Человек, разоблачавший травлю
Дописал я всё-таки обещанный текст о Рене Жираре. Хотел разместить его на сайте журнала «Контрабанда», но с сайтом что-то произошло, и не знаю, восстановится ли он. Поэтому помещу текст здесь, в ЖЖ. Я там в начале пытаюсь пересказать основные идеи Жирара, но получается что-то вроде «мне Рабинович вашего Шаляпина напел», и потому всем, кто заинтересуется, рекомендую читать сами книги, хотя бы «Я видел сатану, падающего как молния», текст небольшой и содержит основные тезисы концепции Жирара о связи между насилием и сакральным.
Пока я писал статью, заново пробежал глазами тексты Жирара, и опять ощутил, насколько же он точен в оценках, и насколько то, о чём он пишет, применимо к нашей сегодняшней жизни. Хтоя интересно, что Жирар воздерживается от советов о том, как переменить своё мироощущение и «уйти из зоопарка» по выражению Егора Летова. Жирар тут исходит скорее из психоаналитического воззрения, что необходимо осознать свою проблему, изучить её корни и это уже станет неким способом излечения. Впрочем, вполне возможно, что Жирар ожидает, что его тексты приведут читателя к метанойе, перемене временного состояния, хотя тут, конечно, хороший вопрос ожидал ли он этого от своих текстов или от того, что читатель через призму этих самых текстов по-новому взглянет на Евангелие. Впрочем, тема взаимоотношений Жирара и христианства - это такой отдельный разговор, и, боюсь, я для него недостаточно компетентен, потому что тут надо привлекать весь корпус текстов Жирара, в том числе и его поздних бесед, интервью и так далее, а этого всего я не читал.
Впрочем, ладно, достаточно вступления, вот собственно сам текст:
Человек, разоблачавший травлю
4 ноября 2015 года умер религиозный философ Рене Жирар, автор концепции о коллективном жертвоприношении как базовом механизме человеческой культуры. На первый взгляд, эта идея выглядит странной и, пожалуй, даже шокирующей. Нам кажется, что жертвоприношения остались где-то в далёком дикарском прошлом человечества, но Жирар показывает, каким образом тот же самый механизм, хотя и в несколько изменённом виде, продолжает безотказно работать во все времена вплоть до наших дней.
Предложенная Жираром схема в упрощённом виде выглядит следующим образом: во время катастрофы (война, эпидемия, голод) общество ищет «козла отпущения» (Жирар предпочитает пользоваться этим ветхозаветным термином, одна из его книг так и называется: «Козёл отпущения»), на которого возлагается вина за происходящее. Затем разворачивается процесс коллективной травли, достигающий сразу целого набора целей: сплочение общества, удовлетворение жажды мести, перенесения чувства страха перед будущим, фрустраций, обид и коллективной ответственности на «козла отпущения». Но если в древние времена процесс коллективного жертвоприношения происходил просто: жертву окружали и забрасывали камнями, то впоследствии человечество изобрело более сложные механизмы. Сначала вокруг жертвы требуется создать «чёрную легенду», растиражировав её в слухах, легендах и прокламациях, придать отдельным людям или сообществам ореол отверженности и исходящей от них опасности, а уже затем расправляться с ними с полным ощущением собственной правоты. А так как с течением времени технические средства совершенствуются, то если продолжить мысль Жирара, в наши дни окружать жертву кольцом и забрасывать камнями куда сподручнее и безопаснее виртуально, через форумы и фейсбук, чем в реальном мире.
