Перенос технологий с Запада в СССР. Группа Розенберга (часть 2).

[oboguev]

Члены сети Розенбергов были приверженными коммунистами, глубоко отождествлявшими себя с идеализированными представлениями об утопическом советском государстве. Феклисов сообщал, что Розенберг считает себя советским партизаном действующим в тылу противника, за линией фронта, и считает работу с советской разведкой главной целью и смыслом своей жизни.

Иногда утверждается, что мотив Розенберга состоял в антифашизме. Это неверно. Розенберг начал искать контактов с советской разведкой не позже весны 1941 года, до нападения Германии на СССР, в период нацистско-советского альянса, когда СССР оказывал ключевую военно-экономическую поддержку Германии в войне против Англии, а непосредственно перед этим помогал Германии в военной кампании против Франции и вёл интенсивную про-нацистскую пропаганду, а также захватывал страны Прибалтики и Польшу и устанавливал в порабощённых странах тоталитарные террористические режимы, и то же пытался проделать с Финляндией. Сговор Сталина с Гитлером и передел ими карты Европы явился также ключевым моментом в истории КП США: тысячи членов покинули партию или молча отстранились от неё, чтобы не иметь с ней никогда более контактов. В партии остались только наиболее приверженные коммунизму и лояльные Москве активисты. От евреев вроде Розенберга требовалась воистину немалая степень фанатизма, для того чтобы оставаться в партии отстаивавшей примирение с гитлеризмом и фашистами, партии которая выступала против оказания Соединенными Штатами поддержки правительствам стран сражающихся против третьего рейха, которая выступала также против приготовлений США к возможному военному конфликту с Германией, изобличала противников Гитлера и лично Рузвельта как “поджигателей войны” и “империалистов”, проводила в 1939-1940 и по лето 1941 года “антивоенные” демонстрации, устраивала в 1940 и по лето 1941 г . "антивоенные" забастовки на оборонных предприятиях (стачка в мае-июне 1941 года остановила 20% авиационной промышленности США, масштабными были также “антивоенные” стачки на алюминиевых заводах).

Коммунизм никогда не был широко популярен в американском обществе (так, даже во время пика Великой Депрессии, 70% опрошенных американцев выступали за то, чтобы карать членство в коммунистической партии как уголовное преступление), однако беззастенчивая и безусловная поддержка компартией США нацистско-советского пакта и нападения СССР на Польшу и Финляндию уничтожила в американском обществе последние иллюзии о возможности интегерации коммунистов в американскую политическую систему. Демократы New Deal-еры прежде относившиеся с некоторым примиренчеством к радикально-левому тоталитаризму, стали массово отказываться от такого примиренчества. Изменения в настроениях выразилось например в том, что председатель КП США Эрл Браудер был заключён в тюрьму на 4 года за поездку в СССР с использование фальшивого паспортра, а также начале чистки федерального правительства и устранения коммунистов с должностей, которые предоставляли доступ к секретной информации. Конгресс, опасавшийся, что СССР станет перевалочной базой для поставок в Германию и Италию стратегического сырья, вооружений и технологий, ввёл ограничения на экспорт американской продукции в СССР. Еврейских коммунистов в Нью-Йорке встречали приветствием “Хайль Гитлер”, а либеральные организации по всей стране начали исключение “коммунаци” из своих членов. Сохранение лояльности КП США и Москве в подобных условиях требовало высокой степени не только приверженности коммунизму, но и лояльности московскому режиму.

Розенберг продолжил сотрудничество с СССР также и после поражения Германии.

Мотив Розенберга состоял поэтому не в антифашизме, а в фанатичной приверженности именно коммунизму, СССР и советскому режиму.

