(no subject)
Первый раз я попала за границу в далеком 93 году. По программе обмена часть школьников из Зеленограда отправилась в Швецию, пожить в семьях школьников из небольшого провинциального Йонкчопинга. Отбор счастливчиков проводился по непонятным для меня до сих пор критериям, во всяком случае ни одному из таковых я не подходила - я не была отличницей, я не была в числе самых лучших по языку и я не была самой близкой подружкой дочери нашей классной руководительницы. Тем не менее, я поехала, а подружка дочери - нет. Справедливости ради надо отметить, что с дочерью классной мы все же дружили, что за поездку целиком и полностью заплатила школа, родители дали мне с собой только карманные деньги и что я училась в тот момент в чудесной гимназии в замечательном классе, поэтому нам никто не завидовал, наоборот, все за нас искренне радовались, скучали и ждали, когда мы вернемся.
Мои родители, бывшие советские инженеры, переживали тогда непростой период смены профессий, с деньгами в семье было туго, мама шила и вязала, чтобы одевать детей. В заграничную (!!) поездку меня собирали всем миром в буквальном смысле этого слова - у меня в гардеробе были мои вещи, вещи моей мамы и вещи ее подруги. Чтобы девочка выглядела прилично....
Я жила в семье у девочки, имя которой сейчас уже даже не помню, зато хорошо помню, что она играла в футбол за женскую школьную команду, и вместе мы с ней смотрелись как Крокодил Гена и Чебурашка - она высокая и зеленая здоровая и я маленькая и ушастая глазастая. Мама у нее работала уборщицей в школе, папа был чем-то вроде завхоза в местном дворце спорта, а поселили меня эти чудесные люди в проходной гостиной по соседству с таксой. Ели они исключительно бутерброды. Помню, что на второй день меня это уже доконало, потому что это только поначалу мне было вновинку, что хлеб и ветчина могут продаваться уже нарезанными, а в тюбике может быть не только крем для рук, но и лососевая паста, а потом захотелось нормальной домашней еды, к какой я привыкла. По идее, приехавшие из России школьники должны были ходить на уроки вместе со своими шведскими друзьями. Но мы быстро прочухали, что то, что проходили наши шведские сверстники мы уже два года как прошли, и даже ради практики английского сидеть и слушать это все не было никакого интереса, поэтому мы дружно сбегали с уроков и слонялись по городу. Однажды мне слоняться тоже надоело, и я весь школьный день просидела в кафетерии, читая какой-то литературный журнал с повестью про войну, закусывая историю Великой Отечественной M&M'sом и разглядывая шведских старшеклассников.
Еще нас возили на экскурсию в Гетеборг и в какой-то соседский городишко, причем в Гетеборге мы даже ходили в какой-то художественный музей, коллекция которого мне запомнилась своей исключительной невыразительностью. Больше всего во всех этих поездках нам нравился MacDonald's, который тогда уже появился в Москве, и я в нем даже уже бывала, но его посещение все еще входило в список развлечений и никому, божесохрани, не приходило в голову считать его дешевой тошниловкой. Еще однажды вечером нас привели на проповедь в какую-то церковь, там мы вообще умирали со скуки и только воспитанность не позволила нам скакать по этим их деревянным партам прямо во время песнопений. Еще был какой-то музыкальный вечер дружбы, для которого все должны были выучить песню и с тех пор я знаю Thank you for the music группы АВВА наизусть.
Надо ли говорить о том, что когда эти самые шведские школьники приехали с ответным визитом в Зеленоград, их возили на Красную площадь, они ходили в Оружейную палату и Алмазный фонд, были в Большом театре, в Пушкинском музее, в цирке на Верндаского и каждый день возвращались с экскурсий с квадратными от восхищения глазами. В каждой школе, где учились их российские визитеры, был устроен концерт с чаепитием и ни на какие уроки к нам они не ходили, даже на английский язык. А дома мы кормили Елену (по-моему, все таки ее так звали) то пирогами, то блинами, то пельменями и жила она, конечно же, в моей комнате, а меня на время переселили к брату.
Я это все к чему. У меня большая и дружная семья, и я решила привезти из Швеции подарки всем всем всем своим близким. Как-то меня специально привезли в большой торговый центр, которых сейчас в Москве полно, чтобы я там что-то купила домой. В этом торговом центре меня занесло в магазин игрушек, и я там уже стояла у кассы с двумя игрушками для своих братьев, но вдруг бросила эти игрушки, метнулась к высокой полки и все-таки его купила. Большого шоколадного медведя. У него были кожаные кругляшки на лапках, красивый бант на шее, шоколадного цвета шерстка и сам он был безумно мягким и ласковым. Я уже тогда не была такой романтичной натурой, но тут мое девичье сердце не выдержало. С этим медведем в руках я и летела домой, потому что куда-то его прятать мне никак не хотелось. С ним же я и появилась на пороге дома. С ним и со словами "я больше за границу никогда не поеду!".
Не скажу, что это был мой самый близкий и ласковый дружочек, нет, но куда бы я не переезжала - он переезжал со мной. И иногда, когда я вспоминала, что вообще-то я девочка и должна быть мимими, я могла ему что-то такое наплакать на ухо (прихлебывая виски одновременно) про "безответная любовь, безнадежная" и про то, что он у меня самый нежный и ласковый. Назвала я его Диком почему-то. Должно же было быть у него какое-то имя, правда?
И вот сейчас я познакомила Дика с Никитой. Никита, в отличии от меня почти двадцатилетней давности, не сказать, чтобы так уж Диком впечатлился, а я задумалсь о том, что за все годы верной службы я никогда Дика не мыла. И, учитывая его мягкость и искусственномеховость, пыли в нем, должно быть, дофигища. И вот вопрос - а как его мыть? Этикетки на нем, понятное дело, давно нет. Я бы засунула его в стиральную машинку банально, без всяких сантиментов, но очкую - а ну как он сморщится, скукожится, клочками повылезает и превратиться из чудесного символа детства в символ "мучительно больно за бесцельно прожитые годы"? Есть идеи у кого-нить?
Вот он, герой моего времени:
