К столетию мартовского восстания в Астрахани: часть 3 - Мартовская трагедия
МАРТОВСКАЯ ТРАГЕДИЯ
Политика резких продовольственных ограничений не нашла понимания ни среди обычных астраханцев, ни среди их официальных представителей. Еще недавно на отдельных предприятиях паек составлял до 2½ фунта в день1095. Теперь же он оказался резко снижен.
Да, в город пришли 35 тысяч красноармейцев, которых было нужно обеспечить едой. Но население города превышало двести тысяч человек, и возникал вопрос: неужели же ограничения должны оказаться столь крутыми?
Астраханцы предложили не мучить себя и армию, а просто купить хлеб. У кого именно можно было купить хлеб, не уточнялось, но, скорее всего, имелся в виду Саратов или даже территории, занятые белыми.
3 марта собрание кооперативов, которые тогда представляли собой весьма влиятельный политический орган, постановило, что нужно отступить от твердых цен «и в необходимых случаях действовать в соответствии со всей совокупностью местных условий»1096.
Прокатились собрания на заводах. Работники пароходной компании «Кавказ и Меркурий», завода «Нобель»1097,«Норен»1098, «Кама»1099 и других предприятий провели собрания, в которых приняли участие сотни и тысячи самых квалифицированных рабочих города. Эти предприятия были цитаделью Советов. Именно их рабочие дружины шестью месяцами ранее, в августе 1918 года, подавили стихийный бунт мобилизованных солдат, а еще раньше, в январе 1918 года, разгромили выступление белоказаков и офицеров.
Эти люди считали себя абсолютно вправе выдвигать требования к собственной власти.
Требования свободы торговли хлебом предполагали лояльность к советской власти, и вот почему. 11 декабря 1918 года, а затем и 21 января 1919 года Владимир Ленин подписал декреты с призывом к рабочим проявить самостоятельность в области продовольствия, то есть снабжать себя самих хлебом. На практике это было разрешение на свободу торговли. Оно реализовывалось в центральных губерниях, и астраханские коммунистические газеты это признавали. Они, правда, размещали статьи про богатых москвичей, которые ездят по окружающим столицу губерниям и скупают хлеб, оставляя без него ивановцев, орловцев и нижегородцев.
Да, такие проблемы у нижегородцев имелись. Но никакие москвичи в Астрахань бы не приехали, и все это хорошо понимали. Более того, Красная армия вошла на территорию Украины, что открывало доступ к богатым зерновыми днепровским губерниям. И с точки зрения формальной логики, именно рабочие астраханских предприятий занимали ленинскую точку зрения, в то время как Временный Ревкомитет Кирова выступал против центрального советского правительства.
Что же происходило с хлебом на самом деле, и каковы были способы решения кризиса?
В Астрахани имелось 96 вагонов муки, что при ежедневной потребности в объеме чуть менее 10 вагонов означало запасы на 10 дней без всякого подвоза.
Как заявляли представители властей, в Красном Куте, Саратовская губерния, скопилось много направленных в Астрахань вагонов с зерном. Они не могли прибыть из-за снежных заносов и отсутствия паровозов.
Астраханские большевики, хотя и руководимые уже приезжей командой, стремились снять напряжение путем компромиссов, как это свойственно торговому городу. 2-я губернская конференция РКП(б) отметила, что в регионе нет порядка, и главная причина состоит в слишком большом наплыве «коммунистов наших дней», то есть неподготовленных людей с низкой культурой и большими амбициями. Раскритиковав коммунистов, конференция отметила, что можно допустить легализацию эсеров и меньшевиков, если те будут лояльны к Советам. То есть губернская партийная структура РКП(б) была настроена задействовать для разрешения кризиса интеллектуальный и организационный опыт своих соперников по социалистическому движению.
Это был типично астраханский подход для снятия конфликтов.
Но не так привык мыслить Киров.
Сергей Миронович только что покинул Владикавказ - город-ключ к перевалам Большого Кавказского хребта. Там жили казаки, горцы и русский рабочий класс, привыкшие решать возникающие конфликты силой. Ближайшим сотрудником председателя Реввоенсовета был Геворк Атарбеков, чей жизненный опыт вобрал в себя кровавые эксцессы непримиримой армяно-турецкой вражды.
Приезжие вожди просто не понимали культуры переговоров торгового южного города, где все привыкли со всеми договариваться.
Больше того, они полагали выступление астраханцев неизбежным и просто ждали часа, чтобы его подавить. Уже на первой встрече с Колесниковой, в феврале, Киров «сказал, что есть много данных о том, что в Астрахани готовится белогвардейский мятеж… ему известно, что среди мятежников есть опытные военные специалисты, предотвратить мятеж мы не сумеем, и надо встретить его во всеоружии»1100. Такой же точки зрения придерживался и Атарбеков. Несколько позже с трибуны он заявит: «мне рисовали Астрахань (до прибытия) в виде какого-то чудовища контрреволюции»1101.
5 марта в большом думском зале собирается совещание профсоюзов и фабзавкомов.
Ему стоит уделить особое внимание, так как оно открывает ключ к последующему стремительному ходу событий.
Пришедших обсудить продовольственный вопрос профсоюзных лидеров встретила повестка дня, где первым пунктом значилось международное положение. По этому вопросу с протяженной речью выступил «товарищ Бакинский». Подлинная фамилия у этого человека явно была другая, так что речь идет о псевдониме, предполагающем, что оратор прибыл из Баку и астраханцам был мало знаком. «Бакинский» рассказал про готовящийся в Москве съезд Интернационала и про прибытие туда различных зарубежных делегаций. Особое внимание докладчик уделил делегации из Японии, рассказав, что она не сможет приехать, так как Сибирь занята белогвардейцами.
Ход мыслей «Бакинского» пыталась развить пара ораторов, выступивших после него, но попытку увести разговор в сторону пресек анархист Иван Зазнобин. Зазнобин представлял фабзавком пароходства «Кавказ и Меркурий» - одного из крупнейших предприятий водного транспорта. С первых слов Зазнобин стал рубить правду-матку, заявив, что прежде всего надо профильтровать саму власть, погрязшую - он сослался на сообщения местной же прессы - в пороках и картежных играх.
Иван Зазнобин не преувеличивал. Утром 7 марта образцово-показательно был расстрелян член губисполкома Буданов, обвиненный в вымогательстве, пьянстве и присвоении реквизированных вещей. Расстрелянный возглавлял комиссию по изъятию жилья у состоятельных кругов. Но многие коллеги Буданова по злоупотреблениям избегали ответственности, вовсю пользуясь преимуществами административного положения.
Президиум пытался перебить Зазнобина, однако зал поддержал своего брата по классу, и тот смог договорить речь до конца.
Организаторы конференции не скрывали своего раздражения. «Прибывший недавно из Москвы тов. Багров» произнес речь о «позоре всякой провокации со стороны рабочих», а ответственный за снабжение Астрахани хлебом комиссар продовольствия Неприяхин заявил, что выступающими с мест делегатами должен заинтересоваться военный трибунал.
Дальнейшие попытки вернуть разговор в русло положения дел в Коминтерне успеха не имели. Зал явно собирался обсуждать местную повестку, хотя и не был враждебен центральной, просто хотел быстрее ее пройти. Резолюция о совместной борьбе за лучший мир в союзе с западным пролетариатом была принята единогласно.
После этого конференция с интересом перешла к главному вопросу.
С докладом от Военно-революционного комитета выступал Киров. Он пересказал, собственно, всем известные вещи про прибытие в город 11-й Красной армии, про ее размещение, про дефицит припасов и перебои с поставками из Саратова. Киров призывал к дисциплине, сознательности и воздержанию.
После Кирова слово вновь взял Зазнобин. Он вышел на трибуну, держа в руках некую бумагу. Это была резолюция фабзавкома «Кавказ и Меркурий», поддержанная рядом других предприятий, содержавшая требование увеличить нормы выдачи хлеба и угрозу забастовки.
