Пермь. Город, рожденный как столица Урала. Февраль 2009. Увольнительная в город
Долгое время советской власти Пермь была закрытым городом, а с 1940 по 1957-й носила имя Молотов. Вполне вероятно, что тем и объясняется информационный вакуум вокруг этого города. Богатый миллионник, наследник новгородской купеческой славы, расположенный на живописных крутых берегах Камы среди древней тайги-пармы, близ вершин Северного Урала, безвестен и словно бы вообще не существует. Меж тем именно этот город, а не раздувшийся от спеси Екатеринбург, двести лет был настоящей столицей Урала.
Странным образом устраиваются мои увольнительные. Сколько бы ни было потенциально отмерено на город, судьба все равно распоряжается так, что удается погулять лишь два-три часа. Вот и тут вроде бы два дня было, а все одно - простоял большую часть времени в пробке, и на прогулки осталось всего ничего.
А между тем Пермь как-то сразу легла на сердце. Больше всего город подкупил своей живостью. Безусловно, я и в этот раз смешиваю вполне успешное наше мероприятие с впечатлением от города, но все равно - город привел прорву местных предпринимателей и большинству наших участников даже встать из-за стола переговоров было некогда, так плотно шли посетители. Сказывается, конечно, и покладистость наших местных подрядчиков, которые без лишнего гонора просто сделали все, как мы просили, и все получилось на хорошем уровне.
Кроме деловой составляющей, радовали люди, относившиеся к гостям с такой же простой приветливостью, радовали живые и даже бойкие улицы.
Осевая улица города - Комсомольский проспект (по-местному - Компрос)
На этих улицах сначала видишь современный, большой и довольно активный город, потом обнаруживаешь повсеместные следы советского прошлого
Когда осознаешь их количество и повсеместность, начинает казаться, что город насквозь отягощен советским прошлым и советской же неоригинальностью во внешнем виде и названиях улиц. Однако потом вглядываешься в новые вывески по старым фасадам
В местных жителей… а девчонки на пермских улицах, надо признаться, неизменно радуют глаз. В ином городе всех более-менее симпатичных не выпускают из машин и клубов, а тут их всегда можно видеть кругом себя. Впрочем, на счет клубов сказать что-либо достоверное не могу. Довелось побывать лишь в Хромой лошади, клубе достаточно большом и интересном, хотя и имеющем славу места, где собираются оголодавшие женщины в поисках определенного рода приключений и простого призрачного счастья. Однако же, в весьма демократичной и атмосферной едальне «Абырвалг» симпатичных студенток было пруд пруди.
В общем, глаз снова начинает радоваться, замечая старые дома, встискивающиеся почти по всему городу между современными зданиями. Кафешки и ресторанчики, кстати, тоже вносят свою лепту в формирование благоприятного мнения о городе. Их довольно много практически по всему центру. Мне показалось, что на Компросе и Сибирской из больше всего, но это может быть субъективное впечатление. Много их и возле центра, причем большей частью они являют попытки оформить дело с выдумкой и фантазией, стилизованные под то или иное, как тот же самый Абырвалг на углу Большевистской и Компроса. И в отделке они стараются следовать богатству вариантов современных отделочных материалов. Чаще всего видно, что это не свежайший новодел, то есть все это сложилось не за последний год высоких цен на нефть, а в течение нескольких лет.
Местная сетка «Хуторок». Расползлась уже по краю и даже выбралась в Ижевск. Тут, правда, не найдешь ни Черниговского, ни Першей Броварни, но зато помазанка и тут весьма достойна.
А потом замечаешь между зданиями советской постройки старые дома, которые также по всему центру разбросаны вдосталь. Дореволюционная Пермь была городом довольно большим и густо застроена. От сквера Уральских добровольцев, где находился в свое время большой Хлебный или Черный рынок до Разгуляя, самого старого района города, верных полтора километра. А между тем Черный рынок тоже не был окраиной города. Тогда сама площадь сквера была сплошь занята деревянными рядами, а ближайшие кварталы были тесно застроены лабазами и лавками. Один из корпусов торговых рядов стоял вдоль тогдашней Торговой (Советской улицы) и выходил торцом на Красноуфимскую (нынешнюю Куйбышева). Теперь торговую галерею замуровали, изменив весь фасад здания, и напоминает оно не бойкий торговый ряд, а безликое и даже довольно мрачное сооружение. Тогда же в лавках Торговой улицы и на Черном рынке можно было купить практически все, что угодно «…от рыболовного крючка и пороха до выходного костюма, от носового платка до каракулевой кубанки».
Улица Кирова. Вот такие еще картины остались в городе - и уцелевшие лоскутья деревянного кружева и дореволюционные особняки и многоэтажки. На многоэтажки, кстати, наталкиваешься регулярно. «Точечная застройка» так плотно взяла город в оборот, что в любой точке нет-нет да и увидишь каку-нибудь башню.
Улица Сибирская
Причем, чаще всего, башню довольно спорной эстетики
«Для бедных» был другой рынок - Сенной. Он располагался неподалеку Черного между нынешних улиц Куйбышева, Большевистской, Компросом и Луначарского. Прямо на его месте выстроено огромное здание Пермского государственного технического университета и от старого рынка, где с открытых прилавков торговали всем, что могло понадобиться крестьянству или рабочим, осталась только Октябрьская площадь перед ПГТУ.
На самом деле глядя на то, сколько места занимала торговля в дореволюционные времена удивляешься скромности коммерции нынешней. Тогда практически каждая площадь - рынок. Кругом нее кварталы лавок, рядом - трактиры и постоялые дома. Квартал вокруг них - доходные дома. Тут же ремесленные улицы и только дальше - фабричные районы. Все это давало жизнь городу, скрепляло его цементом так прочно, что он рос и развивался. Строились церкви и общественные здания. Советское время вырвало все это, сожгло и развеяло по ветру и теперь новый цемент плохо входит между старыми кирпичами.
По отношению к Перми я был, честно сказать, необъективно благожелательно настроен еще и потому, что находил в нем некоторые черты, знакомые по Сыктывкару, в котором вырос. Пермь, центр Перми Великой встала на ноги и развилась в похожем окружении, среди похожих людей. Хотя гораздо успешнее и бойчее своего «брата» Перми Малой. Чем и симпатична.
