Много слов про Лиссабон
В Лиссабоне у нас было ровно полтора дня и я не знаю хорошо это или плохо. Столицу нужно смотреть отдельно, потому что, если по пошлому выражению, «Москва - это не Россия», то «Париж - вообще не Франция», а «Лиссабон - далеко не Португалия». Просто столица - это особый мир. Быть с ним знакомым можно только пожив в нём. А так… как будто посмотрели в щёлку двери на наряженную ёлку. Впрочем, у нас всё-таки получилось хорошо. С одной стороны, Без «ёлки» было бы не вполне, с другой стороны, впечатлений уже слишком много, а вдохнуть морского аромата самой западной европейской границы мы успели.
В Португалию мы в самом начале «въехали» на празднично-красном автобусе, на нём же и «выезжали». Два туристических маршрута петляют по восточной и по западной частям города. Как и в Порто, по действующему два дня билетику можно ездить с аудиогидом, сколько угодно вылезать на любой остановке, смотреть, что понравилось и снова садиться на следующий автобус. Основной список прелестей, составленный интернет-сообществом, осмотрели. А на второй день выбрали то, что нам больше всего приглянулось.
Внутрь башни Белем не полезли. Отправились сразу в монастырь Жеронимуш. Собор монастыря производит колоссальное впечатление. Мне он напомнил чрево гигантского перевёрнутого корабля: огромные, лаконично декорированные плоскости стен, пилоны как огромные мачты, своды затянутые канатами, капитаны тоже имеются. Один из них, знаменитый Вашко да Гама, прилёг, несомненно, временно, по необходимости поднимется и будет делать, что положено капитану.
В монастыре светлый, романтичный, пышный, и при этом, на мой вкус, ненавязчивый скульптурный декор. Все конструкции завораживающе органичны. В этом экстерьере как-то не по-монастырски хорошо людям. Кстати, туристы не торопятся отсюда уходить, бродят неспешно, трогают руками камни, засиживаются на скамьях.
Покинув одно из самых красивых, из виденных мною, сооружений в Европе, мы отправились смотреть памятник мореплавателям. Памятник хорош не столько эстетически, сколько концептуально.
Во-первых, он выражает «устремлённость» - главный концепт португальской пассионарности. Во-вторых, он выражает правильную идею о том, что за действием стоят мысль, сила, потенция, дух, творчество, ну и наука и образование - это в самой основе, в самом начале. Ко всему этому (а может я чего и забыла) добавленное дерзновение меняет мир, меняет человека. Ведь, как верно описано в книжке про Сагреш, с которой я не расставалась неделю, эти отважные ребята плыли не в известное нам, в определённой степени предсказуемое, прогнозируемое море. Они плыли в совершенно жуткий, населённый чудовищами, «порождёнными сном разума» (красочное перечисление чудовищ в книге занимает страницу), не содержащий ничего кроме угрозы всесильный мир. А на каких корытцах они туда плыли, про это уже было описано. Кратко: корытца жалкие. Но, в том и дело, что плыли не в одиночку, с ними плыли все те сухопутные товарищи, которые ради этого движения со всей своей «устремлённостью» учились, изучали, мыслили, высчитывали, строили, торговали, сражались, молились, пахали, управляли. В первую очередь, учились, конечно. Их усилия надёжнее паруса несли корытца к желанной Индии. Про памятник всё. Правильный памятник, не наши «Дети - жертвы…»
Паштелария Белема описана множеством туристов, отдавших дань этому атмосферному кафетерию, где выпекают плюшки с ласковым названием «пайштайши», здесь же ими кормят, наливают мадейры или кофе, или ещё чего, всё в аутентичных интерьерах, быстро, весело и так с 1835 года. Даже не поймёшь, какой из этих моментов наиболее ценен особенно нашему человеку, привыкшему к непостоянству, к тому, что «вечная» парикмахерская на Семёновской в любой момент может стать рестораном «Денис Давыдов», в музыкальной школе послезавтра открывается отделение импортного банка, видимо особенно заинтересованного в хорошей звукоизоляции, ну в общем, вы понимаете. В Афинах мы обедали в забегаловке, которая уже более ста лет принадлежит одной семье, здесь вообще 175 лет одни и те же плюшки. Хочется, знаете ли, иногда, такого постоянства, особенно представителю такого «быстро развивающегося общества», как наше.