Поддерживавшая Президиум часть собрания взорвалась криками «Позор!», заглушившими последние слова стойкого анархиста.
На выступления записалось более двадцати ораторов.
Мнения разделились примерно поровну. Медведев, Бабкин, Сахаров и ряд других выступающих поддержали хлебную монополию и военную диктатуру. Они много говорили про этику, про то, что власть и так принадлежит рабочим и нелепо против нее выступать. А Скрябин из профсоюза строителей прямолинейно пригвоздил к позору тех, кто выступает за забастовку.
Но половина ораторов высказывала иную точку зрения.
Тов. Степанов, явно человек семейный, был возмущен тем, что паек для детей рабочих сокращен до ½ фунта, и потребовал увеличить паек до 1¼ фунта, то есть пойти хотя бы на некоторые уступки. Его поддержал тов. Волков, заявивший, что норма для детей должна быть увеличена до фунта хлеба в день, и вообще, что существующая система выдачи продуктовых карточек несовершенна. Действительно, карточки выдавались через домовые советы, которые были созданы не везде и не всегда проявляли инициативу. Волков хотел, чтобы карточки выдавали органы власти, хотя, очевидно, те могли просто захлебнуться в потоке посетителей.
А тов. Куракин ответил тов. Скрябину: «Позор не в призывах к забастовке, а в том, что богатый край оказался голодным. Теперь рабочие вышли из терпения и вынесли такую резолюцию, от которой они не отступят». Его поддержали аплодисментами.
Вновь выступил Зазнобин, констатировавший «взаимное непонимание рабочих и власти».
Прения в думском зале шли до двух часов ночи!
Под конец слово взял Киров, который, обрисовав положение, отрезал: высказанные рабочими Астрахани требования в настоящий момент никак не могут быть выполнены.
Принятая большинством голосов резолюция звучала так: «Считать недопустимым и преступным прекращение работ как средство воздействия на свою же собственную власть в текущий грозный момент схватки с недалеким от Астрахани врагом». Но, кроме громкого окрика, в резолюции были и деловые предложения.
Конференция постановила упорядочить снабжение горожан рыбой, организовать поставку ненормированной продукции (мясо, молоко и т.п.), а также поручить ВРК совместно с профсоюзами заняться организацией поставки хлеба1102.
Сегодня, наверное, любой толковый чиновник вышел бы из конфликта, созревшего в Астрахани в марте 1919 года. Всего-то-навсего было нужно проехаться по заводам, провести массовые встречи и предложить работникам направить своих представителей в комиссию, которая бы в недельный срок установила: сколько в городе хлеба и других припасов, можно ли поднять нормы выдачи и что вообще нужно делать. Ну, например, командировать в Красный Кут полсотни рабочих-ремонтников с парой пулеметов, чтобы вызволить застрявшие вагоны с зерном. Причем привлекать к работе было нужно самых протестно настроенных людей.
А через неделю провести встречи на тех же заводах, где послушать доклады делегатов от этих предприятий о проделанной работе.
Но 32-летний Киров был далек от таких тактик.
6 марта состоялось собрание горкома РКП(б), в ходе которого был поддержан курс Временного Военно-революционного комитета на твердость.
Контролируемая партией пресса обрушилась на рабочих.
6 марта «Коммунист» отмечал в передовице, что астраханские работники живут в сытости, намекая даже о некоторой избыточности уменьшенного пайка: «Надо сказать, что наши рабочие чересчур привыкли смотреть на продовольственный вопрос с точки зрения своего желудка, настолько узко, что становится прямо стыдно, когда сравниваешь голодных рабочих северных губерний с нашими рабочими, получающими до сих пор фунт с четвертью, надо сказать, довольно сытный паек»1103.
