*
свет предпещерный, дальний, греется о траву.
под кожей бьётся фольга
*
скопа обнимает брызги в слепок января;
голая шея воды на холодном закате
растворяется как музейный билет в новоприбывшем.
выпрями спину, пришедший за расстановкой света, эха и линий.
вместе они - чучело серебра, подстреленное метаморфом
и выскобленное в пространство, как иногда женщина
или зима и монархи залива Монтерей.
ветвись, история, в гулкий суп; изгони ностальгию,
но впусти остроту слабого ветра над загорающим укурком;
твои морские львы, твой стамбульский водитель пробиты в билете когтями.
*
и вот они обходят вниманием, образуя берег;
изменчив и склонен к обвалам наш островной край:
вон растворяется ох. история о женском гормоне трихополе;
там осыпалась дружба N, здесь выползок ее срыва; в песке
грушеполостная лужа утренней болтовни;
что изгибает меня, прямоходящую на площади,
должно быть остротой предисловия, безударным куском колокола;
нёбным опрокинутым озером, пройденным со слепой верой на вкус;
молчание придерживает за шею на внутреннем берегу,
готовя к оврагу и чужой тропе, где нити расстались хвоей, где дым.
*
дым орвано гнёздами муравьев.