(no subject)
Терри Лэмсли
Гуляя с собакой (продолжение)
Существо поначалу удалялось довольно медленно. Оно двигалось необычным образом, стуча по земле передними лапами, как величаво шагающий пони, но задние лапы при этом бежали рысью. Стиву это напомнило пуделей в балетных пачках, которые делали похожие движения в цирке. Уже с самого начала ему приходилось идти быстро, чтобы не отставать, но вскоре существо ускорилось, и он заметил, что бежит. Он удлинил поводок и попытался замедлить ход, но его питомец думал иначе. Стив увидел, что серая фигура впереди него становилась все меньше и меньше на том конце тонкой полоски зеленого света.
Земля под ногами была неровной и опасной, пронизанная кроличьими норами и кусками твердого камня. Через пять минут он упал, не повредившись, затем поднялся и снова бросился вперед. Существо сделало паузу, когда он упал, но лишь на пару секунд.
Остаток часа был сущим адом. Через двадцать минут он просил существо притормозить, хотя сомневался, что оно понимает приказы на английском. Если оно и слышало его, оно никак не отреагировало. Оно нашло что-то любопытное и начало неистово внюхиваться. Как только он понял, что оно остановилось, Стив рухнул спиной на землю, намотал на руку часть поводка и уставился на звезды, пытаясь продышаться, пока его грудь, казалось, сейчас взорвется от вздоха. Его сердце стучало, как басы на концерте Guns’n’Roses. Всего через несколько минут маленькое животное, возможно кролик, стало раз за разом кричать от боли, словно его медленно расчленяли. Стив посмотрел в сторону звуков и увидел своего питомца на задних лапах перед занавесом из звезд, будто танцующим. Существо швыряло в воздух бесформенные куски животного, затем ловило их своими челюстями и разрывало когтями. Питомец явно наслаждался.
Тем не менее, вскоре оно захотело двигаться дальше. Слишком скоро для Стива, которому нужно было больше времени, чтобы отдышаться. Он смотал поводок, крикнул на животное и отказался вставать. Существо резко дергало и тянуло поводок, оно было очень сильным. Стив заметил, что его уносит, несмотря на его немаленький вес. Он попытался каблуками зарыться в землю, но не смог. Он несколько метров беспомощно скользил, пока не наткнулся на большой валун. Ему удалось закрепить поводок вокруг камня в форме петли, которая держалась. Существо остановилось. Оно издавало злобные, недовольные звуки, похожие на карканье огромной вороны. Стив держался, чувствуя себя победителем. Он выиграл раунд. Создание теперь поймет, кто тут хозяин.
Вдруг он ощутил приступ острой боли в затылке. Кожа на шее натянулась, как будто что-то пыталось достать до его подбородка. Что бы это ни было, оно схватило плоть над его ключицей и начало сдавливать трахею. Одновременно его голова дергалась вверх-вниз. Было невозможно дышать.
Он держал поводок обеими руками, но был вынужден отпустить одну руку, чтобы проверить то, что его душит. Но на ощупь ничего не было. Были только углубления в коже там, где боль была максимальной, будто что-то невидимое пытается влезть поглубже.
Он отпустил поводок и резко встал. Он увидел, как мерцающая зеленая полоска уползает от него, как электрическая змея. Животное, поняв, что свободно, замолчало.
Стив вцепился в голову, словно боялся, что ее сейчас оторвут с плеч. Он был в агонии и не мог дышать.
Краем глаза он заметил, что существо быстро скачет к нему. Оно остановилось в метре от него и уставилось. Оно поднялось на задние ноги и в этот момент, на секунду, боль Стива стала гораздо интенсивнее. Затем существо повернулось в воздухе и приземлилось на живот.
В тот же момент Стив почувствовал облегчение. Вокруг шеи больше не было удавки, источник боли пропал. Он судорожно глотнул воздух и упал на колени. Его сильно тошнило. Он обнаружил, что стоит на четвереньках. Он закрыл глаза и стонал. Всё его тело сотрясалось от тошноты.
Когда он снова открыл глаза, то увидел, что существо еще больше приблизилось. Теперь они находись почти нос к носу. Странные глаза были рядом с его глазами.
Оно смотрело прямо в него, как казалось. Оно чуточку сдвинулось к нему и моргнуло. На мгновение боль в затылке появилась и тут же пропала. Затем животное повернулось, отошло недалеко и присело, явно в ожидании.
Стив понял.
Смиренно он сходил и нашел конец поводка.
Он посмотрел на часы. Было почти час, время возвращаться к фургону.
Затем он понял, что не знает, куда идти. Он был полностью дезориентирован.
Минуты три-четыре он бродил, пошатываясь, пока существо следовало за ним, почти у его ног. Затем, где-то не очень далеко, огни фургона дважды моргнули.
Когда он подошел, девушка стояла у открытой задней двери фургона. Она взялась за ошейник и повела животное, оно запрыгнуло в машину.
Потом они сели в фургон.
“Как все прошло?”, спросила Аманда.
“Были проблемы”, шея Стива так ныла, что было больно говорить.
“Да, я слышала. Вы поссорились?”
“Можно и так сказать”.
“Больше ты так не будешь делать?”
“Я вообще больше не хочу иметь с этим дело”, сказал он со злостью.
“Но придется”. Она зажгла сигарету, завела мотор и повернулась к нему. “Оно тебя не отпустит”.
“Это мы еще посмотрим”.
Она начала аккуратно выезжать с выключенными фарами. “Ты и правда не понимаешь? Ты на крючке. У тебя “обезьяна на спине”.
Стив ничего не ответил.
Обратно они ехали молча.
Стив был настолько погружен в размышления, что не заметил, как было холодно.
“Я не понимаю. Зачем я его вообще выгуливаю?”
“Раньше я это делала”, сказала Аманда. “Но мои ноги слишком часто ломались и переломы уже нормально не зарастают. Затем мы взяли другую девушку, чтобы это делать…”
“Нет”, настаивал Стив, слегка смущенный тем, что вынудил ее сказать про ее искалеченные ноги. “Я имею в виду, почему нужно его вообще выгуливать?”
“Ему нужна нагрузка. Можешь себе представить, что будет, если выпустить его просто на улицу, чтобы он сам бродил по городу?”
“Но почему я должен гулять с ним? Почему мы не можем просто отвезти его куда-то, и пусть гуляет час?”
“Он заблудится. Он не ориентируется в пространстве. И он близорук. Не думаю, что он может видеть дальше нескольких метров”.
“Даже такими чудесными глазами?”
“Возможно, он видит ими те вещи, что не видим мы. Может быть там, откуда он, он видит идеально”.
“И где же это, по-твоему?”
