Ликбез о спорной теории ориентализации русского войска.

[oleggg888]

Тему теории ориентализации войска Московской Руси я поднимал не раз - можно пройти по тегу. Этот пост направлен непосредственно на теорию ориентализации в популярном виде - банально возникла потребность сделать ликбез, а не каждый раз пытаться найти понятные слова.
Военно-историческая дискуссия о теории ориентализации, и появившееся несколько лет назад популярная теория ориентализации - это вещи, которые отличаются категорично… В общих чертах эта теория о том, что в середине 15 в. конница Московской Руси «свернула с древнерусской традиции в русле западных рыцарей» и была переделана на «татарский образец».
В настоящее время научная дискуссия притихла, но военные историки и археологи детально работают над отдельными аспектами развития военного дела на Руси в 14-16 вв., в т. ч. и в рамках данной дискуссии. Просто окологолословно придумать новую теорию «в качестве альтернативы теории ориентализации» - это ходить по кругу, а нужно опираться именно на детальные исследования разных специалистов.
Создал и «раскрутил» «поп-оринетализацию» ныне крупная медийная личность Клим Жуков. И она и не думает «притихать», и даже, специально не ища её, постоянно натыкаешься. На публичных «лекциях от реконструкторов» уверенно излагают её. Даже видел её в студенческой работе.
В «поп-оринетализации» есть то, что нет в научной теории ориентализации. Прежде всего, это попытка объяснить её на экономической основе (т. е. объяснить явление, которое строго не доказано). Это ключевое - «штучный дорогой древнерусский рыцарь» был замещён на «массового дешёвого лучника». Вот этого в научных работах нигде нет и близко (но не сам Жуков это придумал - такие предположения выдвигались в ходу сетевых обсуждениях). Точнее, у В. Пенского в 2008 г. ("от лука  к мушкету") можно прочитать подобную мысль (что доспех, а главное кони, стали дешевле), но только как текущее предположение, на которое он не акцентировал, потом не разрабатывал, а в последствии оставил:  в "Огнестрельной революции" 2010 г. ону же отмечает, что конный лучник для осёдлого государства был недешёвым удовольствием, а в "Военном деле" 2018 г. видел обеднение вооружения только во в.п. 16 в.
Более того, есть максимально детальные исследования по русскому землевладению 14-16 вв. (в т. ч. работа С. З. Чернова, на которого К. Жуков ссылался), и там не просто не ставится вопрос о том, что в конце 15 в. с равного количества земельных владений выставлялось больше воинов, чем в начале века - там это соотношение видится постоянным. Даже если рассуждать потолочно, то «средний воин» в «рыцарском войске», даже не учитывая нестроевых - это унылый персонаж на унылой коняшке или пешком, т. е. тот, кого художники того времени не любили рисовать. А разделения на богатых и бедных землевладельцев было на Руси как в 14, так и в 16 вв.
Поэтому можно ставить вопрос о связях экономической истории Руси и особенностях строительства вооруженных сил в русских землях, но в данном случае все красивые рассуждения оказываются тем самым пирамидальным енотом в квасе, т. е. в отрыве от научных изысканий.
Нет в исторических исследованиях и такое голословное утверждения, что «богатырских древнерусских коней» сменили «мохнатые мопеды из Степи» (точнее подобную мысли можно заметить в статье О. Курбатова в 2007 г., написанную в популяризаторском виде в журнале "Сержант",  но потом он её не повторял) . Сводных данных по находкам останков русских коней 10-16 вв. всё ещё нет, но те, кто касался этой темы, даже не задавался таким предположением, а о мифических богатырских конях, пропавших к 16 в. и речи нет. Принцип «для боя нужен конь покрупнее в 16 в. сохранялся (в документах «большие кони» отделялись от «кошевых», т. е. обозных).
Эти голословные утверждения в «поп-ориентализации» составляют чуть ли не основную её часть, но разбирать их более детально нет смысла. Тезисы об изменении в вооружении, снаряжении и тактике уже напрямую происходят из научных работ - поэтому стоит рассказать, откуда пошла «теория ориентализации».