* * *

Прелюдией к началу шпионской деятельности Розенберга явилось его устройство на работу в Army Signal Corps осенью 1940. Причиной этого устройства, по видимости расхожившегося с убеждениями Розенберга, явилась остаточная нехватка рабочих мест после Великой Депрессии, усугублявшаяся антисемитизмом, и дополнительно сокращавшая количество рабочих мест для евреев. Одним из исключений была правительственная служба, особенно связанная с военными областями. Несмотря на идиосинкразию к правительству США и на свою партийно-идеологическое неприятие решения Соединённых Штатов увеличить военный потенциал страны, Розенберг осенью 1940 г. поэтому переехал в Нью-Джерси и поступил на службу в Army Signal Corps, на гражданскую должность в вооружённых силах США. Розенберг был малоквалифицирован и бездарен как инженер, поэтому он подошёл лишь для невысокой должности инспектора военной приёмки. К работе Розенберг относился безразлично, однако она предоставила ему отличную возможность сбора информации, т.к. включала надзор за всеми этапами производства компонент и сборки окончательных изделий, к тому же инспекторов поощряли изучать производство также и аналогичной продукции. Коммунизм был для Розенберга и членов его сети не увлечением, а глубочайшей страстью; разрыв между линией партии выступавшей против военной готовности США и житейской необходимостью работы на оборонных предприятиях был поэтому тяжкой эмоциональной ношей, вспоминает Собелл. Решение найденное Розенбергом и его сообщниками состояло в краже американских военных технологий и их передаче СССР.

Неизвестно в точности, когда Розенберг впервые начал подумывать о шпионаже в пользу СССР. Возможно, это было летом 1939 года, когда Розенберг и два будущих участника его шпионской сети, Натан Суссман и Михаил Сидорович, работали в Williams Aeronautical Corporation, владалец которой Пол Вильямс был ветераном испанской гражданской войны со связями с советским правительством, включая советские разведорганы.

Активный поиск связей с советской разведкой Розенберг начал не позже весны 1941 года, через ветеранов испанской войны и других коммунистов, которые, как он надеялся, могут вывести его на связь с офицерами советской разведки. Датировка, относящаяся к периоду советско-нацистского альянса, указывает, что мотивом Розенберга являлось желание помощи СССР, а не борьба с фашизмом.

Выйти на советскую разведку Розенбергу удалось в конце 1941 года, через Якова Голоса (Райсена, Разина), на которого Розенберг в свою очередь вышел через Бернарда Шустера (агент Эхо). Голос и Шустер были членами контрольного комитета КП США, узкой группы ответственной за поддержание партийной дисциплины, искоренения уклонизма и исключение из партии тех членов, которые выражали недостаточную сервильность политической указке Москвы. Голос был сотрудником НКВД и с 1930-х гг. - ключевым организатором советского шпионажа в СССР.

Первыми агентами завербованными Розенбергом были Джоэл Барр, Майкл Сидорович и позднее Натан Суссман. Барр (его отец, Венамин Берг, был родом из украинского местечка), Собелл и Перл (Муттерперл) были соучениками Розенберга по CCNY, где они входили в ячейку собиравшуюся в алькове №2, коммисаром которой был Розенберг. Альков №2 был известен также как “Кремль”, т.к. собиравшиеся в нём были коммунистами сталинистской ориентации. (Тогдашние троцкисты, включая часть будущих отцов неоконсерватизма, собирались в соседнем алькове №1. Обитатели алькова №2 смотрели на соседей как на заклятых врагов.)

По окончании CCNY Барр стал инженером, и во время вербовки Розенбергом для шпионажа на СССР работал в Signal Corps над одной из наиболее критических военных технологий - самолётным бортовым микроволновым радаром для обнаружения немецких подводных лодок, а позднее перешел в Western Electrics. Как в Signal Corps, так и в Western Electrics сосредотачивались важнейшие материалы о военных разработках. Суссман был другом детства Розенберга и с ноября 1941 года работал инспектором ВМФ США; его должность предоставляла ему доступ к детальной производственной документации по военно-морскому оружию. В апреле 1942 г. Суссман перешёл на инженерную должность в Western Electric, открывавшую ему доступ к информации о секретных военных технологиях, в первую очередь радарах и компьютерах.

Решение Розенберга, Барра и Суссмана о передаче СССР секретных военных технологий - в то время, когда Соединённые Штаты вступили в войну - отражает поразительную степень высокомерия и самонадеянности. Они не только приписали себе право попирать решения военного и гражданского политического руководства страны о том, какие технологии должны или не должны поставляться Советскому Союзу, они также игнорировали колоссальные угрозы безопасности, которые заключались в их действиях. Ни Розенберг, ни Барр не имели никаких средств удостовериться, что Голос действительно представлял советскую разведку - он равно мог быть нацистским агентом выступающим под видом советского агента. Но даже в том случае, если Голос действительно был советским агентом, Розенберг и Барр также никоим образом не могли удостовериться в надёжности канала передачи данных, особенно в первые месяцы начала работы сети Розенберга на советскую разведку, когда нацисты быстро продвигались вглубь советской территории, и секретные донесения и материалы могли легко попасть им в руки. Если бы секретные сведения об американских военных технологиях попали в руки немцев, нацисты использовали бы их для разработки усовершенствованного оружия для применения как против американских, так и советских вооружённых сил, и немцы также разработали бы средства противодействия американским оружейным системам.

Переданная Барром, Суссманом и Розенбергом документация по бортовому микроволновому радару ярко иллюстрирует эту опасность. Секретность была критически важна, т.к. если бы немцы узнали, что их противники смогли создать радар микроволнового диапазона (немецкие учёные полагали это невозможным), они построили бы детекторы и глушители, делающие такой радар бесполезным. Немцы уже разместили на подводных лодках детекторы радаров других диапазонов волн. Немцы также могли оснастить самолёты, корабли и подлодки средствами нацеливания по источникам микроволнового излучения. С самого начала своей деятельности, сеть Розенберга поставила под угрозу огромное количество жизней военнослужащих и граждан США и союзных стран.

Основная роль Розенберга в шпионской сети состояла в вербовке агентов, микрофильмировании части приносимой ими технической документации и передаче плёнок агентам МГБ СССР. Однако часть материалов по военным технологиям была собрана непосредственно Розенбергом. К ним относится документация по запалу AN/CPQ-1 многократно повысившему эффективность зенитной артиллерии. Розенберг также смог вынести образчик запала с тщательно охраняемого завода и предподнести его Феклисову как новогодний подарок к 1944 году. Запал AN/CPQ-1 входил в числе передовых военных технологий, которые руководство США решило не передавать СССР по ленд-лизу. Американское военное руководство было столь озабочено сохранением секрета запала, что первоначально его применение было ограничего лишь корабельными зенитными орудиями, с тем чтобы исключить риск попадания неразорвавшихся образцов в руки немцев и японцев, которые могли бы скопировать технологию или разработать глушители блокирующие действие запала. Применение запала на суше было впервые санкционировано в начале 1945 года во время операции в Арденнах. Запал подрывал снаряд на высоте 10 метров над землёй, обеспечивая гораздо более широкий разлёт осколков и уничтожение живой силы противника, чем при наземном взрыве. Запал сыграл решительную роль в успехе арденнской операции.

Помимо озабоченностью сохранения секретом запала от немцев и японцев (ФБР также задержало нескольких немецких шпионов имевших инструкции собрать сведения о AN/CPQ-1), у США была и другая причина для непередачи конструкции радиовзрывателя СССР: СССР не располагал инфраструктурой необходимо для развёртывания массового производства данного запала, и не мог наладить его выпуск до окончания войны и для применения в WW2. Розенберг практически неверняка сознавал, что передаёт СССР оружие, которое СССР сможет применять лишь уже после победы над Германией. Барр и Собелл позднее вспоминали, что в тот период полагали вооружённый конфликт между СССР и США неизбежным, и Розенберг вероятно придерживался того же взгляда - т.е. сознательно поставлял СССР оружие для использования против США.

Сеть Розенбергов продолжила интенсивные поставки СССР технологий и после окончания WW2, передав СССР материалы по радарным и отслеживающим системам, которые использовались для ночной бомбардировки и отслеживания советских самолётов во время корейской войны.

Степень враждебности Розенберга к общественному строю США оттеняется также тем, что Розенберг продолжил активный сбор информации и после нападения северной Кореи под советским руководством [*] на южную Корею и вступления США в войну с вооружёнными силами коммунистического блока.

Во время ареста Грингласса, всего за 10 дней до того, как северокорейские войска вооружённые советскими танками вторглись в южную Корею, Грингласс работал над получением документации по технологии, которая сделала бы прицелы советских танков более точными (радар управления огнём с коррекцией от гироскопа для стабилизации и точного прицеливания пушки танков).

[*] Севернокорейская агрессия была санкционирована лично Сталиным, планы нападения были разработаны Генштабом СССР, в полгода перед нападением СССР ускоренными темпами отстраивал и вооружал севернокорейскую армию, советские ВВС приняли участие в боях с войсками ООН, включая силы США, и убивали американских военнослужащих. Хотя документальные подтверждения советского участия стали доступны гораздо позднее, никто из современников не сомневался, что за северной Кореей стоит СССР, и широко полагалось, что корейский конфликт является прологом к советским военным действиям в Европе.

Уже после начала корейской войны и в период перед арестом, Розенберг продолжал поставлять в СССР информацию, которая могла быть использована против американских солдат в Корее, и продолжал разрабатывать ключевые крупнокалиберные источники для атомного шпионажа.

Осуществлённая шпионской сетью Розенбергов передача американских военных технологий СССР позволила сформировать советские арсеналы, которые сделали советское поведение более агрессивным, были использованы против американских и союзных солдат в горячих конфликтах холодной войны, позволили советскому режиму сохраниться дольше, и создали угрозу для мира и выживания цивилизации.

* * *

Члены группы Розенбернга были детьми иммигрантов. Практически все, за исключением Саранта (сына иммигрантов-греков) - еврейских иммигрантов из России, родившихся в семьях, где на идише говорили лучше, чем на английском. Они родились и выросли в бедности, на периферии американского общества, в неассимилированной среде, и не были укоренены в окружавшем их обществе. Тяготы депрессии пришедшиеся на годы их становления, в сочетании с антисемитизмом, казалось, перечеркивали надежды на достижение благополучия. Им казалось очевидным, что капиталистическая система держит в бедности также и многих урождённых американцев, и стоит на грани крушения, что демократия является мошенничеством, что в действительности Соединённые Штаты управляются жадной олигархией контролирующей печать, манипулирующей угнетаемыми рабочими и фальсифицирующей выборы.

Сказать, что они были “завербованы” для работы на советскую разведку было бы неточным. Они с рвением вступили в ряды шпионов. Когда Руфь Грингласс спросили, согласна ли она работать на советскую разведку, та ответила: “it would be a privilege” (“это будет высокой честью для меня”). С ранних лет они романтизировали восстание против капиталистического гнёта. Для них не существовало грани между разногласием с окружающим обществом и подрывной деятельностью против него. Когда друзья Розенберга узнали, что он связан с советской разведкой, и что они тоже могут оказать помощь СССР, им казалось, что сам Сталин избрал их, мелкие винтики в машине революции, для особого предназначения в защите и осуществлении революции. Приверженный коммунист мог отказать СССР в помощи не более, чем ревностный католик мог бы отказать в помощи папе римскому. Знание того, что шпионаж может повлечь для них серьёзные личные последствия, лишь добавляло адреналина. Ведение двойной жизни, под внешним видом обычных инженеров, как их коллеги, при одновременном тайномыслии и планировании и осуществлении тайных дел, было опьяняющим. Будучи участниками тайного международного сговора, они чуствовали себя стоящими вне правил и норм связывающих обычных людей. Подобно наркоманам, зависимость которых от наркотика приносит сместь боли, удовольствия и опьянения, они упивались смесью страха, чувства превосходства и тайной принадлежности к могущественной силе. Члены кружка Розенберга ощущали себя избранными творцами истории, находящимися в авангарде революции, которая очистит Америку от капитализма, и шпионаж обострил это чувство избранности.

Осведомлённость о том, что их политические взгляды создают риск для их карьеры, только усиливала их религиозную веру в коммунизм: в конце концов, капиталистам действительно есть чего опасаться, раз они пускаются в такие тяжкие для искоренения коммунизма.

Советско-нацистский пакт не поколебал эту религиозную веру. Как позднее рассказывал Барр, “пакт Сталина с Гитлером был тяжелым ударом”, но он и его товарищи остались непоколебленными и верующими во всеведущесть и провидение Сталина, “я хорошо знал, что КП США подчиняется русской коммунистической партии, часто подчиняя нужды американских рабочих интересам СССР”, но, как вторил Собелл взгляды которого были очень близки к взглядам Барра, “когда приходилось спорить, я мог отстаивать практически любую позицию, но в сердце я знал, что партия является путём и истиной. Это было, я полагаю, делом веры.”

Недостатки и пороки капитализма ежедневно бросались им в глаза, критические же сообщения об СССР представлялись им злобной клеветнической пропагандой.

