я такая низкая, что могу дотянуться только до нижней губы
поезд сегодня ехал как-то особенно быстро. библотека имени ленина каким-то странным образом перетекла в парк культуры, парк культуры в спортивную..
еле успела дочитать до конца эскалатора. это прекрасно, не более и не менее:
«Проводив ее, как обычно, до дому, Ив (первый жених Анны, чудаковатый и немного женственный, который потом ее бросил) обнял ее в темноте подъезда. Внезапно она ощутила, что у него мокрое лицо. Он прикрыл его ладонью и стал искать в кармане платок. «Дождик в раю, - проговорил он, - счастье луковое… стал волей-неволей бедный Ив плакучей ивою». Он поцеловал ее в уголок рта, потом высморкался с негромким хлюпающим звуком. «Взрослые люди не плачут», - сказала Анна. «А я и не взрослый, - всхлипнув, ответил он, - месяц ребячится, мокрая мостовая ребячится, любовь - вообще малютка, мед посасывает…» - «Перестань, пожалуйста, - сказала она. - Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты начинаешь подобные разговоры. Это так дурацки наивно, так…» - «-ивно», - вздохнул он. Он снова ее поцеловал, и некоторое время они стояли, словно расплывающаяся в темноте статуя о двух туманных головах. Прошел полицейский, ведя на поводке ночь, дал ей обнюхать столбик с почтовым ящиком. «Я не меньше тебя счастлива, - сказала она, - но я же не плачу и не говорю глупостей». - «Но разве ты не понимаешь, - прошептал он, - что счастье - это, в лучшем случае, пересмешник собственной смерти?» - «Спокойной ночи», - сказала Анна, ускользая из его объятий. «Завтра в восемь», - прокричал он ей вслед. Он ласково погладил дверь и вышел на улицу. «Красивая, нежная, - бормотал он в раздумье, - я ее люблю, но что толку, если мы все равно умрем. Не вынести мне этого обратного течения времени. Наш последний поцелуй уже умер, а «Женщина в белом» (фильм, который они смотрели в тот вечер) вообще окоченела, и полицейский, что мимо шел, тоже умер, и дверь мертва до гвоздей. И эта мысль успела почить. Прав Коутс (доктор), что у меня слишком маленькое сердце для моего веса. И моего беса». Он продолжал брести, разговаривая сам с собой, а тень его то вытягивалась, то приседала в реверансе, скользя по окружности вокруг фонарного столба. Дойдя до своего унылого пансиона, он долго взбирался по темной лестнице. Прежде чем лечь спать, он постучался к фокуснику. Старичок стоял в одном белье, внимательно разглядывая пару черных брюк. «Ну как?» - спросил Ив. «Не нравится им, вишь, мой выговор, - отвечал тот, - да, думаю, все одно они меня в программу вставят». Ив присел на кровать. «Вам бы волосы покрасить», - сказал он. «Не такой я седой, как лысый», - отвечал фокусник. «Я вот иногда думаю, - сказал Ив, - куда деваются волосы, когда вылезают, ногти и все остальное - ведь где-то они должны существовать?» - «Опять напился», - предположил фокусник без особого интереса. Он аккуратно сложил брюки и согнал Ива с кровати, чтобы расстелить их под матрацем. Ив пересел на стул. На икрах у фокусника топорщились волоски; поджав губы, он ласковыми движениями легких рук укладывал брюки. «Просто я счастлив», - сказал Ив. «Не похоже», - мрачно заметил старичок. «Можно я вам кролика куплю?» - спросил Ив. «Напрокат возьму, коли надобно будет», - ответил тот, протягивая «коли надобно», как бесконечную ленту. «Смешная профессия, - сказал Ив, - шурум-бурум, будто у спятившего карманника. Что побирушка с шапкой медяков, что ваш цилиндр с глазуньей. Одинаково до глупости». - «К оскорблениям мы привычные», - сказал фокусник. Он спокойно выключил свет, и Ив выбрался ощупью. Книги на кровати в его комнате, кажется, не желали сдвигаться с места. Раздеваясь, он представил себе залитую солнцем прачечную: пунцовые запястья, выныривающие из голубой воды, - блаженное, запретное виденье. А может, он попросит Анну выстирать ему рубашку? А он действительно опять ее рассердил? А она в самом деле верит, что они когда-нибудь поженятся? Невинные глаза, под ними бледные мелкие веснушечки на блестящей коже. Правый передний зуб чуть выдается вперед. Нежная теплая шея. Он снова почувствовал прилив слез. Будет ли с ней то же, что с Маей, Юной, Юлией, Августой и прочими его романами, от которых не осталось и угольков? Он слышал, как танцовщица в соседней комнате запирает дверь, умывается, со стуком ставит кувшин, мечтательно откашливается. Что-то со звоном упало. Захрапел фокусник».
всегда мечтала о работе, на которой нужно только читать книги. правда, если бы это было работой, и читать было бы обязательно, я бы наверное скоро перестала бы справляться..