Далее было написано, что в Астрахани никакого пролетариата вообще нет: «Отсутствие крупных фабрично-заводских производств, отсутствие крупных промышленных предприятий - вот в чем обусловливается отсутствие в Астрахани настоящего пролетариата. Наши рабочие в массе своей чужды пролетарской психологии и мировоззрению и на все смотрят не с точки зрения интересов победы всемирной пролетарской революции, а лишь своей, с точки зрения своей колокольни».
Газета «Пролетарская мысль» тоже не стояла в стороне и разместила публикацию под названием «Провокаторы за работой»1104.
В духе этих публикаций 9 марта в 16.00 прошел организованный властями в порту митинг.
Словно подстрекая рабочих к выступлению, горисполком назначил на 11 марта заседание о повышении производительности труда, а пресса разместила большие статьи о повышении зарплаты рабочим Москвы.
То есть астраханцам предлагали работать больше, есть меньше, и это на фоне увеличения довольствия в столице и послаблений центральной власти в вопросе о свободных закупках хлеба.
Подобная агитация от лица власти разрушала десятилетия работы, проводимой астраханской группой РСДРП и ее столь блестящими представителями, как Александр Трусов. С 1903 года астраханские социал-демократы в условиях подполья, а после Февральской революции в серьезнейшей конкуренции с эсерами апеллировали к рабочим. Они помогали в создании профсоюзов, проведении забастовок, организации рабочих дружин. Они победили в январе 1918 года более опытных и лучше вооруженных офицеров и белоказаков. И они всегда обращались к чувству общности рабочих, стремились их подбодрить и, конечно же, сформировать чувство гордости за умение отстоять свои права.
Этот опыт солидарных действий и чувство гордости за победы прошлых лет - в марте 1919 года - не исчезли после приезда Кирова. Но теперь приезжие начальники, видевшие Астрахань впервые в жизни, пытались не просто снизить продовольственные нормы. Они пытались отнять у астраханских рабочих чувство внутреннего достоинства, которое часто бывает важнее хлеба.
На заводах продолжаются массовые собрания. Нельзя сказать, что царит единодушие. К примеру, 6 марта общее собрание рабочих Волго-Каспийского канала единогласно постановляет послать делегатов на все предприятия с призывом поддержать требование «вольной продажи и ввоза ненормированных продуктов, права закупать самостоятельно нормированные продукты, отмены и снятия всех заградотрядов, препятствующих свободному ввозу продовольствия». «Власть не в силах удовлетворить нас, рабочих, в продовольственном отношении», - заявляют лидеры коллектива, поддержанные товарищами.
Такое же решение приняли рабочие-судоремонтники пос. Ново-Александровский, расположенного за Царевом (район совр. Морского завода)1105.
Но в этот же день массовое собрание работников завода «Кама» столь же единогласно принимает решение от забастовки отказаться1106.Представители «Камы» к этому времени успели побывать на заводе «Нобель», где, видимо, настроения похожие. Между коллективами поддерживается контакт, и даже в случае, если настроения работников сдержанные, это явно беспокоит кировский «Ревком», поскольку люди принимают решения самостоятельно и советуясь друг с другом, а не выполняя волю руководства.
7 марта решением Временного Военно-революционного комитета под председательством Кирова в Астрахани вводится чрезвычайное положение. С 21.00 устанавливается комендантский час. «Всем фабрикам, заводам, мастерским, союзам и извозчикам необходимо усилить производительность работы. Оставление работы ни под каким предлогом не допускается», - сообщало официальное распоряжение.
8 марта в ожидании рабочих выступлений начальник городской милиции Кожевников приводит милицию в боевую готовность. После девяти вечера движение по городу запрещено. Исключение составляют только лица с пропусками. Но и такие вызывают подозрение у коменданта города Петра Чугунова. Слишком много разных пропусков и удостоверений было выдано за прошедший год. Поэтому вводится система паролей. Пароли меняются ежесуточно1107.
Однако собрания продолжаются, и 9 марта конференция рабочих-металлистов избирает лидером своего профсоюза Федора Митинева, лидера местных ревкоммунистов. В нем рабочие, скорее всего, видят посредника в переговорах с властью, очень преувеличивая его влияние как бывшего губернского комиссара земледелия1108.
