Орден Сутулова
Сейчас мы мало общаемся с сотрудниками «рабочих специальностей». Большей частью мы офисные самураи, офисные ярлы. Сделал дело - спишь спокойно. Не сделал - остаешься до полуночи на «боевом посту». Шквал с девятым валом - выходишь в выходные. Все просто и понятно. Но это «у нас». А там, в среде «рабочих» совсем другое дело. Порой сталкиваешься с этим миром с удивлением и потрясением.
Чаще слышишь, как офисные самураи недоумевают, узнав от грузчика или мастера по ремонту, что тот не может выполнить распоряжение начальства, поскольку не намерен «лебезить» или «пресмыкаться» и тем более «унижаться», выполнением распоряжений.
Мне повезло столкнуться с еще одной гранью этого мира.
Последние классы школы пришлись на 93-95. Это было время не только расцвета «бандитских девяностых», но среди молодежи и романтического восприятия нового мира и возможностей бизнеса. Все казалось простым и радужным - надо просто работать, фонтанировать идеями и удачными решениями и ты вмиг разбогатеешь. Опять же, честь и совесть - штука не просто не противоречащая новому миру, но облагораживающая его. Бизнес казался способом сделать мир лучше.
В том числе и летом нечего сидеть без дела, надо подрабатывать! Пацаны тогда брали ведра с тряпками и отправлялись на заправки - мыть стекла за чаевые. А я напросился разнорабочим. Отец предостерегал, понимая, что там нет места идеалистическим представлениям. Но справиться не смог - я настоял, он устроил.
Строительный разнорабочий на крупном строительном комплексе это всякое-разное, но не в стиле «подай принеси», а в варианте задачек на бригаду. Дела-то разного много. Песок перетаскать носилками, поддоны из-под кирпичей из готового дома вытащить и т.п.
Первой и самой запомнившейся задачкой было укладывание кирпичей на поддоны. На заводе кирпичи укладывают небольшими штабелями на деревянные поддоны. Их удобно грузить и во время стройки поднимать краном прямо на этаж к каменщикам. Но выгружать из самосвалов хлопотно, поэтому для скорости на больших стройках их просто выбрасывают на землю, и кирпичи валятся вниз, вперемешку с поддонами. Много бьется и трескается, но на это обращают так же мало внимания - половинки кирпичей тоже пригодятся, да и что за дело бригадирам до «боя». Проще направить бригаду разнорабочих, которые разберут сваленные кирпичи и уложат их на поддоны. В общем, это и было моей первой задачкой - укладываешь ряд за рядом, да меняешь стершиеся рукавицы (а за день могло стереться до трех пар). Делов-то. Когда я спросил мастера, сколько надо сложить, он сильно удивился - нормировка-то идет по времени. Но, помня, что я малой, подрабатываю, назначил - пять поддонов соберешь и довольно. Решив, что можно справиться и идти домой, я с жаром взялся за дело. Великая ли штука - собрал свои пять и гуляй? Все по новым правилам жизни - быстро и хорошо работаешь - славно и при деньгах отдыхаешь. К обеду норма была готова к завершению, оставался один или два поддона. Я и обедать не стал, продолжал работать.
Однако это не осталось незамеченным, со мной была проведена воспитательная беседа. Один из рабочих, не самый старший (сейчас я понимаю, что ему было под тридцать), но самый авторитетный и наглый, подсел ко мне и прямо спросил:
- Тебе чего, орден Сутулова больше всех хочется?
Я даже не понял что такое он имеет в виду. Уточнил, в чем дело.
- Чего ты поперек батьки-то лезешь? Ну понятно, что отец у тебя начальничек. А ты-то чего выеживаешься? Совсем нас за говно считаешь?
Мне было совершенно непонятно, почему он вообще все это говорил. Ясно было, только - то, что я считал правильным, сейчас вдруг оказалось неправильным совершенно, а я вдруг стал и из отличника боевой и политической подготовки - самым жалким неудачником и паскудным предателем родины. Мальчишом-плохишом. Ябедой и гнидой.
Главное было непонятно - как же так, что же неправильно? Разве плохо - сделать дело и отдыхать с удовольствием? Разве плохо - сделать больше и получить больше?
Не помню уже, как звали того разнорабочего мудреца, но помню, какую внутреннюю обиду и непонимание вызывал этот назойливый вопрос:
- Что ты, орден Сутулова раньше всех получить хочешь?
Он не угрожал впрямую темной или другой расправой. Достаточно было манеры держать себя и того, что остальные парни и даже взрослые мужики в бригаде его слушали.
Тем более, что где-то внутри я понимал эту его правду - сейчас какой-то соплежуй выпросил норму, сделает ее на полдня и завтра норму поднимут и всем назначат. Много позже я услышал легенду о том, что Форда спросили - вот мол, каково это вам - что на советских заводах выполняют норму в три, а то и в пять раз? На что он ответил - я бы уволил тех нормировщиков. Разнорабочий особо не премировался и стимулов к развитию не имел. Сделаешь раньше - получил еще работы. Да еще и всех подставишь - вместо того, чтобы спокойно делать дело, с ленцой, перекурами или обедом, вся бригада будет пахать, не разгибая спины - зарабатывать ордена Сутулова.
