Ну, с богами...конец отчета Энгора.
Этакая развесистая простыня, но и то наверняка что-то забыл:(( Если вдруг - простите.
«И можно тихо сползти по горелой стерне,
И у реки, срезав лодку, пытаться бежать,
И быть единственным выжившим в этой войне,
Но я плюю им в лицо, я говорю себе: « Встать!»
Оргия праведников, « Последний воин мертвой земли».
Ост Химринг готовился к бою тщательно и деловито. Укреплялась кладка, проверялись ловушки и орудия. Может быть, приди сюда князь Маэдрос, эта крепость и пала бы нам на головы, но сейчас я почти уверен - она была рада, когда заботливые руки стирали с орудий пыль. Мы верили в нее безоговорочно, как в свой дом и последний рубеж - ведь другого не было; и теперь, мама, я рад, что ей не пришлось выбирать, не пришлось предать эту веру. И я рад, что у нас не было возможности обрушить Химринг - потому что это тоже было бы предательством. Все к лучшему.
Сейчас здесь не было командиров и простых воинов - равно работали все. У камнемета барахлил механизм, я взялся разобраться да так и уснул, касаясь головой нагретых утренним солнцем камней.
Я снова видел тот сон, что уже не раз приходил ко мне здесь. Крепость разговаривала со мной , как умела. Я видел себя мальчишкой, а передо мной стоял однорукий рыжий элда, которого этот мальчишка знал своим лордом; прежний хозяин крепости объяснял мне какое-то произношение и говорил, что получается уже лучше. Я много раз видел этот сон и каждый раз он обрывался, не шел дальше.
- Энгор! Энгор! - вот и сейчас знакомый голос вытряхнул, не дав попытаться досмотреть.
Передо мной стоял Фаннар, и я успел испугаться за семью, прежде чем понял - случись что,
его бы здесь не было. Но все равно спросил: - Дома все хорошо?
-Все хорошо. - он привычно нахмурился , - можно с тобой поговорить?
-Конечно. - я протер глаза и вновь взялся за мастерок, - только я буду продолжать работу, ладно?
- Да, - он кивнул и присел рядом, - я вот что пришел. У вас тут не найдется лишнего клинка? А то неспокойно, а вилы все же не оружие.
Я поднял на него глаза:
- Оружие - то найти не проблема, Фаннар? Только от кого ты надумал защищаться и что сумеешь один против многих, хоть с вилами, хоть с мечом? Прежде чем просить оружие, стоит разобраться, что ты думаешь с ним делать. Мой тебе совет - убеди женщин все-таки перебраться в крепость, и здесь оружие в твоих руках хотя бы будет иметь смысл.
-Хорошо, - он кивнул, - я попробую еще раз.
Я не больно надеялся, что вы послушаетесь, зная твое, мама, упрямство, и любовь Ранки к лесу. И не удивился, когда вы не появились.
Войско, пришедшее на заре, вели два прекрасных существа, женщина и мужчина, хотя для майар, говорили, нет большой разницы, какого они рода. Темные майар. Одна резкая и нетерпимая, гибкая как лоза, с пушистым облаком черных кудрей, прекрасная невыносимой нездешней красотой. Улвэморнэ.
Приказала не сметь называть Мелькора Мелькором, только Владыкой можно, хотя имя у него верно, красивое.
Я пожал плечами:
- Как скажешь, только когда я присягу приносил, именно так его называл, Мелькором, и что-то он мне за это не выговорил.
Другой - строгий, темноглазый и серьезный, коротко и по делу отдающий приказы быстрее, чем я мог думать. Райэннар. Они внушали страх, но мне было не до страха. Спросили, почему до сих пор не проведена разведка на Амон Эреб - я уточнил, что разведка проведена и даже тайная тропа туда найдена, а текущая ситуация разведывается сейчас ( Хонахт и правда пошел в разведку). Правила « торопиться надо медленно» эти майар явно не знали, хотя вероятнее, знали что-то , что заставляло их гнать всех окружающих так, что вздохнуть было некогда. Попытались сообщить мне новость, что высадилось Войско Запада - я уточнил, что я же о нем и докладывал, кто-то из орков подтвердил. Ждать разведку им было недосуг, метались по двору крепости , как на иголках. Я понял, что для этого должна быть причина, и спросил разрешения, пока ждем разведку, эвакуировать жителей Эстолада в крепость. Райэннар согласился коротким кивком.