Также Жирар подробно описывает черты виктимности, на основании которых выбирается жертва, механизмы травли, а также замечает, что со временем происходит изменение и вытеснение оригинальной истории травли, в неё добавляются новые сюжетные ходы, которые либо оправдывают мучителей, либо доказывают, что жертва добровольно пошла на смерть. В доказательство этого тезиса Жирар приводит солидную подборку таких преображений сюжета в мифах и классических текстах, и показывает, каким образом религия и культура со временем переводит жертвоприношение из реального пространства в символическое. В процессе такого вытеснения жертва обретает сакральный характер благодаря приписываемым ей сверхъестественным способностям, а в некоторых случаях впоследствии начинает восприниматься как одновременно вредоносное и благодатное божество (в «Козле отпущения» Жирар приводит в пример Аполлона, который и насылает чуму, и излечивает от неё). Именно таким образом, по представлению Жирара, из механизма коллективной травли вырастают и развиваются религии, которые в свою очередь, позволяют отойти от реальных механизмов жертвоприношения к символическим, и со временем дают возможность вдумчивому исследователю распознать механизмы жертвоприношения, научится ассоциировать себя с жертвой и преодолевать бессознательную тягу к участию в коллективном убийстве.
В своих исследованиях Жирар опирается на концепцию, сформулированную Джеймсом Фрезером в его работе «Золотая ветвь», где подробно излагаются сведения о жертвоприношении царей-жрецов в разные времена и у разных народов, а также доказывается, что буквальные человеческие жертвы заменялись жертвой животных, а затем символическими жертвами. Также Жирар опирается на концепцию Фрейда, согласно которой в основе человеческой культуры лежит принесение сыновьями отца в жертву, а затем вытеснение представления об этой жертве. Но в продолжение работ своих предшественников Жирар переосмысляет их концепции и придаёт им метафизический смысл. Фрезер писал об исторических аспектах жертвоприношения, считая их делом далёкого прошлого, которое в наши дни встречается только у дикарей или в форме народных обычаев, давно утративших свою кровавую основу. А для Фрейда идея жертвы лишь составная часть теории о бессознательных стремлениях. В свою очередь, у Жирара идея коллективной травли и принесения в жертву обретает универсальный характер, становится базисом человеческой деятельности во все времена и во всех культурах, вплоть до наших дней. При этом для Жирара крайне важной остаётся идея Фрейда о бессознательном: участники процесса коллективной травли сами не осознают, в чём они принимают участие. Так Жирар замечает, что слова Иисуса во время казни «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят» являются точным описанием действия механизмов бессознательного, причём задолго до того, как Фрейд это самое бессознательное открыл.
В своих исследованиях Жирар постоянно обращается к библейским сюжетам, где он обнаруживает множество примеров коллективной травли и принесения сакральной жертвы. Он особо отмечает, что начиная с Ветхого завета библейские авторы чаще становятся на сторону жертвы, а не гонителей. Особенно много внимания Жирар уделяет евангельскому сюжету. История Иисуса Христа в представлении Жирара предстаёт своего рода идеальным сюжетом коллективной жертвы. В Евангелии представлены все механизмы травли, все способы опознавания жертвы и обозначения вины. Именно поэтому Жирар считает, что Евангелие наилучшим образом учит распознавать и разоблачать механизмы коллективной травли и принесения в жертву, как сообщество в целом, так и лично каждого человека. Поэтому в понимании Жирара то искупление, которое связано с Иисусом, представляет собой в первую очередь искупление от механизмов травли, которые Жирар прямо называет сатанинскими.
Тут стоит отметить, что способ изложения мыслей Жирара довольно специфичен и не похож на принятый в его время в среде французских философов. В нём мало академичности, зато много поэтических конструкций, пафоса, литературных и мифологических примеров, обращения к христианской символике и богословию (большей частью неортодоксальных). Книги Рене Жирара читаются как своеобразный триллер или детектив, в котором за каждым, даже внешне невинным сюжетом, за каждым явлением культуры открывается бездна преступления, кровавого жертвоприношения, травли одиночки большинством. Пожалуй, стиль Жирара уместно сравнить со стилем русских религиозных философов Серебряного века. Это сравнение кажется тем более уместным, что в списке трудов Жирара есть и книга о Достоевском («Достоевский. От двойника к единству»).
