Моего дорогого Аркадия больше нет...
Он тихо ушёл в феврале этого года, немного не дожив до своего 85-летия. В начале января сообщил, что пережил странное кровоизлияние в ногу. Два месяца пробыл в больнице, и лучшие израильские врачи даже диагноз не смогли поставить (ну, или не сказали честно о нём). По дому передвигался с ходунками, но был, как обычно, бодр и спокоен. А через несколько дней замолчал и больше не ответил на мои письма и комменты. Я долго пытался хоть что-нибудь узнать и вот на днях получил печальное известие от нашей общей знакомой...
Аркадий (Ариэль) Таль был, наверное, самым близким для меня человеком в последнее десятилетие моей жизни. Наше журнальное знакомство произошло случайно... и каким-то образом мы почти мгновенно сдружились. Да так, что многие френды считали: мы давно и очно знаем друг друга! Это заблуждение, просто у нас оказалась множество схожих интересов. "Мы одни и те же читали книги и смотрели фильмы, - говорил Аркадий. - И одинаково думаем!" Последнее было некоторым преувеличением, поскольку он по своим взглядам был либералом, а я консерватором. И разногласия во мнениях порой возникали - в частности, по вопросу Украины. Он там родился и долго жил, а я так вообще украинец по отцу (с пiд Полтави, село Иванiвка). Но мы при этом никогда не ссорились и даже не дулись друг на друга. Я весьма терпимый человек, а Аркадий был настоящим интеллигентом - то есть внутренне воспитанным. И ни разу за все годы между нами не только не пробегала чёрная кошка недоверия и разочарования, но и тени её не возникало.
Аркадий почти сразу пригласил меня в гости. Я быстро сделал себе загранпаспорт... но судьба явно не благоприятствовала нашим намерениям. У меня начались проблемы со здоровьем (тогда ещё не слишком опасные, но постоянные и изнуряющие), далее пошли трудности на работе и в семье. Но самое главное: мешала слепота, из-за которой я и на улицу выходил не так часто. Нужно было вовремя делать операцию на втором глазу, да.
Мне, дураку, почему-то казалось, что впереди ещё много времени, хотя Аркадий не раз предупреждал: "Миша, учти, я не молодею!" И вот десяти лет как и не было, в этом году аннулирован мой главный выездной документ ввиду просрочки... да и ехать больше некуда. Вернее, нет никакой возможности из-за известных событий. "Россия уникальная страна: здесь словно не живут, а пожизненный срок отбывают!" - говорил один литературный герой. Очень близко к истине.
Аркадий ко многому относился философски, что заметно по девизу его блога: "Господи, сколько же всего не сделанного! А сколько ещё предстоит не сделать..." Будучи агностиком, он не боялся смерти и в отличие от меня, мистика и фантазёра, отзывался о ней просто: "Выключат свет - и всё!" Подобный разумный фатализм вовсе не мешал его жизнелюбию, которого у меня и близко не было. Моя вынужденная мизантропия была ему чужда, хотя он и признавал моё право на это.
Я много чего мог бы рассказать о нём - но не хочется. По крайней мере, сейчас. Вспомнился вот какой эпизод: в 2013-м году я был поражён безвременной смертью ещё одного моего старшего друга - Рафаэля Левчина (писатель, переводчик, скульптор, художник, актёр и много кто ещё). Большой некролог, сочинённый мною, понравился Аркадию, и он заметил шутливо: "Придёт время и, надеюсь, ты так же хорошо и обо мне напишешь!" Да уж, слово не воробей, выпустишь - не поймаешь.
Не пишется сегодня. Возможно, потому, что единение с Левчиным у меня было интеллектуальным, а с Аркадием - духовным. Тогда я потерял друга, а сейчас названного отца. И вот сижу, как обиженный ребёнок; хочу пожаловаться на жизнь, да уже некому. Эгоистично, не спорю.
И сказать напоследок толком нечего. Разве что повторить слова одного раввина: "Мне в жизни много раз хотелось от отчаяния на месте сгинуть. Но вот, оказывается, умирать взаправду приходится, когда совсем этого не хочется. А быстро-то всё как! Вроде бы, только вчера жизнь и началась..."
Всё верно. И нет ничего "до", нет ничего "после". Дано родиться, умереть и выпить посреди - что ж, последним и займусь пока есть возможность.
P.S. Оказалось, что среди сотен моих стихотворений есть только одно, посвящённое Аркадию. Скупым я оказался.
Как бронза, камень. Золотом - песок.
Густой сиринги запах сладковатый.
В горячем небе облачка пушок -
И тот растаял сахарною ватой.
Свистят пичуги в десять голосов,
Как моряки воздушного корвета,
А простыня не хуже парусов
Хватает ветер на просторах лета.
Куда ни глянь - останки кораблей!
Бесплотным словом в память оседая:
"Здесь был Ясон" - и эллин, и еврей,
И аргонавт, и друг царя Янная.
Из вёсел вырос частокол оград,
Герои стары, и не видно смены.
Но снова в чашах алый виноград,
И так малы просторы Ойкумены...