Ввёл её А. Н. Кирпичнков. Но это не первая его теория о развитиях военного дела на Руси. Ещё в статье 1959г. он писал: «Старое оружеведение настойчиво искало в русском вооружении восточное или западное влияние, исключая возможность самостоятельного развития. Однако такой подход к проблеме является односторонним и поэтому неправильным. Особенностью многовекового развития русского оружия было то, что оно использовалось на двух фронтах борьбы: западном и юго- восточном. В этих чрезвычайно сложных и разнохарактерных условиях и выковывалось вооружение русского войска, сочетавшее в себе восточные и западные черты». Эта теория была не голословной, а основывалась на большой работе с археологическим материалом, которая после этого продолжалась им ещё полтора десятилетия. И ныне, с получением нового материала, она только подтверждается. Только вот не получила она красивого названия (ныне используют понятие «полиэтничный характер вооружения» и т.п.)
Только представление о «двух фронтах» - утрировано (было гораздо сложнее), да и противопоставление «тяжёлый западный воин» и «лёгкий восточный воин» утрировано. Ну ещё можно заметить, что данные о «первых в Европе» ряда предметов вооружения на Руси - это заслуга не древнерусских оружейников, а советской археологии (сошлюсь на слова О. Двуреченского - в СССР археологическая деятельность была организованная основательней по признанию сегодняшних западных археологов; в Западной Европе ко всему прочему частная собственность на землю сильно препятствовала раскопкам). Ну и вопросы с производством вооружения на Руси до сих пор вызывают споры.
А. Н. Кирпичников в 1966-73 гг. опубликовал серию обобщающих работ о домонгольском вооружении, каждая по сотне-полторы страниц («Мечи и сабли» и «Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени» в 1966 г., «Доспех, комплекс боевых средств» в 1971 г., «Снаряжение всадника и верхового коня» в 1973 г.). Ещё во второй работе автор подчеркивал преемственность конструкции копий и другого древкового домонгольской Руси и России 16 в., указывал на сохранение их роли. Там же он ещё раз подтвердил приверженность своей теории развития русского военного дала: «Русское оружие сочетало в себе черты Востока и Запада и в то же время на фоне евразийского средневековья представляло нечто особенное и своеобразное.».
Но уже в сататье 1970 г. в "Вопросах истории" "Вооружение Руси 9-13 вв." видим тезис (которого нет ещё в статье 1967 г. "О своеобразии и особенности развития русского оружия 9-13вв."): "Хозяином положения на полях сражений является тяжеловооруженный всадник-копейщик, снабженный копьем, мечом или саблей, кольчугой, шлемом, закрывающим лицо, щитом, булавой, кистенем, стременами, шпорами и другим снаряжением. Выделяются лучники, выступавшие в виде самостоятельных отрядов впереди главных сил."; "Лишь в XIV - XV вв. отличия в боевой технике на Востоке и Западе Европы становятся значительными. Иначе шло развитие боевого конского снаряжения. Первоначально оно во многом было скопировано с восточных образцов. В целом военное дело великокняжеской Руси невозможно ни разобщать с западным миром, ни тем более ему противопоставить. Известная близость исторического развития крупных европейских государств отразилась на сходстве их вооружения. Так, например, эволюция меча (учитывая некоторые отклонения) в течение нескольких столетий была подчинена общеевропейскому "стандарту". Можно отыскать немало общего в костюме, снаряжении и тактике феодальных воинов Восточной и Западной Европы. Одинаковыми еще в XII - XIII вв. были пики, шпоры, кольчатые доспехи, щиты, седла, самострелы, камнеметные машины, деление на тактические отряды (их количество и численность были, конечно, различны), приемы копейного боя. И на Руси и на Западе преобладала конница с тяжеловооруженным всадником-копьеносцем в качестве основной и главной боевой единицы." Тезис о деление конницы на тяжеловооруженные "копья" и легких "стрельцов" был взят из статьи Б. Рыбакова "Военное дело" 1948 г.