Отсюда же проистекают и претензии к творчеству Жирару, которую предъявляли коллеги по философскому цеху. Ему ставили в вину отсутствие научной строгости, вольное обращение с историческим материалом, подгонку фактов под теорию и стремление свести все явления культуры к одному базису, то есть попытку создать «теорию всего», что явно противоречит критерию фальсифицируемой Поппера («Меня раздраженно обвиняют в притязательной наглости. Меня считают возможным учить скромности, ничем не рискуя; но не имеют ни минуты времени, чтобы выслушать то, что я хочу сказать. Мне также предъявляют «фальсификацию» Поппера и прочие прекрасные вещи, пришедшие к нам из Оксфорда, Вены и Гарварда. Мне говорят, что достичь достоверности можно только выполнив драконовские условия, которые и самым строгим наукам, быть может, не по силам»).
Сам Жирар возмущённо опровергает обвинения в свой адрес, но вот что интересно. При чтении текстов Жирара складывается такое подозрение, что нарушения академического стиля допускаются Жираром нарочно, чтобы вызвать критику и обвинения в свой адрес. Трудно сказать, делалось ли это осознанно и целенаправленно, ведь и сам Жирар подробно разбирает механизм провоцирования скандала в книге «Я видел сатану, падающего как молния». Или же в данном случае сработал бессознательный механизм виктимности, Жирар также упоминает и о том, что жертва зачастую ведёт себя именно так, как от неё ожидает гонители, как бы добровольно подставляя себя под удар, и объясняет это действием тех же неосознанных механизмов, которым подчиняются и жертва, и гонители. В любом случае, он добился своего: автор, пишущий о жертвах, сам становится жертвой, объектом коллективной травли. По всей видимости, в идеале Жирар видел себя своего рода новым Сократом, казнённым, но торжествующим над своими преследователями. Только наши времена не похожи на античные, а потому Жирар благополучно творил и преподавал, правда, не у себя на родине, а в американских университетах. Впрочем, изгнание тоже вполне себе может быть способом коллективного жертвоприношения, вспомнить хотя бы историю Эдипа.
Напоследок, стоит сказать несколько слов о том, почему творческое наследие Рене Жирара важно для сегодняшнего российского общества. Дело в том, что современная российская культура вся пронизана механизмами травли, иногда создаётся впечатление, что они и есть та самая загадочная «духовная скрепа», которая цементирует наше общество. Мы разделены на группы, каждая из которых занимается конструированием своего козла отпущения, приписывания ему всех возможных и невозможных грехов, и выдумыванием унизительных кличек: Укроп, Либераст, Православнутый, Ватник, Пиндос, Фашист, Колорад и так далее, и так далее, наше культурное пространство заполнено такого рода воображаемыми фигурами, на которые изливается яростный гнев, пока что виртуальный, а не реальный. Хотя кто знает, как оно потом повернётся, учитывая, что «чёрные легенды» друг о друге уже подробно разработаны, а огонь взаимной ненависти никак не утихает. И точно так же, как это описывает Жирар, процесс травли идёт на бессознательном уровне, участники занимают положенные места в круге, берём в руке камни (пока что виртуральные) и с полным сознанием собственной правоты забрасывают ими жертву. И мало кто замечает, что все - неважно, будь то «патриоты», «либералы» или какие-то другие группы, все действуют одинаковым образом.
Работы Рене Жирара показывают нам, как распознавать эти механизмы травли и как можно преодолеть их, как выйти из этой круговерти взаимных обвинений, ненависти, конструирования козлов отпущений, как научиться действовать в обстоятельствах травли. Вот в качестве примера один простой пример из книги «Я видел Сатану, падающего как молния»:
«Прежде чем ответить тем, кто спрашивает его мнения по поводу вписанной в Закон Моисея обязанности забить камнями женщину, застигнутую в прелюбодеянии, Иисус склоняется к земле и что-то чертит на ней пальцем. Я думаю, что Иисус склоняется к земле не для того, чтобы что-то писать на ней. Скорее, он что-то чертит просто потому, что склонился к земле. А склонился он к ней, чтобы не видеть этой толпы с кровожадными глазами.