Компрос
Вот, одна из объединяющих черт - сеть ларьков по всему городу, продающих воду:
Вглядишься в эти общие черты и увидишь, что город на самом-то деле возник не на пустом месте и историю его надо начинать не с судьбоносного для российских городов екатерининского указа о губерниях и не с медеплавильного завода, основанного на подобранном Татищевым месте. А с того, что земли Великой Перми, бескрайней Пармы, новгородцы взялись осваивать куда раньше. Так же как и об освоении Сибири, об этом говорится мало, хотя времена эти были суровые и опасные. Тогда это был фронтир куда свирепее и серьезнее знаменитого Дикого запада. Все-таки такой ужасающей разницы как между ковбоями и индейцами ни тут, ни при завоевании Сибири не было. Подозреваю, не говорится об этом не только потому, что государству не хочется ворошить золу давних споров русских с тогдашними хозяевами земли. Но и потому, что вершились эти великие дела больше не благодаря действиям властей, а вопреки им. Как и сейчас, собственно, так и тогда люди собственной шкурой чувствовали разницу между Родиной и государством. Собственно, в ту пору эта разница была тем значительнее, что Родиной тогда была Русь, а государством не так давно стала Московия, ревниво подавляющая попытки жить по-человечески где либо еще, кроме Москвы.
Север от нынешнего Выборга до Холмогор, Усть-Цильмы и Кирова (Вятки), вся легендарная Биармия, скандинавский аналог чудесного Эльдорадо, принадлежал Великому Новгороду. Охотники и безбашенные, но ничуть не благородные ушкуйники осваивали его, густо мешаясь с местным карело-финским населением. Собственно, знаменитые русские большие северные избы были позаимствованы у все тех же карело-финнов. С течением времени Москва усиливала нажим на Новгород, заставляя все больше новгородцев уходить в тайгу. Так строились в 15-16-м веках такие города как Сольвычегодск и Усть-Цильма в тех местах, которые и в советское-то время осваивались с трудом. В конце 15-го века Аника, наследник достаточно влиятельного новгородского рода Строгановых, обосновался с промыслами в Сольвычегодске, на границе с Великопермским княжеством, организованном самими пермяками со столицей в Чердыни. Это было по-своему богатое княжество - оно владело огромным пушными угодьями и месторождениями «закамского серебра». Впрочем, полной ясности с ним нет. Некоторые исследователи полагают его порождением самих пермяков под влиянием русских колонистов где-то в начале XIV века и цепляются за упоминание Перми Великой в 1323-24 году. Другие указывают, что тогда упоминание касалось скорее земли как таковой, а собственно государство, княжество, было создано тут лишь в середине XV века, когда московский князь посадил в Чердыни князей из верейской династии.
Кто из них прав, окончательно установить трудно, тем более, что ситуация довольно быстро менялась.
Полным ходом шла христианизация (причем активное участие в распространении опиума для народа принимал Стефан Пермский, зырянин по рождению) и усиливалось политического давление со стороны Московии. При Грозном это княжество постепенно растворяется среди остальных владений московского царя.
Герб и флаг: крест и сила.
Причем что интересно - те же Строгановы в начале правления Грозного имели основные владения близ Сольвычегодска. Однако после разорения Грозным Новгорода, их могущество многократно усиливается, и они распространяют свою власть до Кунгура и Урала. Берут контроль над дорогой в Сибирь, на которой стоял Кунгур. Строят новые соляные промыслы по Каме - там, где современный Соликамск. В их владениях растворяется великопермское княжество и сами пермяки ассимилируются русскими. Сейчас тех, кто называет себя коми-пермяками осталось лишь около 100 тысяч, в то время как в целом в Пермском крае живет около трех миллионов человек. Однако достаточно прислушаться к говору людей на улицах и вглядеться в лица, чтобы понять - большая часть пермяков так и осталась на своих землях, смешавшись с русскими. Грозный разорил Новгород, и ушедшие из города новгородцы подняли этот край, строили тут крепости и новые промыслы, не благодаря власти, а вопреки ей. За счет предусмотрительности и изворотливости Строгановых, которые хоть и относились к ненавистным Грозному новгородцам, умудрялись угадать его намерение и завоевать доверие. Они сами попросили отнести свои земли к опричнине и чуть что сами приходили к царю с подарками и предложениями. А вскоре получили самые широки права и привилегии. Их права позволили им позвать атаманов волжской вольницы, чтобы покорить Сибирь и тут же принести ее в дар царю. Именно отсюда из Перми, как в то время называлась вся эта территория (по-видимому, от коми «парма» - тайга), и из других северных областей шли те, кто заселил Урал и осваивал его промыслы и заводы.
И это опять-таки хорошо видно по знаменитому «уральскому акценту». Достаточно побывать в Перми, чтобы убедиться - на самом деле акцент этот зырянский. Начиная от Камы и до Хабаровска русские «садят» а не «сажают» в «садах», а не «на дачах». Любителям КВН этот акцент хорошо знаком по пермской команде с их коронными миниатюрами на двух девушек. Светке и Людке, кажется. Самое забавное в их миниатюрах было то, что в Перми действительно так говорят. Более того, для меня это был первый русский город, в котором я слышал практически поголовный зырянский акцент. В Челябинске и Екатеринбурге он был фрагментарен. Тут же - повсеместен. Пожалуй, всего несколько человек говорили без него. У всех остальных очень четко слышался. Что лишний раз доказывает - сколь бы много ни было приезжих и при царях, и при советской власти, настоящее население этого города приходило из деревни и было оно во многом потомками коми-пермяков. Веками сплавлялись в пермском крае славяне-новгородцы и коми-пермяки и в итоге образовали сплав, освоивший и поднявший Урал и Сибирь.
Строгановы имели такую силу и власть, что могли бы потягаться с Московией. Владея Сибирью и Пермью во времена Смуты могли послать куда подальше всех бояр, деливших тогда власть с поляками. Однако нет. Родину они любили больше государства, хотя то и сделало все, чтобы эту любовь одолеть. Солеварни и меха помогали Москве деньгами, и в средствах на ополчение Минина и Пожарского тоже была их доля.
В общем-то, когда Петр отправил Татищева на Урал, организовывать там новую жизнь нового строя, край этот был не так дик, как это принято считать. Он был достаточно уже освоен и обеспечил и инфраструктуру новым заводам и рабочую силу.
В отличие от многих чиновников, Татищев лично отправился на место и несколько лет колесил по Перми и Уралу, выбирая места для заводов и крепостей для их охраны. Надо сказать, что проделал он это наиудивительнейшим образом. В истории России не было ни одного столь дальновидного градостроителя, который при этом градостроителем не являлся.
Подозреваю, что Татищев мало думал о том, чтобы основать крупнейшие города России. Он решал простую задачу - строительство заводов и инфраструктуры их защиты и управления. Однако сделать это он умудрился так дальновидно, как не удавалось почти никому из других градостроителей. Москве пришлось задушить Тверь, Рязань, Ярославль и измять всю Сузадальскую землю. Петербургу понадобилось удушить Архангельскую торговлю. Есть, конечно, пример Хабарова и других казачьих атаманов, которые ставили остроги в Сибири и на Дальнем Востоке из которых выросли такие города, как Хабаровск и Красноярск. Всем им даст Татищев фору -- из основанных им крепостей и заводов естественным путем, когда он уже никак не мог влиять на процесс, выросли крупнейшие города страны - Екатеринбург, Челябинск, Пермь. Даже Тольятти, практически восьмисоттысячный районный центр, больше чем многие областные столицы, и тот вырос на выбранном Татищевым месте. Для этих городов не пришлось принимать решений на уровне страны и всеми силами поддерживать их рост. Напротив, история, словно сама возвращалась к обозначенным Татищевым местам и города росли и расширялись, приобретая свои черты, обзаводясь собственной историей и характером.