Она замолчала, зажгла новую сигарету от конца догорающей и сказала: “Кто знает? Другое измерение? Другая планета? Ад? Я знаю не более твоего. Одно можно сказать точно, он не является местным жителем”.
Они ехали на четвертую ночную смену Стива. Каждый раз они отправлялись в новое место на случай, если в предыдущую ночь их кто-то заметил и ждет. В местных газетах в последние недели стали появляться статьи про странное животное, которое видели пара свидетелей, и чье описание было похоже на правду.
Мистер Стук прослышал об этом и был недоволен Амандой. Ее наказали, как она сказала Стиву. Она не объяснила, как именно, но ее “обезьяна” принимала участие в наказании, поэтому теперь она выбирала места для прогулки с особой тщательностью.
В их вторую поездку она объяснила, что у нее на спине так же, как и у него, есть “пассажир”. Это конечно на самом деле не была обезьяна, но фраза про “обезьяну на спине”, используемая наркоманами в 40-ых и 50-ых как красивая замена “зависимости”, подходила к их случаю наилучшим образом.
Даже тогда, несмотря на опыт, полученный в первый вечер, Стив не мог ей поверить, ему казалось более вероятным, что с ним самим что-то не так.
Это было то, во что он хотел поверить.
Когда он попытался остаться дома во вторую ночь, когда начались боли в час начала его работы, которые уменьшились в тот момент, когда он вышел из родительского дома и направился в сторону Ситон Хауз, даже тогда он цеплялся за мысль, что у него проблемы с головой. Он ничего не знал о психологии, но представлял, что разум может заставлять творить странные вещи.
Что бы это ни было, это вызывало боль. Это заставило его вовремя появиться на рабочем месте.
На следующий вечер, в 10 часов, он убежал из Бакстона настолько далеко, насколько мог.
Его “обезьяна” почти задушила его к тому времени, как он удалился на две мили, он был вынужден повернуть назад. Вернувшись домой и поднявшись в комнату, он снял рубашку и посмотрел в зеркало. Спереди на шее, прямо над ключицей, были царапины в форме двух лап с тремя пальцами. Пальцы настолько глубоко вошли в кожу, что пошла кровь.
Тогда он отправился на работу, в спешке.
В четвертую ночь, сегодня, он появился на работе вовремя, даже чуть раньше.
Существо не создавало ему много проблем после их первого совместного путешествия, но гулять с ним было все равно крайне тяжело. Вместо часовой беготни и таскания за собой, существо временами переключалось на собачью манеру двигаться чуть впереди на разумной скорости и больше обращать внимание на овечьи следы и тропы. Стив с облегчением обнаружил, что существо безразлично к овцам. Он ожидал, что тот будет каждую ночь разрывать по овце на ужин.
Аманда объяснила ему, когда он спросил (сама она редко делилась информацией), что его первая рабочая ночь была первой прогулкой у животного за несколько месяцев, поэтому у того накопилось много энергии, которую нужно было потратить. Оно никогда не выходило гулять с середины июня до конца сентября, так как не любило жаркие ночи.
“Оно как бы находится в спячке летом в комнате, откуда мы его забираем. Там кондиционер. Иногда там холоднее, чем в Арктике”.
Что касается овцы на ужин? “Оно ест, когда мы возвращаемся с прогулки, когда ты уходишь. Стук этим занимается. Он - начальник буфета”.
“Чем он его кормит?”
“Об этом не волнуйся”, сказала она. “Тебе лучше не знать”.
Он упомянул кролика, которого тот поймал в первую ночь.
“Это был какой-то особенно тупой кролик”, сказала она. “Или больной, или поранившийся”.
“Я не думаю, чтобы он его ел; просто разрывал его на куски”.
Она кивнула. “У него в меню нет кролика, он - большой гурман”.
Они приехали в какое-то богом забытое место и остановились. Стив открыл заднюю дверь фургона и отошел в сторону, пока существо повернулось задом и начало спускаться по ступенькам. Не в первый раз он подумал, что бы с ним сделала обезьяна, если бы он дал этому созданию пинка под зад. Наверняка что-то очень болезненное, он был убежден.
Он до сих пор называл существо “оно”. Он отказался от идеи дать ему имя. Безымянность казалась кстати.
Так дела шли в течение нескольких месяцев.
Стук сказал Стиву научиться водить и оплатил курсы.
Количество заработанных денег было удивительным, он смог отказаться от большинства остальных работ. Уровень его жизни стремительно вырос. Он начал покупать одежду, чтобы придать блеска своему образу.
У него всегда были проблемы с девушками. Казалось, что они его не видят. Стив во всю глазел на девушек, он ничего не мог с этим поделать, но почему-то, по неизвестной причине, они никогда его не замечали. Словно он был невидимым. Они смотрели сквозь него.
Он много времени проводил у зеркала, пытаясь понять почему. Он считал себя вполне симпатичным. Да, у него было слегка пухлое лицо. Но черты лица, каждое в отдельности, были приятными. Он выглядел…сносно. Множество гораздо более уродливых мужчин его возраста прогуливались с прелестными девушками за ручку, спали с ними. Сексуальная жизнь Стива почти не существовала, состояла лишь из нескольких девушек, которым он приглянулся. По какой-то причине среди них не было ни одной, которая бы нравилась ему. Что-то было не так, он чувствовал это. Ему не удавалось задеть нужных женщин.
Поэтому он начал покупать позерские шмотки и делать дорогие прически. Он ожидал, что девушки так быстрее его заметят. Он будет более ярким.
Но его новый имидж не давал эффекта.
По крайней мере, точно он не действовал на Аманду.
Его очень тянуло к ней. Но она была загадкой, с которой трудно поладить и еще сложнее понять. Она себя никак не проявляла.
Ему снилась Аманда.
Были дурацкие сны, где он был в образе белого рыцаря, спасавшего ее от злого Стука.
Проблема в том, что в реальности она не понимала, что ее нужно спасать. Она терпела то, что Стив находил унизительным, рабским существованием.
И она всегда была начеку. У нее было уставшее, циничное отношение ко всему и манера говорить, которые удаляли ее от него на большое расстояние, делали ее недоступной. Стив чувствовал, что она где-то вдали от него, он не мог приблизиться, хотя иногда ему казалось, что она немного оттаивает в отношении к нему.
Он не был уверен, как она проводит свои дни, но подозревал, что она прислуживает Стуку и существу, так как домик всегда был стерильно чистым, словно отдраенный и отмытый фанатиком с микробофобией. В доме всегда воняло дезинфектантом, пыль никогда не оседала на поверхностях пристройки, где была “конура” животного и можно было разглядеть свое отражение в отполированной плитке на стенах. Внутри дома, несмотря на старую, иногда износившуюся и ветхую мебель, была также скрупулезная чистота, и Стив был уверен, что Стук бы сам никогда не стал этим заниматься.