Некоторые члены сети Розенбергов после её краха отошли от активного отождествления с прежними политическими убеждениями и членства в коммунистических и леворадикальных движениях, другие же сохранили леворадикальные и коммунистические взгляды до конца жизни. К числу последних относится Собелл, занимавшийся леворадикальной политикой и после выхода из тюрьмы, и сохранивший про-коммунистические убеждения по сей день. Бежавшие в СССР Барр и Сарант оставались ярыми коммунистами и советскими лоялистами до конца своих дней. В ноябре 1952 года Сарант-Старос пожертвовал личные средства в помощь солдат северной Кореи, и в его глазах стояли слёзы, когда он говорил о своей солидарности с войной северной Кореи против капиталистических стран. (Сарант не знал, что его родной брат Ричард служил в силах США в Корее.) Барр позднее так описывал его и Саранта взгляды: “Мы всегда считали, что все войны начинаются капиталистическими государствами, что руководство Соединённых Штатов продемонстрировало, что не остановится абсолютно ни перед чем для достижения своих амбиций. Мы знали, что холодная война с каждым днём становилась горячее. Мы видели, что американское руководство не остановится ни перед чем для сохранения системы.” Барр и Сарант горячо поддерживали коммунистическую сторону во всех конфликтах, включая конфликты в Корее и Вьетнаме.

Барр и Сарант горячо поддерживали ввод советских войск в Чехословакию. Берг горячо верил в советские утверждения, будто чехословацкое руководство сговорилось с ФРГ о вводе западно-немецкой армии в Чехословакию для насильственного отрыва её от социалистического лагеря. Дубчек, утверждал Берг, был изменником.

Подобного рода взгляды Барр и Сарант сохранили до конца дней. Сарант умер в СССР в конце 70-х. Барр прожил до 1998 года и на выборах 1996 года активно поддерживал Зюганова и желал победы КПРФ, для восстановления в России советского строя.

С учётом того, что Розенберг по складу характера был в гораздо большей степени доктринёром, чем более живые и интеллектуально подвижные Барр и Сарант, это бросает дополнительный свет на степень укоренённости коммунистических убеждений Розенберга, а также других членов его группы.

* * *

Множество людей знали, что Розенберг и его товарищи были ярыми коммунистами в CCNY, и немалое количество должно было подозревать, что интересы СССР стояли для них выше интересов США. Зимой 1941 года Исаак Коэн, входивший в кружок Барра и Розенберга в CCNY, но порвавший с компартией после нацистско-советского пакта, заехал в Нью-Джерси навестить своего друга Джоэла Барра. Решив подшутить над Барром, Коэн громко застучал в дверь Барра с криком “Откройте, это ФБР!”. Дверь открылась очень не сразу, и в течение продолжительного времени Коэн слушал начавшийся внутри квартиры большой шум и беготню: хлопали окна и двери, многократно спускалась вода в туалете, передвигалась мебель. Когда наконец Барр открыл дверь, с его лица градом катился пот, и вместо обычного сияюще-благодушного выражения его лица, на нём был нарисован ужас, который сменился раздражением, когда Барр узнал в посетителе своего приятеля. Коэн сразу понял, что его шутка вызвала отчаянные усилия по уничтожению свидетельств шпионажа, но на долгий срок сохранил это в тайне.

* * *

Одна только передача запала AN/CPQ-1 вывела бы Розенберга в число главных шпионов действовавших против США в XX столетии, однако Розенберг совершил гораздо большее. Он организовал шпионскую сеть которая передавала СССР американские военные технологии в промышленном масштабе - чертежи для передовых бортовых и наземных радаров, ранние турбореактивные двигатели и технологии самолётных планеров, детали ранних американских разработок по противоракетной и высотной противовоздушной обороне, и десятки других технологий, которые сохранили Советскому Союзу огромное количество времени и ресурсов требовавшихся для их разработки, позволили совершить технологический прыжок и критическим образом сформировали советские арсеналы холодной войны во всей их полноте - от атомного оружия до зенитных батарей сбивших У-2 и до воздушных боёв в небе Вьетнама.