Такова и Пермь. Татищев приглядел на Каме два места под строительство медеплавильных заводов из местных руд. Мотовилихинский и Егошихинский. Кругом были соляные промыслы, тут же у впадения речки Егошихи в Каму грузы с речных судов перегружались на сибирскую дорогу и через Кунгур отправлялись в Сибирь и приходили из Сибири.
Улица Ленина
Причем выбрать-то он выбрал, однако активная деятельность его была не всем по душе и в 1720-м году его отозвали. Из-за противодействия Демидова и не только его. Впрочем, Генин, сменивший Татищева одобрил все его планы и приступил к постройке заводов. Так в 1722-м заложили Егошихинский завод, из которого выросла Пермь, а в 1723-м завод, из которого вырос Екатеринбург. Для защиты этих и других заводов по Татищевской же задумке в 1736-м строится Миасская линия крепостей, из которой вырос Челябинск.
Впрочем, Екатеринбургский завод и Мотовилихинский пошли в рост. В Мотовилихе стали лить пушки и льют их там до сих пор.
Старые корпуса Мотовилихи
Сейчас это главный артиллерийский завод страны. Во многом благодаря этому заводу Пермь была закрытым городом в советское время. Завод тянется на 12 километров вдоль Камы. Здесь строились самоходки и зенитки, а сейчас Тюльпаны и Гиацинты. И практически все это можно увидеть в музее завода, включая шкурку от С300 в натуральную величину. Причем интереснее всего именно экспозиция под открытым небом, куда ведут распахнутые ворота.
Раньше - спецпропуска, допуски и подписки. А сейчас - только входи в распахнутые настежь ворота. Только не забывай.
Настоящая царь-пушка. И калибром будет побольше московской и рабочая, для береговых батарей предусмотренная. Впрочем, произведена она была уже в эпоху казнозарядных орудий и устарела уже при производстве.
Но и кроме таких мастодонтов есть что поглядеть, от «Зверобоя», до Града и разборных горных пушек.
Мотовилиха долгое время была отдельным от Перми городком. Сохранилась даже пара улиц и площадь под горой Вышкой.
Чудное, надо сказать, ощущение возникает, когда катишь от центра через обширные кварталы новостроек, мимо помпезных советских зданий, в том числе цирка и роскошного снаружи ДК, а потом снова оказываешься в старом заводском городке.
Однако местные медные руды подистощились и Егошиха пришла в упадок, превратившись по сути в пристань на Каме, продолжала работать только Мотовилиха. Тут-то и подоспела екатерининская губернская реформа. Царица учредила Пермскую губернию, включающую всю Парму вместе с уральскими заводами и столицу решила сделать с нуля в 1781-м. Чтобы изначально ориентировать этот город на управление губернией. Выбрали для этого ту самую пристань, контролирующую и поток по Каме от солеварен и товары с Макарьевской ярмарки на сибирский тракт.
Новый город решили назвать Пермью, ровно по названию края. Это все равно как столицу Уральского округа построить с нуля и назвать Уралом или организовать Сибирскую губернию со столицей Сибирь.
Спроектировали тот самый достаточно большой город с правильной сеткой улиц. В центре эта сетка дошла до нас практически неизменно. Кстати сказать, начерчена она была достаточно удачно между оврагами и ручьями, меж которыми стоит Пермь. В соответствии со столичностью нового центра назывались и улицы по городам губернии: Красноуфимская (теперь Куйбышева), Кунгурская (Компрос), Пермская (Большевистская) и Сибирская, Соликамская (Максима Горького), Верхотурская (Островского), а еще Екатеринбургская, Биармская и другие.
Тут-то кстати и происходит окончательное смешение названий. Теперь пермяк это и житель пермской губернии (то есть и русский, и коми) и житель города. Присловье «пермяк-соленые уши», касавшееся солеваров, таскавших на плечах мешки с солью, отчего та сыпалась им на загривок, уши краснели и воспалялись, переходит и на пермяков-горожан.
Старый поселок Егошихинского завода остался на краю нового города, на берегу глубокого оврага. Сейчас это Разгуляй, квартал старых деревянных домов, который того и гляди снесут, как снесли уже многие другие.
В новом городе строятся административные здания, расчерчиваются базары, учреждается Петровская ярмарка. Из Кунгура перебираются сюда старые купеческие семьи. Их дома уцелели сейчас по Ленина (бывшей Покровской) и Сибирской. Среди них довольно много интересных и забавных.
Например, знаменитый особняк Грибушина (Ленина 13). Знаменит он еще и тем, что считается прообразом «дома с фигурами» из «Доктора Живаго», а вся Пермь полагается Юрятиным из романа.
Улица Ленина. И тогда, когда была то Покровской, то Рождественской, и сейчас одна из осевых улиц города.
Тут и небольшие, но с вычурным декором есть особняки. И забавные стилизации.
Как и во многих других городах в Перми исчезают старые деревянные памятники. На месте этого, например, дома еще несколько лет стоял особняк Демидова 1873-го года постройки на углу ул.Газеты Звезда, который отличался тем, что был деревянным, но, отделанный под кирпич. Сейчас на его месте выстроили этот дом. Он лишь стилизован под то, что было раньше. Внешне непохож и объединяет его лишь отделка каменного строения деревом "под камень" и прорезной орнамент. Но главное, что для меня отличает в данном случае Пермь - строители постарались хотя бы стилизовать под то, что было раньше вместо того, чтобы строить нечто ультрасовременное и дом получил весьма милую наружность
А в обычном на первый взгляд, доме №44 по той же Ленина, в бывшем особняке Журавлевой еще до революции открылся кинотеатр Триумф. После падения советской власти его снова перестроили и вернули кинотеатру дореволюционное имя.
Обосновывается в столице губернии и церковь. Причем лихо, с размахом.
Прежнее духовное училище, в нынешний вид перестроено в 1885-м. Теперь это пермский государственный институт искусств и культуры
На мой взгляд, крайне важно, что Пермь становится не только торговым и административным центром, но и культурным. Уже к началу XX века тут было пять театров. Вот и знаменитый Дягилев заканчивал гимназию в Перми.
Пермский театр оперы и балета, до сих пор один из самых сильных и интересных в России. Даже несколько наших участников с превеликим удовольствием имели честь посетить представление.