Поэтому это должна была быть Аманда.
Стив начал думать о ней, как об обреченной Золушке. Золушке с обезьяной на спине.
Его собственная обезьяна его сильно не тревожила. Целыми днями он не помнил о ней. Затем он мог сделать что-то не так во время прогулки с животным, и оно щипало его, глоток боли, сбивающий с ног. Тогда он вспоминал.
И часто он чувствовал в себе странную усталость. В последние недели вялость овладевала им, как будто его энергия выходила через ступни ног. Вещи, которые раньше он мог делать легко, теперь давались ему с трудом. Он был культуристом почти два года и за это время неплохо накачался. Но теперь вдруг ему было тяжело поднимать вес. Он избегал зала, так как замечал, что ему все сложнее держаться на уровне его друзей, и его форма стала обвисать на нем. Люди замечали и говорили об этом.
Также он стал спать как убитый в последнее время, вставал все позже и позже, но все равно чувствовал себя уставшим.
И он начал есть, как свинья. Его аппетит вышел из под контроля. Его мать сказала, что у него наверняка черви.
Стив подозревал, что это было нечто хуже, чем черви. Пару раз в зеркале он замечал выражение своего лица, которое он раньше видел уАманды. Взгляд, который он теперь начал понимать.
Часто Аманда, казалось, пытается его о чем-то предупредить; ее замечания, короткие и повторяющиеся, были полны намеков и аллюзий, не только в словах, которые она подбирала, но и в тоне ее голоса. Временами, когда он думал, что она пытается пробиться к нему на уровне подсознания, ее обычно пустое, ничего не выражающее лицо почти оживало. Чувства горечи, страха, отчаяния и жуткого одиночества мимолетно проступали в ее глазах и уголках рта, тут же смываемые гримасой боли.
Читая между строк то, что она говорила, Стив пришел к выводу, что ее обезьяна могла как-то читать ее мысли, даже до определенного уровня контролировать ее сознание. Только крайне редко, видимо, когда оно отдыхало или отвлекалось, она могла косвенно передавать информацию, которую Стив так хотел знать. У него сложилось впечатление, что она уже давно была жертвой обезьяны, и что оно получило над ней почти полную власть, как вскоре случится и с ним. Его собственная обезьяна врастала в него. Оно постепенно узнавало, понимало его. Оно владело его телом, однажды оно овладеет и разумом. Так, казалось, говорит Аманда. Из всей полученной информации он сделал вывод, что пока еще он может действовать и думать со свободой, уже недоступной для нее. Возможно, есть способ снять обезьяну с его спины и затем помочь с этим Аманде. Возможно.
Но был еще Стук, с которым приходилось считаться. Стиву хотелось бы знать больше о своем начальнике. Он стал одержим желанием увидеть, что за глаза скрываются за непроницаемыми темно-оранжевыми линзами очков, которые всегда закрывали размытое лицо. Он почти никогда не виделся со Стуком, за исключением конца недели, когда получал оплату. Это само по себе беспокоило Стива. И он вспомнил, что никогда не видел мужчину и его питомца (если то, что он выводил на прогулки, было таковым) вместе, ни одного раза. Также Стук не спрашивал о его состоянии и не проявлял никакого интереса, что было странно. Стив привык, что хозяева допрашивают его о своих питомцах, как будто он гуляет с их детьми.
В голове Стива возникла мысль, что собакообразное существо, которое он тренировал, было как раз таковым, ребенком Стука!
Часть 3
“Что делает мистер Стук целыми днями?”, спросил он Аманду одним вечером, когда они ехали в какое-то удаленное, холодное место. Это было незадолго до Рождества, и за день несколько сантиметров снега выпали на тонкую корку замерзшей воды. Девушка вела машину с особой осторожностью.
“Он уезжает”, сказала она, держа сигарету у краешка рта. “Каждый день. На фургоне”.
“Ты уверена? А куда именно?”
“В поисках пищи, чтобы кормить - его”. Большим пальцем она указала на задний отсек фургона.
“И это занимает весь день?”
“Бывает”.
“Ты мне так и не сказала, чем же оно питается”.
Она помотала головой и повернулась к нему. Несколько мгновений промолчав, затем она заговорила, как будто между прочим: “Знаешь, каждый день пропадают люди. Особенно дети. Такие времена”.
“Так и есть”, согласился Стив, не понимая, куда ведет разговор. “Об этом пишут в газетах”.
“Постоянно. Удивительно, скольких из них никогда не находят”.
“Возможно, потому что их никто нормально не ищет?”
“Кое-кто ищет”.
Стив ободряюще крякнул, думая, что начинает понимать. “И когда он их находит, они так и остаются пропавшими?”
“Точно. А иногда, если ему нужно, он изначально делает так, чтобы они пропали”, сказала она, свернув с дороги на темный путь в никуда. “Если он не может найти того, что ему нужно, он берет то, что есть. Но он хороший охотник. Умеет расставлять ловушки”.
Полный смысл сказанного какое-то время не мог уложиться в голове Стива. Но то, что он слышал, то, что он понимал, не стало для него полной неожиданностью. Это было похоже на припоминание фрагментов своего кошмара. Он успел сложить много теорий и фантазий о Стуке и его “питомце”, не менее омерзительных, чем рассказ девушки.
После еще одной короткой паузы, он спросил: “И существо есть каждый день?”
“Ему нужно очень свежее мясо четыре-пять раз в неделю минимум”.
“Очень свежее?”
“Еще живое. Ему нравится самому убивать добычу, хотя он может согласиться и на уже убитую, если придется”.
В кои-то веки она могла говорить относительно свободно, возможно потому что ее обезьяна понимала, что если сейчас дать ей порцию боли, она может потерять управление фургоном на ледяной дороге.
Внезапно, экстраполируя, Стив понял кое-что еще. “То есть добычу заставляют идти в клетку, не так ли?”, сказал он, пытаясь звучать обыденно и несущественно. “Клетка открывается автоматически. Это проём для кормления! Стальная обивка на внутренней стороне двери - это для того, чтобы ужин не сбежал, а вовсе не животное?”
Она слишком сильно кивнула и закашлялась. Сигарета выпала изо рта на пол. Запах гари стал разноситься по фургону. Стив наклонился, чтобы найти и затушить окурок, раздавливая его каблуком правого ботинка. Аманда почти остановила фургон. Пока он возился, спросил: “Ты когда-нибудь видела Стука и это создание вместе?”
И тут проснулась его обезьяна. Он почувствовал острую выкручивающую боль в глазах. Он перестал видеть. Было похоже на то, что его глаза выдавливают, настолько сильной была боль. Страдание заполнило его разум. Он дернулся обратно в кресло одним резким движением. Он услышал, как Аманда сказала что-то вроде “Брось” или “Прекрати”, затем потерял сознание.
