Приключения чёрного кота Лапченко, описанные им самим.
Багмут Иван. Перевод с украинского.
1. От автора.
Возможно, что кому-то покажется удивительным, что кот взялся за литературный труд, но это легко объяснить. Дело в том, что кот становится свидетелем таких моментов в жизни человека, которые скрыты для общества - кот слышит разговоры происходящие внутри семьи, видит, что делают люди когда их никто не видит. Словом, я нахожусь в таких условиях, которых нет ни у одного писателя, и могу писать про то, что на самом деле видел и слышал сам, ничего не додумывая и не придумывая, как вынужен делать писатель-человек.
Взялся я за перо еще и потому, что некоторые поступки людей меня удивляют. Я хотел бы поделиться с людьми своими впечатлениями о их жизни, чтобы они посмотрели на себя как-бы со стороны. Ведь со стороны лучше видны и достоинства и недостатки.
К сожалению писатель, который редактировал мою рукопись, кое-что зачеркнул из того, что были написано интересного про человека...
Чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это всё по-настоящему написано мной, я расскажу как научился писать. Это не такая уже и сложная штука.
Нужно взять в лапку карандаш и вывести первую букву, затем вторую, третью и, когда получится слово, немного отступить. И таким же самым способом написать другое слово, а, закончив фразу, поставить точку. Если написанное слово мне не нравилось, то я слизывал его языком. Для меня это было значительно легче, чем зачеркивать. Поэтому я перешёл на чернило и ручку, так как слизать чернила гораздо проще, чем карандаш.
При написании очень важное значение имеет положение хвоста. Ни в коем случае не следует им махать. Хвост должен лежать на столе, это создаёт необходимый упор для всего тела. Иначе буквы получаются не такими красивыми, а иногда бывают просто неразборчивыми.
Может кто-то думает, что мне легче будет печатать на печатной машинке, но это не так. Я не смог научиться печатать на машинке. Как только я нажимал на клавишу, то сразу выскакивал рычажок с буквой, и, хотя и знал, что это рычажок, мне сразу казалось, что это мышь, и я прыгал на букву хватая её когтями. От этого портилась машинка и мои отношения с её владельцем. Но главное - печатание всегда продвигалось очень медленно, мысль обрывалась, вдохновение пропадало, и я долго сидел, чтобы снова вернулось рабочее настроение.
2. Лапченко. Моя биография.
Я родился в второй половине XX-го века в семье дирижера хоровой капеллы. Не следует думать, что моим отцом был дирижер, нет, я не знаю кто был мой отец. Просто моя мама-кошка жила в семье дирижера-человека. Тут и прошли первые полтора месяца моей жизни. Жена дирижера любила меня чуть ли не больше, чем моя собственная мама. Приготовив по быстрому обед, моя хозяйка брала меня на руки и гладила за ушком. Это было очень приятно, я начинал тихонечко мурлыкать, и она слушала меня с гораздо большим наслаждением, чем упражнения своего мужа на рояле.
Дириржер часто отчитывал супругу за грязь в квартире, невкусный обед, несвоевременный ремонт одежды, а она отвечала, что ей некогда. Когда он садился за рояль, то жена мешала ему работать, заставляя выслушивать рассказ про то как я залез по ковру под самый потолок или как я перевернул своим хвостом вазу с цветами в комнате. Дириржер мрачнел, но слушал жену. Очевидно, что прерывание разговора о котёнке считалось грехом. Я сделал вывод, что цель человеческой жизни - забота о котятах. Вскоре моя илюзия была развеяна.
Один раз мою благодетельницу навестил неизвестный мне немолодой мужчина и сказал:
- Вот я и пришёл!
- Посмотрите, какой красавец,- сказала хозяйка, показывая на меня.
- Э, но он совсем чёрный,- ответил недовольно человек,- мне хотелось бы котёнка более весёлого цвета. Вот если бы он был бежевый или рыжий...
- Это самый настоящий сибирский кот! - ответила супруга дирижера с таким запалом с каким она всегда говорила про кошек. - Вы увидите каким он будет пушистым! А как он мурлычет! А какой он игривый!
- Сибирский? - переспросил неизвестный, как мне показалось, с уважением в голосе.- Гм… А умеет ли он ловить мышей?
- О, научится! Он же еще совсем маленький.
- Вы думаете? - спросил мужчина, хотя хорошо видел, что я еще совсем маленький.
- Я отдаю его вам только потому, что у вас его не будут обижать. Это особый котенок. Я даже собиралась оставить его себе.
- Гм...- гымкнул мужчина, раздумывая.- Но он чёрный…
- Чёрная кошка приносит богатство,- сказала моя хозяйка.- Вы будете богатым! Вот увидите!
Мужчина, видно, не очень поверил её словам, потому что еще несколько минут думал, а потом сказал:
- Ну, хорошо... Возьму...