В области авиационной технологии Советский Союз был одной из немногих крупных стран не выпустивших к концу войны реактивного истребителя. Советская авиационная промышленность продолжала также полагаться на фанеру для конструкции значительной части планеров самолётов, и страдала отставанием в применении алюминия и лёгких сплавов для конструкции самолётов. Разработка авиационных двигателей стагнировала, особенно в области разработки мощных двигателей и турбокомпрессоров, которые были особенно важны для разработки тяжёлых бомбардировщиков. Переданные Перлом данные являлись прорывными для советского самолётостроения и сыграли видную роль для технологического прыжка советского самолётостроения. Особенно большую роль они должны были играть в области развития советской сверхзвуковой авиации (начиная от МиГ-19 и основанной на нём крылатой “царь-ракеты” Х-20), где отставание Советского Союза было наибольшим, а также в области создания турбореактивных двигателей.

Однако переданные Перлом данные помогли также и развитию дозвуковой советской авиации. Так, хотя МиГ-15 использовал двигатель скопированный с английского Rolls-Royce Nene (пониманию работы которого и успешному копированию, однако, должны были также содействовать материалы Перла), а планер был спроектирован с опорой на немецкие разработки и, возможно, немецких специалистов (вкл. Зигфрида Гюнтера, ведущего конструктора Хейнкеля), уникальная конструкция киля МиГ-15 спроектирована на основе данных переданных Перлом. Кроме того, при конструкции самолёта критически важны сведения о характеристиках противостоящих самолётов соперника и их вооружении, и переданные Перлом данные по F-80С оказались в этом отношении бесценными: ВВС США были шокированы, когда во время корейской войны выяснилось, что МиГ-15 летали быстрее и на большей высоте, чем F-80C. Переданная Барром информация вероятно также помогла в разработке компьютеризованных прицелов для МиГ-15.

Передаваемая Перлом информация, включая исследования форм крыла, была ценна также и для разработок истребителей массово производившихся СССР в годы WW2.

Благодаря Перлу, Советский Союз получил также критический объём информации по разработке систем наводимых ракет.

Советская система распознования свой-чужой (бортовой автоответчик самолётов) была создана на основе переданной сетью Розенберга американской конструкции системы идентификации свой-чужой.

Переданная группой Розенберга документация (а также, вероятно, документация переданная другими группами работавшими в США на советскую техническую разведку), сыграла по-видимому важную роль в копировании Ту-4 с Б-29. Б-29 обладал сложной системой авионики и сетью электромеханических систем управления, скопировать которые без детального знания как они работают и конкретных производственных технологий было не легче, чем вдохнуть жизнь в труп. Когда Туполев приехал осматривать Б-29, он быстро пришёл к заключению, что скопировать планер самолёта непросто, но можно, однако указывая на огромную сеть бортовой авионики и сервомеханизмов, сказал: “но что вы будете делать со всем этим, я не знаю”.  Рассматривая бортовой компьютер позволявший каждому стрелку экипажа управлять любым из многочисленных пулеметов на самолёте, управляемые компьютером пулемёты, радарные прицелы, синхронизированные оптические прицелы, графопостроители, прочие компьютеры Б-29, Туполев начал приходить в ярость. Запнувшись о кабель, он перешёл на крик. Вокруг были десятки тысяч, может быть миллионы кабелей, и его бюро должно было разобраться в том, как устроена и работает эта система. Переданная группой Розенберга документация должна была колоссально облегчить задачу постижения и понимания бортовой электроники Б-29 и, впоследствии, воспроизводства её кальки для Ту-4.

Переданная группой Розенберга документация по американским радарам позволила советской электронной промышленности осуществить скачок от практически нулевого уровня в период WW2 к радарной промышленности сравнимой с американской. Советский Союз в первой половине 1930-х гг. начал разработку радаров одновременно с США и Англией, и первоначально даже лидировал, но в 1937 году советская радарная программа была сокрушена террором, и в период WW2 СССР обладал лишь крайне примитивными собственно-советскими радарами выпущенными в ничтожном количестве. Большинство радаров выпускавшихся СССР в начальный период холодной войны основаны на американских конструкциях.