Когда он пришел в себя, он почувствовал обжигающую боль в голове, но он снова мог видеть.
Фургон остановился. Аманда с серым больным лицом выбралась наружу и открыла дверь с его стороны. Пушистый снег летел ему в лицо. Девушка трясла его за плечо. Он услышал шум позади, слегка заглушенный, похожий на крик вороны-мутанта, запутавшейся в мешке. Существо в заднем отсеке потеряло терпение.
Он вытащил себя из фургона на замерзшую землю. Аманда дала ему поводок и открыла заднюю дверь.
Существо было в ярости. Оно огрызнулось не него, прежде чем повернуться и спуститься. Как только он надел поводок, существо сорвалось с места, унося его за собой.
Затем оно повело Стива в гротескном, кошмарном танце.
Это было гнетущее, мрачное место. Пасмурное ночное небо было покрыто вуалью из вихрей мокрого снега. Он несколько раз скользил по обледеневшим лужам в темноте. Один раз он неудачно упал на левую кисть и почувствовал, как что-то треснуло в запястье. Рука онемела, затем начала пульсировать болью. Он не мог пошевелить пальцами на левой руке и вынужден был держать поводок только правой. Существо тянуло его в сторону, из-за этого он спотыкался и падал дюжину раз.
Когда он, наконец, увидел мигание света у фургона, то почувствовал себя моряком в кораблекрушении, который вдруг заметил шлюпку.
Он попросил Аманду высадить его у больницы Коттедж по пути обратно в Ситон Хауз. Она была против. Она не хотела или не могла остановить фургон и предложила ему выпрыгнуть, пока она будет проезжать на маленькой скорости рядом с выходом травмпункта. Он мельком успел заметить ее искаженное лицо, когда она наклонилась над пассажирским сидением, что закрыть за ним дверь. Он понял, что ее обезьяна устроит ей ад, когда она вернется в дом.
На следующий день Стив проснулся после полудня. Он открыл глаза и увидел свою левую руку, до локтя закрытую гипсом, которая поднималась и опускалась на его груди. Почти всю ночь он провел в больнице. Рентген показал множество треснутых и сломанных косточек в руке и запястье. Рентгенолог предупредил, что может пройти несколько месяцев, прежде чем он сможет полностью использовать свою левую руку.
Когда он наконец добрался до постели, он не мог уснуть, думая о том, как этот случай повлияет на его будущее в работе со Стуком. Странно, но он отчаянно не хотел терять место. Почему-то ему эта работа казалась ему желаемым занятием, несмотря на то, что большая часть его прогулок была сущим кошмаром. Возможно, он стал привыкать к деньгам или, может, его обезьяна управляла его мыслями. Как бы то ни было, он беспокоился.
Он заставил себя вылезти из постели. Медленно оделся, словно лунатик, затем пошел в кухню, сожрал три тарелки овсяных хлопьев, яичницу с сосисками размером с большое блюдо, половину батона гренок и запил все целой бутылкой молока. Он снова почувствовал себя уставшим и был соблазн вернуться в постель, как он часто делал. Но сегодня у него были срочные дела. Он должен был предупредить Стука о своем состоянии. В телефонном справочнике не было Стука или его адреса, поэтому Стиву нужно было лично нанести визит. Идея ему приглянулась. Он давно искал повод, чтобы оказаться в Ситон Хауз днем.
Выпало гораздо больше снега. Видимо из экономии дороги не были посыпаны солью, и машин было немного. Повсюду была пугающая тишина; все звуки были в недоумении, замурованы в сугробах снега. Город казался пустым, словно все население ночью выманили пришельцы.
Стив шел медленно, аккуратно ступая, не желая упасть и еще больше повредить руку.
Первое, что он увидел, свернув к дому, был фургон, припаркованный там, где он его никогда раньше не видел, у главного входа. Передний край был смят после серьезного столкновения. Левое колесо было порвано в клочья, а стекла разбиты. На снегу остались следы другой машины, что означало, что фургон был привезен на буксире.
Он подошел и позвонил в дверь, когда никто не ответил, он пошел к заднему входу. Задний дворик был окружен двухэтажными пристройками и двухметровой стеной. Единственная дверь, закрытая изнутри, выглядела непробиваемой без помощи тарана и регбийной команды. Один и со сломанной рукой он ничего не мог бы сделать. Он даже не стал пробовать. Он обошел дом кругом, понимая, что оставляет следы на снегу, и заглянул в окна. Ничего нового о жизни Стука он узнать не смог, так как все комнаты, что он увидел, были почти без мебели и казались не используемыми. Он пришел к выводу, что Стук выбрал этот дом, так как он хорошо спрятан, но при этом находится близко к центру, а не потому что ему нужно было много пространства в доме. Наверное, было легче оставаться инкогнито, спрятавшись в городе, чем если бы он заселился далеко в сельской местности, где все его дела или их отсутствие стали бы предметом сплетен местных фермеров и других сельских жителей, у которых обычно всегда имеется повышенный интерес к занятиям своих соседей. Стив сам вырос на ферме и тоже имел это врожденное любопытство.
Он побрел обратно, из телефонной будки позвонил в местные больницы, чтобы узнать, не попала ли к ним Аманда, но везде получил негативные ответы. Затем он просидел несколько часов в пабе, пил пиво и слушал разговоры барменши. Она рассказывала одному посетителю (вернее единственному посетителю, кроме него), угрюмому, молчаливому мужчине, который ей явно нравился, о своих трагических отношениях с сильным полом. Очевидно, что у нее было немало приятелей. Стиву она показалась красивой. Он влюбился в нее. Обычно он никогда не пил, но сейчас не мог остановиться, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Он думал, что если напьется, то сможет набраться храбрости, чтобы подойти к ней. Он бесстыдно рассматривал ее целыми минутами. Но она, казалось, ничего не замечает, даже когда он подходил к барной стойке, даже несмотря на то, что он был одет в один из своих самых изысканных и дорогих костюмов.
“Я невидим”, думал он. “Она на меня не реагирует. Это все из-за моей негативной харизмы”.
Затем, окончательно себе опротивев, он одним залпом опрокинул свой бокал пива и встал, чтобы уйти. Проходя мимо стойки, он поставил пустой бокал перед объектом своей страсти и крикнул: Ну, пока!”
“Пока, дорогуша”, сказала она, даже не повернувшись. Посетитель рядом с ней с вопросом посмотрел не него и приподнял бровь.