Политика резких продовольственных ограничений не нашла понимания ни среди обычных астраханцев, ни среди их официальных представителей. Еще недавно на отдельных предприятиях паек составлял до 2½ фунта в день1095. Теперь же он оказался резко снижен.
Да, в город пришли 35 тысяч красноармейцев, которых было нужно обеспечить едой. Но население города превышало двести тысяч человек, и возникал вопрос: неужели же ограничения должны оказаться столь крутыми?
Астраханцы предложили не мучить себя и армию, а просто купить хлеб. У кого именно можно было купить хлеб, не уточнялось, но, скорее всего, имелся в виду Саратов или даже территории, занятые белыми.
3 марта собрание кооперативов, которые тогда представляли собой весьма влиятельный политический орган, постановило, что нужно отступить от твердых цен «и в необходимых случаях действовать в соответствии со всей совокупностью местных условий»1096.
Прокатились собрания на заводах. Работники пароходной компании «Кавказ и Меркурий», завода «Нобель»1097,«Норен»1098, «Кама»1099 и других предприятий провели собрания, в которых приняли участие сотни и тысячи самых квалифицированных рабочих города. Эти предприятия были цитаделью Советов. Именно их рабочие дружины шестью месяцами ранее, в августе 1918 года, подавили стихийный бунт мобилизованных солдат, а еще раньше, в январе 1918 года, разгромили выступление белоказаков и офицеров.
Эти люди считали себя абсолютно вправе выдвигать требования к собственной власти.
Требования свободы торговли хлебом предполагали лояльность к советской власти, и вот почему. 11 декабря 1918 года, а затем и 21 января 1919 года Владимир Ленин подписал декреты с призывом к рабочим проявить самостоятельность в области продовольствия, то есть снабжать себя самих хлебом. На практике это было разрешение на свободу торговли. Оно реализовывалось в центральных губерниях, и астраханские коммунистические газеты это признавали. Они, правда, размещали статьи про богатых москвичей, которые ездят по окружающим столицу губерниям и скупают хлеб, оставляя без него ивановцев, орловцев и нижегородцев.
Да, такие проблемы у нижегородцев имелись. Но никакие москвичи в Астрахань бы не приехали, и все это хорошо понимали. Более того, Красная армия вошла на территорию Украины, что открывало доступ к богатым зерновыми днепровским губерниям. И с точки зрения формальной логики, именно рабочие астраханских предприятий занимали ленинскую точку зрения, в то время как Временный Ревкомитет Кирова выступал против центрального советского правительства.
Что же происходило с хлебом на самом деле, и каковы были способы решения кризиса?
В Астрахани имелось 96 вагонов муки, что при ежедневной потребности в объеме чуть менее 10 вагонов означало запасы на 10 дней без всякого подвоза.
Как заявляли представители властей, в Красном Куте, Саратовская губерния, скопилось много направленных в Астрахань вагонов с зерном. Они не могли прибыть из-за снежных заносов и отсутствия паровозов.
Астраханские большевики, хотя и руководимые уже приезжей командой, стремились снять напряжение путем компромиссов, как это свойственно торговому городу. 2-я губернская конференция РКП(б) отметила, что в регионе нет порядка, и главная причина состоит в слишком большом наплыве «коммунистов наших дней», то есть неподготовленных людей с низкой культурой и большими амбициями. Раскритиковав коммунистов, конференция отметила, что можно допустить легализацию эсеров и меньшевиков, если те будут лояльны к Советам. То есть губернская партийная структура РКП(б) была настроена задействовать для разрешения кризиса интеллектуальный и организационный опыт своих соперников по социалистическому движению.
Это был типично астраханский подход для снятия конфликтов.
Но не так привык мыслить Киров.
Сергей Миронович только что покинул Владикавказ - город-ключ к перевалам Большого Кавказского хребта. Там жили казаки, горцы и русский рабочий класс, привыкшие решать возникающие конфликты силой. Ближайшим сотрудником председателя Реввоенсовета был Геворк Атарбеков, чей жизненный опыт вобрал в себя кровавые эксцессы непримиримой армяно-турецкой вражды.