В двух названных работах 1971 и 73 г. тезис, о «европейском пути» развития русского военного дела в 11-13 вв. уже (явления, проявившиеся в XI в., полное развитие получают в XII в., когда Русь уверенно входит в число передовых в конном отношении европейских стран… Развитие всаднического снаряжения все более уклонялось в сторону европейского пути... В «Древнерусском оружии»:  «В целом военное дело великокняжеской Руси невозможно ни разобщить с западным миром, ни тем более ему противопоставить. Известная близость исторического развития крупных европейских государств отразилась на сходстве их вооружения»). Чувствовалось, что для Анатолия Николаевича подтверждения о «европейском пути» должны были показывать качественные характеристику русского военного дела. Там же впервые был использован термин «ориентализация», под которым подразумевался отход от «европейского пути» (в тактике, конском снаряжении). Но тогда он относил его к началу Монгольской эпохи. Действительно тезис о «европейском пути» нужно было соотнести с тем, что западные рыцари в завершении своего развития (15-16 вв.) однозначно отличались от русских всадников того времени.

А. Н. Кирпичников в работе 1971 г. использовал целый ряд западных работ о тактическом развитии западноевропейской рыцарской конницы. При этом там и в позднейших работах не видно использовании трудов по тактике «восточных» народов, только были приведены цитаты о «татарах» некоторых средневековых сочинителей (Только в работе «Куликовская битва» 1980 г. использовался труд М. И. Иванин «О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане». 1875 г.). Т. е. как такового научного сравнения «восточной» и «западной» конницы не было, что неизбежно привело к оперированию стереотипами.
При этом в работе 1971 г. он на несколько страницах, с примерами, развивал мысль о смешанном характере древнерусского военного дела. В статье «Броня праотческая» 1975 г. А. Н. Кирпичников в ряду прежних выводов про развитие древнерусского вооружения написал: «И здесь нельзя не сказать, что в этом отношении история древнерусского оружия принципиально ничем не отличается от других - западных ли, азиатских ли - стран: в создании своего военного потенциала любой народ проявлял такую граничащую с чудом находчивость, изобретательность и восприимчивость к чужим достижениям, которые в условиях древности кажутся иногда просто неправдоподобными». Вот тут никак нельзя не согласиться - любое крупное государственное образование, ведущее активную военную политику, будем по совокупности уникальным в военном дела. И опять - у этой концепции нет красивого ёмкого определения. Может это даже закономерность - сложно что-либо ёмко назвать, видя в процессе изучения всю сложность явления.
Завершив обобщающие труды по домонгольскому вооружению, А. Н. Кирпичников обратился к новой сфере интереса - Руси 13-15 вв. И в 1976 г. вышла (в 1974 г. написана) работа «Военное дело на Руси в 13-15 вв.». Она имела объем в сотню страниц, из них половина была отдана крепостям, метательной технике и огнестрелу (в т. ч. по домонгольскому периоду). Т. е. объем был на порядок меньше, чем в обобщающих работах по домонгольскому холодному оружию, конскому снаряжению и защитному вооружению (а кроме них, были и отдельные работы). Советская военная археология к тому времени в целом в основном занималась домонгольским периодом. Т. е. вопрос о вооружении 13-15 вв. только начинал разрабатываться, зато в данной работе тезис о «европейском пути» был раздвинут и на вновь изучаемую эпоху (а влияние Орды на вооружение и тактику почти полностью отрицалась).
Автор продолжил мысль, высказанную в «Древнерусском оружии, что монголы не принесли ничего нового в военное дело Руси (и даже сделал утверждение, что русское военное дело домонгольского оказало влияние на военное дело Орды в 14 в.). «Во второй половине XIII-XIV в., насколько можно судить по отрывочным примерам, сохраняется во многом унаследованная от домонгольского периода общеевропейская линия развития русского вооружения». И очень активно подчёркивалось, что русское военное дело - «европейское», а европейское военное дело превосходило азиатское (тогда эта мысль казалась само собой разумеющейся - отсюда старание впихнуть «генуэзскую фалангу на Куликово поле; в реконструкции Ледового побоища и ряда других битв с «западноевропейцами» численное превосходство давали русскому войску, а татар считали возможным побеждать при кратной меньшей численности).