“Они думают, что я нажрался”, подумал Стив. “Может и так, после пяти (или шести?) бокалов крепкого”.
http://oldrich.livejournal.com/102995.html Окончание
Гуляя с собакой (продолжение)
Существо поначалу удалялось довольно медленно. Оно двигалось необычным образом, стуча по земле передними лапами, как величаво шагающий пони, но задние лапы при этом бежали рысью. Стиву это напомнило пуделей в балетных пачках, которые делали похожие движения в цирке. Уже с самого начала ему приходилось идти быстро, чтобы не отставать, но вскоре существо ускорилось, и он заметил, что бежит. Он удлинил поводок и попытался замедлить ход, но его питомец думал иначе. Стив увидел, что серая фигура впереди него становилась все меньше и меньше на том конце тонкой полоски зеленого света.
Земля под ногами была неровной и опасной, пронизанная кроличьими норами и кусками твердого камня. Через пять минут он упал, не повредившись, затем поднялся и снова бросился вперед. Существо сделало паузу, когда он упал, но лишь на пару секунд.
Остаток часа был сущим адом. Через двадцать минут он просил существо притормозить, хотя сомневался, что оно понимает приказы на английском. Если оно и слышало его, оно никак не отреагировало. Оно нашло что-то любопытное и начало неистово внюхиваться. Как только он понял, что оно остановилось, Стив рухнул спиной на землю, намотал на руку часть поводка и уставился на звезды, пытаясь продышаться, пока его грудь, казалось, сейчас взорвется от вздоха. Его сердце стучало, как басы на концерте Guns’n’Roses. Всего через несколько минут маленькое животное, возможно кролик, стало раз за разом кричать от боли, словно его медленно расчленяли. Стив посмотрел в сторону звуков и увидел своего питомца на задних лапах перед занавесом из звезд, будто танцующим. Существо швыряло в воздух бесформенные куски животного, затем ловило их своими челюстями и разрывало когтями. Питомец явно наслаждался.
Тем не менее, вскоре оно захотело двигаться дальше. Слишком скоро для Стива, которому нужно было больше времени, чтобы отдышаться. Он смотал поводок, крикнул на животное и отказался вставать. Существо резко дергало и тянуло поводок, оно было очень сильным. Стив заметил, что его уносит, несмотря на его немаленький вес. Он попытался каблуками зарыться в землю, но не смог. Он несколько метров беспомощно скользил, пока не наткнулся на большой валун. Ему удалось закрепить поводок вокруг камня в форме петли, которая держалась. Существо остановилось. Оно издавало злобные, недовольные звуки, похожие на карканье огромной вороны. Стив держался, чувствуя себя победителем. Он выиграл раунд. Создание теперь поймет, кто тут хозяин.
Вдруг он ощутил приступ острой боли в затылке. Кожа на шее натянулась, как будто что-то пыталось достать до его подбородка. Что бы это ни было, оно схватило плоть над его ключицей и начало сдавливать трахею. Одновременно его голова дергалась вверх-вниз. Было невозможно дышать.
Он держал поводок обеими руками, но был вынужден отпустить одну руку, чтобы проверить то, что его душит. Но на ощупь ничего не было. Были только углубления в коже там, где боль была максимальной, будто что-то невидимое пытается влезть поглубже.
Он отпустил поводок и резко встал. Он увидел, как мерцающая зеленая полоска уползает от него, как электрическая змея. Животное, поняв, что свободно, замолчало.
Стив вцепился в голову, словно боялся, что ее сейчас оторвут с плеч. Он был в агонии и не мог дышать.
Краем глаза он заметил, что существо быстро скачет к нему. Оно остановилось в метре от него и уставилось. Оно поднялось на задние ноги и в этот момент, на секунду, боль Стива стала гораздо интенсивнее. Затем существо повернулось в воздухе и приземлилось на живот.
В тот же момент Стив почувствовал облегчение. Вокруг шеи больше не было удавки, источник боли пропал. Он судорожно глотнул воздух и упал на колени. Его сильно тошнило. Он обнаружил, что стоит на четвереньках. Он закрыл глаза и стонал. Всё его тело сотрясалось от тошноты.
Когда он снова открыл глаза, то увидел, что существо еще больше приблизилось. Теперь они находись почти нос к носу. Странные глаза были рядом с его глазами.
Оно смотрело прямо в него, как казалось. Оно чуточку сдвинулось к нему и моргнуло. На мгновение боль в затылке появилась и тут же пропала. Затем животное повернулось, отошло недалеко и присело, явно в ожидании.
Стив понял.
Смиренно он сходил и нашел конец поводка.
Он посмотрел на часы. Было почти час, время возвращаться к фургону.
Затем он понял, что не знает, куда идти. Он был полностью дезориентирован.
Минуты три-четыре он бродил, пошатываясь, пока существо следовало за ним, почти у его ног. Затем, где-то не очень далеко, огни фургона дважды моргнули.
Когда он подошел, девушка стояла у открытой задней двери фургона. Она взялась за ошейник и повела животное, оно запрыгнуло в машину.
Потом они сели в фургон.
“Как все прошло?”, спросила Аманда.
“Были проблемы”, шея Стива так ныла, что было больно говорить.
“Да, я слышала. Вы поссорились?”
“Можно и так сказать”.
“Больше ты так не будешь делать?”
“Я вообще больше не хочу иметь с этим дело”, сказал он со злостью.
“Но придется”. Она зажгла сигарету, завела мотор и повернулась к нему. “Оно тебя не отпустит”.
“Это мы еще посмотрим”.
Она начала аккуратно выезжать с выключенными фарами. “Ты и правда не понимаешь? Ты на крючке. У тебя “обезьяна на спине”.
Стив ничего не ответил.
Обратно они ехали молча.
Стив был настолько погружен в размышления, что не заметил, как было холодно.
“Я не понимаю. Зачем я его вообще выгуливаю?”
“Раньше я это делала”, сказала Аманда. “Но мои ноги слишком часто ломались и переломы уже нормально не зарастают. Затем мы взяли другую девушку, чтобы это делать…”
“Нет”, настаивал Стив, слегка смущенный тем, что вынудил ее сказать про ее искалеченные ноги. “Я имею в виду, почему нужно его вообще выгуливать?”
“Ему нужна нагрузка. Можешь себе представить, что будет, если выпустить его просто на улицу, чтобы он сам бродил по городу?”
“Но почему я должен гулять с ним? Почему мы не можем просто отвезти его куда-то, и пусть гуляет час?”
“Он заблудится. Он не ориентируется в пространстве. И он близорук. Не думаю, что он может видеть дальше нескольких метров”.
“Даже такими чудесными глазами?”
“Возможно, он видит ими те вещи, что не видим мы. Может быть там, откуда он, он видит идеально”.
“И где же это, по-твоему?”