Лихорадочный перестук копыт по дороге, родной частокол, и я кричал, не сходя с седла, потому что не было времени и лучше было напугать, чем не убедить:
-Это война, уходите….Эта земля станет местом боя, здесь все может быть сожжено, светлым не будет дела до ваших дворов, когда они пойдут на нас, уходите….
Картинки обрывочные и резкие - распахнутые глаза Ранки, быстро кивающая ты, встревоженное лицо Анхин, соседки, когда добрались до ее хутора - и готовность выполнить; вы не видели меня таким, да? Сегодня увидели….
Ярмарочный хутор, Ахобор, настороженно взвешивающий все за и против; Дейтара его племянница, и она со мной, но здесь хозяйство и все нажитое, и не подняться так сразу; но с ним дети…
- Это война, уходите, кто может , мужчины - под знамена Владыки Севера! -и дальше, дальше, пока не вернулась разведка, пока прекрасные беспощадные командиры у меня в крепости не пришли к выводу, что ждать бесполезно.
Хутор, где жила моя несостоявшаяся невеста, пуст. Мать ее умерла еще давно, куда они с глухим братом делись - неведомо.
Мы летим назад.
Хонахта еще нет. Эстоладцы тоже идут медленно, еще нет даже моей семьи. Улвэморнэ нетерпеливо бросает оркам: - Пригнать быстро!
Я останавливаю их: - Люди напуганы орками, это может затруднить ситуацию - они побегут не сюда…
Меня слышит темноглазый майа:
-Пусть с орками идет эльф!- и я впервые вижу элда, вставшего на нашу сторону. Элда как элда, надо сказать, ничего особенного.
Гнали, между прочим, для орков очень бережно. Только пугали, не подходя, а эльф даже что-то сказал Фаннару, но Ранке хватило - она с криком бросилась ко мне, я подхватил ее на руки, хадоринг стоял рядом бледный:
-Что происходит, Энгор?! Мне сказали: иди и служи тому, кому ты клялся, а я не клялся никому, кроме тебя и твоей семьи!!
«Проклятье. Эльф все напутал…» проходит задней мыслью, затем еще одной -« когда это ты мне клялся, что-то не помню». А тем временем я уже отвечаю, глядя ему в глаза, с расстановкой, не снимая ладони с родных медных волос:
-Так- иди- и -защищай- мою-семью! Я верю, здесь они будут в безопасности, но если я вдруг ошибся - защищай их, от кого бы ни пришлось, до конца.
Его глаза теплеют, мы подаем друг другу руки. Сейчас я знаю - моя волшебная монетка мне уже не нужна, он будет хранить вас как пес, до конца, верно и самоотверженно. А я буду далеко и полагаюсь на него целиком. Я даю ему копье.
На секунду меня пугает Улвэморнэ фразой « они пойдут с нами». Куда, на войну? - не понимаю я, методы некоторых майар я знаю, иные не перед чем не остановятся. Бросаюсь к ним с вопросом : «Зачем нам с собою беспомощные женщины?»
Мне отвечает Райэннар, что-то человеческое мелькает в глубоких ночных глазах:
- Мы идем сначала в Ангбанд. Там будет безопаснее всего. Люди Эстолада нужны Владыке, иначе кто будет платить дань.
Краем глаза вижу, что у Фаннара не отобрали оружие, да и орки держатся в стороне. Это добрый знак.
Появляется Хонахт, докладывает, а я тем временем иду к Ранке. Надо объяснить хоть что-то, а то у нее уже глаза, как у раненого бельчонка.