Потом еще несколько раз я пересекался с отстраненностью разнорабочих от конечного результата - весело и на кураже мои коллеги могли ходить по готовому дому и разбивать кирпичи в уже готовой кладке - здорово же! Или укладывать кирпичи на поддоны с пустотами - работы меньше, а поддонов столько же. Но больше всего запомнилась эта первая беседа.
Ты живешь в рамках своих идеалов. Думаешь, что и весь мир разделяет те же представления о чести и достоинстве. О том, что дурно поступать плохо.
А тут вдруг мне очень авторитетно и четко объяснили, что наоборот - то, что я считал хорошим, либо не существует, либо не является достойным и хорошим. Зато низкое и дурное - то самое, что в мире востребовано.
А главное, сделать с этим ты ничего не можешь, это система. Это я мог отработать лето и вернуться в свою жизнь, а потом попасть в среду офисных самураев, или еще круче - офисных ярлов, у которых сделал дело - получил добычу - трать и радуйся! А они в этой системе оставались жить. Вынуждены были принимать эту правду. И штука даже не только в физическом давлении, а и оно неминуемо, но в общем социальном неприятии твоей «честности и чистоплюйства». И в итоге у нас самые скромные и заниженные нормы выполняются черте-как и в итоге работодатели не довольны стоимостью рабочих, рабочие недовольны отдачей за свою работу, а макроэкономисты рассуждают о том, что в России слишком дорого стоят рабочие руки. Помня то малое, что я застал, мне вообще не шибко понятно, как у нас вообще что-то удается строить и делать. А главное - яд этого подхода, философии работать, не работая, не исчезает, при столкновении с бойкой правдой работников нового времени, готовых впахать сверхурочно и выгрызть у судьбы премиальные или просто выходные, а напротив, часто заражает их самих. И у самых бойких «менеджеров» частенько опускаются руки, когда они сталкиваются с невозможностью прекратить бесконечную череду перекуров, обедов и «я что, в туалет отойти не могу?».
Тогда же это было первым серьезным столкновением идеалов и «правды жизни». Слушая наглые и уверенные речи «старшего товарища» я даже разнюнился. Захлюпал носом, размазал слезу. Очень уж обидно стало за все, за жизнь, за идеалы. И особенно обидно было от того, что вдруг выяснилось - нельзя просто быть честным. Этой возможности надо постоянно добиваться и ее защищать. Быть битым, быть изгоем, а что более важно - будешь честным, будешь просто мешать тем людям, которые живут и работают рядом с тобой. Мало того - в общем-то они заслуживают права на свою жизнь. А ты им тут всю малину портишь.
Чаще слышишь, как офисные самураи недоумевают, узнав от грузчика или мастера по ремонту, что тот не может выполнить распоряжение начальства, поскольку не намерен «лебезить» или «пресмыкаться» и тем более «унижаться», выполнением распоряжений.
Мне повезло столкнуться с еще одной гранью этого мира.
Последние классы школы пришлись на 93-95. Это было время не только расцвета «бандитских девяностых», но среди молодежи и романтического восприятия нового мира и возможностей бизнеса. Все казалось простым и радужным - надо просто работать, фонтанировать идеями и удачными решениями и ты вмиг разбогатеешь. Опять же, честь и совесть - штука не просто не противоречащая новому миру, но облагораживающая его. Бизнес казался способом сделать мир лучше.
В том числе и летом нечего сидеть без дела, надо подрабатывать! Пацаны тогда брали ведра с тряпками и отправлялись на заправки - мыть стекла за чаевые. А я напросился разнорабочим. Отец предостерегал, понимая, что там нет места идеалистическим представлениям. Но справиться не смог - я настоял, он устроил.
Строительный разнорабочий на крупном строительном комплексе это всякое-разное, но не в стиле «подай принеси», а в варианте задачек на бригаду. Дела-то разного много. Песок перетаскать носилками, поддоны из-под кирпичей из готового дома вытащить и т.п.
Первой и самой запомнившейся задачкой было укладывание кирпичей на поддоны. На заводе кирпичи укладывают небольшими штабелями на деревянные поддоны. Их удобно грузить и во время стройки поднимать краном прямо на этаж к каменщикам. Но выгружать из самосвалов хлопотно, поэтому для скорости на больших стройках их просто выбрасывают на землю, и кирпичи валятся вниз, вперемешку с поддонами. Много бьется и трескается, но на это обращают так же мало внимания - половинки кирпичей тоже пригодятся, да и что за дело бригадирам до «боя». Проще направить бригаду разнорабочих, которые разберут сваленные кирпичи и уложат их на поддоны. В общем, это и было моей первой задачкой - укладываешь ряд за рядом, да меняешь стершиеся рукавицы (а за день могло стереться до трех пар). Делов-то. Когда я спросил мастера, сколько надо сложить, он сильно удивился - нормировка-то идет по времени. Но, помня, что я малой, подрабатываю, назначил - пять поддонов соберешь и довольно. Решив, что можно справиться и идти домой, я с жаром взялся за дело. Великая ли штука - собрал свои пять и гуляй? Все по новым правилам жизни - быстро и хорошо работаешь - славно и при деньгах отдыхаешь. К обеду норма была готова к завершению, оставался один или два поддона. Я и обедать не стал, продолжал работать.