Она замолчала, зажгла новую сигарету от конца догорающей и сказала: “Кто знает? Другое измерение? Другая планета? Ад? Я знаю не более твоего. Одно можно сказать точно, он не является местным жителем”.
Они ехали на четвертую ночную смену Стива. Каждый раз они отправлялись в новое место на случай, если в предыдущую ночь их кто-то заметил и ждет. В местных газетах в последние недели стали появляться статьи про странное животное, которое видели пара свидетелей, и чье описание было похоже на правду.
Мистер Стук прослышал об этом и был недоволен Амандой. Ее наказали, как она сказала Стиву. Она не объяснила, как именно, но ее “обезьяна” принимала участие в наказании, поэтому теперь она выбирала места для прогулки с особой тщательностью.
В их вторую поездку она объяснила, что у нее на спине так же, как и у него, есть “пассажир”. Это конечно на самом деле не была обезьяна, но фраза про “обезьяну на спине”, используемая наркоманами в 40-ых и 50-ых как красивая замена “зависимости”, подходила к их случаю наилучшим образом.
Даже тогда, несмотря на опыт, полученный в первый вечер, Стив не мог ей поверить, ему казалось более вероятным, что с ним самим что-то не так.
Это было то, во что он хотел поверить.
Когда он попытался остаться дома во вторую ночь, когда начались боли в час начала его работы, которые уменьшились в тот момент, когда он вышел из родительского дома и направился в сторону Ситон Хауз, даже тогда он цеплялся за мысль, что у него проблемы с головой. Он ничего не знал о психологии, но представлял, что разум может заставлять творить странные вещи.
Что бы это ни было, это вызывало боль. Это заставило его вовремя появиться на рабочем месте.
На следующий вечер, в 10 часов, он убежал из Бакстона настолько далеко, насколько мог.
Его “обезьяна” почти задушила его к тому времени, как он удалился на две мили, он был вынужден повернуть назад. Вернувшись домой и поднявшись в комнату, он снял рубашку и посмотрел в зеркало. Спереди на шее, прямо над ключицей, были царапины в форме двух лап с тремя пальцами. Пальцы настолько глубоко вошли в кожу, что пошла кровь.
Тогда он отправился на работу, в спешке.
В четвертую ночь, сегодня, он появился на работе вовремя, даже чуть раньше.
Существо не создавало ему много проблем после их первого совместного путешествия, но гулять с ним было все равно крайне тяжело. Вместо часовой беготни и таскания за собой, существо временами переключалось на собачью манеру двигаться чуть впереди на разумной скорости и больше обращать внимание на овечьи следы и тропы. Стив с облегчением обнаружил, что существо безразлично к овцам. Он ожидал, что тот будет каждую ночь разрывать по овце на ужин.
Аманда объяснила ему, когда он спросил (сама она редко делилась информацией), что его первая рабочая ночь была первой прогулкой у животного за несколько месяцев, поэтому у того накопилось много энергии, которую нужно было потратить. Оно никогда не выходило гулять с середины июня до конца сентября, так как не любило жаркие ночи.
“Оно как бы находится в спячке летом в комнате, откуда мы его забираем. Там кондиционер. Иногда там холоднее, чем в Арктике”.
Что касается овцы на ужин? “Оно ест, когда мы возвращаемся с прогулки, когда ты уходишь. Стук этим занимается. Он - начальник буфета”.
“Чем он его кормит?”
“Об этом не волнуйся”, сказала она. “Тебе лучше не знать”.
Он упомянул кролика, которого тот поймал в первую ночь.
“Это был какой-то особенно тупой кролик”, сказала она. “Или больной, или поранившийся”.
“Я не думаю, чтобы он его ел; просто разрывал его на куски”.
Она кивнула. “У него в меню нет кролика, он - большой гурман”.
Они приехали в какое-то богом забытое место и остановились. Стив открыл заднюю дверь фургона и отошел в сторону, пока существо повернулось задом и начало спускаться по ступенькам. Не в первый раз он подумал, что бы с ним сделала обезьяна, если бы он дал этому созданию пинка под зад. Наверняка что-то очень болезненное, он был убежден.
Он до сих пор называл существо “оно”. Он отказался от идеи дать ему имя. Безымянность казалась кстати.
Так дела шли в течение нескольких месяцев.
Стук сказал Стиву научиться водить и оплатил курсы.
Количество заработанных денег было удивительным, он смог отказаться от большинства остальных работ. Уровень его жизни стремительно вырос. Он начал покупать одежду, чтобы придать блеска своему образу.
У него всегда были проблемы с девушками. Казалось, что они его не видят. Стив во всю глазел на девушек, он ничего не мог с этим поделать, но почему-то, по неизвестной причине, они никогда его не замечали. Словно он был невидимым. Они смотрели сквозь него.
Он много времени проводил у зеркала, пытаясь понять почему. Он считал себя вполне симпатичным. Да, у него было слегка пухлое лицо. Но черты лица, каждое в отдельности, были приятными. Он выглядел…сносно. Множество гораздо более уродливых мужчин его возраста прогуливались с прелестными девушками за ручку, спали с ними. Сексуальная жизнь Стива почти не существовала, состояла лишь из нескольких девушек, которым он приглянулся. По какой-то причине среди них не было ни одной, которая бы нравилась ему. Что-то было не так, он чувствовал это. Ему не удавалось задеть нужных женщин.
Поэтому он начал покупать позерские шмотки и делать дорогие прически. Он ожидал, что девушки так быстрее его заметят. Он будет более ярким.
Но его новый имидж не давал эффекта.
По крайней мере, точно он не действовал на Аманду.
Его очень тянуло к ней. Но она была загадкой, с которой трудно поладить и еще сложнее понять. Она себя никак не проявляла.
Ему снилась Аманда.
Были дурацкие сны, где он был в образе белого рыцаря, спасавшего ее от злого Стука.
Проблема в том, что в реальности она не понимала, что ее нужно спасать. Она терпела то, что Стив находил унизительным, рабским существованием.
И она всегда была начеку. У нее было уставшее, циничное отношение ко всему и манера говорить, которые удаляли ее от него на большое расстояние, делали ее недоступной. Стив чувствовал, что она где-то вдали от него, он не мог приблизиться, хотя иногда ему казалось, что она немного оттаивает в отношении к нему.
Он не был уверен, как она проводит свои дни, но подозревал, что она прислуживает Стуку и существу, так как домик всегда был стерильно чистым, словно отдраенный и отмытый фанатиком с микробофобией. В доме всегда воняло дезинфектантом, пыль никогда не оседала на поверхностях пристройки, где была “конура” животного и можно было разглядеть свое отражение в отполированной плитке на стенах. Внутри дома, несмотря на старую, иногда износившуюся и ветхую мебель, была также скрупулезная чистота, и Стив был уверен, что Стук бы сам никогда не стал этим заниматься.
