Активисты «честных выборов» и народ
Ехал тут в субботу 31 марта в Ярославль экспрессом. Там как раз был второй тур выборов мэра, и в том же поезде катили активисты «честных выборов». Среди них явные представители оргкомитета или направившего их фонда. Но были и те, кто на волне митингов записался в наблюдатели, потому что не мог больше это терпеть. Игрались с ай-штучками, поправляли модные платки на шеях, обсуждали матчасть и жизнь в этих ихних интернетах.
Обычные такие менеджеры разных звеньев, айтишники и прочие хипстеры. Белая кость постиндустриального общества. Ровно как мы с вами, только они ехали в Ярославль в свой выходной сражаться за то, что не отстояли в декабре и худовастенько удалось в марте.
Среди прочего одна из лидеров, с узелком белой ленточки на пышной, мелко завитой шевелюре и явными свидетельствами неустроенной личной жизни на лице, помянула какой-то исторический прецедент. Было это уже в конце поездки, когда торопыги повскакали с мест, и я прослушал, о чем именно шла речь. Но суть прецедента была в том, что в просвещенных европах или благословенных америках борцы за очередные права очередных негров сначала огребли от властей по самое «небалуйся». Только после того, как лидеров движения жестоко покарали, власти раздали протестующим требуемые пряники.
Вот ведь, покачали головой остальные активисты. Эдак ведь и нас могут того этого… лишить неба синего. Тут появилась и исчезла мысль о том, что делают все это в общем-то они не только и не только ради себя, да и какие из них вожаки? Их явно не тронут. Потому никто не дрогнул и мысли биться за Ярославль не оставил. Тема пасть жертвами за великую идею только коснулась их беседы и растворилась. Но барышня-активистка, рассказавшая о прецеденте, вдруг за нее зацепилась и сделала следующий шаг. Если предполагать, что им самим плоды побед не достанутся, то для кого и для чего тогда все это делается? И тут она вышла к замечательной, как мне кажется, мысли:
- Ведь получается, - сказала она тихо, но вдумчиво, - мы должны очень любить их всех. Понимаете? Мы зовем их овощами, стадом, быдлом… а нам их надо очень любить. Потому что все это не то чтобы «для них тоже». А в целом именно для них! И если мы их не будем любить, то зачем все это делать?
Дальше вагон остановился, саму барышню и ее мысль подхватил вихрь общественной жизни, вынес на перрон и унес в город.
А мне вот что показалось интересным. Во-первых, совсем простое наблюдение - в среде тех, кто примкнул «на сейчас» к движению митингов и наблюдателей, уже появилась мысль о жертвенности. О борьбе за большую идею и за большую цель. С одной стороны, такая мысль ведет во всяком движении к появлению фанатизма и некрасивых перегибов. А с другой, такая идейность не даст уже просто так остановиться и бросить все на полпути.
Вторая мысль шире и больше имеет следствий.
Штука-то в том, что делается это не только «для них», но и вообще без «них» невозможно! Ведь именно «они» образуют те 60 процентов, проголосовавших за нынешнюю власть и одобривших всю пропасть мерзости современной российской жизни. Пока те, кого новая волна презирает за инертность и темноту, не поймут, не присоединятся к волне, никакой победы не будет. Могут быть перевороты, но не перемены феодального уклада. Это как с крестьянством, без которого Ленин опасался проиграть гражданскую войну. «Обещайте им все!» призывал он своих сподвижников, лишь бы вовлечь крестьянство в борьбу за советскую власть. Белогвардейцы же презирали «быдло». Как мы все знаем, они очень плохо кончили.
Так и тут - пока «овощи» не пойдут за «белыми ленточками», всякая борьба будет уходить водой в сухую землю.
Вот что важно: кажется, борцы-хипстеры еще сами недавно были в числе стада. Казалось бы, все рядом. Но ведь нет! Они, как те декабристы, «страшно далеки были от народа». Они, мы, уже оторвались, сформировали свою среду и уже принялись за формирование своей системы ценностей. Не только им, нам, не понятен народ, но и народу не понятно, что и для чего они делают.
Можно сказать, конечно, они вырвались из своей среды и теперь вошли в число интеллигенции. Но тоже нет! Интеллигенция - это слой конца XIX и XX века. Люди особого рода образованния - ученые, инженеры-проектировщики, гуманитарии, теоретики. Учителя, врачи. Гуманисты, философы. Им вырвали зубы и согнули спины, загнали на кухни и заставили поверить, что плетью обуха не перешибешь. Учителя - те, кто раньше мог вести на баррикады, теперь входят в состав избирательных комиссий и содействуют фальсификации выборов. Так что нынешние разночинцы - не интеллигенция.
