Генеалогия зоологического национализма
(семиотическое исследование)
В последнее время стало модным рассуждать о "зоополитике" и "этнозоологизме".
Рассуждать, естественно, в приложении только к русским. От предложения порассуждать также о энтозоологизме еврейском или этнозоологизме грузинском, причем не где-нибудь в далеких от наших палестин и в силу того несколько абстрактных Израилях, Грузиях (Африках, Азербайджанах и проч.), а в приложении к РФ, рассуждающие уклоняются, объясняя что они этого делать никак не могут, т.к. их интересуют именно и исключительно русские. В каковом исключительном интересе, надо полагать, проявляется их русский патриотизм.
В связи с этим небезынтересно проследить родословную сих концепций, т.е. "этнозоологизма" и "зоополитики".
Происходят они непосредственным образом от концепции (или дразнилки, если угодно) "зоологического национализма". Сия концепция, в свою очередь, имеет возраст весьма почтенный, и хотя она обширно употреблялась жидолоберальной публицистикой в годы т.н. "перестройки", а затем ельцинизма, но восходит она к Вл. Соловьеву, писавшему, правда, о "зоологическом патриотизме", а слово "национализм" считавшему употреблять с приставкой "зоологический" излишним, т.к. это в его глазах было "масло масленое", а национализм (русский) был по определению зоологическим.
"Прошло немногим более десяти лет [после славянофилов] и разработка формулы национальной идеи [оказалась перехвачена] новейшими зоологическими патриотами, подменяющими истинный патриотизм как служение общечеловеческим христианским принципам - национализмом и антисемитизмом, завершилось хрюкающим и завывающим воплощением национальной идеи." (Соловьев В.С. Национальный вопрос в России // Соловьев В.С. Сочинения в 2-х тт. Т.1. С. 335, 337.).
Небезынтересным будет заметить, к кому же именно относилась брань Соловьева (отметим также уровень ее приличности [*]) и кто, таким образом, является первым патентованным зоологическим националистом.
[*] Оценить каковой отчасти можно уже по заглавиям статей соловьевского опуса: “Славянофильство и его вырождение”, “О грехах и болезнях”, “Мнимая борьба с Западом”, “Счастливые мысли Н. Н. Страхова”, “Немецкий подлинник и русский список”, “Идолы и идеалы”.
Это, прежде всего, Н.Я. Данилевский, являющийся таким образом первым в ряду хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов. Именно нападки на "Россию и Европу" Данилевского и его теорию культурно-исторических типов составляют основное содержание соловьевского опуса.
Сочинение Данилевского Соловьев именовал “Кораном всех мерзавцев и глупцов” и утверждал, что “эта книга, в сущности, могла представлять собою лишь литературный курьез, за который она и была при своем появлении признана всеми компетентными людьми” (правда, имена этих компетентных людей филозоф предпочел сохранить в тайне). В письме Н.Н. Страхову (еще одному хрюкающему и завывающему русскому зоологическому националисту) Соловьев так определил цель своих выступлений: “Нельзя истребить вшей, не пожертвовав полушубком, в который они забрались: и как за спину Данилевского прячутся гады и гадкое, то надо опрокинуть его авторитет и научную, даже моральную компетентность”.
Рассматривать взгляды Соловьева в подробностях нам здесь невозможно; отсылаем читателя за тем напр. вот к этому обзору. Упомянем только, что создание русской национальной культуры Соловьев считал невозможным, русской науке, по его мнению, предстоял неизбежный упадок и отсутствие какого-либо будущего, русскую историю он считал религиозно бесплодной, православие называл "национальным мистицизом" (стоящим несравненно ниже католичества и уже тем более иудаизма и евреев), а русских относил к "полудиким народам Востока" (евреев же к таковым отнюдь не относил). Преисполнившись евангельского духа, Соловьев вещал, что национально-государственные отношения должны строиться на основе евангельской этики, то есть на самоотречении и жертвенности (как водится, только для русских; от Запада или, упаси боже, евреев, Соловьев самоотречения в русскую пользу не требовал -- очевидно, и его тоже "интересовали в первую очередь русские".)
Данилевский, разумеется, был далеко не единственным из хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов. В.Ф. Эрн констатировал: «В. Соловьев в своем “Национальном вопросе” и не ставил себе задачей решать вопрос, хороши или дурны славянофильские взгляды (особенно философские), а просто сокрушал ребра Каткову и Ко.»