Дальше бы я написала, про аппетитнейший музей искусств, но искусств не будет, будет неоригинальный стон про музейную педагогику и вообще педагогику. Начну издалека. Путешествуя с сыном-первоклашкой и мужем-инженером-электротехником, я заведомо была лишена перспективы попасть в музей искусств (хорошо, монастырь получила). Зато попала в музей электричества, в который бы никогда не попала добровольно, хотя… перейдём к делу: музей прекрасен. Прекрасен, по-моему, не только содержательно, а концептуально. Поясню: вот была тепло-электростанция, напичканная техникой. Много десятилетий она верой и правдой служила городу, давая ему тепло и свет, а потом устарела. Обычная история. И в нормальной стране, чтобы с ней сделать? Ответ очевиден: на скорую руку гастарбайтеры строят этажные перекрытия, и готово здание в центре Москвы, ой, оговорилась, просто в центре под дорогостоящие офисы. Нет! Огромную кирпичную конструкцию, с отличным, между прочим, видом на реку пичкают ещё больше разнообразными техническими штуками всех размеров, назначений и фактически отдают на откуп мальчишкам всех возрастов от 3 до 103, которые могут тут осуществить массу своих мальчишеских радостей типа, дёрнуть за огромный рубильник, запустить турбину размером с одноэтажный дом, всё повключать, всё повыключать, на всё понажимать, ходить и бегать по этажам и лестницам между огромными дурами с криком «Это не дура, это - …», дальше следуют непонятные слова и выражения.
Народу в музее немного, музей интерактивен до крайности, кроме всяких штук здесь есть модели электростанций разных типов, интерактивные схемы, экраны с фильмами, старинные фотографии, интерактивная модель целого города с подсвечивающимися объектами, комнаты для опытов (!), где примитивно объясняется как работает энергия волн, солнца, ветра, наставлены агрегаты, изготовленные детьми, всё можно и нужно трогать и пробовать. Ни одной бабуськи-присмотрщицы замечено не было. Зато было замечено конференц-пространство, где серьёзные дяденьки что-то настраивали к намечающемуся судя по всему мероприятию. Ими командовал самый серьёзный дяденька, который, заметив нас, бросил командовать, пришёл в комнату для мастер-классов и показал как работает штука, создающая волны, и что будет если её ворочать. А если её ворочать, будет гудеть, а потом шарик надуется. Короче, про электричество, что его надо беречь и что оно бывает разное стало понятно даже мне, что само по себе означает крайнюю степень понятности. Потом дяденька помог нам запустить самую большую турбину, ту, что с небольшой грузовик, и побежал дальше командовать. Ещё в музее есть «экспериментуриум» с современными остроумными, оригинальными и крайне поучительными аттракционами. По всему музею водят пупсов (нам встретились группы 5-6 лет и 15-16 лет), группы сопровождаются тоже детьми, но постарше, в качестве экскурсоводов выступают ребятки студенческого возраста.
А у нас... "в квартире газ". Правда, почему-то в этом музее напрашивается сложный подспудный вывод о том, что этот газ навряд ли навечно останется основой экономического «процветания» некоторой части российского общества. Нет, конечно, у нас намедни открыли планетарий, где тоже есть некоторые «штуки», но без лиссабонского размаха. А ещё поход в Планетарий мне с 5-летним (в прошлом году) сыном обошёлся тысячи в полторы. А если всей семьёй? Швах! А билет в лиссабонский Museu da Eletricidade стоил, внимание (!), 0 евро, 0 центов. Вот это и называется а) доступностью, б) бесплатностью, в) модернизацией, г) демократизацией, д) гуманизацией образования. И не надо как в ЕГЭ выбирать только один вариант ответа, потому что, как чаще всего и бывает в жизни, подходят все. И, кстати, гуманитаризацией тоже называется именно это, поскольку мне, как гуманитарию, многое становится понятно благодаря этой экспозиции про людей, про их труд, про развитие науки, про возможность разумного взаимодействия человека и природы, про благодарность и бережность, межвозрастное взаимодействие учащихся и много чего ещё. Имеющий глаза, да увидит…
Из музея отступали с боями, мальчишки уходить отказывались, но нас ждала арабская крепость, с которой начинался город. По пути к крепости посетили кафедральный собор, в сокровищницу и зону захоронений не пошли, оставили на следующий раз.