Приезжие вожди просто не понимали культуры переговоров торгового южного города, где все привыкли со всеми договариваться.
Больше того, они полагали выступление астраханцев неизбежным и просто ждали часа, чтобы его подавить. Уже на первой встрече с Колесниковой, в феврале, Киров «сказал, что есть много данных о том, что в Астрахани готовится белогвардейский мятеж… ему известно, что среди мятежников есть опытные военные специалисты, предотвратить мятеж мы не сумеем, и надо встретить его во всеоружии»1100. Такой же точки зрения придерживался и Атарбеков. Несколько позже с трибуны он заявит: «мне рисовали Астрахань (до прибытия) в виде какого-то чудовища контрреволюции»1101.
5 марта в большом думском зале собирается совещание профсоюзов и фабзавкомов.
Ему стоит уделить особое внимание, так как оно открывает ключ к последующему стремительному ходу событий.
Пришедших обсудить продовольственный вопрос профсоюзных лидеров встретила повестка дня, где первым пунктом значилось международное положение. По этому вопросу с протяженной речью выступил «товарищ Бакинский». Подлинная фамилия у этого человека явно была другая, так что речь идет о псевдониме, предполагающем, что оратор прибыл из Баку и астраханцам был мало знаком. «Бакинский» рассказал про готовящийся в Москве съезд Интернационала и про прибытие туда различных зарубежных делегаций. Особое внимание докладчик уделил делегации из Японии, рассказав, что она не сможет приехать, так как Сибирь занята белогвардейцами.
Ход мыслей «Бакинского» пыталась развить пара ораторов, выступивших после него, но попытку увести разговор в сторону пресек анархист Иван Зазнобин. Зазнобин представлял фабзавком пароходства «Кавказ и Меркурий» - одного из крупнейших предприятий водного транспорта. С первых слов Зазнобин стал рубить правду-матку, заявив, что прежде всего надо профильтровать саму власть, погрязшую - он сослался на сообщения местной же прессы - в пороках и картежных играх.
Иван Зазнобин не преувеличивал. Утром 7 марта образцово-показательно был расстрелян член губисполкома Буданов, обвиненный в вымогательстве, пьянстве и присвоении реквизированных вещей. Расстрелянный возглавлял комиссию по изъятию жилья у состоятельных кругов. Но многие коллеги Буданова по злоупотреблениям избегали ответственности, вовсю пользуясь преимуществами административного положения.
Президиум пытался перебить Зазнобина, однако зал поддержал своего брата по классу, и тот смог договорить речь до конца.
Организаторы конференции не скрывали своего раздражения. «Прибывший недавно из Москвы тов. Багров» произнес речь о «позоре всякой провокации со стороны рабочих», а ответственный за снабжение Астрахани хлебом комиссар продовольствия Неприяхин заявил, что выступающими с мест делегатами должен заинтересоваться военный трибунал.
Дальнейшие попытки вернуть разговор в русло положения дел в Коминтерне успеха не имели. Зал явно собирался обсуждать местную повестку, хотя и не был враждебен центральной, просто хотел быстрее ее пройти. Резолюция о совместной борьбе за лучший мир в союзе с западным пролетариатом была принята единогласно.
После этого конференция с интересом перешла к главному вопросу.
С докладом от Военно-революционного комитета выступал Киров. Он пересказал, собственно, всем известные вещи про прибытие в город 11-й Красной армии, про ее размещение, про дефицит припасов и перебои с поставками из Саратова. Киров призывал к дисциплине, сознательности и воздержанию.
После Кирова слово вновь взял Зазнобин. Он вышел на трибуну, держа в руках некую бумагу. Это была резолюция фабзавкома «Кавказ и Меркурий», поддержанная рядом других предприятий, содержавшая требование увеличить нормы выдачи хлеба и угрозу забастовки.