Они - менеджеры по продажам, айтишники, рекламисты, люди социальных сетей и виртуального бизнеса - это новый слой. Молодой, но очень узкий. Оторванный и от интеллигенции, и от народа. Удивительно, как похоже все, что у нас происходит, на начало XX века.
Кто-то бьется против произвола властей, мигалок, дач и дворцов для чиновников. А другие смотрят на этих мышей, ополчившихся на кошек и усмехаются: чего вы дергаетесь? Ну украл губернатор, ну построил себе дом. Ну, он же власть.
- У нас в [подмосковный город] заменили прямые выборы мэра на выборы депутатами муниципального собрания. Это же антиконституционно! Это же нужно выносить на референдум! - бьется в бессильной страсти активистка. - Надо же добиваться, а у меня в подъезде соседка говорит: «куда я пойду, на какой митинг, вы что?! У меня же семья, дети!»
И действительно, народ не идет на митинги, на борьбу с муниципалитетом, на собрание жильцов подъезда, не может заставить у себя дома мочиться в унитаз, а не мимо. Потому что у них семья, дети.
Эти дети в какой-то другой стране растут? В каком-то другом подъезде?!
Лучше прочего эти вопросы показывают пропасть между разночинцами нового поколения и народа.
Даже не так важно, чтобы разночинцы начали понимать народ. Куда важнее, чтобы народ начал понимать разночинцев. Только тогда царские жандармы не смогут уже хватать всех подряд, только тогда чиновников можно будет заставить делать то, что они должны делать, можно будет заставить власть заметить голодающих в знак протеста и прислушаться требованиям протестующих.
А до тех пор, пока «узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа», все будет бессмысленно.
Как хочется, чтобы народ в конце концов услышал бы именно их, новых разночинцев. Иначе может появиться пробивной и активный лидер, который поймет, что надо «обещать им все», и страна снова умоется кровью.
Причем тут недостаточно, чтобы народ любил Навальный и прочие оргкомитеты. Понятными и своими можно стать, только если стараться будут все, вплоть до рядовых активистов. Вплоть до тех, кто пришел на митинг «так постоять».
«Быдло» - отвратительно слово. Стоит уже забыть его и любить свой народ в своей стране, стараться понимать его и быть понятным ему.
Обычные такие менеджеры разных звеньев, айтишники и прочие хипстеры. Белая кость постиндустриального общества. Ровно как мы с вами, только они ехали в Ярославль в свой выходной сражаться за то, что не отстояли в декабре и худовастенько удалось в марте.
Среди прочего одна из лидеров, с узелком белой ленточки на пышной, мелко завитой шевелюре и явными свидетельствами неустроенной личной жизни на лице, помянула какой-то исторический прецедент. Было это уже в конце поездки, когда торопыги повскакали с мест, и я прослушал, о чем именно шла речь. Но суть прецедента была в том, что в просвещенных европах или благословенных америках борцы за очередные права очередных негров сначала огребли от властей по самое «небалуйся». Только после того, как лидеров движения жестоко покарали, власти раздали протестующим требуемые пряники.
Вот ведь, покачали головой остальные активисты. Эдак ведь и нас могут того этого… лишить неба синего. Тут появилась и исчезла мысль о том, что делают все это в общем-то они не только и не только ради себя, да и какие из них вожаки? Их явно не тронут. Потому никто не дрогнул и мысли биться за Ярославль не оставил. Тема пасть жертвами за великую идею только коснулась их беседы и растворилась. Но барышня-активистка, рассказавшая о прецеденте, вдруг за нее зацепилась и сделала следующий шаг. Если предполагать, что им самим плоды побед не достанутся, то для кого и для чего тогда все это делается? И тут она вышла к замечательной, как мне кажется, мысли:
- Ведь получается, - сказала она тихо, но вдумчиво, - мы должны очень любить их всех. Понимаете? Мы зовем их овощами, стадом, быдлом… а нам их надо очень любить. Потому что все это не то чтобы «для них тоже». А в целом именно для них! И если мы их не будем любить, то зачем все это делать?
Дальше вагон остановился, саму барышню и ее мысль подхватил вихрь общественной жизни, вынес на перрон и унес в город.