В просторном сквере перед театром, где раньше стоял гостиный двор, нашлось место и для Ленина в странноватой позе
…и для голубей
…и лавочек для странных девочек.
Особое место сейчас занимают и музеи города. Кроме артиллерии тут несколько музеев-квартир, достойная экспозиция художественного музея и уникальная экспозиция деревянной скульптуры в художественной галерее, которая в свою очередь находится в прежнем соборе в самом начале Компроса. Очень сильное возникает ощущение, когда следуешь по коридору второго этажа и вдруг за стеной натыкаешься на иконостас. В обычном соборе снизу он кажется бестолковым нагромождением, вычурным и тяжелым. А так, вблизи… дело совершенно иное. Все-таки не зря музейные работники сберегли его, не поленившись оставить дыру во всех перекрытиях.
Сама экспозиция деревянной скульптуры штука эта уникальная, поскольку на самом-то деле именно поповское варварство уничтожило ее больше, чем коммунисты. Очень уж много было в этой скульптуре от языческих идолов. Собственно, что здесь у зырян, что у русских святых и распятия резали те же мастера, что резали до крещения идолов. Ранняя Параскева - идол идолом. Зато остальные - заглядишься. Меня больше всего удивило, сколь похожи поздние скульптуры на скульптуры из католических соборов. Хотя странно предположить, что пермяк из глухой деревни ездил смотреть на них. Вообще деревянная скульптура интересная своим уровнем исполнения и реалистичностью, которой не дождешься от икон. Сначала православные батюшки огнем и мечом вытравили исконное мастерство, насадив канонический иконный примитивизм и мрачность, а потом нам рассказывают, что когда Европа создавала шедевры Возрождения, мы тут еще по веткам скакали и груши околачивали.
Интересно взглянуть и на лица статуй. Резчики резали те лица, что видели вокруг себя. Хватает тут и зырянских и русских. Но, что еще интересней - южная часть Пермской губернии была заселена татарами. Так что в итоге немалое иисусов оказалось с монголоидным лицом. Ощущение крайне странное.
Давнее соседство и сожительство двух религий оставило, не только такие следы. Южнее Перми можно увидеть уникальные деревянные мечети. Неподалеку от города есть музей деревянного зодчества Хохловка, в котором собраны и большие русско-пермские избы и деревянные храмы, том числе мечеть.
В городе же можно увидеть и другие признаки сплава культур - например, мечеть на улице Осинской, выстроенная православным архитектором Ожеговым в затейливом романтическом модерне (1902-1903).
Что интересно - неподалеку, на углу нынешних Большевистской и Борчанинова, Ожегов построил в 1903-1910-м Вознесенскую (Феодосьевскую) церковь в похожем стиле. Кстати местные по свидетельству polikliet больше знают эту церковь под названием именно Феодосьевская.
Вообще затейливых и со вкусом сделанных домов в Перми немало. Немало и зданий, перестроенных из каких-то старых зданий, уже с трудом определимых. Вот этот, например:
В то время, когда его строили, тут была сельская местность между Мотовилихинским заводом и Пермью.
Здание городской администрации это тоже сильно перестроенный старый дом, каким бы новым он не казался:
На самом деле это здание возвели в 1820 году для Казенной палаты и казначейства. Однако его перестраивали в 1874 и потом надстроили в 1931-м. Сейчас и не догадаешься, чем это было.
В квартале перед оперным театром между Сибирской, 25-го Октября, Коммунистической и Ленина изначально был гостиный двор 1802-го года постройки. Однако в 1929-м его на субботниках разобрали комсомольцы и рабочая молодежь. Все, что осталось - старые дома с лавками вокруг этого квартала. Например, центральный гастроном стоит на месте дореволюционного книжного магазина.
Впрочем, есть в городе и уцелевшие дома. Например, прежнее дворянское собрание на углу Сибирской и Луначарского хотя и превратилось в глуб ГУВД, однако, как и в прежние времена осталось прибежищем людей в форме. Как, впрочем, и многие другие дворянские собрания по всей стране, ставшие Домами офицеров.
Забавным образом бывшая Екатерининская этапная тюрьма в конце Сибирской улицы превратилась в советское время в театр кукол.
Тоже интересное здание:
Изначально это женская Мариинская гимназия 1885 год, арх. Дютель, пересечение Коммунистической и 25-го октября.
Меня удивил один из новых домов все там же, недалеко от оперного театра на Сибирской:
Вот вроде бы новой постройки дом и эклектичный, как все современное. Однако как много в нем от модерна Шехтеля. Приятно видеть, что и в наши времена нет-нет, да и построят все-таки что-то действительно приятное.
Впрочем, кроме таких шедевров, новые здания чаще выглядят удивительно. Как вот это тяжеловесное строение на Ленина недалеко от Разгуляя и дома Грибушина:
Забавным образом конструктивизм оставил свою лепту в городе, но не бросается в глаза. С одной стороны он сконцентрирован в административных зданиях на той же Ленина в районе ЦУМа и администрации края. Тут же волею судьбы располагаются и несколько офисных и торговых центров совершенно современной постройки.
А с другой несколько домов можно встретить на набережной.
Жалко только, что сама по себе набережная не так хороша, как могла бы быть.
Пермь стоит на высоком берегу Камы, реки широкой и впечатляющей. На том берегу - несколько районов, до недавнего времени бывших отдельными городами. Виды могли бы быть захватывающими. Тем более что выше по Каме находится огромное водохранилище. Однако под обрывом идет железная дорога и вся пляжная часть превращена в промрайон. Склон засажен деревьями и прилегающий парк обихожен весьма условно.
Впрочем, Пермь, прорезанная оврагами и ручьями весьма неровная, и дарит все-таки немало интересных видов. Можно увидеть на противоположных склонах кварталы высоких панельных домов, а в овраге между ними уцелевшую деревеньку - столетние деревянные дома, палисады и сады.
От центрального Компроса или улиц Ленина и Сибирской стоит пройти квартал в сторону и можно оказаться на улице больше похожей на проезд через дворы. Тут же найти тот самый мусор и грязь, которую так любят замечать в наших городах и местные и приезжие.
Мне же, по чести признаться, заваленные снегом дворы и дорожки ничуть не мешали. Утоптанный покатый снег на тротуаре казался гораздо милее ужасающей московской каши под ногами, уничтожающей обувь и хорошее настроение.
Здесь же можно было не боясь войти с улицы в помещение, не боясь загадить ковры. Пермский снег настоящий.
Он белого цвета, что не так-то часто встретишь в больших городах. Может быть, Пермь не имеет роскошного прошлого, и хорошо раскрученных памятников архитектуры. Но она приятна, жива, приветлива и очень человечна. А как же приятно, скажу я вам, вместо черно-белого большого города видеть цветные фасады на фоне белого снега под ослепительно синим небом!