Поддерживавшая Президиум часть собрания взорвалась криками «Позор!», заглушившими последние слова стойкого анархиста.
На выступления записалось более двадцати ораторов.
Мнения разделились примерно поровну. Медведев, Бабкин, Сахаров и ряд других выступающих поддержали хлебную монополию и военную диктатуру. Они много говорили про этику, про то, что власть и так принадлежит рабочим и нелепо против нее выступать. А Скрябин из профсоюза строителей прямолинейно пригвоздил к позору тех, кто выступает за забастовку.
Но половина ораторов высказывала иную точку зрения.
Тов. Степанов, явно человек семейный, был возмущен тем, что паек для детей рабочих сокращен до ½ фунта, и потребовал увеличить паек до 1¼ фунта, то есть пойти хотя бы на некоторые уступки. Его поддержал тов. Волков, заявивший, что норма для детей должна быть увеличена до фунта хлеба в день, и вообще, что существующая система выдачи продуктовых карточек несовершенна. Действительно, карточки выдавались через домовые советы, которые были созданы не везде и не всегда проявляли инициативу. Волков хотел, чтобы карточки выдавали органы власти, хотя, очевидно, те могли просто захлебнуться в потоке посетителей.
А тов. Куракин ответил тов. Скрябину: «Позор не в призывах к забастовке, а в том, что богатый край оказался голодным. Теперь рабочие вышли из терпения и вынесли такую резолюцию, от которой они не отступят». Его поддержали аплодисментами.
Вновь выступил Зазнобин, констатировавший «взаимное непонимание рабочих и власти».
Прения в думском зале шли до двух часов ночи!
Под конец слово взял Киров, который, обрисовав положение, отрезал: высказанные рабочими Астрахани требования в настоящий момент никак не могут быть выполнены.
Принятая большинством голосов резолюция звучала так: «Считать недопустимым и преступным прекращение работ как средство воздействия на свою же собственную власть в текущий грозный момент схватки с недалеким от Астрахани врагом». Но, кроме громкого окрика, в резолюции были и деловые предложения.
Конференция постановила упорядочить снабжение горожан рыбой, организовать поставку ненормированной продукции (мясо, молоко и т.п.), а также поручить ВРК совместно с профсоюзами заняться организацией поставки хлеба1102.
Сегодня, наверное, любой толковый чиновник вышел бы из конфликта, созревшего в Астрахани в марте 1919 года. Всего-то-навсего было нужно проехаться по заводам, провести массовые встречи и предложить работникам направить своих представителей в комиссию, которая бы в недельный срок установила: сколько в городе хлеба и других припасов, можно ли поднять нормы выдачи и что вообще нужно делать. Ну, например, командировать в Красный Кут полсотни рабочих-ремонтников с парой пулеметов, чтобы вызволить застрявшие вагоны с зерном. Причем привлекать к работе было нужно самых протестно настроенных людей.
А через неделю провести встречи на тех же заводах, где послушать доклады делегатов от этих предприятий о проделанной работе.
Но 32-летний Киров был далек от таких тактик.
6 марта состоялось собрание горкома РКП(б), в ходе которого был поддержан курс Временного Военно-революционного комитета на твердость.
Контролируемая партией пресса обрушилась на рабочих.
6 марта «Коммунист» отмечал в передовице, что астраханские работники живут в сытости, намекая даже о некоторой избыточности уменьшенного пайка: «Надо сказать, что наши рабочие чересчур привыкли смотреть на продовольственный вопрос с точки зрения своего желудка, настолько узко, что становится прямо стыдно, когда сравниваешь голодных рабочих северных губерний с нашими рабочими, получающими до сих пор фунт с четвертью, надо сказать, довольно сытный паек»1103.
Далее было написано, что в Астрахани никакого пролетариата вообще нет: «Отсутствие крупных фабрично-заводских производств, отсутствие крупных промышленных предприятий - вот в чем обусловливается отсутствие в Астрахани настоящего пролетариата. Наши рабочие в массе своей чужды пролетарской психологии и мировоззрению и на все смотрят не с точки зрения интересов победы всемирной пролетарской революции, а лишь своей, с точки зрения своей колокольни».