Если бы Иисус ответил на их взгляды, эти озлобленные люди не увидели бы его взгляд таким, каким он был на самом деле, - они превратили бы его в зеркало своей собственной озлобленности. Их же собственный вызов, их же собственная провокация - вот что они прочитали бы во взгляде Иисуса, неважно насколько мирным был бы его взгляд, и сами, в ответ, почувствовали бы себя провоцируемыми. Конфронтация стала бы неизбежной и сделала бы как раз то, что пытался предотвратить Иисус: жертву забили бы камнями. Таким образом, Иисус избегает даже тени провокации».
Особенно важна разработанная Рене Жираром концепция для христианских церквей, которые точно так же, как и всё общество с удовольствием участвуют в коллективных травлях, создают себе разнообразных козлов отпущения, а затем их изничтожают, опять же, с полным ощущением собственной моральной правоты, мало того, с уверенностью, что такие действия демонстрируют святость. Христианам стоило бы помнить, что уподобиться Христу, это значит уподобиться жертве, уподобиться Тому, Кто спас блудницу от побивания камнями, кто ел за одним столом с отверженными, Кто обличал тех, кто строит свою идентичность на травле жертвы (как фарисей, молящийся рядом с мытарем в притче из 18 главы Евангелия от Луки). Слишком многие предпочитают уподобляться Иисусу как Пророку или даже как Судии, что однажды придёт судить погрязший в грехах мир, но забывают, что прежде для обретения этого статуса Иисус прошёл через позор, отвержение, преследование, пытки и казнь. Но слишком многие предпочитают солидаризоваться с судьями; очень мало тех, кто встаёт на сторону жертвы.
Рене Жирар указывает на этот болезненный вопрос, о котором мы стараемся не думать. Он демонстрирует как мы увлечённо и зачастую неосознанно строим своё поведение на коллективной травле, и показывает путь к тому, каким образом можно осознать эти механизмы, научиться отслеживать их в себе и преодолевать. В этом и состоит непреходящая ценность книг, оставленных нам умершим в ноябре 2015 года философом.
Пока я писал статью, заново пробежал глазами тексты Жирара, и опять ощутил, насколько же он точен в оценках, и насколько то, о чём он пишет, применимо к нашей сегодняшней жизни. Хтоя интересно, что Жирар воздерживается от советов о том, как переменить своё мироощущение и «уйти из зоопарка» по выражению Егора Летова. Жирар тут исходит скорее из психоаналитического воззрения, что необходимо осознать свою проблему, изучить её корни и это уже станет неким способом излечения. Впрочем, вполне возможно, что Жирар ожидает, что его тексты приведут читателя к метанойе, перемене временного состояния, хотя тут, конечно, хороший вопрос ожидал ли он этого от своих текстов или от того, что читатель через призму этих самых текстов по-новому взглянет на Евангелие. Впрочем, тема взаимоотношений Жирара и христианства - это такой отдельный разговор, и, боюсь, я для него недостаточно компетентен, потому что тут надо привлекать весь корпус текстов Жирара, в том числе и его поздних бесед, интервью и так далее, а этого всего я не читал.
Впрочем, ладно, достаточно вступления, вот собственно сам текст:
Человек, разоблачавший травлю
4 ноября 2015 года умер религиозный философ Рене Жирар, автор концепции о коллективном жертвоприношении как базовом механизме человеческой культуры. На первый взгляд, эта идея выглядит странной и, пожалуй, даже шокирующей. Нам кажется, что жертвоприношения остались где-то в далёком дикарском прошлом человечества, но Жирар показывает, каким образом тот же самый механизм, хотя и в несколько изменённом виде, продолжает безотказно работать во все времена вплоть до наших дней.