Поэтому это должна была быть Аманда.
Стив начал думать о ней, как об обреченной Золушке. Золушке с обезьяной на спине.
Его собственная обезьяна его сильно не тревожила. Целыми днями он не помнил о ней. Затем он мог сделать что-то не так во время прогулки с животным, и оно щипало его, глоток боли, сбивающий с ног. Тогда он вспоминал.
И часто он чувствовал в себе странную усталость. В последние недели вялость овладевала им, как будто его энергия выходила через ступни ног. Вещи, которые раньше он мог делать легко, теперь давались ему с трудом. Он был культуристом почти два года и за это время неплохо накачался. Но теперь вдруг ему было тяжело поднимать вес. Он избегал зала, так как замечал, что ему все сложнее держаться на уровне его друзей, и его форма стала обвисать на нем. Люди замечали и говорили об этом.
Также он стал спать как убитый в последнее время, вставал все позже и позже, но все равно чувствовал себя уставшим.
И он начал есть, как свинья. Его аппетит вышел из под контроля. Его мать сказала, что у него наверняка черви.
Стив подозревал, что это было нечто хуже, чем черви. Пару раз в зеркале он замечал выражение своего лица, которое он раньше видел уАманды. Взгляд, который он теперь начал понимать.
Часто Аманда, казалось, пытается его о чем-то предупредить; ее замечания, короткие и повторяющиеся, были полны намеков и аллюзий, не только в словах, которые она подбирала, но и в тоне ее голоса. Временами, когда он думал, что она пытается пробиться к нему на уровне подсознания, ее обычно пустое, ничего не выражающее лицо почти оживало. Чувства горечи, страха, отчаяния и жуткого одиночества мимолетно проступали в ее глазах и уголках рта, тут же смываемые гримасой боли.
Читая между строк то, что она говорила, Стив пришел к выводу, что ее обезьяна могла как-то читать ее мысли, даже до определенного уровня контролировать ее сознание. Только крайне редко, видимо, когда оно отдыхало или отвлекалось, она могла косвенно передавать информацию, которую Стив так хотел знать. У него сложилось впечатление, что она уже давно была жертвой обезьяны, и что оно получило над ней почти полную власть, как вскоре случится и с ним. Его собственная обезьяна врастала в него. Оно постепенно узнавало, понимало его. Оно владело его телом, однажды оно овладеет и разумом. Так, казалось, говорит Аманда. Из всей полученной информации он сделал вывод, что пока еще он может действовать и думать со свободой, уже недоступной для нее. Возможно, есть способ снять обезьяну с его спины и затем помочь с этим Аманде. Возможно.
Но был еще Стук, с которым приходилось считаться. Стиву хотелось бы знать больше о своем начальнике. Он стал одержим желанием увидеть, что за глаза скрываются за непроницаемыми темно-оранжевыми линзами очков, которые всегда закрывали размытое лицо. Он почти никогда не виделся со Стуком, за исключением конца недели, когда получал оплату. Это само по себе беспокоило Стива. И он вспомнил, что никогда не видел мужчину и его питомца (если то, что он выводил на прогулки, было таковым) вместе, ни одного раза. Также Стук не спрашивал о его состоянии и не проявлял никакого интереса, что было странно. Стив привык, что хозяева допрашивают его о своих питомцах, как будто он гуляет с их детьми.
В голове Стива возникла мысль, что собакообразное существо, которое он тренировал, было как раз таковым, ребенком Стука!
Часть 3
“Что делает мистер Стук целыми днями?”, спросил он Аманду одним вечером, когда они ехали в какое-то удаленное, холодное место. Это было незадолго до Рождества, и за день несколько сантиметров снега выпали на тонкую корку замерзшей воды. Девушка вела машину с особой осторожностью.
“Он уезжает”, сказала она, держа сигарету у краешка рта. “Каждый день. На фургоне”.
“Ты уверена? А куда именно?”
“В поисках пищи, чтобы кормить - его”. Большим пальцем она указала на задний отсек фургона.
“И это занимает весь день?”
“Бывает”.
“Ты мне так и не сказала, чем же оно питается”.
Она помотала головой и повернулась к нему. Несколько мгновений промолчав, затем она заговорила, как будто между прочим: “Знаешь, каждый день пропадают люди. Особенно дети. Такие времена”.
“Так и есть”, согласился Стив, не понимая, куда ведет разговор. “Об этом пишут в газетах”.
“Постоянно. Удивительно, скольких из них никогда не находят”.
“Возможно, потому что их никто нормально не ищет?”
“Кое-кто ищет”.
Стив ободряюще крякнул, думая, что начинает понимать. “И когда он их находит, они так и остаются пропавшими?”
“Точно. А иногда, если ему нужно, он изначально делает так, чтобы они пропали”, сказала она, свернув с дороги на темный путь в никуда. “Если он не может найти того, что ему нужно, он берет то, что есть. Но он хороший охотник. Умеет расставлять ловушки”.
Полный смысл сказанного какое-то время не мог уложиться в голове Стива. Но то, что он слышал, то, что он понимал, не стало для него полной неожиданностью. Это было похоже на припоминание фрагментов своего кошмара. Он успел сложить много теорий и фантазий о Стуке и его “питомце”, не менее омерзительных, чем рассказ девушки.
После еще одной короткой паузы, он спросил: “И существо есть каждый день?”
“Ему нужно очень свежее мясо четыре-пять раз в неделю минимум”.
“Очень свежее?”
“Еще живое. Ему нравится самому убивать добычу, хотя он может согласиться и на уже убитую, если придется”.
В кои-то веки она могла говорить относительно свободно, возможно потому что ее обезьяна понимала, что если сейчас дать ей порцию боли, она может потерять управление фургоном на ледяной дороге.
Внезапно, экстраполируя, Стив понял кое-что еще. “То есть добычу заставляют идти в клетку, не так ли?”, сказал он, пытаясь звучать обыденно и несущественно. “Клетка открывается автоматически. Это проём для кормления! Стальная обивка на внутренней стороне двери - это для того, чтобы ужин не сбежал, а вовсе не животное?”
Она слишком сильно кивнула и закашлялась. Сигарета выпала изо рта на пол. Запах гари стал разноситься по фургону. Стив наклонился, чтобы найти и затушить окурок, раздавливая его каблуком правого ботинка. Аманда почти остановила фургон. Пока он возился, спросил: “Ты когда-нибудь видела Стука и это создание вместе?”
И тут проснулась его обезьяна. Он почувствовал острую выкручивающую боль в глазах. Он перестал видеть. Было похоже на то, что его глаза выдавливают, настолько сильной была боль. Страдание заполнило его разум. Он дернулся обратно в кресло одним резким движением. Он услышал, как Аманда сказала что-то вроде “Брось” или “Прекрати”, затем потерял сознание.
