят доктора. Но в это трудно поверить.
А если поверить и принять, то значит надо найти того, кто может больше, чем доктора - Бабушку, например.
*****
Смерть дама своенравная.
Она может явиться в любой момент, когда ей вздумается.
И хорошо, если приходит сама. Потому что в назойливости ее не упрекнешь - надолго она в гостях не задерживается - миг, и ее уже нет. Как и того, к кому приходила.
Хуже, когда посылает перед собой подругу Болезнь, особу надоедливую, нудную и порой жестокую до садизма.
Илья, мужчина в расцвете сил и желаний, столкнулся с Болезнью в самый неподходящий момент - накануне свадьбы сына, когда ехал за молодоженами в аэропорт.
На светофоре она нырнула к нему в притормозившую машину, и криво ухмыляясь, погладила в раз онемевшую руку: "Приехали, дорогой! Инсульт!"
Я писала об этом тут: http://ntum.livejournal.com/1795.html#cutid1
Семья заметалась в поисках его спасения: консультировались с лучшими врачами, доставали дефицитные лекарства, нанимали массажистов, ухаживали тщательнее, чем за ребенком. Илье становилось все хуже.
Кто-то посоветовал его сестре Илоне съездить к Бабушке в деревню на краю Ставропольского края.
Для мерседеса сто верст - не крюк, сестра с мужем Артемом понеслась по указанному адресу.
У ворот стояла вереница машин. От ржавых, чудом передвигающихся "копеек", до "навороченных" внедорожников. На воротах табличка:
" Любовь Валерьевна. Прием с 8:00 до 16:00. Воскресенье - выходной".
Илона с Артемом дождались своей очереди и вошли в простой деревенский дом.
- Иди сюда! - голос ведуньи не отличался приветливостью, - Становись у икон. Позвоночник у тебя больной. Вот здесь и здесь болит, да?
- Да я не о себе, Любовь Валерьевна! Я насчет брата хотела узнать, - робко сказала Илона, ощупывающей ее спину старухе.
- И голова часто болит от позвоночника, а не от сосудов, как ты думаешь. Еще, вижу, у тебя миома, - продолжала та, словно не слыша посетительницу.
- У меня брат. И очень болен. Я ему помочь хочу, - повторила Илона, не решаясь достать фотографию Ильи.
- Под нож не спеши. Им, хирургам, лишь бы резать! Вылечу я тебе твою миому.
- Вы бы лучше моего брата вылечили, Любовь Васильевна! - твердила свое любящая сестра, протягивая фото ведунье.
- Вот заладила: брат, брат! Не вылечу я твоего брата. И никто не вылечит! Сильный, очень сильный мастер ему порчу наслал, - раздражено ответила Любовь Васильевна, взяв карточку и едва взглянув на изображение, - Умрет он скоро от опухоли в легких.
- Как умрет?! От какой опухоли?! Да у него инсульт! - растерялась Илона.
- Как же, инсульт! Инсульт - это уже предпоследняя ступенька. А начиналось-то все как, ну-ка вспомни! И скажи, если я где-то не права!
Любовь Валерьевна смотрела совсем простым взором - ну, ничего магического в нем не было. И говорила простым тоном, как будто каждодневные деревенские сплетни обсуждала:
- Месяца три назад твой брат ни с того ни с сего на любимую жену порыкивать стал. Было?
- Было! - Илона с удивлением вспомнила: действительно Илья вдруг стал пренебрежительно разговаривать с супругой. А ведь любил ее без памяти, Всю жизнь пушинки сдувал.
Супруга плакала от незаслуженных обид, родственники пытались его пристыдить, а он только зло отмахивался:
- Да что ж это вам всем мерещится-то?! Все у нас хорошо!
- Потом стал вот так покашливать, - Любовь Валерьевна изобразила характерный, негромкий кашель, мучавший Илью последние два месяца: как будто он что-то вытолкнуть из себя пытался, - Было?
- Было! - опять с удивлением ответила Илона. Илью все уговаривали бросить курить, слыша, как он кашляет каждые три минуты.
- Если сделать рентген, то на границе бронхов можно будет рассмотреть маааалнькую опухоль. Именно она его скоро и убьет, - старуха вернула окончательно растерявшейся и расстроенной Илоне фотографию брата и повернулась к стоящему в дверях Артему.
- А ты, Блядь, что в дверях стоишь?! Проходи, - пригласила грубо, не церемонясь.
- Чего это я Блядь? - растерялся в свою очередь Артем.
- А что, не так? - прищурилась Любовь Валерьевна.
