Тут подошел Миша и спросил, продолжение 3
Как интересно бывает, вот случаются некие вроде бы взаимосвязанные, события, и атеист скажет - случайность
А верующий скажет - промысел, потому что конечно каждое совпадение может быть и случайность, но когда таких «случайностей» набирается воз и еще тележка…
Вот зашел Миша и спросил… - событие 1
Вот я наконец решилась выпустить на страницах своей ЖЖ джина, которого уже давно запустила гулять на Интернет форумах. Но там были беседы с атеистами, а здесь, среди френдов, список которых я же и формировала… Ну в общем решилась, все же… - событие 2
А вот, спустя пару недель, читаю «Современное католическое богословие. Хрестоматия» - событие 3
Те, кто читал книгу Эйвери Даллза «Модели церкви» обычно без труда могут соотнести свое видение с какой-либо из моделей.
…
Мало-помалу мнение, что использование моделей может обеспечить правильный подход, проникло в ограду церкви, действуя и на священство, и на мирян. Теперь отдельные личности могут выражать свое мнение о церкви, не боясь пропагандировать одну конкретную модель, потому что известно, что это только один образ из многих, и никто не должен его принимать как единственный в ущерб всем прочим подходам. Даже если человек выбирает какую0либо модель в качестве первостепенной, он помнит, что дополняющие или даже противоречащие мнения тоже имеют право быть услышанными. В приходах эта тенденция проявляется в том, что в них нередко соседствуют разные литургические традиции, каждая из которых соответствует нуждам или взглядам определенных групп в пределах прихода.
На настоящем этапе развития христианской истории верующие находят приемлемым принятие различных моделей церкви без ущерба единству веры. Им также следует обзавестись подобной позицией в отношении Иисуса. В прошлом многие считали, что подобное предложение может привести к утрате ясности и единомыслия, бывших основной чертой христианской традиции на протяжении веков. Многие думали, что модель Иисуса может существовать только одна. И этот единственный подход был выражен в официальном учении церкви по ходу его развития, в особенности посредством Вселенских Соборов.
Кстати, не оставляя попыток контролировать христологию и вносить в нее ясность, соборы последовательно обращали внимание верующих на то, что в конечном счете мы имеем дело с тайной. Подобный импульс служит скорее побудительным, нежели останавливающим фактором для осмысления, обсуждения и дебатов.
Эта великая тайна относится не только к Богу как таковому или даже Иисусу как таковому, сколько к отношению между Богом и творением. Тайна включает в себя замысел соединения всего сущего на небесах и на земле, назначенный для всего творения удел единства Божьего и исполнения совершенства, предназначенного всему тварному.
В течение долгих веков верующие непрестанно стремились к постижению этой тайны. В результате они все углубляли понимание значения Бога и Его замысла спасения. Однако полноты понимания этой тайны или полного ее приятия не смог бы добиться никто. Даже коллективный опыт церкви не исчерпал глубин значения личности Иисуса и принесенного им спасения. Начиная ее исследовать, мы все оказываемся лицом к лицу с неохватной для разума тайной при попытке личным образом постигнуть значение Иисуса, который есть Христос. Эту бесконечную глубину невозможно втиснуть в рамки какой-либо одном модели, ограничить конкретным периодом или пониманием любой отдельной личности.
Тайну Иисуса можно познавать на личном опыте куда полнее и ближе, нежели объяснять и описывать. Между верующим и тем, в которого он верит, существует связь, дарующая некое подобие. При наличии столь личных отношений обречены на крушение все попытки анализа от абстрактного к конкретному и далее, к вербальному его выражению (в письменной или устной форме). Люди, вовлеченные в тайну Иисуса и живущие ею, никогда не смогут полностью выразить ее значение. Определенная межличностность, первейшая основа веры, как таковая не поддается полному и категорическому определению. Верующие живут своей верой, и сама вера отвлекает их от любых попыток определения, встречаемых в официальных документах или богословских учебниках.
Модели издавна широко использовались в естественных и социальных науках. И только недавно они начали также использоваться в богословии. Эйвери Даллз назвал свою экклезиологическую книгу «Модели церкви». А.Т. Рэмсей также демонстрирует пользу работы с моделями в богословии.
Э. Казинс четко сформулировал принцип употребления моделей в богословии.
Богословие относится к конечному уровню религиозной тайны, еще менее доступной пониманию, нежели тайна материальной вселенной. Поэтому весь наш религиозный язык и символы следует воспринимать как модели, поскольку еще в большей степени, нежели научные понятия, они лишь приближают нас к объекту, ими отображаемому.