Когда он пришел в себя, он почувствовал обжигающую боль в голове, но он снова мог видеть.
Фургон остановился. Аманда с серым больным лицом выбралась наружу и открыла дверь с его стороны. Пушистый снег летел ему в лицо. Девушка трясла его за плечо. Он услышал шум позади, слегка заглушенный, похожий на крик вороны-мутанта, запутавшейся в мешке. Существо в заднем отсеке потеряло терпение.
Он вытащил себя из фургона на замерзшую землю. Аманда дала ему поводок и открыла заднюю дверь.
Существо было в ярости. Оно огрызнулось не него, прежде чем повернуться и спуститься. Как только он надел поводок, существо сорвалось с места, унося его за собой.
Затем оно повело Стива в гротескном, кошмарном танце.
Это было гнетущее, мрачное место. Пасмурное ночное небо было покрыто вуалью из вихрей мокрого снега. Он несколько раз скользил по обледеневшим лужам в темноте. Один раз он неудачно упал на левую кисть и почувствовал, как что-то треснуло в запястье. Рука онемела, затем начала пульсировать болью. Он не мог пошевелить пальцами на левой руке и вынужден был держать поводок только правой. Существо тянуло его в сторону, из-за этого он спотыкался и падал дюжину раз.
Когда он, наконец, увидел мигание света у фургона, то почувствовал себя моряком в кораблекрушении, который вдруг заметил шлюпку.
Он попросил Аманду высадить его у больницы Коттедж по пути обратно в Ситон Хауз. Она была против. Она не хотела или не могла остановить фургон и предложила ему выпрыгнуть, пока она будет проезжать на маленькой скорости рядом с выходом травмпункта. Он мельком успел заметить ее искаженное лицо, когда она наклонилась над пассажирским сидением, что закрыть за ним дверь. Он понял, что ее обезьяна устроит ей ад, когда она вернется в дом.
На следующий день Стив проснулся после полудня. Он открыл глаза и увидел свою левую руку, до локтя закрытую гипсом, которая поднималась и опускалась на его груди. Почти всю ночь он провел в больнице. Рентген показал множество треснутых и сломанных косточек в руке и запястье. Рентгенолог предупредил, что может пройти несколько месяцев, прежде чем он сможет полностью использовать свою левую руку.
Когда он наконец добрался до постели, он не мог уснуть, думая о том, как этот случай повлияет на его будущее в работе со Стуком. Странно, но он отчаянно не хотел терять место. Почему-то ему эта работа казалась ему желаемым занятием, несмотря на то, что большая часть его прогулок была сущим кошмаром. Возможно, он стал привыкать к деньгам или, может, его обезьяна управляла его мыслями. Как бы то ни было, он беспокоился.
Он заставил себя вылезти из постели. Медленно оделся, словно лунатик, затем пошел в кухню, сожрал три тарелки овсяных хлопьев, яичницу с сосисками размером с большое блюдо, половину батона гренок и запил все целой бутылкой молока. Он снова почувствовал себя уставшим и был соблазн вернуться в постель, как он часто делал. Но сегодня у него были срочные дела. Он должен был предупредить Стука о своем состоянии. В телефонном справочнике не было Стука или его адреса, поэтому Стиву нужно было лично нанести визит. Идея ему приглянулась. Он давно искал повод, чтобы оказаться в Ситон Хауз днем.
Выпало гораздо больше снега. Видимо из экономии дороги не были посыпаны солью, и машин было немного. Повсюду была пугающая тишина; все звуки были в недоумении, замурованы в сугробах снега. Город казался пустым, словно все население ночью выманили пришельцы.
Стив шел медленно, аккуратно ступая, не желая упасть и еще больше повредить руку.
Первое, что он увидел, свернув к дому, был фургон, припаркованный там, где он его никогда раньше не видел, у главного входа. Передний край был смят после серьезного столкновения. Левое колесо было порвано в клочья, а стекла разбиты. На снегу остались следы другой машины, что означало, что фургон был привезен на буксире.
Он подошел и позвонил в дверь, когда никто не ответил, он пошел к заднему входу. Задний дворик был окружен двухэтажными пристройками и двухметровой стеной. Единственная дверь, закрытая изнутри, выглядела непробиваемой без помощи тарана и регбийной команды. Один и со сломанной рукой он ничего не мог бы сделать. Он даже не стал пробовать. Он обошел дом кругом, понимая, что оставляет следы на снегу, и заглянул в окна. Ничего нового о жизни Стука он узнать не смог, так как все комнаты, что он увидел, были почти без мебели и казались не используемыми. Он пришел к выводу, что Стук выбрал этот дом, так как он хорошо спрятан, но при этом находится близко к центру, а не потому что ему нужно было много пространства в доме. Наверное, было легче оставаться инкогнито, спрятавшись в городе, чем если бы он заселился далеко в сельской местности, где все его дела или их отсутствие стали бы предметом сплетен местных фермеров и других сельских жителей, у которых обычно всегда имеется повышенный интерес к занятиям своих соседей. Стив сам вырос на ферме и тоже имел это врожденное любопытство.
Он побрел обратно, из телефонной будки позвонил в местные больницы, чтобы узнать, не попала ли к ним Аманда, но везде получил негативные ответы. Затем он просидел несколько часов в пабе, пил пиво и слушал разговоры барменши. Она рассказывала одному посетителю (вернее единственному посетителю, кроме него), угрюмому, молчаливому мужчине, который ей явно нравился, о своих трагических отношениях с сильным полом. Очевидно, что у нее было немало приятелей. Стиву она показалась красивой. Он влюбился в нее. Обычно он никогда не пил, но сейчас не мог остановиться, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Он думал, что если напьется, то сможет набраться храбрости, чтобы подойти к ней. Он бесстыдно рассматривал ее целыми минутами. Но она, казалось, ничего не замечает, даже когда он подходил к барной стойке, даже несмотря на то, что он был одет в один из своих самых изысканных и дорогих костюмов.
“Я невидим”, думал он. “Она на меня не реагирует. Это все из-за моей негативной харизмы”.
Затем, окончательно себе опротивев, он одним залпом опрокинул свой бокал пива и встал, чтобы уйти. Проходя мимо стойки, он поставил пустой бокал перед объектом своей страсти и крикнул: Ну, пока!”
“Пока, дорогуша”, сказала она, даже не повернувшись. Посетитель рядом с ней с вопросом посмотрел не него и приподнял бровь.
“Они думают, что я нажрался”, подумал Стив. “Может и так, после пяти (или шести?) бокалов крепкого”.
http://oldrich.livejournal.com/102995.html Окончание