- Все хорошо, родная, вам просто нужно уйти. Видишь, наши командиры считают, что здесь будет небезопасно, даже в крепости, необходимо уходить дальше..Там живет мать Хонахта, там люди живут, не бойся, о вас позаботятся… - я очень верил в то, что говорил. Иного подтверждения не было.
-В крепости небезопасно - а как же ты? Ты же пойдешь с нами?
- Я пойду туда, куда мне прикажут, Ранко…надеюсь, увидимся. Я буду вас защищать, как всегда, вот и все...
- А как же ты? - она повторяет и плачет, и я могу только обнять в ответ, и говорить, что люблю ее, и еще какую-то чушь, потому что разумные слова кончились.
Под стенами шум, крики, какие-то люди, майар посылают орков - а я не командую, потому что могу не командовать - есть другие, думающие быстрее меня; и я не командую, потому что не могу командовать сейчас, Ранка в моих руках, и мир может подождать хотя бы секунду.
Даже с учетом того, что эти люди - случайно выскочившие на крепость те самые гаурвайт, за которыми я гонялся самое малое год. Я отстраненно думаю - что же, не любите орков - так от орков и получайте…..
Химринг запечатан и заперт, ловушки в холмах, вокруг каждого выхода из подземелий и возле ворот, сюда так легко не войдешь, даже если нас нет. Мы уходим тайным ходом и запечатываем его за собой. Я прощаюсь с крепостью, безмолвным часовым замершей на холме.
Мой клинок ложится в обе ладони, я опускаюсь на колено, принося его как символ службы Владыке Севера. В тронном зале темно, я поднимаю глаза и встречаю светлый пронзительный взгляд.
Его нелегко выдержать, свет жжет мои глаза почти до слез, но мне нечего скрывать и нечего бояться, и я не отвожу взгляда:
-Отряд Ост Химринг прибыл служить тебе, Владыка Севера. Здесь наши семьи, мы просим тебя позаботиться о них. Если ты посылаешь войска к Амон Эреб - возьми и нас, мы давно этого ждем…
Оглядываюсь на Фаннара - его присутствие явно следует объяснить:
-Этот человек , хадоринг, помогал нам еще в восстании вастаков в Дор Ломин…пришел сюда защищать наши семьи.
Внимательный взгляд, низкий глубокий голос:
-Подойди. Я благодарю тебя.
Я почти жду, что от Фаннара потребуют доказать свою верность, но нет. Это просто благодарность, и затем следует приказ « разместить людей лучше, чем обычных гостей, и накормить».
Я понимаю - в Ангбанде гостей немного. Обычные гости - это пленники. Они тут тоже есть, в том числе наши гаурвайт, им совсем не сладко, но мне не до сантиментов.
Впрочем, отношение к людям уже начинает меняться. Знакомый по Эстоладу Болдог советует Хонахту лучше защищать своих « волчат» ( молодых воинов), ласково зовет мою семью и Анхин « наши лекари» и грубовато заботится. Вам начинают отводить покои вместо первоначальных бараков.
Убедившись, что семье вроде бы ничего не грозит, я присоединился к войску вместе с отрядом. До Амон Эреб мы так и не дошли - наткнулись на светлых майар в дороге, кто ошибся - не знаю, но этот бой был бессмысленным и неприятным, наш отряд оказался отрезан.
На меня шли двое - мужчина и женщина, высокие, прекрасные и страшные, и у каждого было в руках два клинка. Как мне удалось - непонятно, но я достал женщину там, где не было брони, и понял, что мой удар ей безразличен, а потом она ответила, второй удар я пропустил от мужчины.
Четкого командования не было, а бить пень, которому все равно, да еще и получать от него в ответ бессмысленно и беспощадно я был необучен. Моей задачей было сохранить отряд, и я скомандовал отступление.
В лесу, в глубоких зарослях, было тихо, будто и не было войны. Неслышно дышали листьями березы. Мы лечили друг друга, медленно и с трудом, потому что все были ранены. С нами отступал случайно отставший от своих раненый орк, немой к тому же - он только благодарно кивал, очень скромно, когда его лечили и давали пить, явно удивленный отношением.