…таким образом, использование принципа моделей в богословии уничтожает иллюзию, будто мы способны заключить бесконечность в рамки своих ограниченных построений и терминологии.
На уровне толкования модели обычно синтезируют то, что уже является частью человеческого опыта или опыта веры. Как хорошая естетсвенно-научная модель синтезирует разные грани явления, давая ответ сразу на многие вопросы, так и богословская модель является синтезом библейского опыта и опыта живой веры, накопленной многими поколениями в христианской истории.
Использование моделей в исследовательских целях подразумевает особую богословскую задачу - предоставление богослову новых средств для выполнения своей задачи: поиска понимания веры. Подобная ответственность требует многого и таит в себе множество ловушек.
(Джон Ф. О’Трейди. Современное состояние христологии)
Где то с пол года назад я обсуждала с одним очень продвинутым братом прихода богословие Бультмана. Это похоже на то, что Вы говорите, но не совсем то. Да, да - я пыталась изложить, что же собственно я говорю, в чем отличие. Да, религия - модель взаимодействия Бога и человека, вот, нечто в этом роде. Мы не познаем сути, мы строим модели, и в науке, и в религии…
Он хотя бы пытался понять, что я говорю…
Я решила покидать пробные шары, через пару дней поговорила еще с одним продвинутым братом. И поняла - если этот продвинутый брат на нашем продвинутом приходе и такая реакция, модели лучше припрятать подальше. Для собственного пользования…
А теперь читаю, вот
«Мало-помалу мнение, что использование моделей может обеспечить правильный подход, проникло в ограду церкви, действуя и на священство, и на мирян.»
Неужели католики настолько обогнали нас, со времен Второго Ватиканского? Ну понятно, с моей точки зрения обогнали… Или это все же преувеличение автора, выдающего желаемое за действительное…
Ну не страшно. Что бы там о своей единственной истинности конфессии друг другу не говорили, а они - как сообщающиеся сосуды. Все хорошее у них со временем будет у нас. Все плохое у них отсеется у них же со временем. Все безразличное, индифферентное останется, дабы оставались различия. И, разумеется, наоборот. Для того ж они и конфессии. Для того же и строит Триединый Бог Тело Свое как и все остальное в мироздании - в единстве разнообразия…
Но это уже из другой тематики, хотя… нет, почему же из другой…
А верующий скажет - промысел, потому что конечно каждое совпадение может быть и случайность, но когда таких «случайностей» набирается воз и еще тележка…
Вот зашел Миша и спросил… - событие 1
Вот я наконец решилась выпустить на страницах своей ЖЖ джина, которого уже давно запустила гулять на Интернет форумах. Но там были беседы с атеистами, а здесь, среди френдов, список которых я же и формировала… Ну в общем решилась, все же… - событие 2
А вот, спустя пару недель, читаю «Современное католическое богословие. Хрестоматия» - событие 3
Те, кто читал книгу Эйвери Даллза «Модели церкви» обычно без труда могут соотнести свое видение с какой-либо из моделей.
…
Мало-помалу мнение, что использование моделей может обеспечить правильный подход, проникло в ограду церкви, действуя и на священство, и на мирян. Теперь отдельные личности могут выражать свое мнение о церкви, не боясь пропагандировать одну конкретную модель, потому что известно, что это только один образ из многих, и никто не должен его принимать как единственный в ущерб всем прочим подходам. Даже если человек выбирает какую0либо модель в качестве первостепенной, он помнит, что дополняющие или даже противоречащие мнения тоже имеют право быть услышанными. В приходах эта тенденция проявляется в том, что в них нередко соседствуют разные литургические традиции, каждая из которых соответствует нуждам или взглядам определенных групп в пределах прихода.
На настоящем этапе развития христианской истории верующие находят приемлемым принятие различных моделей церкви без ущерба единству веры. Им также следует обзавестись подобной позицией в отношении Иисуса. В прошлом многие считали, что подобное предложение может привести к утрате ясности и единомыслия, бывших основной чертой христианской традиции на протяжении веков. Многие думали, что модель Иисуса может существовать только одна. И этот единственный подход был выражен в официальном учении церкви по ходу его развития, в особенности посредством Вселенских Соборов.
Кстати, не оставляя попыток контролировать христологию и вносить в нее ясность, соборы последовательно обращали внимание верующих на то, что в конечном счете мы имеем дело с тайной. Подобный импульс служит скорее побудительным, нежели останавливающим фактором для осмысления, обсуждения и дебатов.