Тем более, что даже из центра города можно рукой подать до густой тайги-пармы, которая простирается от города на сотни километров кряду от Урала и до самого Белого моря.
P.S. активно использовались материалы Виктора Семянникова с сайта http://metrosphera.ru/history/streets, спасибо ему за крайне подробную и интересную подборку материалов по истории города.
Странным образом устраиваются мои увольнительные. Сколько бы ни было потенциально отмерено на город, судьба все равно распоряжается так, что удается погулять лишь два-три часа. Вот и тут вроде бы два дня было, а все одно - простоял большую часть времени в пробке, и на прогулки осталось всего ничего.
А между тем Пермь как-то сразу легла на сердце. Больше всего город подкупил своей живостью. Безусловно, я и в этот раз смешиваю вполне успешное наше мероприятие с впечатлением от города, но все равно - город привел прорву местных предпринимателей и большинству наших участников даже встать из-за стола переговоров было некогда, так плотно шли посетители. Сказывается, конечно, и покладистость наших местных подрядчиков, которые без лишнего гонора просто сделали все, как мы просили, и все получилось на хорошем уровне.
Кроме деловой составляющей, радовали люди, относившиеся к гостям с такой же простой приветливостью, радовали живые и даже бойкие улицы.
Осевая улица города - Комсомольский проспект (по-местному - Компрос)
На этих улицах сначала видишь современный, большой и довольно активный город, потом обнаруживаешь повсеместные следы советского прошлого
Когда осознаешь их количество и повсеместность, начинает казаться, что город насквозь отягощен советским прошлым и советской же неоригинальностью во внешнем виде и названиях улиц. Однако потом вглядываешься в новые вывески по старым фасадам
В местных жителей… а девчонки на пермских улицах, надо признаться, неизменно радуют глаз. В ином городе всех более-менее симпатичных не выпускают из машин и клубов, а тут их всегда можно видеть кругом себя. Впрочем, на счет клубов сказать что-либо достоверное не могу. Довелось побывать лишь в Хромой лошади, клубе достаточно большом и интересном, хотя и имеющем славу места, где собираются оголодавшие женщины в поисках определенного рода приключений и простого призрачного счастья. Однако же, в весьма демократичной и атмосферной едальне «Абырвалг» симпатичных студенток было пруд пруди.
В общем, глаз снова начинает радоваться, замечая старые дома, встискивающиеся почти по всему городу между современными зданиями. Кафешки и ресторанчики, кстати, тоже вносят свою лепту в формирование благоприятного мнения о городе. Их довольно много практически по всему центру. Мне показалось, что на Компросе и Сибирской из больше всего, но это может быть субъективное впечатление. Много их и возле центра, причем большей частью они являют попытки оформить дело с выдумкой и фантазией, стилизованные под то или иное, как тот же самый Абырвалг на углу Большевистской и Компроса. И в отделке они стараются следовать богатству вариантов современных отделочных материалов. Чаще всего видно, что это не свежайший новодел, то есть все это сложилось не за последний год высоких цен на нефть, а в течение нескольких лет.
Местная сетка «Хуторок». Расползлась уже по краю и даже выбралась в Ижевск. Тут, правда, не найдешь ни Черниговского, ни Першей Броварни, но зато помазанка и тут весьма достойна.
А потом замечаешь между зданиями советской постройки старые дома, которые также по всему центру разбросаны вдосталь. Дореволюционная Пермь была городом довольно большим и густо застроена. От сквера Уральских добровольцев, где находился в свое время большой Хлебный или Черный рынок до Разгуляя, самого старого района города, верных полтора километра. А между тем Черный рынок тоже не был окраиной города. Тогда сама площадь сквера была сплошь занята деревянными рядами, а ближайшие кварталы были тесно застроены лабазами и лавками. Один из корпусов торговых рядов стоял вдоль тогдашней Торговой (Советской улицы) и выходил торцом на Красноуфимскую (нынешнюю Куйбышева). Теперь торговую галерею замуровали, изменив весь фасад здания, и напоминает оно не бойкий торговый ряд, а безликое и даже довольно мрачное сооружение. Тогда же в лавках Торговой улицы и на Черном рынке можно было купить практически все, что угодно «…от рыболовного крючка и пороха до выходного костюма, от носового платка до каракулевой кубанки».
Улица Кирова. Вот такие еще картины остались в городе - и уцелевшие лоскутья деревянного кружева и дореволюционные особняки и многоэтажки. На многоэтажки, кстати, наталкиваешься регулярно. «Точечная застройка» так плотно взяла город в оборот, что в любой точке нет-нет да и увидишь каку-нибудь башню.
Улица Сибирская
Причем, чаще всего, башню довольно спорной эстетики
«Для бедных» был другой рынок - Сенной. Он располагался неподалеку Черного между нынешних улиц Куйбышева, Большевистской, Компросом и Луначарского. Прямо на его месте выстроено огромное здание Пермского государственного технического университета и от старого рынка, где с открытых прилавков торговали всем, что могло понадобиться крестьянству или рабочим, осталась только Октябрьская площадь перед ПГТУ.
На самом деле глядя на то, сколько места занимала торговля в дореволюционные времена удивляешься скромности коммерции нынешней. Тогда практически каждая площадь - рынок. Кругом нее кварталы лавок, рядом - трактиры и постоялые дома. Квартал вокруг них - доходные дома. Тут же ремесленные улицы и только дальше - фабричные районы. Все это давало жизнь городу, скрепляло его цементом так прочно, что он рос и развивался. Строились церкви и общественные здания. Советское время вырвало все это, сожгло и развеяло по ветру и теперь новый цемент плохо входит между старыми кирпичами.
По отношению к Перми я был, честно сказать, необъективно благожелательно настроен еще и потому, что находил в нем некоторые черты, знакомые по Сыктывкару, в котором вырос. Пермь, центр Перми Великой встала на ноги и развилась в похожем окружении, среди похожих людей. Хотя гораздо успешнее и бойчее своего «брата» Перми Малой. Чем и симпатична.
Компрос
Вот, одна из объединяющих черт - сеть ларьков по всему городу, продающих воду:
Вглядишься в эти общие черты и увидишь, что город на самом-то деле возник не на пустом месте и историю его надо начинать не с судьбоносного для российских городов екатерининского указа о губерниях и не с медеплавильного завода, основанного на подобранном Татищевым месте. А с того, что земли Великой Перми, бескрайней Пармы, новгородцы взялись осваивать куда раньше. Так же как и об освоении Сибири, об этом говорится мало, хотя времена эти были суровые и опасные. Тогда это был фронтир куда свирепее и серьезнее знаменитого Дикого запада. Все-таки такой ужасающей разницы как между ковбоями и индейцами ни тут, ни при завоевании Сибири не было. Подозреваю, не говорится об этом не только потому, что государству не хочется ворошить золу давних споров русских с тогдашними хозяевами земли. Но и потому, что вершились эти великие дела больше не благодаря действиям властей, а вопреки им. Как и сейчас, собственно, так и тогда люди собственной шкурой чувствовали разницу между Родиной и государством. Собственно, в ту пору эта разница была тем значительнее, что Родиной тогда была Русь, а государством не так давно стала Московия, ревниво подавляющая попытки жить по-человечески где либо еще, кроме Москвы.