Предложенная Жираром схема в упрощённом виде выглядит следующим образом: во время катастрофы (война, эпидемия, голод) общество ищет «козла отпущения» (Жирар предпочитает пользоваться этим ветхозаветным термином, одна из его книг так и называется: «Козёл отпущения»), на которого возлагается вина за происходящее. Затем разворачивается процесс коллективной травли, достигающий сразу целого набора целей: сплочение общества, удовлетворение жажды мести, перенесения чувства страха перед будущим, фрустраций, обид и коллективной ответственности на «козла отпущения». Но если в древние времена процесс коллективного жертвоприношения происходил просто: жертву окружали и забрасывали камнями, то впоследствии человечество изобрело более сложные механизмы. Сначала вокруг жертвы требуется создать «чёрную легенду», растиражировав её в слухах, легендах и прокламациях, придать отдельным людям или сообществам ореол отверженности и исходящей от них опасности, а уже затем расправляться с ними с полным ощущением собственной правоты. А так как с течением времени технические средства совершенствуются, то если продолжить мысль Жирара, в наши дни окружать жертву кольцом и забрасывать камнями куда сподручнее и безопаснее виртуально, через форумы и фейсбук, чем в реальном мире.
Также Жирар подробно описывает черты виктимности, на основании которых выбирается жертва, механизмы травли, а также замечает, что со временем происходит изменение и вытеснение оригинальной истории травли, в неё добавляются новые сюжетные ходы, которые либо оправдывают мучителей, либо доказывают, что жертва добровольно пошла на смерть. В доказательство этого тезиса Жирар приводит солидную подборку таких преображений сюжета в мифах и классических текстах, и показывает, каким образом религия и культура со временем переводит жертвоприношение из реального пространства в символическое. В процессе такого вытеснения жертва обретает сакральный характер благодаря приписываемым ей сверхъестественным способностям, а в некоторых случаях впоследствии начинает восприниматься как одновременно вредоносное и благодатное божество (в «Козле отпущения» Жирар приводит в пример Аполлона, который и насылает чуму, и излечивает от неё). Именно таким образом, по представлению Жирара, из механизма коллективной травли вырастают и развиваются религии, которые в свою очередь, позволяют отойти от реальных механизмов жертвоприношения к символическим, и со временем дают возможность вдумчивому исследователю распознать механизмы жертвоприношения, научится ассоциировать себя с жертвой и преодолевать бессознательную тягу к участию в коллективном убийстве.
В своих исследованиях Жирар опирается на концепцию, сформулированную Джеймсом Фрезером в его работе «Золотая ветвь», где подробно излагаются сведения о жертвоприношении царей-жрецов в разные времена и у разных народов, а также доказывается, что буквальные человеческие жертвы заменялись жертвой животных, а затем символическими жертвами. Также Жирар опирается на концепцию Фрейда, согласно которой в основе человеческой культуры лежит принесение сыновьями отца в жертву, а затем вытеснение представления об этой жертве. Но в продолжение работ своих предшественников Жирар переосмысляет их концепции и придаёт им метафизический смысл. Фрезер писал об исторических аспектах жертвоприношения, считая их делом далёкого прошлого, которое в наши дни встречается только у дикарей или в форме народных обычаев, давно утративших свою кровавую основу. А для Фрейда идея жертвы лишь составная часть теории о бессознательных стремлениях. В свою очередь, у Жирара идея коллективной травли и принесения в жертву обретает универсальный характер, становится базисом человеческой деятельности во все времена и во всех культурах, вплоть до наших дней. При этом для Жирара крайне важной остаётся идея Фрейда о бессознательном: участники процесса коллективной травли сами не осознают, в чём они принимают участие. Так Жирар замечает, что слова Иисуса во время казни «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят» являются точным описанием действия механизмов бессознательного, причём задолго до того, как Фрейд это самое бессознательное открыл.