Потом Дейтара достала флейту и тихонько заиграла. И стало ясно - каждый звук этой почти беззвучной музыки лечит, поднимает нас, дарит силы и надежду. Мы лежали, едва дыша от усталости, и просили еще, и она продолжала играть. И возвращалась вера, что мы справимся, которая начала уже оставлять даже меня - нелегко это - осознавать, что твой противник просто не чувствует твоих ударов. Я был рад, что в свое время посоветовал Дейтаре не забрасывать музыку, раз она ей нравится, учиться не у кого-то - у своего сердца, подобно моей сестре, слушавшей деревья. Тоже ведь не враз отвечать начали.
Что же - у нас тоже есть майар. И барлоги. А эльдар отлично чувствуют боль, да и люди на той стороне еще остались. Просто надо четко планировать и выбирать каждому противника по силам. Мы еще поборемся.
Позже нас отыскала Улвэморнэ, отвела назад в Ангбанд, доложила Владыке о случайной стычке и добавила, что наш отряд пострадал, но хотя бы все живы ( при этом я впервые слышал в ее беспощадном голосе удовлетворение по последнему пункту).
Я снова напомнил о разведанной тропе на Амон Эреб и сказал, что мы могли бы попытаться там пройти, но нам требуется подкрепление. Владыка ответил, что мы получим все необходимое и обещал позвать, если такая атака на Амон Эреб будет необходима, а пока советовал идти отдыхать.
Недолгие минуты в покоях, где поселили эстоладцев. Мы все, даже Рийан с обожженным лицом,
не просто отдыхаем - мастерим стрелы. Я вижу рядом детей с ярмарочного хутора - значит, все-таки дошли, значит , Дейтаре удалось уговорить их спастись…Вовремя, говорят нынче на месте их хутора стало болото.
Война шла не так, как рассчитывали и мы, и наши противники. Я не думал, что удастся зубами и когтями вцепиться в землю, но удалось. А воинство света видно рассчитывало одним ударом смести нас, но тоже не вышло. И война стала длительной, ожесточенной грызней за каждую лощинку, и каждый кусок нашей земли противнику приходилось вырывать у нас с боем.
Отряд с Химринга перешел под командование Хонахта, меня же Повелитель Воинов отправил воевать в другом месте, ближе к лесам Бретиль. Я взял Кархе с собой, и мы сражались бок о бок, а когда он был ранен, я лечил его и сумел поднять снова. Трехлапый пес оставался воином, каких поискать, и гордо нес на нагруднике герб с трехглавой горой.
Перед отъездом Повелитель Воинов спросил меня, можем ли мы разрушить Химринг, потому что
сил недостаточно, чтобы оборонять две крепости. Это тревожно ударило по сознанию, дав понять, что сил не так уж и много. В любом случае, разрушить Химринг мы бы не смогли - там одну штурмовую стену пришлось бы разбивать таранами с неделю, но это мало что изменило бы. Весь холм был живой крепостью. Хотя, честно признаться, я был рад, что мы не можем причинить нашему дому вред. Я по возможности успокоил Повелителя Воинов, что холм весь в ловушках, для майар это, конечно, ничто, но людям и эльфам крови может попортить знатно. Он мог бы разрушить Химринг своей силой, но, видимо, не желал ее тратить на такое.
Я вернулся домой ( вот чем вдруг стал Ангбанд) через пару лет, как-то так, да, мама?. .Сразу бросились в глаза изменения в постройках - крепость была укреплена на оборону, построены развернутые лекарские палаты. Это тоже было тревожным звонком - центральная крепость превращалась в передовую. Еще не зная общей военной ситуации, я понял, что дело плохо.
Я нашел вас в лекарских палатах, где же еще.
-Энгор! - ты бросилась ко мне, и гладила по лицу - вернулся! - а я утыкался тебе в плечо как мальчишка, хотя за это время насчитал уже в голове у себя седых волос. Мама, я был счастлив - вот уже несколько лет война, а вы здесь, целы и невредимы. Я понял, что не просчитался и не подвел вас.