Север от нынешнего Выборга до Холмогор, Усть-Цильмы и Кирова (Вятки), вся легендарная Биармия, скандинавский аналог чудесного Эльдорадо, принадлежал Великому Новгороду. Охотники и безбашенные, но ничуть не благородные ушкуйники осваивали его, густо мешаясь с местным карело-финским населением. Собственно, знаменитые русские большие северные избы были позаимствованы у все тех же карело-финнов. С течением времени Москва усиливала нажим на Новгород, заставляя все больше новгородцев уходить в тайгу. Так строились в 15-16-м веках такие города как Сольвычегодск и Усть-Цильма в тех местах, которые и в советское-то время осваивались с трудом. В конце 15-го века Аника, наследник достаточно влиятельного новгородского рода Строгановых, обосновался с промыслами в Сольвычегодске, на границе с Великопермским княжеством, организованном самими пермяками со столицей в Чердыни. Это было по-своему богатое княжество - оно владело огромным пушными угодьями и месторождениями «закамского серебра». Впрочем, полной ясности с ним нет. Некоторые исследователи полагают его порождением самих пермяков под влиянием русских колонистов где-то в начале XIV века и цепляются за упоминание Перми Великой в 1323-24 году. Другие указывают, что тогда упоминание касалось скорее земли как таковой, а собственно государство, княжество, было создано тут лишь в середине XV века, когда московский князь посадил в Чердыни князей из верейской династии.
Кто из них прав, окончательно установить трудно, тем более, что ситуация довольно быстро менялась.
Полным ходом шла христианизация (причем активное участие в распространении опиума для народа принимал Стефан Пермский, зырянин по рождению) и усиливалось политического давление со стороны Московии. При Грозном это княжество постепенно растворяется среди остальных владений московского царя.
Герб и флаг: крест и сила.
Причем что интересно - те же Строгановы в начале правления Грозного имели основные владения близ Сольвычегодска. Однако после разорения Грозным Новгорода, их могущество многократно усиливается, и они распространяют свою власть до Кунгура и Урала. Берут контроль над дорогой в Сибирь, на которой стоял Кунгур. Строят новые соляные промыслы по Каме - там, где современный Соликамск. В их владениях растворяется великопермское княжество и сами пермяки ассимилируются русскими. Сейчас тех, кто называет себя коми-пермяками осталось лишь около 100 тысяч, в то время как в целом в Пермском крае живет около трех миллионов человек. Однако достаточно прислушаться к говору людей на улицах и вглядеться в лица, чтобы понять - большая часть пермяков так и осталась на своих землях, смешавшись с русскими. Грозный разорил Новгород, и ушедшие из города новгородцы подняли этот край, строили тут крепости и новые промыслы, не благодаря власти, а вопреки ей. За счет предусмотрительности и изворотливости Строгановых, которые хоть и относились к ненавистным Грозному новгородцам, умудрялись угадать его намерение и завоевать доверие. Они сами попросили отнести свои земли к опричнине и чуть что сами приходили к царю с подарками и предложениями. А вскоре получили самые широки права и привилегии. Их права позволили им позвать атаманов волжской вольницы, чтобы покорить Сибирь и тут же принести ее в дар царю. Именно отсюда из Перми, как в то время называлась вся эта территория (по-видимому, от коми «парма» - тайга), и из других северных областей шли те, кто заселил Урал и осваивал его промыслы и заводы.
И это опять-таки хорошо видно по знаменитому «уральскому акценту». Достаточно побывать в Перми, чтобы убедиться - на самом деле акцент этот зырянский. Начиная от Камы и до Хабаровска русские «садят» а не «сажают» в «садах», а не «на дачах». Любителям КВН этот акцент хорошо знаком по пермской команде с их коронными миниатюрами на двух девушек. Светке и Людке, кажется. Самое забавное в их миниатюрах было то, что в Перми действительно так говорят. Более того, для меня это был первый русский город, в котором я слышал практически поголовный зырянский акцент. В Челябинске и Екатеринбурге он был фрагментарен. Тут же - повсеместен. Пожалуй, всего несколько человек говорили без него. У всех остальных очень четко слышался. Что лишний раз доказывает - сколь бы много ни было приезжих и при царях, и при советской власти, настоящее население этого города приходило из деревни и было оно во многом потомками коми-пермяков. Веками сплавлялись в пермском крае славяне-новгородцы и коми-пермяки и в итоге образовали сплав, освоивший и поднявший Урал и Сибирь.
Строгановы имели такую силу и власть, что могли бы потягаться с Московией. Владея Сибирью и Пермью во времена Смуты могли послать куда подальше всех бояр, деливших тогда власть с поляками. Однако нет. Родину они любили больше государства, хотя то и сделало все, чтобы эту любовь одолеть. Солеварни и меха помогали Москве деньгами, и в средствах на ополчение Минина и Пожарского тоже была их доля.
В общем-то, когда Петр отправил Татищева на Урал, организовывать там новую жизнь нового строя, край этот был не так дик, как это принято считать. Он был достаточно уже освоен и обеспечил и инфраструктуру новым заводам и рабочую силу.
В отличие от многих чиновников, Татищев лично отправился на место и несколько лет колесил по Перми и Уралу, выбирая места для заводов и крепостей для их охраны. Надо сказать, что проделал он это наиудивительнейшим образом. В истории России не было ни одного столь дальновидного градостроителя, который при этом градостроителем не являлся.
Подозреваю, что Татищев мало думал о том, чтобы основать крупнейшие города России. Он решал простую задачу - строительство заводов и инфраструктуры их защиты и управления. Однако сделать это он умудрился так дальновидно, как не удавалось почти никому из других градостроителей. Москве пришлось задушить Тверь, Рязань, Ярославль и измять всю Сузадальскую землю. Петербургу понадобилось удушить Архангельскую торговлю. Есть, конечно, пример Хабарова и других казачьих атаманов, которые ставили остроги в Сибири и на Дальнем Востоке из которых выросли такие города, как Хабаровск и Красноярск. Всем им даст Татищев фору -- из основанных им крепостей и заводов естественным путем, когда он уже никак не мог влиять на процесс, выросли крупнейшие города страны - Екатеринбург, Челябинск, Пермь. Даже Тольятти, практически восьмисоттысячный районный центр, больше чем многие областные столицы, и тот вырос на выбранном Татищевым месте. Для этих городов не пришлось принимать решений на уровне страны и всеми силами поддерживать их рост. Напротив, история, словно сама возвращалась к обозначенным Татищевым местам и города росли и расширялись, приобретая свои черты, обзаводясь собственной историей и характером.