- Вот она у тебя, - показала пальцем на Илону, - верная! А ты дотаскался по бабам, что можешь скоро на тот свет отправиться. Неизвестно, кто раньше - ты или шурин.
- Ерунда какая! Я в это не верю, - ответил Артем.
- Не веришь?! Ну, не верь. Дело твое. Ты с первой женой расстался полюбовно. Эта у тебя вторая. А между ними двумя нерусская девка была. Аль забыл?! Ты ее всерьез не воспринимал, а она за тебя замуж хотела. Вот и мстит! Вы уж дите растите, а она все свечки тебе за упокой по церквям ставит. Две аварии ты чудом избежал, потому что в тебе самом есть сила - не та, которой дрова рубят, а та, что человека от зла хранит. Но третья будет последней. Моли Бога, чтобы один в машине был, не то и жену с сыном прихватишь.
Артем побледнел. Блин, откуда эта бабка все знает?!
И про девушку гречанку на которой он не захотел жениться?
И про две аварии, которые и, правда, чудом не случились?
Первый раз какой-то камикадзе вылетел на встречку и от лобового столкновения их разделили буквально сантиметры, он успел-таки увернуться. Потом долго стоял на обочине, приходя в себя. Стоял, пока дрожь в руках не унялась.
В другой раз шофер большегрузной фуры легонько так толкнул его мерс на светофоре, и заснул младенческим сном. Еле растолкали мужика, чтобы сказать все, что о нем думают. А если бы он заснул на 5 минут раньше, когда они оба летели по трассе, как истребители по небу?
- Ну, что задумался? - Любовь Валерьевна насмешливо смотрела на Артема, - Помогать тебе или пойдешь, как Фома Неверующий, судьбу испытывать?
- Помогать, - сглотнул тугой комок в горле, ответил Артем.
- Тогда бегом в магазин. Принеси буханку хлеба и новую кружку.
Артем пулей смотался в местный магазинчик.
- Вот. Принес, - сказал, запыхавшись, и выложил на стол купленное.
- Садись. И, смотри, без смеха! Не в цирке, - строго сказала Любовь Валерьевна.
Она отломила от мягкой буханки три куска. В комнате вкусно запахло свежим хлебом. Пошептала что-то над каждым, постоянно звучно зевая.
Потом зачерпнула воды из стоящего на лавке эмалированного ведра:
- На, хлебни, чтобы не говорила потом, что я твоего мужика снадобьем каким опоила, - сунула она кружку к губам Илоны, и прикрикнула - Куда руки тянешь, абортичка! Так пей, из моих.
- Я всего один сделала, - резко спрятав руки за спину, пробормотала виновато Илона и отхлебнула глоток. Вода, как вода. Артезианская. У бабушки в деревне тоже такая - хрустальная.
- Не важно, один или десять. Все равно - абортичка, - пробурчала старуха, и вернулась к Артему.
- Откуси, проглоти и запей водой! - велела, протягивая первый кусок хлеба, - Молча!
- Сделай глоток, откуси и проглоти, - протянула второй.
- А теперь откуси хлеба, набери в рот воды, разжуй хорошенько и проглоти их вместе, - дала третий кусок.
Артем сделал все, как она велела.
- Ну, езжайте с Богом! Да побыстрее! - устало сказала старуха.
- Через 7 часов он заснет. Не буди, пока сам не проснется, - добавила, обращаясь к Илоне. И вдруг улыбнулась светлой, хорошей улыбкой:
- Почувствуешь, что гора с плеч свалилась, привезешь мне в подарок большую мягкую игрушку. Страсть как люблю такие!
Илона с Артемом направились к выходу.
- Погоди, Илона! - окликнула вдруг Любовь Валерьевна, - дай-ка еще раз на фото брата взгляну.
Илона задрожавшими руками достала из сумки квадратик картона с таким родным лицом на нем, и молча протянула ей.
- Господи, неужели есть надежда?! Хоть махонькая! Ну, пожалуйста, Господи! - думала она, пока старуха с хмурым видом гладила изображение темными пальцами.
ТАК! - сказала, наконец, Любовь Валерьевна решительным голосом, - Обнадеживать не буду. Но, если хочешь, попытаюсь. Жалко мне его - молодой еще, красивый, и главное, человек очень хороший. Ему бы еще жить да жить, если бы не эта стерва!
- Кто?! - взвилась Илона. Она бы сейчас любую разорвала на кусочки за Илью.
- Не знаю. Скажу только, что не любовница. ЭТО - ЗАВИСТЬ! Да сейчас и не важно, кто.
