Доминика
Я снова обрела способность говорить длинными фразами, а то вчера получалось как-то плохо. Кто не любит читать поминальные тексты - пролистывайте. Я пишу это по просьбе vespro для сыновей и дочери Тани domi_nic - в том вакууме, в котором им предстоит провести ближайшие месяцы, им важна будет каждая крупинка информации и воспоминаний о маме.
Наши мамы дружили и работали вместе много лет - наверное, больше двадцати. И с раннего детства я знала, что у маминой подруги Ларисы есть дочка, тоже Таня, всего на год старше меня. От ней ко мне и от меня к ней путешествовали хорошие детские книжки - тогда они были в дефиците. Я помню, с какой неохотой я отдавала обратно "Мэри Поппинс", которая у Тани была, а у меня - нет, и помню, как я ей завидовала. Потом, когда мне было 13, а ей - 14, мы стали вместе ходить в кружок мультипликации при Дворце пионеров. И помню, как мы делали мультик про грузинский танец. У нас была плоская бумажная кукла с подвижными руками и ногами, в национальном костюме (вот не помню, сами мы ее нарисовали или кто-то еще), и мы меняли ей положения рук и ног и покадрово снимали. В итоге получился ролик с достаточно конвульсивными движениями этой самой куклы, но я помню, как тщательно работала Таня и как - на правах старшей - пыталась мной руководить. Кажется, в этом самом кружке она и познакомилась с будущим отцом своих сыновей - и в 16 лет уже родила старшего.
Потом мы на довольно долгое время перестали общаться - просто потому, что каждая была занята своей жизнью. От мамы я узнавала новости о Таниной жизни - в частности, то, что своего третьего ребенка, дочку, она родила за полтора месяца до того, как я родила Леву. Потом моя мама умерла, и мы окончательно потерялись - пока уже лет 8 назад не нашлись здесь, в ЖЖ. Я помню, как она сидела у меня на кухне на съемной квартире, мы пили вино, и у Таньки в руках споро мелькала иголка - она вышивала закладку для книг в неведомой тогда для меня норвежской технике хардангер - это такая вырезная вышивка, но по другому принципу, нежели "ришелье". Ой, сказала я, наверное, я никогда так не смогу. Почему же, спокойно сказала Таня, тут все просто, я тебя сейчас научу. И научила. И всякий раз, вышивая очередного ажурного ангела для базара "Конвертика", я вспоминаю эту кухню и Танины мелькающие руки. А теперь-то уж и подавно буду вспоминать.
Еще я помню, как я ее привела в Sweet Sixties, и она на последние деньги купила там какой-то винтажный кружевной топ, севший на ее худенькую фигурку как влитой - и как будто для нее сшитый. Вкус, кстати, у нее вообще был отменный...
Насколько я могу судить по словам ее подруг по "Конвертику", она тащила на себе какой-то просто немыслимый для такой хрупкой женщины объем благотворительности. И на каждом базарчике я подходила к ее столику питерской Адвиты, хвасталась своим хардангером и болтала о пустяках. Последний раз мы как раз на базаре и виделись, больше года назад, когда я уже беременная была. А до этого она приезжала ко мне домой, в раскуроченную ремонтом квартиру - забирать старинную пишущую машинку - "для интерьера". Потом я окуклилась в своем материнстве, все думала, что надо бы Таньку в гости позвать, Тусика показать, но...
Понятно, что в нашем бешеном ритме жизни для дружеских посиделок времени почти нет; но за что я сейчас себя корю - это за то, что мало комментировала ее журнал здесь. Прочитывала посты, часто по диагонали, думала - ну, ладно, вечером напишу ей что-нибудь... ну и дальше понятно. Журнал-то вон он, никуда не денется, читай - не хочу, а вот поболтать с ней в комментах - уже больше никогда. А ведь она была изумительным собеседником и очень хорошо умела и выслушать, и поддержать, и с уважением отнестись ко всем твоим проблемам, даже если они на поверку оказывались пустяковыми. Но и припечатать умела, впрочем - несколькими меткими словами, в яблочко.
Банальностей говорить не хочется. Время не лечит нифига, дырка все равно остается, просто постепенно на нее наслаиваются какие-то детали жизни уже без умершего, происходит куча событий, в которых он уже не участвует, которые с ним невозможно обсудить. Жизнь идет - дальше. Я хочу пожелать мужества всем, кому Танька своим присутствием осветила жизнь - а их очень, очень много, и это - здорово...