Такова и Пермь. Татищев приглядел на Каме два места под строительство медеплавильных заводов из местных руд. Мотовилихинский и Егошихинский. Кругом были соляные промыслы, тут же у впадения речки Егошихи в Каму грузы с речных судов перегружались на сибирскую дорогу и через Кунгур отправлялись в Сибирь и приходили из Сибири.
Улица Ленина
Причем выбрать-то он выбрал, однако активная деятельность его была не всем по душе и в 1720-м году его отозвали. Из-за противодействия Демидова и не только его. Впрочем, Генин, сменивший Татищева одобрил все его планы и приступил к постройке заводов. Так в 1722-м заложили Егошихинский завод, из которого выросла Пермь, а в 1723-м завод, из которого вырос Екатеринбург. Для защиты этих и других заводов по Татищевской же задумке в 1736-м строится Миасская линия крепостей, из которой вырос Челябинск.
Впрочем, Екатеринбургский завод и Мотовилихинский пошли в рост. В Мотовилихе стали лить пушки и льют их там до сих пор.
Старые корпуса Мотовилихи
Сейчас это главный артиллерийский завод страны. Во многом благодаря этому заводу Пермь была закрытым городом в советское время. Завод тянется на 12 километров вдоль Камы. Здесь строились самоходки и зенитки, а сейчас Тюльпаны и Гиацинты. И практически все это можно увидеть в музее завода, включая шкурку от С300 в натуральную величину. Причем интереснее всего именно экспозиция под открытым небом, куда ведут распахнутые ворота.
Раньше - спецпропуска, допуски и подписки. А сейчас - только входи в распахнутые настежь ворота. Только не забывай.
Настоящая царь-пушка. И калибром будет побольше московской и рабочая, для береговых батарей предусмотренная. Впрочем, произведена она была уже в эпоху казнозарядных орудий и устарела уже при производстве.
Но и кроме таких мастодонтов есть что поглядеть, от «Зверобоя», до Града и разборных горных пушек.
Мотовилиха долгое время была отдельным от Перми городком. Сохранилась даже пара улиц и площадь под горой Вышкой.
Чудное, надо сказать, ощущение возникает, когда катишь от центра через обширные кварталы новостроек, мимо помпезных советских зданий, в том числе цирка и роскошного снаружи ДК, а потом снова оказываешься в старом заводском городке.
Однако местные медные руды подистощились и Егошиха пришла в упадок, превратившись по сути в пристань на Каме, продолжала работать только Мотовилиха. Тут-то и подоспела екатерининская губернская реформа. Царица учредила Пермскую губернию, включающую всю Парму вместе с уральскими заводами и столицу решила сделать с нуля в 1781-м. Чтобы изначально ориентировать этот город на управление губернией. Выбрали для этого ту самую пристань, контролирующую и поток по Каме от солеварен и товары с Макарьевской ярмарки на сибирский тракт.
Новый город решили назвать Пермью, ровно по названию края. Это все равно как столицу Уральского округа построить с нуля и назвать Уралом или организовать Сибирскую губернию со столицей Сибирь.
Спроектировали тот самый достаточно большой город с правильной сеткой улиц. В центре эта сетка дошла до нас практически неизменно. Кстати сказать, начерчена она была достаточно удачно между оврагами и ручьями, меж которыми стоит Пермь. В соответствии со столичностью нового центра назывались и улицы по городам губернии: Красноуфимская (теперь Куйбышева), Кунгурская (Компрос), Пермская (Большевистская) и Сибирская, Соликамская (Максима Горького), Верхотурская (Островского), а еще Екатеринбургская, Биармская и другие.
Тут-то кстати и происходит окончательное смешение названий. Теперь пермяк это и житель пермской губернии (то есть и русский, и коми) и житель города. Присловье «пермяк-соленые уши», касавшееся солеваров, таскавших на плечах мешки с солью, отчего та сыпалась им на загривок, уши краснели и воспалялись, переходит и на пермяков-горожан.
Старый поселок Егошихинского завода остался на краю нового города, на берегу глубокого оврага. Сейчас это Разгуляй, квартал старых деревянных домов, который того и гляди снесут, как снесли уже многие другие.
В новом городе строятся административные здания, расчерчиваются базары, учреждается Петровская ярмарка. Из Кунгура перебираются сюда старые купеческие семьи. Их дома уцелели сейчас по Ленина (бывшей Покровской) и Сибирской. Среди них довольно много интересных и забавных.
Например, знаменитый особняк Грибушина (Ленина 13). Знаменит он еще и тем, что считается прообразом «дома с фигурами» из «Доктора Живаго», а вся Пермь полагается Юрятиным из романа.
Улица Ленина. И тогда, когда была то Покровской, то Рождественской, и сейчас одна из осевых улиц города.
Тут и небольшие, но с вычурным декором есть особняки. И забавные стилизации.
Как и во многих других городах в Перми исчезают старые деревянные памятники. На месте этого, например, дома еще несколько лет стоял особняк Демидова 1873-го года постройки на углу ул.Газеты Звезда, который отличался тем, что был деревянным, но, отделанный под кирпич. Сейчас на его месте выстроили этот дом. Он лишь стилизован под то, что было раньше. Внешне непохож и объединяет его лишь отделка каменного строения деревом "под камень" и прорезной орнамент. Но главное, что для меня отличает в данном случае Пермь - строители постарались хотя бы стилизовать под то, что было раньше вместо того, чтобы строить нечто ультрасовременное и дом получил весьма милую наружность
А в обычном на первый взгляд, доме №44 по той же Ленина, в бывшем особняке Журавлевой еще до революции открылся кинотеатр Триумф. После падения советской власти его снова перестроили и вернули кинотеатру дореволюционное имя.
Обосновывается в столице губернии и церковь. Причем лихо, с размахом.
Прежнее духовное училище, в нынешний вид перестроено в 1885-м. Теперь это пермский государственный институт искусств и культуры
На мой взгляд, крайне важно, что Пермь становится не только торговым и административным центром, но и культурным. Уже к началу XX века тут было пять театров. Вот и знаменитый Дягилев заканчивал гимназию в Перми.
Пермский театр оперы и балета, до сих пор один из самых сильных и интересных в России. Даже несколько наших участников с превеликим удовольствием имели честь посетить представление.
В просторном сквере перед театром, где раньше стоял гостиный двор, нашлось место и для Ленина в странноватой позе
…и для голубей
…и лавочек для странных девочек.
