В полном разгаре страда деревенская... (с)
Навеяно постом френда Примардо «Назидательная история» http://primardo.livejournal.com/47954.html
После того, как отшумела московская олимпиада 1980 года и кварталы Олимпийской деревни на Юго-Западе Москвы стали жилыми, магазин «Люкс», находящийся на этой территории, вошёл в число продвинутых торговых точек Москвы, где время от времени хоть что-то можно было купить не по блату. Но к концу 80-х и к нему стало просто так не подступиться. То же, что и везде: колышущиеся толпы людей с чернильными номерами на руках, жаждущих купить то, «что «выбросили», распаренных, ошалевших от духоты и маразма происходящего.
Потом ввели «гениальную» систему распределения дней работы магазина по предприятиям. В один день выдавались талоны на определённые часы определённой организации. Как талоны распределялись внутри организации - отдельная песня. Самой занятной «фишкой» такой системы было приобретение ежедневно общающимися людьми одинаковых вещей, поскольку ассортимент «выбрасываемого» большим разнообразием не отличался. Понятно, что часть вещей уходила потом подругам, сёстрам, дочкам, внучкам и рассредоточивалась по городу и пригороду, но пара десятков одинаковых сапог или кофточек какое-то время потом мозолили глаза и надрывали чувство собственного достоинства их носительницам.
Так я и купила в магазине «Люкс» нарядные серые сапожки на высокой шпильке. На моё счастье, они были достаточно узки в голени и только небольших размеров, так что мои шансы отличаться от остальных заметно возросли, потом на работе я увидела не более двух женщин в таких же. Надевала, конечно же, только «на выход» до поры до времени.
Время их настало, как всегда, когда не ждёшь. Наступила весна, из искусственной шубы «на вате» и меховой шапки я «переехала» в узкое стильненькое демисезонное пальто и шляпу с полями. Зимние громоздкие сапожищи сменились на лёгкие демисезонные, на небольшом удобном каблучке, хоть и видавшие виды, но ещё вполне крепкие, как казалось. Увы, оказалось, что только казалось. Не прошло и пары недель, как они приказали долго жить, а приказать это они могли только последней надежде и опоре моих ног - серым высокошпилечным любимцам, поскольку влезать обратно в зимнюю обувь при пальто и шляпе не было уже никакой моральной возможности. Предстояло пробегать на высоченных шпильках до работы и назад, по продуктовым магазинам и очередям, с неподъемными авоськами, по весенней распутице, гололёду и ещё время от времени выпадающему снегу месяца полтора.
Стоит ещё добавить небольшое уточнение про неподъёмные авоськи. Кто жил в то время, знает, а другим трудно представить, но неподъёмные авоськи вызывали у женщин в ту пору не столько раздражение, сколько чувство удовлетворения, что удалось добыть пропитание семье. В моей семье надо было накормить шестерых, авоськи были только моей ношей, поскольку дети были ещё малы, мама малоподвижна, отец и муж с авоськами не монтировались. Пропитание добывалось женской частью коллектива в обеденный перерыв по очередям в окрестных магазинах, после работы очереди были уж совсем огромны, а прилавки пустоваты. Обедали потом бутербродом из-под полы тайком от начальства.
После такого обширного предисловия перехожу собственно к сюжету, воспоминание о котором навеял пост Примардо. Но ведь и в его посте присутствует обширное предисловие. Не то, про особенности устройства станций московского метрополитена, а то скрытое, ненаписанное, поскольку оно и не рассказано той женщиной.
А сюжет будет недлинный.