А мне вот что показалось интересным. Во-первых, совсем простое наблюдение - в среде тех, кто примкнул «на сейчас» к движению митингов и наблюдателей, уже появилась мысль о жертвенности. О борьбе за большую идею и за большую цель. С одной стороны, такая мысль ведет во всяком движении к появлению фанатизма и некрасивых перегибов. А с другой, такая идейность не даст уже просто так остановиться и бросить все на полпути.
Вторая мысль шире и больше имеет следствий.
Штука-то в том, что делается это не только «для них», но и вообще без «них» невозможно! Ведь именно «они» образуют те 60 процентов, проголосовавших за нынешнюю власть и одобривших всю пропасть мерзости современной российской жизни. Пока те, кого новая волна презирает за инертность и темноту, не поймут, не присоединятся к волне, никакой победы не будет. Могут быть перевороты, но не перемены феодального уклада. Это как с крестьянством, без которого Ленин опасался проиграть гражданскую войну. «Обещайте им все!» призывал он своих сподвижников, лишь бы вовлечь крестьянство в борьбу за советскую власть. Белогвардейцы же презирали «быдло». Как мы все знаем, они очень плохо кончили.
Так и тут - пока «овощи» не пойдут за «белыми ленточками», всякая борьба будет уходить водой в сухую землю.
Вот что важно: кажется, борцы-хипстеры еще сами недавно были в числе стада. Казалось бы, все рядом. Но ведь нет! Они, как те декабристы, «страшно далеки были от народа». Они, мы, уже оторвались, сформировали свою среду и уже принялись за формирование своей системы ценностей. Не только им, нам, не понятен народ, но и народу не понятно, что и для чего они делают.
Можно сказать, конечно, они вырвались из своей среды и теперь вошли в число интеллигенции. Но тоже нет! Интеллигенция - это слой конца XIX и XX века. Люди особого рода образованния - ученые, инженеры-проектировщики, гуманитарии, теоретики. Учителя, врачи. Гуманисты, философы. Им вырвали зубы и согнули спины, загнали на кухни и заставили поверить, что плетью обуха не перешибешь. Учителя - те, кто раньше мог вести на баррикады, теперь входят в состав избирательных комиссий и содействуют фальсификации выборов. Так что нынешние разночинцы - не интеллигенция.
Они - менеджеры по продажам, айтишники, рекламисты, люди социальных сетей и виртуального бизнеса - это новый слой. Молодой, но очень узкий. Оторванный и от интеллигенции, и от народа. Удивительно, как похоже все, что у нас происходит, на начало XX века.
Кто-то бьется против произвола властей, мигалок, дач и дворцов для чиновников. А другие смотрят на этих мышей, ополчившихся на кошек и усмехаются: чего вы дергаетесь? Ну украл губернатор, ну построил себе дом. Ну, он же власть.
- У нас в [подмосковный город] заменили прямые выборы мэра на выборы депутатами муниципального собрания. Это же антиконституционно! Это же нужно выносить на референдум! - бьется в бессильной страсти активистка. - Надо же добиваться, а у меня в подъезде соседка говорит: «куда я пойду, на какой митинг, вы что?! У меня же семья, дети!»
И действительно, народ не идет на митинги, на борьбу с муниципалитетом, на собрание жильцов подъезда, не может заставить у себя дома мочиться в унитаз, а не мимо. Потому что у них семья, дети.
Эти дети в какой-то другой стране растут? В каком-то другом подъезде?!
Лучше прочего эти вопросы показывают пропасть между разночинцами нового поколения и народа.
Даже не так важно, чтобы разночинцы начали понимать народ. Куда важнее, чтобы народ начал понимать разночинцев. Только тогда царские жандармы не смогут уже хватать всех подряд, только тогда чиновников можно будет заставить делать то, что они должны делать, можно будет заставить власть заметить голодающих в знак протеста и прислушаться требованиям протестующих.
А до тех пор, пока «узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа», все будет бессмысленно.
Как хочется, чтобы народ в конце концов услышал бы именно их, новых разночинцев. Иначе может появиться пробивной и активный лидер, который поймет, что надо «обещать им все», и страна снова умоется кровью.
Причем тут недостаточно, чтобы народ любил Навальный и прочие оргкомитеты. Понятными и своими можно стать, только если стараться будут все, вплоть до рядовых активистов. Вплоть до тех, кто пришел на митинг «так постоять».
«Быдло» - отвратительно слово. Стоит уже забыть его и любить свой народ в своей стране, стараться понимать его и быть понятным ему.