Мы вышли на улицу и зашли в соседний подъезд этого же самого дома, где и жил мой новый хозяин. Оказалось, что он - писатель. Звали его... Но зачем называть фамилию? Назовём его просто Писатель. Пишу это слово с большой буквы не потому, что он известный писатель, а потому, что в данном случае это слово из имени общего превратилось в собственное.
Жена Писателя встретила меня не очень радушно.
- Боже мой, зачем ты его принёс? - спросила она.
- Но, милая моя, он самый настоящий сибирский кот,- сказал Писатель, явно повторяя мою бывшую хозяйку.- Он очень пушистый.
- Пусть и сибирский,- протестовала супруга,- но зачем он нам?
- Как зачем? Будет ловить мышей!
- Но у нас нет мышей!
- Ну, все-таки… - запнулся Писатель видя, что его слова не действуют на жену.
- А кто за ним будет убирать - продолжала дальше его жена.
Я не расслышал ответ, потому что в это мгновение заметил на столе колбасу, и, пока Писатель объяснял своей жене значения черной масти у котов и рассказывал о моих мурлыкающих способностях, я съел всё, что было на тарелке. Сидя на столе, я уже без особенного интереса, зевая, слушал теперь споры супругов.
- Ты только посмотри на него...- пытался убедить свою супругу Писатель и оглянулся, ища меня глазами.- Где он делся?
- Боже мой! - вскрикнула жена Писателя, увидев меня на столе.- Он уже сожрал твой завтрак!
Писатель немного смутился, но тут же начал оправдывать меня, ссылаясь на мой юный возраст.
- Маленький! - возмущалась жена Писателя.- Представляю, какие фортеля он будет выбрасывать, когда подрастёт! Он же всё сожрёт в доме! Ты посмотри на него: он даже не убегал! Он, по-видимому, думает, что ему всё разрешено!
Здесь я должен сказать, что она не совсем была права. Да, я был уверен, что мне всё разрешено, но я съел колбасу не под воздействием каких-то своих взглядов, а просто потому, что мне хотелось есть. Чтобы как-то, компенсировать убытки, которые я нанёс жене Писателя, я прыгнул ей на руки и начал потихоньку мурлыкать.
Вот слышишь! - обрадовался Писатель.- Он тебе уже мурлычет.
- Действительно, у него шёрстка очень мягенькая,- сказала женщина примирительно.
На этом скандал и закончился. Мне поставили старую сковородку с песком, блюдечко с водой, ящик от посылки, куда положили шерстяные тряпки, и я стал тут жить.
Глава 3
1. От автора.
Возможно, что кому-то покажется удивительным, что кот взялся за литературный труд, но это легко объяснить. Дело в том, что кот становится свидетелем таких моментов в жизни человека, которые скрыты для общества - кот слышит разговоры происходящие внутри семьи, видит, что делают люди когда их никто не видит. Словом, я нахожусь в таких условиях, которых нет ни у одного писателя, и могу писать про то, что на самом деле видел и слышал сам, ничего не додумывая и не придумывая, как вынужен делать писатель-человек.
Взялся я за перо еще и потому, что некоторые поступки людей меня удивляют. Я хотел бы поделиться с людьми своими впечатлениями о их жизни, чтобы они посмотрели на себя как-бы со стороны. Ведь со стороны лучше видны и достоинства и недостатки.
К сожалению писатель, который редактировал мою рукопись, кое-что зачеркнул из того, что были написано интересного про человека...
Чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это всё по-настоящему написано мной, я расскажу как научился писать. Это не такая уже и сложная штука.
Нужно взять в лапку карандаш и вывести первую букву, затем вторую, третью и, когда получится слово, немного отступить. И таким же самым способом написать другое слово, а, закончив фразу, поставить точку. Если написанное слово мне не нравилось, то я слизывал его языком. Для меня это было значительно легче, чем зачеркивать. Поэтому я перешёл на чернило и ручку, так как слизать чернила гораздо проще, чем карандаш.
При написании очень важное значение имеет положение хвоста. Ни в коем случае не следует им махать. Хвост должен лежать на столе, это создаёт необходимый упор для всего тела. Иначе буквы получаются не такими красивыми, а иногда бывают просто неразборчивыми.
Может кто-то думает, что мне легче будет печатать на печатной машинке, но это не так. Я не смог научиться печатать на машинке. Как только я нажимал на клавишу, то сразу выскакивал рычажок с буквой, и, хотя и знал, что это рычажок, мне сразу казалось, что это мышь, и я прыгал на букву хватая её когтями. От этого портилась машинка и мои отношения с её владельцем. Но главное - печатание всегда продвигалось очень медленно, мысль обрывалась, вдохновение пропадало, и я долго сидел, чтобы снова вернулось рабочее настроение.
2. Лапченко. Моя биография.