Ранка подлетела как на крыльях, легкая, невесомая, гордая взрослой уже красотой. И я смеялся, обнимая ее, и все -таки тревожно спросил:
- Не вышла тут замуж без меня?
-Нет, некогда было….
Вы с Хонахтом и Анхин такие лекарские палаты развернули, что я прежде и не видел. Таких снадобий наготовили, что за минуту снимали боль и не давали ране воспалиться разом. Я видел, как восхищенно горели твои глаза. Я был счастлив.
До той секунды, когда, следуя за тобой поесть и привести себя в порядок с дороги, не оглянулся и не увидел Ранку и Фаннара. Они стояли позади нас в арке и держались за руки.
И в этом прикосновении было больше близости, чем в наших объятиях.
Я смотрел на хадоринга поверх твоего плеча, а пальцы невольно легли на меч. Кто-то посмел стать ближе меня, роднее меня, надежней меня….кто-то посмел встать между ею и мной. Кто-то, кому, проклятие, единственному из чужих, я доверял….и продолжаю…доверять…
Я мог убить его сейчас, я отчаянно желал ему смерти, я ненавидел его , а в глубине души уже засела тупая игла - безнадежно, не изменить, не поправить...я сделал шаг вперед - и взгляд скользнул на лицо Ранки.
Она смеялась. Ей было счастливо - с ним!!
Я всегда желал ей счастья. Все бы отдал за улыбку на этом лице. Себя? Смешно, я и так принадлежал ей столь же безоговорочно, сколь и своей присяге. И вот - она улыбалась, а у меня будто вырывали кусок из души.
Я не пошел есть с тобой, мама, я удрал с Кархе бродить по крепости, оттого, что дышать от горечи было больно. Но с этим следовало еще немного жить дальше, и не пугать собою людей…
Ну что же, этот хотя бы точно не станет ее бить - думалось с кривой усмешкой сквозь стиснутые зубы. На него я действительно мог положиться - как на себя. Вместо себя я сам оставил его рядом с ней…..Я утыкался в собачью шерсть, пряча лицо от людей.
Наконец я заставил себя пойти к вам обратно. Понимал, что могу сорваться, но прятаться дольше не позволяли дела.
Она стояла у входа в лекарские, настороженная, гибкая и тревожная, как лань, она уже по походке моей знала, что со мною что-то не так.
- Нам нужно поговорить, брат….Фаннар предложил мне, как война закончится, жить с ним вместе. Совсем… - она не сумела продолжить, но я порадовался, что боги не обделили глазами и для меня это уже не новость. Было бы новостью - она бы стала меня бояться.
- Фаннар…а ты? Тебе с ним как? - через силу, и садится голос, ведь я уже знаю ответ.
-Мне с ним спокойно, - она запинается, но я жестоко напарываюсь на всю правду до конца - давай, скажи это! - и спрашиваю:
- Спокойно….а радостно ли?
- Да! И любо… - румянец на щеках, глаза в пол, страх взглянуть на меня - почему мне кажется, что она знает все? - и надежда. Надежда, которую я не могу обмануть. Я взялся быть тебе вместо отца, сестренка….
Я веду ее в покои ,и сажаю на скамью, и беру ее руки в свои.
- Если ты сама хочешь этого, я никогда не стану препятствовать вам, Ранко. Только знаешь…не ждите « после войны». Я сегодня ехал сюда, поднял голову - в небе облака плывут, так спокойно, а мы сражаемся, гибнем, лечим - и нет даже времени оглянуться, посмотреть, какая красота вокруг. Как прекрасна эта земля….Не видим рядом своего счастья….
-Деревья говорили мне, что этой земли не станет. А здесь они молчат, земля измучена войной и болью….И эти эльдар с белым пламенем из глаз тоже сказали, что саму землю нашу уничтожат….