Слушай меня внимательно и запоминай. Если ты завтра-послезавтра привезешь мне голову волчицы, я попробую спасти твоего брата.
- ????? - Илона смотрела на ведунью ошарашенно, - Да где же я ее возьму?!
- Это твое дело. Если хочешь его спасти, ищи и она найдется. Другого выхода нет. И времени нет. Через три дня будет поздно. Помни это.
На подъезде к родному городу Илона сменила мужа за рулем. Артем сидел рядом и клевал носом, изо всех сил стараясь не уснуть прямо в машине. Дойдя на шатающихся ногах до кровати, он рухнул на нее как был, в одежде.
Надо сказать, что Артем мужик могучий, а Илона девушка хрупкая и тоненькая. Раздеть мужа ей было не под силу. Только обувь, да носки и сняла.
Так и проспал Артем более суток богатырским сном, ничего не слыша и ни на что не реагируя.
А когда проснулся, ему очень захотелось вернуться назад с огромным, как он сам, пушистым медведем.
Илона тем временем поставила всех на ноги в поисках волчицы.
Откуда угодно! Немедленно! За любую цену!
Проблема не была бы столь острой, если бы нужен был волк.
Волков на Кавказе убивают не дрогнувшей рукой. Волчиц приручают и ценят.
Ни за какие деньги не соглашались пастухи отдавать прирученных волчиц. Предлагали взамен быстренько добыть хоть десяток волков.
Восьмимесячная, выращенная из щенка умница-волчица нашлась в Чечне, в одной из воинских частей.
Илона была рядом с братом, когда ей позвонили и сказали об этом:
- Но ты уверена, что это необходимо? Жалко зверя, уже выдрессированная.
- Уверена. Зверя жалко конечно. Лучше бы дикую. Но нет времени на охоту. Человека жальче.
- Ладно, - вздохнули у другого мобильника, далеко в горах, - пошли стрелять. Будет тебе через 15 минут голова волчицы.
- Спасибо, ребята! Я завтра приеду за ней.
Через 15 минут Илья захрипел и умер.
Илона не успокоилась.
Она никак не могла смириться со смертью брата. Она хотела понять, почему он так внезапно и нелепо исчез из жизни. И хотела уверенности, что она сама сделала для него все, что могла.
Нашла еще одну ведунью, мусульманку. И поехала к ней в высокогорный аул.
- Зачем ты приехала? - спросила ее та с порога, даже не предложив ни пройти, ни присесть, - Твоего брата не вернуть. Даже волчица его вряд ли спасла бы. Зря зверя загубили.
- Его смерть - по сути, убийство? Это дело рук человеческих?
- Это дело рук женских.
- КТО????
- Не знаю. Но не любовница. ОНА просто смертельно завидовала чужому счастью.
Илона раздобыла еще одни адресок и поехала к третьей Бабушке. Для себя решила, что успокоится, когда трое скажут ей одно и то же.
"Бабушка" в маленьком курортном городке оказалась женщиной средних лет. Илона прорвалась к ней без очереди. Потому что записываться и ждать три-четыре месяца просто не могла.
Сказав "Мне надо!", Илона зашла с очередницей, и, взглянув на нее, ведунья повторила эхом "ей и правда очень надо!" и попросила женщину выйти.
- Что ты все мечешься? Что ты ищешь? Брата не вернешь, - сказала она Илоне.
- Хочу знать - его можно было спасти?
- В самом начале его мог спасти ритуал с головой волчицы. Но только - мог бы. "Сделано" было очень сильно. Зря зверя убили. Да тебе и не обещали, что точно вылечат!
- Кто? Кто это сделал?
- Женщина. Если я скажу, что она брюнетка, тебе легче станет? Вокруг брюнеток пруд пруди. Кто ж знает, какая из них!
- Может эта? - показала Илона фотографию "подозреваемой".
- Да какая ж она брюнетка?! Она крашеная блондинка, - рассмеялась женщина, - Тебе пора перестать жить чужой жизнью. Успокойся.
- Мам,- спросила Илона, вернувшись домой, - а что, Светка не настоящая брюнетка?
- Да она еще в школе наслушалась анекдотов про блондинок и закомплексовала. С тех пор и красится.
- А я и не знала+, - растерянно произнесла дочь.
Ну, и как тут можно кого-то вычислить, если даже близкая родственница другого цвета оказалась?! Правы, наверное, "Бабушки" - надо успокоиться и жить дальше своею жизнью. Тем более что три человека уже сказали одно и то же.
Так думала Илона, стягивая с головы черный кружевной платок и убирая его подальше в шкаф.