Там и была введена теория «ориентализации» в конце XV в. Её чертами А. Н. Кирпичников назвал изменение в конском снаряжении (отказ от шпор и «рыцарского седла» и переход к «высокой посадке») и переход от боя копьём к бою саблей. Не шла речи об облегчении защитного вооружения (наоборот отмечалось качественное развитие, была принята версия М. М. Денисовой: «Около середины XVI в. воин в полном кольчато-пластинчатом доспехе с наручами и поножами не нуждался в дополнительном прикрытии»). О роли лука, его изменении при «ориентализации» не оговаривалось (но было выдвинуто предположение «о постепенном стирании граней между лучником и копейщиком и некоторой универсализации воина XIV-XV вв., который призван был владеть всеми видами наступательного оружия»). В главе про копья можно заметить противоречия: после утверждения о последнем выступлении копейщиков в 1455 г. (ошибочно датированная битва у Русы 1456 г.) приводится цитата об атаке с копьями московской конницей в 1471 г.; тезис об отказе от копий соседствует с примером находок большого числа всаднических пик в дворянском арсенале 16 в. в Москве.
В 1975 г. была написана диссертация о военном деле Руси 9-15 вв., которая являлась соединением всех пяти указанных обобщающих работ. Там водились ещё положения об ориентализации. «В середине XIII в. кольчуга уступают первенство иным видам защитной одежды, но начиная с 70 гг. XV в., в связи с ориентализацией московской конницы, кольчатые панцири, изготовленные из плоских, сплошь клепаных «на гвоздь» колец, вновь становятся популярными. В середине XVI в. в районах интенсивного соприкосновения с татарами кавалерийский панцирный доспех предпочитается всем остальным видам индивидуальной защиты.». Разделение конницы на копейщиков и лучников «сохранится вплоть до XVI в., до тех пор, когда московские всадники предпочтут копьям сабли и луки». (это утверждение было повторено в 1985 г. в написанной в соавторстве с Медведевым главы «Вооружение», представляющих резюме их прежних работ, в сборнике «Древняя Русь. Город, замок, село» - т. е. гипотеза об универсализации конницы в 14 в. была убрана).
Т. о. можно собрать тезисы об ориентализации, разбросанных по работам А. Н. Кирпичникова.
- в конце 15 в. произошёл принципиальный переход от «европейского пути» в вооружении и тактики конницы к «восточному/татарскому».
- управление шпорами была заменено на управление плетью, седло с высокой задней лукой и низко опущенными стременами было заменено на восточное седло с отлогой лукой и высоко подвешенными стременами
- Раньше всадник в бою действовал в основном копьём, теперь - саблями и луками (о преобладании дистанционного боя не утверждалось). Сабля полностью вытеснила меч.
- Основной тип корпусной защиты сменился от пластинчатой брони к кольчатой.

Анатолий Николаевич был очень увлекающимся человеком. Написав эти обобщающие труды, он оставил изучать холодное оружие, доспехи и снаряжение, и полностью переключился на изучение крепостей и огнестрельного оружия. Т. е. на завершающем этапе изучения вооружения Руси были выдвинуты тезисы о «европейском пути» и «ориентализации» (противоречащие первоначальным выводам о сенкритичности русского военного дела), но в дальнейшем они так и не стали прорабатываться. При этом  работы археологов с того времени вроде как показали немало предметов вооружения на Руси 13-14 вв., которые можно назвать влиянием Орды (а в это в целом влияние Востока - вооружение Орды ведь формировалось под влиянием от Египта до Дальнего Востока).

Ученик А. Н. Кирпичникова, О. В. Двуреченский в 2008 г. защитил диссертацию о холодном оружии Московской Руси 15-17 вв. А в предыдущие годы, в ходе подготовительной работы, тезисы, положенные в ней (об ориентализации) были озвучены в сообществе военных историков (также частично они были озвучены в статье «Броня крепка» в журнале Родина 2005 г.).