Переданные группой Розенберга технологии сыграли ключевую роль в способности СССР сбить разведывательный самолёт У-2. При начале разработке У-2 технический прогноз ЦРУ предсказывал, что советские радарные возможности не будут в обозримое будущее достаточными для того, чтобы отслеживать самолёт с достаточной точностью, чтобы сбить его. Американское правительство не было осведомлено о массированной передаче американской радарной технологии СССР. Однако построенные на основе переданных группой Розенберга американских разработок советские радары обеспечили возможность отслеживания полётов У-2 и наведения на цель; а установленный в советской ракете дистанционный взрыватель, являвшийся прямым потомком AN/CPQ-1, документацию на который Розенберг передал СССР, и образец которого Розенберг преподнёс Феклисову в подарок на новый 1944 год, сдетонировал 1 мая 1960 года вблизи У-2 над Свердловском и сбил самолёт. Сами идеи высотной ПВО основывались на материалах проекта Thumper, также переданных группой Розенберга.

То же сочетание технологий переданных Розенбергом позволило сбить У-2 над Кубой.

В небе над Вьетнамом СССР использовались дистанционные взрыватели основанные на AN/CPQ-1 и установленные в зенитных ракетах и снарядах наводимых советской копией радара SCR-584.

Сочетание компьютера управления огнём с предиктором, микроволнового радара и радиовзрывателя осталось основой ПВО до настоящего времени. Группа Розенберга передала Советскому Союзу исчерпывающие материалы по устройству каждого из элементов этой системы.

Переданные Собеллом материалы по сервомеханизмам, сонарам, системам управления ракет и секретные отчёты заседаний координационного комитета по радиотехнологиям не только сыграли прямую роль в советском технологическом прыжке, но и (в словах Феклисова) были “бесценными документами позволившими советским специалистам следить за разработками предпринимаемыми в США и указывающими направление движения исследований и разработок в будущие годы”.

Сеть Розенбергов передавала СССР материалы по всей производственной линейке и спектру - от законченных военных изделий, до узлов и технологий, и до материалов по производству элементной базы.

В показаниях ФБР Грингласс сообщает, что Розенберг говорил Гринглассу о том, что СССР располагает очень отсталой и очень слабой радиоэлектронной промышленностью, и что имеет огромное значение, чтобы вся информация по радиоэлектронным разработкам передавалась ему для передачи СССР. Это касалось также и материалов по производству элементной базы: ламп, конденсаторов, трансформаторов и других радиоэлектронных компонент. Грингласс добавил:  “Розенберг сказал мне, что он передал СССР всю инженерную документацию по лампам, которую смог достать, включая документацию обозначенную как совершенно секретная” (последнее, вероятно, относилось к производству компактных, устойчивых к ударному воздействию ламп использовавшихся в дистанционных взрывателях).

Учитывая примитивный уровень советской промышленной базы по выпуску радиоэлектронных компонент, американская производственная документация по выпуску элементной базы, с массой практических деталей, была поэтому также весьма ценна для СССР, и переданные сетью Розенбергов материалы способствовали развитию выпуска советской элементной базы и преодоления крайней отсталости советской радиоэлектронной промышленности.

Позднее бежавшие в СССР Барр и Сарант столкнулись с примитивным уровнем развития советской элементной базы лично - они были вынуждены начать работы по разработке компьютера для ПВО с деятельности по созданию как раз требовавшейся для проекта элементарной элементной базы: в советском блоке отсутствовали прецизионные потенциометры, и Барру с Сарантом пришлось разработать и создать машину для намотки и сборки таких потенциометров. Вскоре выяснилась, что имевшаяся в советском блоке проволока быстро изнашивается при использовании в потенциометрах, и Барру с Сарантом пришлось разработать сплав для производства устойчивой проволоки, т.е. столькнуться с необходимостью дойти практически до уровня сырья.

Сеть Розенбергов передала СССР огромный объём материалов по военным и промышленным технологиям. Созданная СССР в США сеть политического, промышленного и военно-промышленного шпионажа не только разместила сотни агентов в федеральном правительстве США шпионивших за каждой его ветвью и каждой фигурой представлявшей интерес для СССР, включая президента Рузвельта, не только поставила огромный объём материалов по манхеттенскому проекту, радикально сократив срок разработки советской атомной бомбы, но также передала СССР технологическую документацию по практически всем основным военно-техническим разработкам США в период WW2, а также базовым и передовым технологиям, таким образом оказав ключевое содействие в создании советской технологической и оборонной промышленности.

Быстрое технологическое развитие СССР оказалось возможным в критической степени потому, что оно опиралось на широкий доступ к американской и английской базе технологических разработок и знаний - доступ, примечательную главу которого составляет шпионаж группы Розенберга.

( продолжение)