С утра припорошило, потом подморозило. День на предмет добычи продовольствия оказался удачным. От работы до метро бодренько дошкандыбала. На виду сослуживцев надо же и марку держать (всё-таки в шляпе): не согнуться в три погибели, носками внутрь не загребать, коленки не подворачивать, не поскользнуться и не растянуться у всех на глазах, вид гордый и независимый, несмотря на то, что в двух руках пакеты чуть не до земли волочатся. В метро стоя, удалось спиной прислониться и локтями притормаживать качание, две пересадки, на конечной станции своей линии заскочила в уже полный вагон, ибо ждать ещё 3-4 минуты следующего поезда, чтобы попытаться сесть, уже невмоготу. Ещё двадцать две минуты, моя станция. Тащиться 15 минут в горку. Скользко, темновато уже, навернусь точно. Ладони уже едва держат эти чёртовы пакеты, ручки врезаются. Пошла на автобус, можно проехать кругом пару остановок, тогда идти меньше и не в гору. На автобус - туча народу, в основном мужчины. Знаю, что большинство едет как раз пару остановок, до моей, там предприятие работает в две смены. Пока исхитряюсь забраться в автобус, на задней площадке уже битком, мужики все расстелили свои спины по поручням, ухватиться не за что, до верхних я не достаю, да и не могла бы при всём желании, руки заняты. И ноги на каблучищах уже мало что чувствуют. Пара мужиков, притёртые ко мне, недовольно фыркают, потому что задеваю их своими авоськами. Зато падать некуда, это радует. Автобус едет, стараюсь держать равновесие только ногами на шпильках. Резко тормозит. Мужик рядом недовольно бросает мне: «Вы не могли бы держаться!» Я тут я, злая, маленькая, с черненькими глазками уже со слегка поехавшим макияжем, с противными жемчужными каплями в мерзких ушках, нагло ему говорю: «С удовольствием, если вы подвинетесь от поручня и подержите 10 килограммов моих пакетов!». Пока мужик собирается с ответом, уже наша остановка, но бог сегодня был за мужиков с пустыми руками, а не за баб с неподъёмными авоськами. Мужики повалили из автобуса, быстро утекая в сторону своей работы, сзади ещё напирали, я шагнула на ступеньку, выставив вперёд руки с авоськами. 10 килограммов авосек с плечом рычага в длину моих рук перетянули мои собственные 50 килограммов с плечом рычага от каблука до носка сапожка, и я рыбкой выпала на остановку. Благо припорошило. Подобрала шляпу, авоськи, отряхиваться не стала, благо темно, и почапала до дому. Описание эмоций опускаю.
P.S.
Обращали ли вы внимание, что и в те годы, и ныне на улицах и в транспорте редко встретишь мужчин, руки которых чем-то заняты, кроме гаджетов. Бывает, присутствует полупустая сумка или рюкзачок, но они непременно через плечо за спиной и не снимаются, даже если возят по телам и лицам окружающих в плотно набитом салоне или на эскалаторе. А много ли встречается женщин, руки которых ничем не заняты, кроме дамской сумочки?
Вопрос к женщинам: не возникало ли у вас когда-нибудь желание аккуратно накрыть своим мужчинам стол, с салфеточками, вилками, ножами, бокалами и прочим антуражем, и насыпать на тарелки денег вместо еды?
После того, как отшумела московская олимпиада 1980 года и кварталы Олимпийской деревни на Юго-Западе Москвы стали жилыми, магазин «Люкс», находящийся на этой территории, вошёл в число продвинутых торговых точек Москвы, где время от времени хоть что-то можно было купить не по блату. Но к концу 80-х и к нему стало просто так не подступиться. То же, что и везде: колышущиеся толпы людей с чернильными номерами на руках, жаждущих купить то, «что «выбросили», распаренных, ошалевших от духоты и маразма происходящего.
Потом ввели «гениальную» систему распределения дней работы магазина по предприятиям. В один день выдавались талоны на определённые часы определённой организации. Как талоны распределялись внутри организации - отдельная песня. Самой занятной «фишкой» такой системы было приобретение ежедневно общающимися людьми одинаковых вещей, поскольку ассортимент «выбрасываемого» большим разнообразием не отличался. Понятно, что часть вещей уходила потом подругам, сёстрам, дочкам, внучкам и рассредоточивалась по городу и пригороду, но пара десятков одинаковых сапог или кофточек какое-то время потом мозолили глаза и надрывали чувство собственного достоинства их носительницам.
Так я и купила в магазине «Люкс» нарядные серые сапожки на высокой шпильке. На моё счастье, они были достаточно узки в голени и только небольших размеров, так что мои шансы отличаться от остальных заметно возросли, потом на работе я увидела не более двух женщин в таких же. Надевала, конечно же, только «на выход» до поры до времени.
Время их настало, как всегда, когда не ждёшь. Наступила весна, из искусственной шубы «на вате» и меховой шапки я «переехала» в узкое стильненькое демисезонное пальто и шляпу с полями. Зимние громоздкие сапожищи сменились на лёгкие демисезонные, на небольшом удобном каблучке, хоть и видавшие виды, но ещё вполне крепкие, как казалось. Увы, оказалось, что только казалось. Не прошло и пары недель, как они приказали долго жить, а приказать это они могли только последней надежде и опоре моих ног - серым высокошпилечным любимцам, поскольку влезать обратно в зимнюю обувь при пальто и шляпе не было уже никакой моральной возможности. Предстояло пробегать на высоченных шпильках до работы и назад, по продуктовым магазинам и очередям, с неподъемными авоськами, по весенней распутице, гололёду и ещё время от времени выпадающему снегу месяца полтора.