В своих исследованиях Жирар постоянно обращается к библейским сюжетам, где он обнаруживает множество примеров коллективной травли и принесения сакральной жертвы. Он особо отмечает, что начиная с Ветхого завета библейские авторы чаще становятся на сторону жертвы, а не гонителей. Особенно много внимания Жирар уделяет евангельскому сюжету. История Иисуса Христа в представлении Жирара предстаёт своего рода идеальным сюжетом коллективной жертвы. В Евангелии представлены все механизмы травли, все способы опознавания жертвы и обозначения вины. Именно поэтому Жирар считает, что Евангелие наилучшим образом учит распознавать и разоблачать механизмы коллективной травли и принесения в жертву, как сообщество в целом, так и лично каждого человека. Поэтому в понимании Жирара то искупление, которое связано с Иисусом, представляет собой в первую очередь искупление от механизмов травли, которые Жирар прямо называет сатанинскими.
Тут стоит отметить, что способ изложения мыслей Жирара довольно специфичен и не похож на принятый в его время в среде французских философов. В нём мало академичности, зато много поэтических конструкций, пафоса, литературных и мифологических примеров, обращения к христианской символике и богословию (большей частью неортодоксальных). Книги Рене Жирара читаются как своеобразный триллер или детектив, в котором за каждым, даже внешне невинным сюжетом, за каждым явлением культуры открывается бездна преступления, кровавого жертвоприношения, травли одиночки большинством. Пожалуй, стиль Жирара уместно сравнить со стилем русских религиозных философов Серебряного века. Это сравнение кажется тем более уместным, что в списке трудов Жирара есть и книга о Достоевском («Достоевский. От двойника к единству»).
Отсюда же проистекают и претензии к творчеству Жирару, которую предъявляли коллеги по философскому цеху. Ему ставили в вину отсутствие научной строгости, вольное обращение с историческим материалом, подгонку фактов под теорию и стремление свести все явления культуры к одному базису, то есть попытку создать «теорию всего», что явно противоречит критерию фальсифицируемой Поппера («Меня раздраженно обвиняют в притязательной наглости. Меня считают возможным учить скромности, ничем не рискуя; но не имеют ни минуты времени, чтобы выслушать то, что я хочу сказать. Мне также предъявляют «фальсификацию» Поппера и прочие прекрасные вещи, пришедшие к нам из Оксфорда, Вены и Гарварда. Мне говорят, что достичь достоверности можно только выполнив драконовские условия, которые и самым строгим наукам, быть может, не по силам»).
Сам Жирар возмущённо опровергает обвинения в свой адрес, но вот что интересно. При чтении текстов Жирара складывается такое подозрение, что нарушения академического стиля допускаются Жираром нарочно, чтобы вызвать критику и обвинения в свой адрес. Трудно сказать, делалось ли это осознанно и целенаправленно, ведь и сам Жирар подробно разбирает механизм провоцирования скандала в книге «Я видел сатану, падающего как молния». Или же в данном случае сработал бессознательный механизм виктимности, Жирар также упоминает и о том, что жертва зачастую ведёт себя именно так, как от неё ожидает гонители, как бы добровольно подставляя себя под удар, и объясняет это действием тех же неосознанных механизмов, которым подчиняются и жертва, и гонители. В любом случае, он добился своего: автор, пишущий о жертвах, сам становится жертвой, объектом коллективной травли. По всей видимости, в идеале Жирар видел себя своего рода новым Сократом, казнённым, но торжествующим над своими преследователями. Только наши времена не похожи на античные, а потому Жирар благополучно творил и преподавал, правда, не у себя на родине, а в американских университетах. Впрочем, изгнание тоже вполне себе может быть способом коллективного жертвоприношения, вспомнить хотя бы историю Эдипа.