В диссертации были повторены основные тезисы, которые за треть века до этого изложил А. Н. Кирпичников. Но теперь это были не разбросанные тезисы, а развёрнуто изложенная теория, под которую уже проводились изыскания по большинству видов оружия. Можно сформулировать её положения.
- Ориентализация произошла в середине 15 в. Используется понятие «почти тотальная ориентализация».
- Тезисы о шпорах и изменениях в конском снаряжении детально повторяли тезисы А. Н. Кирпичникова. Только отказ от шпор датировалось серединой 15 в.
- повторялся тезис Кирпичникова, что полное преобладание «дощатой брони» сменило преобладание кольчуги, а также что находки длинных шпор «маркировали полный доспех, включающий защиту ног и круп лошади». Фактически прямо говорится, что до ориентализации защитное вооружение было более жёстким и тяжёлым.
- Главным оружием стал лук, а основой тактики - дистанционный бой. Ранее лучный бой имел небольшое значение.
- Т. к. факт наличия большого числа пик 16-17 вв. нельзя игнорировать, то тезис о том, что русская конница в 16 в. редко использовала копья, был заменён на тезис, что копья были иные, чем раньше, и уже из-за конструкции могли применяться только по-иному (не «рыцарский копейный удар», а «двуручное восточное фехтование»).
- Сабля в 14 в. была редким оружием на русских землях, а в период ориентализации произошёл резкий и полный переход с меча на саблю.

Историей военного дела 14-15 вв. (на уровне тактики и вооружения) тогда и ещё несколько лет потом напрямую больше никто не занимался, и новая теория была принята военными историками, которые стали упоминать её в своих трудах. Сам О. В. Двуреченкский больше исследований для подтверждения выдвинутых тезисов не проводил. В 2015 г. была издана его книга «Холодное оружие Московского государства», но она практически дословно повторяла диссертацию. В 2015-2016 гг. в военно-исторической среде активно происходила предметная дискуссия об этой самой «ориентализации» (публичные обсуждения в сети, серия статей, круглый стол). В итоге многие военные историки кардинально пересмотрели взгляд на эту теорию. Однако всё стало упираться в то, что строить «альтернативную теорию» имеет смысл только разобравшись в деталях, а это огромный научный труд, которые могу сделать только разные специалисты за долгое время. Собственно, процесс изучения русского вооружения и тактики 14-15 вв. и пошёл в виде работ по отдельным вопросам - процесс почти незаметный для широких масс.
В 2016 г. вышла популярная видеолекция О. В. Двуреченского об ориентализации, ну а вскоре, в том же году, в широкие массы своё видение внёс Клим Жуков. Так своей жизнью стала жить поп-ориентализация, а своей - научное изучение русского военного дела. Собственно, так и должно было быть изначально - вначале набираем факты, а уже потом делаем обобщение и «теории об изменениях».

На данный момент уже можно предметно ответить на теорию ориентализаци.
Археологические датировки редко бывают точными. И попытка привязать появление чего-то и исчезновению чего-то узко в середине 15 в. изначально является большой натяжкой, и ничего подтверждающего не появилось. Изначально была иллюзия, что в летописных сообщениях с середины 15 в. можно увидеть свидетельство новых приёмов боевых действий, в частности с использованием лука. Но на деле просто объём дошедших до нас летописных сообщений о тактике и вооружении возрос на порядок (а иначе можно на тех же основаниях утверждать, что и татары до середины 15 в. в полевом бою мало использовали лук).
Безусловным фактом является факт выхода из обихода шпор и замена меча саблей. Это как раз и можно назвать «ориентализацией», «сближением со степным комплексом боевого снаряжения». Собственно, О. В. Двуреченский в первую очередь и упирается в факт наличия шпор. Однако полный отказ от шпорного управления можно отнести только ко второй половине 16 в., а в первой половине века есть однозначные указания на сосуществование плети и исчезающих шпор (зато широко использовали вместо них специальные набойки на сапоги). Сосуществование было и раньше (только в 11-15 вв. шпоры были широко представлены или даже преобладали). Существовали шпоры на территории будущей Руси ещё с римских времён, а когда в 11 в. русские воины перешли на активное использование верхового боя, то это сподручное для оседлого жителя средства управления конём было массово востребовано.