Стоит ещё добавить небольшое уточнение про неподъёмные авоськи. Кто жил в то время, знает, а другим трудно представить, но неподъёмные авоськи вызывали у женщин в ту пору не столько раздражение, сколько чувство удовлетворения, что удалось добыть пропитание семье. В моей семье надо было накормить шестерых, авоськи были только моей ношей, поскольку дети были ещё малы, мама малоподвижна, отец и муж с авоськами не монтировались. Пропитание добывалось женской частью коллектива в обеденный перерыв по очередям в окрестных магазинах, после работы очереди были уж совсем огромны, а прилавки пустоваты. Обедали потом бутербродом из-под полы тайком от начальства.
После такого обширного предисловия перехожу собственно к сюжету, воспоминание о котором навеял пост Примардо. Но ведь и в его посте присутствует обширное предисловие. Не то, про особенности устройства станций московского метрополитена, а то скрытое, ненаписанное, поскольку оно и не рассказано той женщиной.
А сюжет будет недлинный.
С утра припорошило, потом подморозило. День на предмет добычи продовольствия оказался удачным. От работы до метро бодренько дошкандыбала. На виду сослуживцев надо же и марку держать (всё-таки в шляпе): не согнуться в три погибели, носками внутрь не загребать, коленки не подворачивать, не поскользнуться и не растянуться у всех на глазах, вид гордый и независимый, несмотря на то, что в двух руках пакеты чуть не до земли волочатся. В метро стоя, удалось спиной прислониться и локтями притормаживать качание, две пересадки, на конечной станции своей линии заскочила в уже полный вагон, ибо ждать ещё 3-4 минуты следующего поезда, чтобы попытаться сесть, уже невмоготу. Ещё двадцать две минуты, моя станция. Тащиться 15 минут в горку. Скользко, темновато уже, навернусь точно. Ладони уже едва держат эти чёртовы пакеты, ручки врезаются. Пошла на автобус, можно проехать кругом пару остановок, тогда идти меньше и не в гору. На автобус - туча народу, в основном мужчины. Знаю, что большинство едет как раз пару остановок, до моей, там предприятие работает в две смены. Пока исхитряюсь забраться в автобус, на задней площадке уже битком, мужики все расстелили свои спины по поручням, ухватиться не за что, до верхних я не достаю, да и не могла бы при всём желании, руки заняты. И ноги на каблучищах уже мало что чувствуют. Пара мужиков, притёртые ко мне, недовольно фыркают, потому что задеваю их своими авоськами. Зато падать некуда, это радует. Автобус едет, стараюсь держать равновесие только ногами на шпильках. Резко тормозит. Мужик рядом недовольно бросает мне: «Вы не могли бы держаться!» Я тут я, злая, маленькая, с черненькими глазками уже со слегка поехавшим макияжем, с противными жемчужными каплями в мерзких ушках, нагло ему говорю: «С удовольствием, если вы подвинетесь от поручня и подержите 10 килограммов моих пакетов!». Пока мужик собирается с ответом, уже наша остановка, но бог сегодня был за мужиков с пустыми руками, а не за баб с неподъёмными авоськами. Мужики повалили из автобуса, быстро утекая в сторону своей работы, сзади ещё напирали, я шагнула на ступеньку, выставив вперёд руки с авоськами. 10 килограммов авосек с плечом рычага в длину моих рук перетянули мои собственные 50 килограммов с плечом рычага от каблука до носка сапожка, и я рыбкой выпала на остановку. Благо припорошило. Подобрала шляпу, авоськи, отряхиваться не стала, благо темно, и почапала до дому. Описание эмоций опускаю.
P.S.
Обращали ли вы внимание, что и в те годы, и ныне на улицах и в транспорте редко встретишь мужчин, руки которых чем-то заняты, кроме гаджетов. Бывает, присутствует полупустая сумка или рюкзачок, но они непременно через плечо за спиной и не снимаются, даже если возят по телам и лицам окружающих в плотно набитом салоне или на эскалаторе. А много ли встречается женщин, руки которых ничем не заняты, кроме дамской сумочки?
Вопрос к женщинам: не возникало ли у вас когда-нибудь желание аккуратно накрыть своим мужчинам стол, с салфеточками, вилками, ножами, бокалами и прочим антуражем, и насыпать на тарелки денег вместо еды?