До крепости добраться нужно обязательно, с неё открывается вид на весь город. Вид хорош. В крепости можно везде полазить, по двору гуляют павлины с цыплятами, за древними каменными столами можно съесть припасённой еды, сидя на древних (тысячелетних) каменных скамьях. Тоже много технических примочек. Виртуальная модель поселения каким оно было в XI веке. Крепость примерно ровесница нашего Великого Новгорода. В одном из дворов виртуозно и вдохновенно играл на гитаре музыкант так, что туристы лазили по стенам башни, переговариваясь шёпотом, периодически замирали прислушиваясь, парочки брались за руки, со всех сторон четырёхугольной крепостной стены сыпались дружные аплодисменты.
Было хорошо. Но мне казалось, что немножко нам всё-таки не хватило тесных улиц с бельевыми верёвками, жмущихся друг к другу разнокалиберных домов, их бедного и милого быта. Поэтому от крепости мы побрели пешком по старому городу. У памятника святому Винсенту, покровителю этих мест, во все стороны открываются прекрасные панорамы, можно снимать, поворачиваясь вокруг своей оси, здесь чернокожие ребята играют регги, с ними танцует девчонка, все девчонки, которые не с ними, тоже пританцовывают.
Из окон тесных домиков выглядывают бабуськи, за старыми не ретушированными фасадами слышно человечье копошение: футбол, ремонт, стирка, вечерние посиделки… Тесно. В этом городе тесно, тесные домики. Может, здесь дома только и нужны для того, чтобы подготовиться к новому плаванию в новые моря?
Бежим бегом на остановку красного автобусика, и он везёт нас по синему маршруту, как будто в другой город. На востоке Лиссабона ко всемирной выставке построен суперсовременный квартал. Его мы увидели из окна, уже в таком состоянии, что ни забраться на второй этаж автобуса, ни достать фотоаппарат, не было подрыва. Что сказать, квартал суперсовременный, но в отличие от Москва-сити (название тоже какое-то дурацкое), странным образом не напоминает мне описание ада, каким он представлен у Андреева в «Розе мира» - набор бессмысленной геометрии, способный стереть в порошок понимание человеком себя в мире. Этот другой Лиссабон органичен (лучший комплимент архитектурному сооружению), притягателен, существует самостоятельно, никак не мешает городу, хотя, несомненно, взаимодействует с ним. Стальная крыша вокзала Ориенте перекликается с узором листьев в пальмовых рощах района Белем. О как! Обошлись без противопоставлений. Этот район тоже оставили «на следующий раз». Оставленное «на следующий раз» заменяет нам бросание монет в водоёмы, психологически срабатывает не хуже.
Вечер закончили вялым шопингом, потом уже почти без сил приползли кормить голодного пупса в закрывающийся гостиничный ресторан, откуда нас не погнали вопреки ожиданиям, а даже чудненько покормили. Здесь я отметилась, опрокинув на белоснежные скатерти стакан красного. «Мадам слишком устала», - ласково улыбнулся, меняя скатерти, официант, у которого вообще-то рабочий день с полчаса как закончился. Ох уж этот загнивающий буржуазный запад с его коварными капиталистическими отношениями! Так и норовят сойти за добросердечную старушку-Европу.