Однако это не осталось незамеченным, со мной была проведена воспитательная беседа. Один из рабочих, не самый старший (сейчас я понимаю, что ему было под тридцать), но самый авторитетный и наглый, подсел ко мне и прямо спросил:
- Тебе чего, орден Сутулова больше всех хочется?
Я даже не понял что такое он имеет в виду. Уточнил, в чем дело.
- Чего ты поперек батьки-то лезешь? Ну понятно, что отец у тебя начальничек. А ты-то чего выеживаешься? Совсем нас за говно считаешь?
Мне было совершенно непонятно, почему он вообще все это говорил. Ясно было, только - то, что я считал правильным, сейчас вдруг оказалось неправильным совершенно, а я вдруг стал и из отличника боевой и политической подготовки - самым жалким неудачником и паскудным предателем родины. Мальчишом-плохишом. Ябедой и гнидой.
Главное было непонятно - как же так, что же неправильно? Разве плохо - сделать дело и отдыхать с удовольствием? Разве плохо - сделать больше и получить больше?
Не помню уже, как звали того разнорабочего мудреца, но помню, какую внутреннюю обиду и непонимание вызывал этот назойливый вопрос:
- Что ты, орден Сутулова раньше всех получить хочешь?
Он не угрожал впрямую темной или другой расправой. Достаточно было манеры держать себя и того, что остальные парни и даже взрослые мужики в бригаде его слушали.
Тем более, что где-то внутри я понимал эту его правду - сейчас какой-то соплежуй выпросил норму, сделает ее на полдня и завтра норму поднимут и всем назначат. Много позже я услышал легенду о том, что Форда спросили - вот мол, каково это вам - что на советских заводах выполняют норму в три, а то и в пять раз? На что он ответил - я бы уволил тех нормировщиков. Разнорабочий особо не премировался и стимулов к развитию не имел. Сделаешь раньше - получил еще работы. Да еще и всех подставишь - вместо того, чтобы спокойно делать дело, с ленцой, перекурами или обедом, вся бригада будет пахать, не разгибая спины - зарабатывать ордена Сутулова.
Потом еще несколько раз я пересекался с отстраненностью разнорабочих от конечного результата - весело и на кураже мои коллеги могли ходить по готовому дому и разбивать кирпичи в уже готовой кладке - здорово же! Или укладывать кирпичи на поддоны с пустотами - работы меньше, а поддонов столько же. Но больше всего запомнилась эта первая беседа.
Ты живешь в рамках своих идеалов. Думаешь, что и весь мир разделяет те же представления о чести и достоинстве. О том, что дурно поступать плохо.
А тут вдруг мне очень авторитетно и четко объяснили, что наоборот - то, что я считал хорошим, либо не существует, либо не является достойным и хорошим. Зато низкое и дурное - то самое, что в мире востребовано.
А главное, сделать с этим ты ничего не можешь, это система. Это я мог отработать лето и вернуться в свою жизнь, а потом попасть в среду офисных самураев, или еще круче - офисных ярлов, у которых сделал дело - получил добычу - трать и радуйся! А они в этой системе оставались жить. Вынуждены были принимать эту правду. И штука даже не только в физическом давлении, а и оно неминуемо, но в общем социальном неприятии твоей «честности и чистоплюйства». И в итоге у нас самые скромные и заниженные нормы выполняются черте-как и в итоге работодатели не довольны стоимостью рабочих, рабочие недовольны отдачей за свою работу, а макроэкономисты рассуждают о том, что в России слишком дорого стоят рабочие руки. Помня то малое, что я застал, мне вообще не шибко понятно, как у нас вообще что-то удается строить и делать. А главное - яд этого подхода, философии работать, не работая, не исчезает, при столкновении с бойкой правдой работников нового времени, готовых впахать сверхурочно и выгрызть у судьбы премиальные или просто выходные, а напротив, часто заражает их самих. И у самых бойких «менеджеров» частенько опускаются руки, когда они сталкиваются с невозможностью прекратить бесконечную череду перекуров, обедов и «я что, в туалет отойти не могу?».
Тогда же это было первым серьезным столкновением идеалов и «правды жизни». Слушая наглые и уверенные речи «старшего товарища» я даже разнюнился. Захлюпал носом, размазал слезу. Очень уж обидно стало за все, за жизнь, за идеалы. И особенно обидно было от того, что вдруг выяснилось - нельзя просто быть честным. Этой возможности надо постоянно добиваться и ее защищать. Быть битым, быть изгоем, а что более важно - будешь честным, будешь просто мешать тем людям, которые живут и работают рядом с тобой. Мало того - в общем-то они заслуживают права на свою жизнь. А ты им тут всю малину портишь.