Газета «Пролетарская мысль» тоже не стояла в стороне и разместила публикацию под названием «Провокаторы за работой»1104.
В духе этих публикаций 9 марта в 16.00 прошел организованный властями в порту митинг.
Словно подстрекая рабочих к выступлению, горисполком назначил на 11 марта заседание о повышении производительности труда, а пресса разместила большие статьи о повышении зарплаты рабочим Москвы.
То есть астраханцам предлагали работать больше, есть меньше, и это на фоне увеличения довольствия в столице и послаблений центральной власти в вопросе о свободных закупках хлеба.
Подобная агитация от лица власти разрушала десятилетия работы, проводимой астраханской группой РСДРП и ее столь блестящими представителями, как Александр Трусов. С 1903 года астраханские социал-демократы в условиях подполья, а после Февральской революции в серьезнейшей конкуренции с эсерами апеллировали к рабочим. Они помогали в создании профсоюзов, проведении забастовок, организации рабочих дружин. Они победили в январе 1918 года более опытных и лучше вооруженных офицеров и белоказаков. И они всегда обращались к чувству общности рабочих, стремились их подбодрить и, конечно же, сформировать чувство гордости за умение отстоять свои права.
Этот опыт солидарных действий и чувство гордости за победы прошлых лет - в марте 1919 года - не исчезли после приезда Кирова. Но теперь приезжие начальники, видевшие Астрахань впервые в жизни, пытались не просто снизить продовольственные нормы. Они пытались отнять у астраханских рабочих чувство внутреннего достоинства, которое часто бывает важнее хлеба.
На заводах продолжаются массовые собрания. Нельзя сказать, что царит единодушие. К примеру, 6 марта общее собрание рабочих Волго-Каспийского канала единогласно постановляет послать делегатов на все предприятия с призывом поддержать требование «вольной продажи и ввоза ненормированных продуктов, права закупать самостоятельно нормированные продукты, отмены и снятия всех заградотрядов, препятствующих свободному ввозу продовольствия». «Власть не в силах удовлетворить нас, рабочих, в продовольственном отношении», - заявляют лидеры коллектива, поддержанные товарищами.
Такое же решение приняли рабочие-судоремонтники пос. Ново-Александровский, расположенного за Царевом (район совр. Морского завода)1105.
Но в этот же день массовое собрание работников завода «Кама» столь же единогласно принимает решение от забастовки отказаться1106.Представители «Камы» к этому времени успели побывать на заводе «Нобель», где, видимо, настроения похожие. Между коллективами поддерживается контакт, и даже в случае, если настроения работников сдержанные, это явно беспокоит кировский «Ревком», поскольку люди принимают решения самостоятельно и советуясь друг с другом, а не выполняя волю руководства.
7 марта решением Временного Военно-революционного комитета под председательством Кирова в Астрахани вводится чрезвычайное положение. С 21.00 устанавливается комендантский час. «Всем фабрикам, заводам, мастерским, союзам и извозчикам необходимо усилить производительность работы. Оставление работы ни под каким предлогом не допускается», - сообщало официальное распоряжение.
8 марта в ожидании рабочих выступлений начальник городской милиции Кожевников приводит милицию в боевую готовность. После девяти вечера движение по городу запрещено. Исключение составляют только лица с пропусками. Но и такие вызывают подозрение у коменданта города Петра Чугунова. Слишком много разных пропусков и удостоверений было выдано за прошедший год. Поэтому вводится система паролей. Пароли меняются ежесуточно1107.
Однако собрания продолжаются, и 9 марта конференция рабочих-металлистов избирает лидером своего профсоюза Федора Митинева, лидера местных ревкоммунистов. В нем рабочие, скорее всего, видят посредника в переговорах с властью, очень преувеличивая его влияние как бывшего губернского комиссара земледелия1108.