Мы улетели из Лиссабона на хорошей ноте, хотя сотрудники аэропорта и испытывали наше терпение своей крайней неторопливостью, ненавязчивостью, разговорчивостью. (Вот они будут что-то объяснять, растолковывать в подробностях пассажиру, наплевав на то, что за ним очередь, народ опаздывает. Вот дойдёт до тебя, тебе будут объяснять и растолковывать. Нам-торопыжкам - эта неторопливость тяжко даётся.)
Мы в Брюсселе на стыковке. «Беру портвейн, иду домой».
В Португалию мы в самом начале «въехали» на празднично-красном автобусе, на нём же и «выезжали». Два туристических маршрута петляют по восточной и по западной частям города. Как и в Порто, по действующему два дня билетику можно ездить с аудиогидом, сколько угодно вылезать на любой остановке, смотреть, что понравилось и снова садиться на следующий автобус. Основной список прелестей, составленный интернет-сообществом, осмотрели. А на второй день выбрали то, что нам больше всего приглянулось.
Внутрь башни Белем не полезли. Отправились сразу в монастырь Жеронимуш. Собор монастыря производит колоссальное впечатление. Мне он напомнил чрево гигантского перевёрнутого корабля: огромные, лаконично декорированные плоскости стен, пилоны как огромные мачты, своды затянутые канатами, капитаны тоже имеются. Один из них, знаменитый Вашко да Гама, прилёг, несомненно, временно, по необходимости поднимется и будет делать, что положено капитану.
В монастыре светлый, романтичный, пышный, и при этом, на мой вкус, ненавязчивый скульптурный декор. Все конструкции завораживающе органичны. В этом экстерьере как-то не по-монастырски хорошо людям. Кстати, туристы не торопятся отсюда уходить, бродят неспешно, трогают руками камни, засиживаются на скамьях.
Покинув одно из самых красивых, из виденных мною, сооружений в Европе, мы отправились смотреть памятник мореплавателям. Памятник хорош не столько эстетически, сколько концептуально.
Во-первых, он выражает «устремлённость» - главный концепт португальской пассионарности. Во-вторых, он выражает правильную идею о том, что за действием стоят мысль, сила, потенция, дух, творчество, ну и наука и образование - это в самой основе, в самом начале. Ко всему этому (а может я чего и забыла) добавленное дерзновение меняет мир, меняет человека. Ведь, как верно описано в книжке про Сагреш, с которой я не расставалась неделю, эти отважные ребята плыли не в известное нам, в определённой степени предсказуемое, прогнозируемое море. Они плыли в совершенно жуткий, населённый чудовищами, «порождёнными сном разума» (красочное перечисление чудовищ в книге занимает страницу), не содержащий ничего кроме угрозы всесильный мир. А на каких корытцах они туда плыли, про это уже было описано. Кратко: корытца жалкие. Но, в том и дело, что плыли не в одиночку, с ними плыли все те сухопутные товарищи, которые ради этого движения со всей своей «устремлённостью» учились, изучали, мыслили, высчитывали, строили, торговали, сражались, молились, пахали, управляли. В первую очередь, учились, конечно. Их усилия надёжнее паруса несли корытца к желанной Индии. Про памятник всё. Правильный памятник, не наши «Дети - жертвы…»
Паштелария Белема описана множеством туристов, отдавших дань этому атмосферному кафетерию, где выпекают плюшки с ласковым названием «пайштайши», здесь же ими кормят, наливают мадейры или кофе, или ещё чего, всё в аутентичных интерьерах, быстро, весело и так с 1835 года. Даже не поймёшь, какой из этих моментов наиболее ценен особенно нашему человеку, привыкшему к непостоянству, к тому, что «вечная» парикмахерская на Семёновской в любой момент может стать рестораном «Денис Давыдов», в музыкальной школе послезавтра открывается отделение импортного банка, видимо особенно заинтересованного в хорошей звукоизоляции, ну в общем, вы понимаете. В Афинах мы обедали в забегаловке, которая уже более ста лет принадлежит одной семье, здесь вообще 175 лет одни и те же плюшки. Хочется, знаете ли, иногда, такого постоянства, особенно представителю такого «быстро развивающегося общества», как наше.
