чепуховина вторая, насекомая
ЧЕшуйница не стала демонстративно влетать в открытое окно. Она бочком просочилась по подоконнику, затаилась за цветочным горшком с тут же ощетинившимся кактусом и стала зыркать по сторонам.
- Ну чего ты дергаешься, - зашипела она кактусу, - я такое не ем. Упс! А вот и книжечки! Старинные! Классика! Ну-с, с чего бы начать?
Чешуйница расправила крылышки, потрясла хвостовыми нитями и спикировала на книжную полку.
- Тэээкс, Купер. Фенимор. Не, про индейцев невкусно. Аха, Шарлотта Бронте... Ну ее, там явно все заревано, а я соленое не люблю. О! Федор Михалыч! Преступление и наказание! Насчет наказания - это как карта ляжет, а преступление годится!
...Она нырнула под корешок тома Достоевского и с наслаждением вгрызлась в клейстер.
*
Палочник торчал посреди сухой ветки, совершенно неотличимый от настоящих корявых сучков, и предавался мечтам.
- Вот если бы я мог прикидываться птичкой или рыбкой, или зверем каким-никаким... Крокодилом, к примеру... А то сплошные елки-палки! Надоело до чертиков...
- Аааачхи! - как гром раздалось у него за спиной, и кто-то вцепился в его ногу.
...Даже не оглянувшись и оставив ногу на растерзание неведомому врагу ( Да пусть подавится! Новую отращу!), палочник мгновенно развернул свои пестрые веерные крылья и пошуршал к соседнему дереву, мечтая лишь об одном - раз и навсегда прикинуться шлангом...
*
УХОвертка по-быстрому организовала себе рабочее место, ловко свернув лист кулечком, высунулась из кулька по пояс и хорошо поставленным рыночным голосом заорала: "А вот! Кому! Ухи верчу-кручу кому захочу! Подходи, народ, на уховорот!"
*
ВИслокрылка пребывала не в лучшем настроении. Впрочем, как всегда, ибо по темпераменту была меланхоликом. Вот и сейчас, раздраженно передергивая обвислыми крыльями, она аккуратно укладывала отложенные яички бесконечными рядами на широком листе, качающемся прямо над ручьем, и брюзжала себе под нос.
- Ну, и кому это надо? Убиваешься с этими дитями, ни сна, ни отдыха... Нет, чтобы на концерт слетать или кино посмотреть, на худой конец. Про любовь... Эх... А они вылупятся и - ни здрасьте, ни до свидания, ни спасибо... Даже "маманя" не скажут, а сразу шасть в воду и давай чавкать разными циклопами и дафниями. Так и живешь весь век... Ни минуты для себя... Ну, вот и все, готово.
Вислокрылка уселась на край листа и, пригорюнившись, стала ждать когда вылупится ее отродье. А вдруг хоть один из них скажет...
*
НАездник лихо пришпорил гусеницу.
- Йохоо! Пошла, милая! До той норки доскачешь - и отдыхай сколько влезет!
Гусеница послушно попрыгала к норке и втиснулась в нее.
- А сколько влезет? - робко спросила она.
Но наездник не удостоил ее ответом. Он молниеносно нашпиговал ее будущим потомством и запечатал норку.
- Вопрос не в том, сколько влезет, а сколько вылезет, - хмыкнул он, поправляя стетсон, и двинул на поиски очередной "коняшки"...
- Ну чего ты дергаешься, - зашипела она кактусу, - я такое не ем. Упс! А вот и книжечки! Старинные! Классика! Ну-с, с чего бы начать?
Чешуйница расправила крылышки, потрясла хвостовыми нитями и спикировала на книжную полку.
- Тэээкс, Купер. Фенимор. Не, про индейцев невкусно. Аха, Шарлотта Бронте... Ну ее, там явно все заревано, а я соленое не люблю. О! Федор Михалыч! Преступление и наказание! Насчет наказания - это как карта ляжет, а преступление годится!
...Она нырнула под корешок тома Достоевского и с наслаждением вгрызлась в клейстер.
*
Палочник торчал посреди сухой ветки, совершенно неотличимый от настоящих корявых сучков, и предавался мечтам.
- Вот если бы я мог прикидываться птичкой или рыбкой, или зверем каким-никаким... Крокодилом, к примеру... А то сплошные елки-палки! Надоело до чертиков...
- Аааачхи! - как гром раздалось у него за спиной, и кто-то вцепился в его ногу.
...Даже не оглянувшись и оставив ногу на растерзание неведомому врагу ( Да пусть подавится! Новую отращу!), палочник мгновенно развернул свои пестрые веерные крылья и пошуршал к соседнему дереву, мечтая лишь об одном - раз и навсегда прикинуться шлангом...
*
УХОвертка по-быстрому организовала себе рабочее место, ловко свернув лист кулечком, высунулась из кулька по пояс и хорошо поставленным рыночным голосом заорала: "А вот! Кому! Ухи верчу-кручу кому захочу! Подходи, народ, на уховорот!"
*
ВИслокрылка пребывала не в лучшем настроении. Впрочем, как всегда, ибо по темпераменту была меланхоликом. Вот и сейчас, раздраженно передергивая обвислыми крыльями, она аккуратно укладывала отложенные яички бесконечными рядами на широком листе, качающемся прямо над ручьем, и брюзжала себе под нос.
- Ну, и кому это надо? Убиваешься с этими дитями, ни сна, ни отдыха... Нет, чтобы на концерт слетать или кино посмотреть, на худой конец. Про любовь... Эх... А они вылупятся и - ни здрасьте, ни до свидания, ни спасибо... Даже "маманя" не скажут, а сразу шасть в воду и давай чавкать разными циклопами и дафниями. Так и живешь весь век... Ни минуты для себя... Ну, вот и все, готово.
Вислокрылка уселась на край листа и, пригорюнившись, стала ждать когда вылупится ее отродье. А вдруг хоть один из них скажет...
*
НАездник лихо пришпорил гусеницу.
- Йохоо! Пошла, милая! До той норки доскачешь - и отдыхай сколько влезет!
Гусеница послушно попрыгала к норке и втиснулась в нее.
- А сколько влезет? - робко спросила она.
Но наездник не удостоил ее ответом. Он молниеносно нашпиговал ее будущим потомством и запечатал норку.
- Вопрос не в том, сколько влезет, а сколько вылезет, - хмыкнул он, поправляя стетсон, и двинул на поиски очередной "коняшки"...