Наши мамы дружили и работали вместе много лет - наверное, больше двадцати. И с раннего детства я знала, что у маминой подруги Ларисы есть дочка, тоже Таня, всего на год старше меня. От ней ко мне и от меня к ней путешествовали хорошие детские книжки - тогда они были в дефиците. Я помню, с какой неохотой я отдавала обратно "Мэри Поппинс", которая у Тани была, а у меня - нет, и помню, как я ей завидовала. Потом, когда мне было 13, а ей - 14, мы стали вместе ходить в кружок мультипликации при Дворце пионеров. И помню, как мы делали мультик про грузинский танец. У нас была плоская бумажная кукла с подвижными руками и ногами, в национальном костюме (вот не помню, сами мы ее нарисовали или кто-то еще), и мы меняли ей положения рук и ног и покадрово снимали. В итоге получился ролик с достаточно конвульсивными движениями этой самой куклы, но я помню, как тщательно работала Таня и как - на правах старшей - пыталась мной руководить. Кажется, в этом самом кружке она и познакомилась с будущим отцом своих сыновей - и в 16 лет уже родила старшего.
Потом мы на довольно долгое время перестали общаться - просто потому, что каждая была занята своей жизнью. От мамы я узнавала новости о Таниной жизни - в частности, то, что своего третьего ребенка, дочку, она родила за полтора месяца до того, как я родила Леву. Потом моя мама умерла, и мы окончательно потерялись - пока уже лет 8 назад не нашлись здесь, в ЖЖ. Я помню, как она сидела у меня на кухне на съемной квартире, мы пили вино, и у Таньки в руках споро мелькала иголка - она вышивала закладку для книг в неведомой тогда для меня норвежской технике хардангер - это такая вырезная вышивка, но по другому принципу, нежели "ришелье". Ой, сказала я, наверное, я никогда так не смогу. Почему же, спокойно сказала Таня, тут все просто, я тебя сейчас научу. И научила. И всякий раз, вышивая очередного ажурного ангела для базара "Конвертика", я вспоминаю эту кухню и Танины мелькающие руки. А теперь-то уж и подавно буду вспоминать.
Еще я помню, как я ее привела в Sweet Sixties, и она на последние деньги купила там какой-то винтажный кружевной топ, севший на ее худенькую фигурку как влитой - и как будто для нее сшитый. Вкус, кстати, у нее вообще был отменный...
Насколько я могу судить по словам ее подруг по "Конвертику", она тащила на себе какой-то просто немыслимый для такой хрупкой женщины объем благотворительности. И на каждом базарчике я подходила к ее столику питерской Адвиты, хвасталась своим хардангером и болтала о пустяках. Последний раз мы как раз на базаре и виделись, больше года назад, когда я уже беременная была. А до этого она приезжала ко мне домой, в раскуроченную ремонтом квартиру - забирать старинную пишущую машинку - "для интерьера". Потом я окуклилась в своем материнстве, все думала, что надо бы Таньку в гости позвать, Тусика показать, но...
Понятно, что в нашем бешеном ритме жизни для дружеских посиделок времени почти нет; но за что я сейчас себя корю - это за то, что мало комментировала ее журнал здесь. Прочитывала посты, часто по диагонали, думала - ну, ладно, вечером напишу ей что-нибудь... ну и дальше понятно. Журнал-то вон он, никуда не денется, читай - не хочу, а вот поболтать с ней в комментах - уже больше никогда. А ведь она была изумительным собеседником и очень хорошо умела и выслушать, и поддержать, и с уважением отнестись ко всем твоим проблемам, даже если они на поверку оказывались пустяковыми. Но и припечатать умела, впрочем - несколькими меткими словами, в яблочко.
Банальностей говорить не хочется. Время не лечит нифига, дырка все равно остается, просто постепенно на нее наслаиваются какие-то детали жизни уже без умершего, происходит куча событий, в которых он уже не участвует, которые с ним невозможно обсудить. Жизнь идет - дальше. Я хочу пожелать мужества всем, кому Танька своим присутствием осветила жизнь - а их очень, очень много, и это - здорово...