Дальше бы я написала, про аппетитнейший музей искусств, но искусств не будет, будет неоригинальный стон про музейную педагогику и вообще педагогику. Начну издалека. Путешествуя с сыном-первоклашкой и мужем-инженером-электротехником, я заведомо была лишена перспективы попасть в музей искусств (хорошо, монастырь получила). Зато попала в музей электричества, в который бы никогда не попала добровольно, хотя… перейдём к делу: музей прекрасен. Прекрасен, по-моему, не только содержательно, а концептуально. Поясню: вот была тепло-электростанция, напичканная техникой. Много десятилетий она верой и правдой служила городу, давая ему тепло и свет, а потом устарела. Обычная история. И в нормальной стране, чтобы с ней сделать? Ответ очевиден: на скорую руку гастарбайтеры строят этажные перекрытия, и готово здание в центре Москвы, ой, оговорилась, просто в центре под дорогостоящие офисы. Нет! Огромную кирпичную конструкцию, с отличным, между прочим, видом на реку пичкают ещё больше разнообразными техническими штуками всех размеров, назначений и фактически отдают на откуп мальчишкам всех возрастов от 3 до 103, которые могут тут осуществить массу своих мальчишеских радостей типа, дёрнуть за огромный рубильник, запустить турбину размером с одноэтажный дом, всё повключать, всё повыключать, на всё понажимать, ходить и бегать по этажам и лестницам между огромными дурами с криком «Это не дура, это - …», дальше следуют непонятные слова и выражения.
Народу в музее немного, музей интерактивен до крайности, кроме всяких штук здесь есть модели электростанций разных типов, интерактивные схемы, экраны с фильмами, старинные фотографии, интерактивная модель целого города с подсвечивающимися объектами, комнаты для опытов (!), где примитивно объясняется как работает энергия волн, солнца, ветра, наставлены агрегаты, изготовленные детьми, всё можно и нужно трогать и пробовать. Ни одной бабуськи-присмотрщицы замечено не было. Зато было замечено конференц-пространство, где серьёзные дяденьки что-то настраивали к намечающемуся судя по всему мероприятию. Ими командовал самый серьёзный дяденька, который, заметив нас, бросил командовать, пришёл в комнату для мастер-классов и показал как работает штука, создающая волны, и что будет если её ворочать. А если её ворочать, будет гудеть, а потом шарик надуется. Короче, про электричество, что его надо беречь и что оно бывает разное стало понятно даже мне, что само по себе означает крайнюю степень понятности. Потом дяденька помог нам запустить самую большую турбину, ту, что с небольшой грузовик, и побежал дальше командовать. Ещё в музее есть «экспериментуриум» с современными остроумными, оригинальными и крайне поучительными аттракционами. По всему музею водят пупсов (нам встретились группы 5-6 лет и 15-16 лет), группы сопровождаются тоже детьми, но постарше, в качестве экскурсоводов выступают ребятки студенческого возраста.
А у нас... "в квартире газ". Правда, почему-то в этом музее напрашивается сложный подспудный вывод о том, что этот газ навряд ли навечно останется основой экономического «процветания» некоторой части российского общества. Нет, конечно, у нас намедни открыли планетарий, где тоже есть некоторые «штуки», но без лиссабонского размаха. А ещё поход в Планетарий мне с 5-летним (в прошлом году) сыном обошёлся тысячи в полторы. А если всей семьёй? Швах! А билет в лиссабонский Museu da Eletricidade стоил, внимание (!), 0 евро, 0 центов. Вот это и называется а) доступностью, б) бесплатностью, в) модернизацией, г) демократизацией, д) гуманизацией образования. И не надо как в ЕГЭ выбирать только один вариант ответа, потому что, как чаще всего и бывает в жизни, подходят все. И, кстати, гуманитаризацией тоже называется именно это, поскольку мне, как гуманитарию, многое становится понятно благодаря этой экспозиции про людей, про их труд, про развитие науки, про возможность разумного взаимодействия человека и природы, про благодарность и бережность, межвозрастное взаимодействие учащихся и много чего ещё. Имеющий глаза, да увидит…
Из музея отступали с боями, мальчишки уходить отказывались, но нас ждала арабская крепость, с которой начинался город. По пути к крепости посетили кафедральный собор, в сокровищницу и зону захоронений не пошли, оставили на следующий раз.