Напоследок, стоит сказать несколько слов о том, почему творческое наследие Рене Жирара важно для сегодняшнего российского общества. Дело в том, что современная российская культура вся пронизана механизмами травли, иногда создаётся впечатление, что они и есть та самая загадочная «духовная скрепа», которая цементирует наше общество. Мы разделены на группы, каждая из которых занимается конструированием своего козла отпущения, приписывания ему всех возможных и невозможных грехов, и выдумыванием унизительных кличек: Укроп, Либераст, Православнутый, Ватник, Пиндос, Фашист, Колорад и так далее, и так далее, наше культурное пространство заполнено такого рода воображаемыми фигурами, на которые изливается яростный гнев, пока что виртуальный, а не реальный. Хотя кто знает, как оно потом повернётся, учитывая, что «чёрные легенды» друг о друге уже подробно разработаны, а огонь взаимной ненависти никак не утихает. И точно так же, как это описывает Жирар, процесс травли идёт на бессознательном уровне, участники занимают положенные места в круге, берём в руке камни (пока что виртуральные) и с полным сознанием собственной правоты забрасывают ими жертву. И мало кто замечает, что все - неважно, будь то «патриоты», «либералы» или какие-то другие группы, все действуют одинаковым образом.
Работы Рене Жирара показывают нам, как распознавать эти механизмы травли и как можно преодолеть их, как выйти из этой круговерти взаимных обвинений, ненависти, конструирования козлов отпущений, как научиться действовать в обстоятельствах травли. Вот в качестве примера один простой пример из книги «Я видел Сатану, падающего как молния»:
«Прежде чем ответить тем, кто спрашивает его мнения по поводу вписанной в Закон Моисея обязанности забить камнями женщину, застигнутую в прелюбодеянии, Иисус склоняется к земле и что-то чертит на ней пальцем. Я думаю, что Иисус склоняется к земле не для того, чтобы что-то писать на ней. Скорее, он что-то чертит просто потому, что склонился к земле. А склонился он к ней, чтобы не видеть этой толпы с кровожадными глазами.
Если бы Иисус ответил на их взгляды, эти озлобленные люди не увидели бы его взгляд таким, каким он был на самом деле, - они превратили бы его в зеркало своей собственной озлобленности. Их же собственный вызов, их же собственная провокация - вот что они прочитали бы во взгляде Иисуса, неважно насколько мирным был бы его взгляд, и сами, в ответ, почувствовали бы себя провоцируемыми. Конфронтация стала бы неизбежной и сделала бы как раз то, что пытался предотвратить Иисус: жертву забили бы камнями. Таким образом, Иисус избегает даже тени провокации».
Особенно важна разработанная Рене Жираром концепция для христианских церквей, которые точно так же, как и всё общество с удовольствием участвуют в коллективных травлях, создают себе разнообразных козлов отпущения, а затем их изничтожают, опять же, с полным ощущением собственной моральной правоты, мало того, с уверенностью, что такие действия демонстрируют святость. Христианам стоило бы помнить, что уподобиться Христу, это значит уподобиться жертве, уподобиться Тому, Кто спас блудницу от побивания камнями, кто ел за одним столом с отверженными, Кто обличал тех, кто строит свою идентичность на травле жертвы (как фарисей, молящийся рядом с мытарем в притче из 18 главы Евангелия от Луки). Слишком многие предпочитают уподобляться Иисусу как Пророку или даже как Судии, что однажды придёт судить погрязший в грехах мир, но забывают, что прежде для обретения этого статуса Иисус прошёл через позор, отвержение, преследование, пытки и казнь. Но слишком многие предпочитают солидаризоваться с судьями; очень мало тех, кто встаёт на сторону жертвы.
Рене Жирар указывает на этот болезненный вопрос, о котором мы стараемся не думать. Он демонстрирует как мы увлечённо и зачастую неосознанно строим своё поведение на коллективной травле, и показывает путь к тому, каким образом можно осознать эти механизмы, научиться отслеживать их в себе и преодолевать. В этом и состоит непреходящая ценность книг, оставленных нам умершим в ноябре 2015 года философом.