Птицы
Мы - птицы.
Есть орлы. Они парят. Если изредка смотрят вниз, то обычно ничего не видят. Если все же видят, то только несовершенство мира. Снизу орлов не видно. На их существование косвенно указывают сыпящиеся с чистого неба экскременты.
Есть дятлы. Они долбят. Долбят любимое дерево. Если кто-то пытается им помешать, то долбят сперва мешающего, а потом - любимое дерево.
Есть галки. Они галдят. Их слышно издалека. Собственно, только их и слышно. Если они на минуту замолкают - слышен долбливый стук дятлов.
Есть дрозды. Они - гроза огородов. Летают стайками. Один отдельно взятый дрозд способен - и весьма умело - пересмешничать и проявлять зачатки разума. Но в стайке может только атаковать овощные грядки.
Есть петухи (в нашем "тюремном иврите" сия птица незаслуженно обижена. Просьба воспринимать сей термин в его исконном смысле. Также можно вспомнить Францию). Они дерутся с петухами с соседней фермы. Презирают остальных за отсуствие шпор. Особым шиком считают клюнуть в ногу птичницу.
Есть индюки. Они ворчат. Ворчат на орлов за негалдение, на петухов - за непарение, на дроздов - за разоренные огороды, на дятлов - за однообразие звуков. Больше всего ворчат на других индюков.
Есть вороны. Ворон от рождения - стар и мудр. Он почти орел, но слишком стар и мудр для парения. Он видит несовершенство мира более четко, чем орел. Он печален потому, что стар и мудр, а мир несовершенен.
Есть птица киви. Она бегает. Чаще всего перпендикулярно. Киви не летает, но иногда подпрыгивает.
Есть ткачиковые. Они очень трудолюбивые. Они делают свое дело, да собственно и дела всех остальных. В южных странах их используют для перевозки бревен и строительства дворцов. В нашем гуманном обществе они занимаются более интеллектуальной работой. В редкие минуты отдыха ткачиковые нередко спрашивают себя: "Кто я?". И, решив: "Наверное, орел", продолжают работать.
Есть орлы. Они парят. Если изредка смотрят вниз, то обычно ничего не видят. Если все же видят, то только несовершенство мира. Снизу орлов не видно. На их существование косвенно указывают сыпящиеся с чистого неба экскременты.
Есть дятлы. Они долбят. Долбят любимое дерево. Если кто-то пытается им помешать, то долбят сперва мешающего, а потом - любимое дерево.
Есть галки. Они галдят. Их слышно издалека. Собственно, только их и слышно. Если они на минуту замолкают - слышен долбливый стук дятлов.
Есть дрозды. Они - гроза огородов. Летают стайками. Один отдельно взятый дрозд способен - и весьма умело - пересмешничать и проявлять зачатки разума. Но в стайке может только атаковать овощные грядки.
Есть петухи (в нашем "тюремном иврите" сия птица незаслуженно обижена. Просьба воспринимать сей термин в его исконном смысле. Также можно вспомнить Францию). Они дерутся с петухами с соседней фермы. Презирают остальных за отсуствие шпор. Особым шиком считают клюнуть в ногу птичницу.
Есть индюки. Они ворчат. Ворчат на орлов за негалдение, на петухов - за непарение, на дроздов - за разоренные огороды, на дятлов - за однообразие звуков. Больше всего ворчат на других индюков.
Есть вороны. Ворон от рождения - стар и мудр. Он почти орел, но слишком стар и мудр для парения. Он видит несовершенство мира более четко, чем орел. Он печален потому, что стар и мудр, а мир несовершенен.
Есть птица киви. Она бегает. Чаще всего перпендикулярно. Киви не летает, но иногда подпрыгивает.
Есть ткачиковые. Они очень трудолюбивые. Они делают свое дело, да собственно и дела всех остальных. В южных странах их используют для перевозки бревен и строительства дворцов. В нашем гуманном обществе они занимаются более интеллектуальной работой. В редкие минуты отдыха ткачиковые нередко спрашивают себя: "Кто я?". И, решив: "Наверное, орел", продолжают работать.