Таким образом, быть причисленным к сообществу хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов -- честь и титул весьма высокие. Те из нас, кто его удостоился, постараемся не ударить в грязь лицом и не разочаровать наших противников.
Кровным братом зоологического национализма является зоологический антисемитизм. Употреблял ли сию последнюю концепту Соловьев, навскидку не скажу. Всё же в то время часть печати была доступна для русских, и рассуждать про евреев параллельно с рассуждениями про "зоологию" было бы на грани фола -- можно было и нарваться.
Однако откуда в голове самого Соловьева возник образ "зоологического национализма"? Что навеяло сии зоологические образы?
Думается, если принять во внимание преклонение Соловьева перед иудейством, можно с большой культурологической достоверностью указать первоисточник образа:
«Сравнение между иудеями и гоями подобно сравнению между людьми и бессловесными скотами.»
«Различие между душой израильтянина и душами тех, кто не является иудеем, более велико и глубоко, нежели различие между душой человека и душой животных; различие между двумя последними носит количественный характер, а между двумя первыми - качественный».
«Гои подобны животным и кто думает, что они чего-либо стоят, обретет лишь ветер в своих руках».
«Хотя Писание и говорит "Возлюблен человек", это не включает всех человеческих существ, ибо Хазал говорит: "Вы нарицаетесь людьми, а гои не нарицаются ими.»
«Равви установили, что нет людей кроме евреев.»
запрещается спасать акумов (т.е. не евреев), когда они близки к смерти ... за исключением того случая, когда можно опасаться неприязни
его (акума) семя рассматривается как семя скотины
нееврейка, вступившая в сексуальную связь с евреем, должна быть приговорена к смертной казни, в точной аналогии с законом, карающим скотоложство
Отсюда видно, что русский (нееврейский) национализм является по определению зоологическим.
На сем мы заключаем наше лексико-семиотическое исследование, проследив концепцию "русского зоологического национализма" до ея первоисточника, который мы и предоставляем рассуждателям о зоополитике и этнозоологизме в тщательное изучение, присоединяя к этому указание не обходить в следующий раз особым вниманием вопрос происхождения душ русских из нечистых клипот.
В последнее время стало модным рассуждать о "зоополитике" и "этнозоологизме".
Рассуждать, естественно, в приложении только к русским. От предложения порассуждать также о энтозоологизме еврейском или этнозоологизме грузинском, причем не где-нибудь в далеких от наших палестин и в силу того несколько абстрактных Израилях, Грузиях (Африках, Азербайджанах и проч.), а в приложении к РФ, рассуждающие уклоняются, объясняя что они этого делать никак не могут, т.к. их интересуют именно и исключительно русские. В каковом исключительном интересе, надо полагать, проявляется их русский патриотизм.
В связи с этим небезынтересно проследить родословную сих концепций, т.е. "этнозоологизма" и "зоополитики".
Происходят они непосредственным образом от концепции (или дразнилки, если угодно) "зоологического национализма". Сия концепция, в свою очередь, имеет возраст весьма почтенный, и хотя она обширно употреблялась жидолоберальной публицистикой в годы т.н. "перестройки", а затем ельцинизма, но восходит она к Вл. Соловьеву, писавшему, правда, о "зоологическом патриотизме", а слово "национализм" считавшему употреблять с приставкой "зоологический" излишним, т.к. это в его глазах было "масло масленое", а национализм (русский) был по определению зоологическим.
"Прошло немногим более десяти лет [после славянофилов] и разработка формулы национальной идеи [оказалась перехвачена] новейшими зоологическими патриотами, подменяющими истинный патриотизм как служение общечеловеческим христианским принципам - национализмом и антисемитизмом, завершилось хрюкающим и завывающим воплощением национальной идеи." (Соловьев В.С. Национальный вопрос в России // Соловьев В.С. Сочинения в 2-х тт. Т.1. С. 335, 337.).
Небезынтересным будет заметить, к кому же именно относилась брань Соловьева (отметим также уровень ее приличности [*]) и кто, таким образом, является первым патентованным зоологическим националистом.
[*] Оценить каковой отчасти можно уже по заглавиям статей соловьевского опуса: “Славянофильство и его вырождение”, “О грехах и болезнях”, “Мнимая борьба с Западом”, “Счастливые мысли Н. Н. Страхова”, “Немецкий подлинник и русский список”, “Идолы и идеалы”.