Особое место сейчас занимают и музеи города. Кроме артиллерии тут несколько музеев-квартир, достойная экспозиция художественного музея и уникальная экспозиция деревянной скульптуры в художественной галерее, которая в свою очередь находится в прежнем соборе в самом начале Компроса. Очень сильное возникает ощущение, когда следуешь по коридору второго этажа и вдруг за стеной натыкаешься на иконостас. В обычном соборе снизу он кажется бестолковым нагромождением, вычурным и тяжелым. А так, вблизи… дело совершенно иное. Все-таки не зря музейные работники сберегли его, не поленившись оставить дыру во всех перекрытиях.
Сама экспозиция деревянной скульптуры штука эта уникальная, поскольку на самом-то деле именно поповское варварство уничтожило ее больше, чем коммунисты. Очень уж много было в этой скульптуре от языческих идолов. Собственно, что здесь у зырян, что у русских святых и распятия резали те же мастера, что резали до крещения идолов. Ранняя Параскева - идол идолом. Зато остальные - заглядишься. Меня больше всего удивило, сколь похожи поздние скульптуры на скульптуры из католических соборов. Хотя странно предположить, что пермяк из глухой деревни ездил смотреть на них. Вообще деревянная скульптура интересная своим уровнем исполнения и реалистичностью, которой не дождешься от икон. Сначала православные батюшки огнем и мечом вытравили исконное мастерство, насадив канонический иконный примитивизм и мрачность, а потом нам рассказывают, что когда Европа создавала шедевры Возрождения, мы тут еще по веткам скакали и груши околачивали.
Интересно взглянуть и на лица статуй. Резчики резали те лица, что видели вокруг себя. Хватает тут и зырянских и русских. Но, что еще интересней - южная часть Пермской губернии была заселена татарами. Так что в итоге немалое иисусов оказалось с монголоидным лицом. Ощущение крайне странное.
Давнее соседство и сожительство двух религий оставило, не только такие следы. Южнее Перми можно увидеть уникальные деревянные мечети. Неподалеку от города есть музей деревянного зодчества Хохловка, в котором собраны и большие русско-пермские избы и деревянные храмы, том числе мечеть.
В городе же можно увидеть и другие признаки сплава культур - например, мечеть на улице Осинской, выстроенная православным архитектором Ожеговым в затейливом романтическом модерне (1902-1903).
Что интересно - неподалеку, на углу нынешних Большевистской и Борчанинова, Ожегов построил в 1903-1910-м Вознесенскую (Феодосьевскую) церковь в похожем стиле. Кстати местные по свидетельству polikliet больше знают эту церковь под названием именно Феодосьевская.
Вообще затейливых и со вкусом сделанных домов в Перми немало. Немало и зданий, перестроенных из каких-то старых зданий, уже с трудом определимых. Вот этот, например:
В то время, когда его строили, тут была сельская местность между Мотовилихинским заводом и Пермью.
Здание городской администрации это тоже сильно перестроенный старый дом, каким бы новым он не казался:
На самом деле это здание возвели в 1820 году для Казенной палаты и казначейства. Однако его перестраивали в 1874 и потом надстроили в 1931-м. Сейчас и не догадаешься, чем это было.
В квартале перед оперным театром между Сибирской, 25-го Октября, Коммунистической и Ленина изначально был гостиный двор 1802-го года постройки. Однако в 1929-м его на субботниках разобрали комсомольцы и рабочая молодежь. Все, что осталось - старые дома с лавками вокруг этого квартала. Например, центральный гастроном стоит на месте дореволюционного книжного магазина.
Впрочем, есть в городе и уцелевшие дома. Например, прежнее дворянское собрание на углу Сибирской и Луначарского хотя и превратилось в глуб ГУВД, однако, как и в прежние времена осталось прибежищем людей в форме. Как, впрочем, и многие другие дворянские собрания по всей стране, ставшие Домами офицеров.
Забавным образом бывшая Екатерининская этапная тюрьма в конце Сибирской улицы превратилась в советское время в театр кукол.
Тоже интересное здание:
Изначально это женская Мариинская гимназия 1885 год, арх. Дютель, пересечение Коммунистической и 25-го октября.
Меня удивил один из новых домов все там же, недалеко от оперного театра на Сибирской:
Вот вроде бы новой постройки дом и эклектичный, как все современное. Однако как много в нем от модерна Шехтеля. Приятно видеть, что и в наши времена нет-нет, да и построят все-таки что-то действительно приятное.
Впрочем, кроме таких шедевров, новые здания чаще выглядят удивительно. Как вот это тяжеловесное строение на Ленина недалеко от Разгуляя и дома Грибушина:
Забавным образом конструктивизм оставил свою лепту в городе, но не бросается в глаза. С одной стороны он сконцентрирован в административных зданиях на той же Ленина в районе ЦУМа и администрации края. Тут же волею судьбы располагаются и несколько офисных и торговых центров совершенно современной постройки.
А с другой несколько домов можно встретить на набережной.
Жалко только, что сама по себе набережная не так хороша, как могла бы быть.
Пермь стоит на высоком берегу Камы, реки широкой и впечатляющей. На том берегу - несколько районов, до недавнего времени бывших отдельными городами. Виды могли бы быть захватывающими. Тем более что выше по Каме находится огромное водохранилище. Однако под обрывом идет железная дорога и вся пляжная часть превращена в промрайон. Склон засажен деревьями и прилегающий парк обихожен весьма условно.
Впрочем, Пермь, прорезанная оврагами и ручьями весьма неровная, и дарит все-таки немало интересных видов. Можно увидеть на противоположных склонах кварталы высоких панельных домов, а в овраге между ними уцелевшую деревеньку - столетние деревянные дома, палисады и сады.
От центрального Компроса или улиц Ленина и Сибирской стоит пройти квартал в сторону и можно оказаться на улице больше похожей на проезд через дворы. Тут же найти тот самый мусор и грязь, которую так любят замечать в наших городах и местные и приезжие.
Мне же, по чести признаться, заваленные снегом дворы и дорожки ничуть не мешали. Утоптанный покатый снег на тротуаре казался гораздо милее ужасающей московской каши под ногами, уничтожающей обувь и хорошее настроение.
Здесь же можно было не боясь войти с улицы в помещение, не боясь загадить ковры. Пермский снег настоящий.
Он белого цвета, что не так-то часто встретишь в больших городах. Может быть, Пермь не имеет роскошного прошлого, и хорошо раскрученных памятников архитектуры. Но она приятна, жива, приветлива и очень человечна. А как же приятно, скажу я вам, вместо черно-белого большого города видеть цветные фасады на фоне белого снега под ослепительно синим небом!
Тем более, что даже из центра города можно рукой подать до густой тайги-пармы, которая простирается от города на сотни километров кряду от Урала и до самого Белого моря.
P.S. активно использовались материалы Виктора Семянникова с сайта http://metrosphera.ru/history/streets, спасибо ему за крайне подробную и интересную подборку материалов по истории города.