Боязнь глагола
Сегодня встречалась с аспирантом. Читаю его текст и советую писать более короткими предложениями, заменять существительные глаголами, где только возможно. В ответ получаю вопрос-возражение: "Но тогда получится как-то просто. Меня обвинят в том, что текст ненаучный". Слышу такое не впервые. Одна коллега - доктор психологических наук честно признавалась "В нашей отрасли писать просто -неприлично. Автор должен показать, что он человек умный, знающий, и непосвященному в его тексте никак не разобраться".
В метро мы слышим " во избежание попадания пол длинной одежды в движущееся полотно эскалатора...", в аптеке читаем "благодаря обретению ощущения высокой подвижности суставов". В России тяжелый язык с нагромождением существительных - признак учености и авторитетности. На Западе и в западной экономической науке все в точности наоборот. Чем выше уровень автора, тем доступнее его текст (за исключением отдельных теоретиков). Особенно это касается международных организаций. Доклады МВФ, Европейского центрального банка, Банка международных расчетов, Всемирного банка написаны короткими предложениями и понятным языком. Почитайте тексты Пола Кругмана, Алана Гринспена, речи Бена Бернанке и Жана-Клода Трише; вы не найдете в них ни одной наукообразной или громоздкой фразы. Простота и четкость изложения давно стали знаком международного качества.
Почему этого не происходит в России? Точного ответа я не знаю. Есть догадка: по причине незавершенной индустриализации страны. Россияне, как и их советские предшественники, боятся выглядеть деревенщиной. По оценкам социологов, только в 60-е годы число родившихся в городе превысило в СССР число родившихся на селе. Возможно также, что за "кудрявыми" фразами легко прятать недостаток смысла. По моему убеждению, будущее российской экономической науки за теми учеными, которые сумеют облечь свои мысли в доступную, глагольную форму. Ведь именно глагол обозначает движение.
В метро мы слышим " во избежание попадания пол длинной одежды в движущееся полотно эскалатора...", в аптеке читаем "благодаря обретению ощущения высокой подвижности суставов". В России тяжелый язык с нагромождением существительных - признак учености и авторитетности. На Западе и в западной экономической науке все в точности наоборот. Чем выше уровень автора, тем доступнее его текст (за исключением отдельных теоретиков). Особенно это касается международных организаций. Доклады МВФ, Европейского центрального банка, Банка международных расчетов, Всемирного банка написаны короткими предложениями и понятным языком. Почитайте тексты Пола Кругмана, Алана Гринспена, речи Бена Бернанке и Жана-Клода Трише; вы не найдете в них ни одной наукообразной или громоздкой фразы. Простота и четкость изложения давно стали знаком международного качества.
Почему этого не происходит в России? Точного ответа я не знаю. Есть догадка: по причине незавершенной индустриализации страны. Россияне, как и их советские предшественники, боятся выглядеть деревенщиной. По оценкам социологов, только в 60-е годы число родившихся в городе превысило в СССР число родившихся на селе. Возможно также, что за "кудрявыми" фразами легко прятать недостаток смысла. По моему убеждению, будущее российской экономической науки за теми учеными, которые сумеют облечь свои мысли в доступную, глагольную форму. Ведь именно глагол обозначает движение.