Я родился в второй половине XX-го века в семье дирижера хоровой капеллы. Не следует думать, что моим отцом был дирижер, нет, я не знаю кто был мой отец. Просто моя мама-кошка жила в семье дирижера-человека. Тут и прошли первые полтора месяца моей жизни. Жена дирижера любила меня чуть ли не больше, чем моя собственная мама. Приготовив по быстрому обед, моя хозяйка брала меня на руки и гладила за ушком. Это было очень приятно, я начинал тихонечко мурлыкать, и она слушала меня с гораздо большим наслаждением, чем упражнения своего мужа на рояле.
Дириржер часто отчитывал супругу за грязь в квартире, невкусный обед, несвоевременный ремонт одежды, а она отвечала, что ей некогда. Когда он садился за рояль, то жена мешала ему работать, заставляя выслушивать рассказ про то как я залез по ковру под самый потолок или как я перевернул своим хвостом вазу с цветами в комнате. Дириржер мрачнел, но слушал жену. Очевидно, что прерывание разговора о котёнке считалось грехом. Я сделал вывод, что цель человеческой жизни - забота о котятах. Вскоре моя илюзия была развеяна.
Один раз мою благодетельницу навестил неизвестный мне немолодой мужчина и сказал:
- Вот я и пришёл!
- Посмотрите, какой красавец,- сказала хозяйка, показывая на меня.
- Э, но он совсем чёрный,- ответил недовольно человек,- мне хотелось бы котёнка более весёлого цвета. Вот если бы он был бежевый или рыжий...
- Это самый настоящий сибирский кот! - ответила супруга дирижера с таким запалом с каким она всегда говорила про кошек. - Вы увидите каким он будет пушистым! А как он мурлычет! А какой он игривый!
- Сибирский? - переспросил неизвестный, как мне показалось, с уважением в голосе.- Гм… А умеет ли он ловить мышей?
- О, научится! Он же еще совсем маленький.
- Вы думаете? - спросил мужчина, хотя хорошо видел, что я еще совсем маленький.
- Я отдаю его вам только потому, что у вас его не будут обижать. Это особый котенок. Я даже собиралась оставить его себе.
- Гм...- гымкнул мужчина, раздумывая.- Но он чёрный…
- Чёрная кошка приносит богатство,- сказала моя хозяйка.- Вы будете богатым! Вот увидите!
Мужчина, видно, не очень поверил её словам, потому что еще несколько минут думал, а потом сказал:
- Ну, хорошо... Возьму...
Мы вышли на улицу и зашли в соседний подъезд этого же самого дома, где и жил мой новый хозяин. Оказалось, что он - писатель. Звали его... Но зачем называть фамилию? Назовём его просто Писатель. Пишу это слово с большой буквы не потому, что он известный писатель, а потому, что в данном случае это слово из имени общего превратилось в собственное.
Жена Писателя встретила меня не очень радушно.
- Боже мой, зачем ты его принёс? - спросила она.
- Но, милая моя, он самый настоящий сибирский кот,- сказал Писатель, явно повторяя мою бывшую хозяйку.- Он очень пушистый.
- Пусть и сибирский,- протестовала супруга,- но зачем он нам?
- Как зачем? Будет ловить мышей!
- Но у нас нет мышей!
- Ну, все-таки… - запнулся Писатель видя, что его слова не действуют на жену.
- А кто за ним будет убирать - продолжала дальше его жена.
Я не расслышал ответ, потому что в это мгновение заметил на столе колбасу, и, пока Писатель объяснял своей жене значения черной масти у котов и рассказывал о моих мурлыкающих способностях, я съел всё, что было на тарелке. Сидя на столе, я уже без особенного интереса, зевая, слушал теперь споры супругов.
- Ты только посмотри на него...- пытался убедить свою супругу Писатель и оглянулся, ища меня глазами.- Где он делся?
- Боже мой! - вскрикнула жена Писателя, увидев меня на столе.- Он уже сожрал твой завтрак!
Писатель немного смутился, но тут же начал оправдывать меня, ссылаясь на мой юный возраст.
- Маленький! - возмущалась жена Писателя.- Представляю, какие фортеля он будет выбрасывать, когда подрастёт! Он же всё сожрёт в доме! Ты посмотри на него: он даже не убегал! Он, по-видимому, думает, что ему всё разрешено!
Здесь я должен сказать, что она не совсем была права. Да, я был уверен, что мне всё разрешено, но я съел колбасу не под воздействием каких-то своих взглядов, а просто потому, что мне хотелось есть. Чтобы как-то, компенсировать убытки, которые я нанёс жене Писателя, я прыгнул ей на руки и начал потихоньку мурлыкать.
Вот слышишь! - обрадовался Писатель.- Он тебе уже мурлычет.
- Действительно, у него шёрстка очень мягенькая,- сказала женщина примирительно.
На этом скандал и закончился. Мне поставили старую сковородку с песком, блюдечко с водой, ящик от посылки, куда положили шерстяные тряпки, и я стал тут жить.
Глава 3