сколько "бы".. а вот бы.. хватит мечтать, жизнь скучна.
еле успела дочитать до конца эскалатора. это прекрасно, не более и не менее:
«Проводив ее, как обычно, до дому, Ив (первый жених Анны, чудаковатый и немного женственный, который потом ее бросил) обнял ее в темноте подъезда. Внезапно она ощутила, что у него мокрое лицо. Он прикрыл его ладонью и стал искать в кармане платок. «Дождик в раю, - проговорил он, - счастье луковое… стал волей-неволей бедный Ив плакучей ивою». Он поцеловал ее в уголок рта, потом высморкался с негромким хлюпающим звуком. «Взрослые люди не плачут», - сказала Анна. «А я и не взрослый, - всхлипнув, ответил он, - месяц ребячится, мокрая мостовая ребячится, любовь - вообще малютка, мед посасывает…» - «Перестань, пожалуйста, - сказала она. - Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты начинаешь подобные разговоры. Это так дурацки наивно, так…» - «-ивно», - вздохнул он. Он снова ее поцеловал, и некоторое время они стояли, словно расплывающаяся в темноте статуя о двух туманных головах. Прошел полицейский, ведя на поводке ночь, дал ей обнюхать столбик с почтовым ящиком. «Я не меньше тебя счастлива, - сказала она, - но я же не плачу и не говорю глупостей». - «Но разве ты не понимаешь, - прошептал он, - что счастье - это, в лучшем случае, пересмешник собственной смерти?» - «Спокойной ночи», - сказала Анна, ускользая из его объятий. «Завтра в восемь», - прокричал он ей вслед. Он ласково погладил дверь и вышел на улицу. «Красивая, нежная, - бормотал он в раздумье, - я ее люблю, но что толку, если мы все равно умрем. Не вынести мне этого обратного течения времени. Наш последний поцелуй уже умер, а «Женщина в белом» (фильм, который они смотрели в тот вечер) вообще окоченела, и полицейский, что мимо шел, тоже умер, и дверь мертва до гвоздей. И эта мысль успела почить. Прав Коутс (доктор), что у меня слишком маленькое сердце для моего веса. И моего беса». Он продолжал брести, разговаривая сам с собой, а тень его то вытягивалась, то приседала в реверансе, скользя по окружности вокруг фонарного столба. Дойдя до своего унылого пансиона, он долго взбирался по темной лестнице. Прежде чем лечь спать, он постучался к фокуснику. Старичок стоял в одном белье, внимательно разглядывая пару черных брюк. «Ну как?» - спросил Ив. «Не нравится им, вишь, мой выговор, - отвечал тот, - да, думаю, все одно они меня в программу вставят». Ив присел на кровать. «Вам бы волосы покрасить», - сказал он. «Не такой я седой, как лысый», - отвечал фокусник. «Я вот иногда думаю, - сказал Ив, - куда деваются волосы, когда вылезают, ногти и все остальное - ведь где-то они должны существовать?» - «Опять напился», - предположил фокусник без особого интереса. Он аккуратно сложил брюки и согнал Ива с кровати, чтобы расстелить их под матрацем. Ив пересел на стул. На икрах у фокусника топорщились волоски; поджав губы, он ласковыми движениями легких рук укладывал брюки. «Просто я счастлив», - сказал Ив. «Не похоже», - мрачно заметил старичок. «Можно я вам кролика куплю?» - спросил Ив. «Напрокат возьму, коли надобно будет», - ответил тот, протягивая «коли надобно», как бесконечную ленту. «Смешная профессия, - сказал Ив, - шурум-бурум, будто у спятившего карманника. Что побирушка с шапкой медяков, что ваш цилиндр с глазуньей. Одинаково до глупости». - «К оскорблениям мы привычные», - сказал фокусник. Он спокойно выключил свет, и Ив выбрался ощупью. Книги на кровати в его комнате, кажется, не желали сдвигаться с места. Раздеваясь, он представил себе залитую солнцем прачечную: пунцовые запястья, выныривающие из голубой воды, - блаженное, запретное виденье. А может, он попросит Анну выстирать ему рубашку? А он действительно опять ее рассердил? А она в самом деле верит, что они когда-нибудь поженятся? Невинные глаза, под ними бледные мелкие веснушечки на блестящей коже. Правый передний зуб чуть выдается вперед. Нежная теплая шея. Он снова почувствовал прилив слез. Будет ли с ней то же, что с Маей, Юной, Юлией, Августой и прочими его романами, от которых не осталось и угольков? Он слышал, как танцовщица в соседней комнате запирает дверь, умывается, со стуком ставит кувшин, мечтательно откашливается. Что-то со звоном упало. Захрапел фокусник».
всегда мечтала о работе, на которой нужно только читать книги. правда, если бы это было работой, и читать было бы обязательно, я бы наверное скоро перестала бы справляться..
сколько "бы".. а вот бы.. хватит мечтать, жизнь скучна.