Байки старого стула
совместно с cwamperfect
Помню, одна была такая... В клетчатых штанах. И сама вроде небольшая, и я еще молодой был, а все равно не удержался. Скрипнул. Встречаются такие. Некрупные, но увесистые.
Опять же, клетчатые штаны. Может, я на них засмотрелся? Нравится мне все в клеточку. Вы присмотритесь - у меня и сиденье такое. Было когда-то. Теперь сложно разглядеть - сколько на мне пересидело, сколько ногами потопталось...
Особенно дети. Дети! Мелкие шепелявые декламаторы! Готовые бормотать любую рифмованную чушь, только бы получить сладкое. Вы меня, меня про сладкое спросите! Кому как не мне знать, как опускаемое на меня обретает вес и размер!
Но хуже всего в детях - это их воображение. О, Великие Столяры, кем я только ни побывал по прихоти детского воображения! Танком, тюрьмой, бешеным мустангом, четырехрогим бабайкозавром, дохлым бегемотом, багажинком, дядей Сережей, самолетом, и, стыдно сказать, "пиндисталом".
Нет, вы не думайте, я детей люблю! Но в малых, даже в маленьких количествах. А когда с криком "йохохо и бутылка рома!" на тебя карабкается сразу двенадцать славных таких, упитанных карапузов с саблями и повязками на одном глазу, что бы вы лично, уважаемые, ощутили? Я еще молчу, как меня при этом обзывали... Сами такие! Сами абордажи! И хулиганы!
И слова у стишков забывают все время, да! А я помню. Я все помню!
Вот, например:
Мороз и солнце, день чудесный.
Чего ты мелешь, дуб подлесный?
Французы тут как тут!
Смешались в кучу конелюди,
Из запятых сычи орудий
Построились. Идут.
Я еще много чего помню! Но я же не пытаюсь залезть на наше уважаемое кресло или еще более уважаемую древнюю табуретку, чтобы все, что помню, продекламировать. С завываниями в конце каждой строки. С лихорадочным ковырянием в носу, когда фьють и улетело из головы нужное слово.
У меня-то оно ни за что не улетит. Головы нету потому что. Так что оно, это самое слово, у меня всегда при себе. Вот это самое... ну... как его... Его еще все говорят... Когда только разгонятся на меня садиться, а я уже занят... Мелюзгой всякой... Или кошкой... Или еще хуже - попугайцем… А! Вспомнил! Самое нужное слово! БРЫСЬ!
Помню, одна была такая... В клетчатых штанах. И сама вроде небольшая, и я еще молодой был, а все равно не удержался. Скрипнул. Встречаются такие. Некрупные, но увесистые.
Опять же, клетчатые штаны. Может, я на них засмотрелся? Нравится мне все в клеточку. Вы присмотритесь - у меня и сиденье такое. Было когда-то. Теперь сложно разглядеть - сколько на мне пересидело, сколько ногами потопталось...
Особенно дети. Дети! Мелкие шепелявые декламаторы! Готовые бормотать любую рифмованную чушь, только бы получить сладкое. Вы меня, меня про сладкое спросите! Кому как не мне знать, как опускаемое на меня обретает вес и размер!
Но хуже всего в детях - это их воображение. О, Великие Столяры, кем я только ни побывал по прихоти детского воображения! Танком, тюрьмой, бешеным мустангом, четырехрогим бабайкозавром, дохлым бегемотом, багажинком, дядей Сережей, самолетом, и, стыдно сказать, "пиндисталом".
Нет, вы не думайте, я детей люблю! Но в малых, даже в маленьких количествах. А когда с криком "йохохо и бутылка рома!" на тебя карабкается сразу двенадцать славных таких, упитанных карапузов с саблями и повязками на одном глазу, что бы вы лично, уважаемые, ощутили? Я еще молчу, как меня при этом обзывали... Сами такие! Сами абордажи! И хулиганы!
И слова у стишков забывают все время, да! А я помню. Я все помню!
Вот, например:
Мороз и солнце, день чудесный.
Чего ты мелешь, дуб подлесный?
Французы тут как тут!
Смешались в кучу конелюди,
Из запятых сычи орудий
Построились. Идут.
Я еще много чего помню! Но я же не пытаюсь залезть на наше уважаемое кресло или еще более уважаемую древнюю табуретку, чтобы все, что помню, продекламировать. С завываниями в конце каждой строки. С лихорадочным ковырянием в носу, когда фьють и улетело из головы нужное слово.
У меня-то оно ни за что не улетит. Головы нету потому что. Так что оно, это самое слово, у меня всегда при себе. Вот это самое... ну... как его... Его еще все говорят... Когда только разгонятся на меня садиться, а я уже занят... Мелюзгой всякой... Или кошкой... Или еще хуже - попугайцем… А! Вспомнил! Самое нужное слово! БРЫСЬ!