Это, прежде всего, Н.Я. Данилевский, являющийся таким образом первым в ряду хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов. Именно нападки на "Россию и Европу" Данилевского и его теорию культурно-исторических типов составляют основное содержание соловьевского опуса.
Сочинение Данилевского Соловьев именовал “Кораном всех мерзавцев и глупцов” и утверждал, что “эта книга, в сущности, могла представлять собою лишь литературный курьез, за который она и была при своем появлении признана всеми компетентными людьми” (правда, имена этих компетентных людей филозоф предпочел сохранить в тайне). В письме Н.Н. Страхову (еще одному хрюкающему и завывающему русскому зоологическому националисту) Соловьев так определил цель своих выступлений: “Нельзя истребить вшей, не пожертвовав полушубком, в который они забрались: и как за спину Данилевского прячутся гады и гадкое, то надо опрокинуть его авторитет и научную, даже моральную компетентность”.
Рассматривать взгляды Соловьева в подробностях нам здесь невозможно; отсылаем читателя за тем напр. вот к этому обзору. Упомянем только, что создание русской национальной культуры Соловьев считал невозможным, русской науке, по его мнению, предстоял неизбежный упадок и отсутствие какого-либо будущего, русскую историю он считал религиозно бесплодной, православие называл "национальным мистицизом" (стоящим несравненно ниже католичества и уже тем более иудаизма и евреев), а русских относил к "полудиким народам Востока" (евреев же к таковым отнюдь не относил). Преисполнившись евангельского духа, Соловьев вещал, что национально-государственные отношения должны строиться на основе евангельской этики, то есть на самоотречении и жертвенности (как водится, только для русских; от Запада или, упаси боже, евреев, Соловьев самоотречения в русскую пользу не требовал -- очевидно, и его тоже "интересовали в первую очередь русские".)
Данилевский, разумеется, был далеко не единственным из хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов. В.Ф. Эрн констатировал: «В. Соловьев в своем “Национальном вопросе” и не ставил себе задачей решать вопрос, хороши или дурны славянофильские взгляды (особенно философские), а просто сокрушал ребра Каткову и Ко.»
Таким образом, быть причисленным к сообществу хрюкающих и завывающих русских зоологических националистов -- честь и титул весьма высокие. Те из нас, кто его удостоился, постараемся не ударить в грязь лицом и не разочаровать наших противников.
Кровным братом зоологического национализма является зоологический антисемитизм. Употреблял ли сию последнюю концепту Соловьев, навскидку не скажу. Всё же в то время часть печати была доступна для русских, и рассуждать про евреев параллельно с рассуждениями про "зоологию" было бы на грани фола -- можно было и нарваться.
Однако откуда в голове самого Соловьева возник образ "зоологического национализма"? Что навеяло сии зоологические образы?
Думается, если принять во внимание преклонение Соловьева перед иудейством, можно с большой культурологической достоверностью указать первоисточник образа:
«Сравнение между иудеями и гоями подобно сравнению между людьми и бессловесными скотами.»
«Различие между душой израильтянина и душами тех, кто не является иудеем, более велико и глубоко, нежели различие между душой человека и душой животных; различие между двумя последними носит количественный характер, а между двумя первыми - качественный».
«Гои подобны животным и кто думает, что они чего-либо стоят, обретет лишь ветер в своих руках».
«Хотя Писание и говорит "Возлюблен человек", это не включает всех человеческих существ, ибо Хазал говорит: "Вы нарицаетесь людьми, а гои не нарицаются ими.»
«Равви установили, что нет людей кроме евреев.»
запрещается спасать акумов (т.е. не евреев), когда они близки к смерти ... за исключением того случая, когда можно опасаться неприязни
его (акума) семя рассматривается как семя скотины
нееврейка, вступившая в сексуальную связь с евреем, должна быть приговорена к смертной казни, в точной аналогии с законом, карающим скотоложство
Отсюда видно, что русский (нееврейский) национализм является по определению зоологическим.
На сем мы заключаем наше лексико-семиотическое исследование, проследив концепцию "русского зоологического национализма" до ея первоисточника, который мы и предоставляем рассуждателям о зоополитике и этнозоологизме в тщательное изучение, присоединяя к этому указание не обходить в следующий раз особым вниманием вопрос происхождения душ русских из нечистых клипот.