До крепости добраться нужно обязательно, с неё открывается вид на весь город. Вид хорош. В крепости можно везде полазить, по двору гуляют павлины с цыплятами, за древними каменными столами можно съесть припасённой еды, сидя на древних (тысячелетних) каменных скамьях. Тоже много технических примочек. Виртуальная модель поселения каким оно было в XI веке. Крепость примерно ровесница нашего Великого Новгорода. В одном из дворов виртуозно и вдохновенно играл на гитаре музыкант так, что туристы лазили по стенам башни, переговариваясь шёпотом, периодически замирали прислушиваясь, парочки брались за руки, со всех сторон четырёхугольной крепостной стены сыпались дружные аплодисменты.
Было хорошо. Но мне казалось, что немножко нам всё-таки не хватило тесных улиц с бельевыми верёвками, жмущихся друг к другу разнокалиберных домов, их бедного и милого быта. Поэтому от крепости мы побрели пешком по старому городу. У памятника святому Винсенту, покровителю этих мест, во все стороны открываются прекрасные панорамы, можно снимать, поворачиваясь вокруг своей оси, здесь чернокожие ребята играют регги, с ними танцует девчонка, все девчонки, которые не с ними, тоже пританцовывают.
Из окон тесных домиков выглядывают бабуськи, за старыми не ретушированными фасадами слышно человечье копошение: футбол, ремонт, стирка, вечерние посиделки… Тесно. В этом городе тесно, тесные домики. Может, здесь дома только и нужны для того, чтобы подготовиться к новому плаванию в новые моря?
Бежим бегом на остановку красного автобусика, и он везёт нас по синему маршруту, как будто в другой город. На востоке Лиссабона ко всемирной выставке построен суперсовременный квартал. Его мы увидели из окна, уже в таком состоянии, что ни забраться на второй этаж автобуса, ни достать фотоаппарат, не было подрыва. Что сказать, квартал суперсовременный, но в отличие от Москва-сити (название тоже какое-то дурацкое), странным образом не напоминает мне описание ада, каким он представлен у Андреева в «Розе мира» - набор бессмысленной геометрии, способный стереть в порошок понимание человеком себя в мире. Этот другой Лиссабон органичен (лучший комплимент архитектурному сооружению), притягателен, существует самостоятельно, никак не мешает городу, хотя, несомненно, взаимодействует с ним. Стальная крыша вокзала Ориенте перекликается с узором листьев в пальмовых рощах района Белем. О как! Обошлись без противопоставлений. Этот район тоже оставили «на следующий раз». Оставленное «на следующий раз» заменяет нам бросание монет в водоёмы, психологически срабатывает не хуже.
Вечер закончили вялым шопингом, потом уже почти без сил приползли кормить голодного пупса в закрывающийся гостиничный ресторан, откуда нас не погнали вопреки ожиданиям, а даже чудненько покормили. Здесь я отметилась, опрокинув на белоснежные скатерти стакан красного. «Мадам слишком устала», - ласково улыбнулся, меняя скатерти, официант, у которого вообще-то рабочий день с полчаса как закончился. Ох уж этот загнивающий буржуазный запад с его коварными капиталистическими отношениями! Так и норовят сойти за добросердечную старушку-Европу.
Мы улетели из Лиссабона на хорошей ноте, хотя сотрудники аэропорта и испытывали наше терпение своей крайней неторопливостью, ненавязчивостью, разговорчивостью. (Вот они будут что-то объяснять, растолковывать в подробностях пассажиру, наплевав на то, что за ним очередь, народ опаздывает. Вот дойдёт до тебя, тебе будут объяснять и растолковывать. Нам-торопыжкам - эта неторопливость тяжко даётся.)
Мы в Брюсселе на стыковке. «Беру портвейн, иду домой».