Видеть в шпорах маркер вооружения или другого конского снаряжения ничем не обосновано. Можно просто просмотреть все примеры использования шпор - от Ирландии до Тропической Африки, от Ближнего Востока до Латинской Америки. Шпор разных размеров и форм. Они сочетались с совершенно разными седлами и удилами, с разной длиной стремянных ремней (и с их отсутвием), с совершенно разным защитным и наступательным вооружением, с разной тактикой. Большие шпоры чаще видим у экзотических лёгких всадников, и это явно элемент пафоса, а не функциональной необходимости (как и готический шпоры у рыцарей). Шпоры - это всего лишь один, и не самый важный, элемент управления конём; и с конкретными боевыми приемами они прямо не связаны.
Ели детально рассмотреть работу А. Н. Кирпичникова «Снаряжение верхового коня в 10-13 вв.», то шпоры там единственный западноевропейский элемент конского снаряжения. Удила, стремена, подковы - всё отличается от западной традиции, используются типы, соответствующие степным образцам или местным образцам, конструктивно не противоречащие степной традиции. И в последующем ситуация не менялась, удила и стремена начала 17 в. повторяют домонгольские образцы. Имеющиеся тогда археологические данные показывали только сёдла степного типа, но по немногочисленным находкам (органика) нельзя тогда было делать однозначные выводы. Кирпичников и сделал острожное предположение, что были сёдла с высокой задней лукой. На настоящий момент на основе археологических и иконографических данных можно утверждать, что и до 15 в. использовались седла степного типа, как и в 16 в. Имеющиеся изображения рыцарского седла и иных седел с высокой задней лукой имеют следы явной перерисовки с зарубежных изображений. Т. е. никакого «европейского пути» с резким переход на «восточный» не была - была своя традиция, которая в первую очередь базировалась на примере степных соседей.
Ныне уже нельзя утверждать, что по археологическим данным в 14 в. сабля была редкой на Руси. Да меч тогда, как и предыдущие века, ещё преобладал, но и сабля была достаточно распространена. Как в 15 в. происходил процесс вытеснения меча пока сказать нельзя. Но сам факт многовекового сосуществования говорит, что для русских воинов привычность к сабле не делало этот процесс неким пересмотром традиций воинского обучения и боевой практики.
Ситуация с саблей и шпорами на Руси напоминает ситуацию на Ближнем Востоке. Там тоже долго время могли использовать шпоры, могли обходиться без них, могли использовать меч или саблю, а в итоге отказались от шпор и перешли на саблю.
Появление в погребениях русских дружинников 10 в. сложных луков мадьярского и тюркского типа иногда обосновано называют «ориентализацией». Роль лука в русской коннице с 10 в. по 16 в. явно постепенно возрастала. Но вот говорить, что она радикально возросла с начала по конец 15 в., или даже с 14 по 16 в. - просто нет реальных оснований. Теория ориентализации использует Записки Герберштейна и картину Оршанская битва (хотя они на деле во многом противоречат друг другу, что уже говорит о степени достоверности этих источников). Там московиты в утрированном виде показаны в виде конных лучников. Но западные хронисты с 13 в. отмечают в первую очередь лук у русских воинов. Если обратиться к орденским документам конца 15 в., повествующих о противостоянии с Москвой, то появление московской конницы не показано как появление врага с новым способом боевых действий, отличных от привычных новгородцев и псковичей.
Утверждение Двуреченского о том, что всаднические пики 16-17 вв. были более тонкими и хрупкими по сравнению с древнерусскими, если обратиться к самим приведённым параметрам, не советуют действительности. Судя по ширине втулки, толщина древка не менялась. Соответствующими были параметры самого наконечника. Верно утверждение Кирпичникова, что московские пики были функционально такими же, как домонгольские. Как русская конница использовала пики - вопрос другой (сейчас мы знаем насколько разнообразны приёмы, известные в Евразии, в т. ч. внутри одной школы). Нет оснований считать, что в 12 в. копьё использовали принципиально по-иному, чем в 16 в.