Эта великая тайна относится не только к Богу как таковому или даже Иисусу как таковому, сколько к отношению между Богом и творением. Тайна включает в себя замысел соединения всего сущего на небесах и на земле, назначенный для всего творения удел единства Божьего и исполнения совершенства, предназначенного всему тварному.
В течение долгих веков верующие непрестанно стремились к постижению этой тайны. В результате они все углубляли понимание значения Бога и Его замысла спасения. Однако полноты понимания этой тайны или полного ее приятия не смог бы добиться никто. Даже коллективный опыт церкви не исчерпал глубин значения личности Иисуса и принесенного им спасения. Начиная ее исследовать, мы все оказываемся лицом к лицу с неохватной для разума тайной при попытке личным образом постигнуть значение Иисуса, который есть Христос. Эту бесконечную глубину невозможно втиснуть в рамки какой-либо одном модели, ограничить конкретным периодом или пониманием любой отдельной личности.
Тайну Иисуса можно познавать на личном опыте куда полнее и ближе, нежели объяснять и описывать. Между верующим и тем, в которого он верит, существует связь, дарующая некое подобие. При наличии столь личных отношений обречены на крушение все попытки анализа от абстрактного к конкретному и далее, к вербальному его выражению (в письменной или устной форме). Люди, вовлеченные в тайну Иисуса и живущие ею, никогда не смогут полностью выразить ее значение. Определенная межличностность, первейшая основа веры, как таковая не поддается полному и категорическому определению. Верующие живут своей верой, и сама вера отвлекает их от любых попыток определения, встречаемых в официальных документах или богословских учебниках.
Модели издавна широко использовались в естественных и социальных науках. И только недавно они начали также использоваться в богословии. Эйвери Даллз назвал свою экклезиологическую книгу «Модели церкви». А.Т. Рэмсей также демонстрирует пользу работы с моделями в богословии.
Э. Казинс четко сформулировал принцип употребления моделей в богословии.
Богословие относится к конечному уровню религиозной тайны, еще менее доступной пониманию, нежели тайна материальной вселенной. Поэтому весь наш религиозный язык и символы следует воспринимать как модели, поскольку еще в большей степени, нежели научные понятия, они лишь приближают нас к объекту, ими отображаемому.
…таким образом, использование принципа моделей в богословии уничтожает иллюзию, будто мы способны заключить бесконечность в рамки своих ограниченных построений и терминологии.
На уровне толкования модели обычно синтезируют то, что уже является частью человеческого опыта или опыта веры. Как хорошая естетсвенно-научная модель синтезирует разные грани явления, давая ответ сразу на многие вопросы, так и богословская модель является синтезом библейского опыта и опыта живой веры, накопленной многими поколениями в христианской истории.
Использование моделей в исследовательских целях подразумевает особую богословскую задачу - предоставление богослову новых средств для выполнения своей задачи: поиска понимания веры. Подобная ответственность требует многого и таит в себе множество ловушек.
(Джон Ф. О’Трейди. Современное состояние христологии)
Где то с пол года назад я обсуждала с одним очень продвинутым братом прихода богословие Бультмана. Это похоже на то, что Вы говорите, но не совсем то. Да, да - я пыталась изложить, что же собственно я говорю, в чем отличие. Да, религия - модель взаимодействия Бога и человека, вот, нечто в этом роде. Мы не познаем сути, мы строим модели, и в науке, и в религии…
Он хотя бы пытался понять, что я говорю…
Я решила покидать пробные шары, через пару дней поговорила еще с одним продвинутым братом. И поняла - если этот продвинутый брат на нашем продвинутом приходе и такая реакция, модели лучше припрятать подальше. Для собственного пользования…
А теперь читаю, вот
«Мало-помалу мнение, что использование моделей может обеспечить правильный подход, проникло в ограду церкви, действуя и на священство, и на мирян.»
Неужели католики настолько обогнали нас, со времен Второго Ватиканского? Ну понятно, с моей точки зрения обогнали… Или это все же преувеличение автора, выдающего желаемое за действительное…
Ну не страшно. Что бы там о своей единственной истинности конфессии друг другу не говорили, а они - как сообщающиеся сосуды. Все хорошее у них со временем будет у нас. Все плохое у них отсеется у них же со временем. Все безразличное, индифферентное останется, дабы оставались различия. И, разумеется, наоборот. Для того ж они и конфессии. Для того же и строит Триединый Бог Тело Свое как и все остальное в мироздании - в единстве разнообразия…
Но это уже из другой тематики, хотя… нет, почему же из другой…