Сам О. В. Двуреченский (на круглом столе) на замечания, что русских конников с копьями 14-15 вв. не получается сравнивать с современными им рыцарями (латный доспех, копейный крюк и пр.), сделал утверждение, что их можно сравнивать с рыцарями 12 в. Только вот и различных восточных конников с копьями с не меньшим основанием можно сравнивать с рыцарями 12 в. Но и тогда уже имелись «технические особенности» рыцарей, которые на Руси не было ни в 12, ни в 14 вв. В работе Кирпичникова приводились выводы из западных работ, что появление большого миндалевидного щита (в 2/3 человеческого роста) в 11 в. было обязательно для вновь появившегося рыцарского конного боя, для защиты одновременно головы и корпуса от копейного удара; а уменьшение щита с конца 12 в. было обусловлено появлением развитой защиты лица. При этом там же Кирпичников отмечал, что, судя по изображениям, русские щиты были гораздо меньше, в половину или треть человеческого роста, т. е. не имели тактических свойств рыцарского щита. Эквивалентом рыцарских забрал назывались полумаски и личины русских шлемов. Но это уже изначально восточная традиция, а по защитным свойствам они несопоставимы (их форма не предназначена для соскальзывания оружия; как отмечают современные конструкторы, полумаски слишком близко к лицу, и даже не при слишком сильном ударе травмируют его, делая воина небоеспособном). Это ещё мы не берём наличие лука, принципиально иные сёдла и удила.
В диссертации Двуреченского защитное вооружение не исследовалось. Тезис о смене «века пластин» 13-15 вв. на «век кольчуг» 15-16 вв. основан на небольшой археологической выборке по Новгороду 1960-х гг. В настоящее время накоплен, хотя и ещё до конца не систематизирован, большой материал. Типы «дощатых броней» 14 в. (а тогда сходные типы «бригантин» использовались и в разных частях Европы, и в Азии) продолжали широко бытовать по крайне мере до середины 16 в. Преобладание пластинок над остатками кольчуг, которое нередко можно увидеть в археологических находках 14-15 в., нередко присутствует и в находках от второй половины 15 - 17 вв. (хотя документы показывают тогда преобладание кольчуг). Это «статистический эффект» от случайно потерянных предметов, а не прямое отражение пропорций доспехов. Акты 16 в. позволяют увидеть и ношение бехтерца поверх кольчатого панциря, и заметное бытования защиты конечностей. И в целом русская конница выглядит весьма доспешной. Да и термин «кованная рать» тогда продолжал использоваться. Иногда даже ставится вопрос, не была ли русская конница конца 15 в. более тяжеловооруженной, чем в эпоху Куликовской битвы?

Если на данный момент основания говорить об ориентализации русской конницы? Замещение сабли меча в 15 в., отказ от шпорного управления в 15-16 вв., увеличение роли лука в 10-16 вв. - это всё можно назвать ориентализацией. Но это только моменты из совокупности процессов, и моменты не синхронные друг другу. О тотальной ориентализации в 15 в., как в любом другой период, речи быть не может. Русская конница существенно отличалась от западноевропейской и в 12 в., но копией степной её тоже нельзя назвать, даже в 16 в.
Следует согласиться с основательно доказанным тезисом А. Н. Кирпичнкова, что русское военное дело уже в 10 в. было эклектичным, прагматично воспринимая элементы военного дела ближних и дальних соседей, и в их комбинации было своеобразным. Так было и в 12, и в 15, и в 16 в.
И нельзя говорить об «вестернизации» в Русском государстве в 17 в. Ибо всё происходило в рамках прежних традиций, просто новинок, которые можно было заимствовать с Запада, естественным образом стало больше. А так традиция оперативно заимствовать новинки огнестрельного вооружения появилась уже в конце 15 в. (как и способы его применения), конское снаряжение и сабли остались прежними, «рейтарские шишаки» был в рамках концепции русских шлемов, кирасы и пехотные шпаги вводились как вооружение, доступное для массовых закупок и массового производства (кирасы были неудобны использовать вместе с луком, но тогда лук заменил карабин).