-Кто знает, Ранко. Я не думал, когда был мальчишкой, что смогу защитить вас, но сумел. Может быть, нам удастся и выстоять. В любом случае - твое счастье рядом с тобой, так будь счастлива сейчас, не жди ничего. Я вам желаю счастья, передай маме, пусть готовит все к свадьбе.
Она с коротким вздохом облегчения обнимает меня, а я тороплюсь сбежать. И иду в кузню, чтобы сделать ей свадебный подарок.
В узком коридоре ненавистно знакомая фигура, светлые пряди, внимательные глаза - не разминуться. Не к добру эта встреча, должно быть, но мне еще есть, что сказать, и я воин, а воин знает, когда не надо хвататься за оружие.
- Слушай, хадоринг, ни о чем со мной поговорить не хочешь? Сестру мою в жены берешь - меня спросить не надобно ли?...-голос стал тихим, я держусь как умею.
Он не трус, он честен, даже слишком честен, просто меня доселе не случилось рядом - понимаю. Правда от этого не легче.
- Ее для начала считал нужным спросить.
- Спросил, знаю. Только если бы я вас не видел , а она бы вперед тебя ко мне не побежала, тебя бы это не выручило, понимаешь?
Он ждет молча. Ждет , какой еще чуши я наплету от горя.
И я повторяю то же, что и ей - что не стану препятствовать, что не нужно ждать….И боль прорывается в последних словах:
-Только ты береги ее, слышишь? - и почти беззвучно последнее, потому что срывается голос:
-У меня, кроме нее, никого нет…..
И он отвечает беззвучным эхом, глядя глаза в глаза, мы совсем рядом, равного роста:
- У меня - тоже.
Он понял меня, я был в этом уверен. Медный венец цвета ее волос с голубыми камнями я передал через мать, не желая сейчас больше видеть сестру. Точнее, просто боясь, что сорвусь и начну думать наконец о себе.
А потом пришло донесение, что войско Запада выступает на нас. Мы собирались лихорадочно, отправляли всех невоенных подальше из крепости, а они не шли, кто как мог почему-то пытаясь остаться.
Ахобор, старейшина бывшего ярмарочного хутора, все разговаривал со мной - как будут жить люди, если мы победим, и неплохо бы жить всем вместе, и организовать совет старейшин, что собирается не на ярмарках раз в год - по каждому важному вопросу…И чтобы люди управляли собой сами, по своим законам.
- Кто мешал вам жить так, Ахобор? Разве проблема Эстолада была в нас или в орках? Нет, и дань была невысокой, и орков мы держали в узде. Беда хуторов была в вас самих, в том, что на каждого соседа вы глядели, как на врага или колдуна. Как вы чуть не спалили Анхин вместе с домом по одному лишь навету , будто она ведьма- это ли справедливый суд человеческий? Я был там, Ахобор, крепость вершила суд по вашим законам и выручила ее , как могла…Собирайте совет старейшин, а выживем - думаю, мы сумеем с тобою договориться. Я могу говорить лишь за себя, не за Владыку, но за себя я сказал, и знаю, что вы Владыке нужны, хотя бы чтоб дань платить.
- Благодарю. Время покажет, но я услышал тебя, Энгор сын Леда.
Хонахт подошел ко мне вечером:
-Энгор, скоро бой. Отведи своих к Владыке, я попрошу, пусть он им скажет свое слово, если найдет минуту.
Я молча кивнул.
Я вел их полутемными коридорами, и они снова, как дети, держались за руки. А потом мы стояли в тронном зале, пустом и замершем, и через узкие стрельчатые окна прорвался звук - низкое стройное пение рога, один, другой, третий…..красивое той же красотой, что и женщина, не чувствовавшая моих ударов.
Ранка дрожала, я слышал, как стучало, заходясь, ее сердце. Я не думал, что Мелькор захочет к нам сейчас выйти, но он вышел. Слова были бессвязными - видно , мысли Валы шли уже не совсем нашими путями, и говорил он больше образами, которых мы не ловили, смутно совсем - только мы с Хонахтом, через присягу - большое черное крыло, как ночь, как одеяло, что укрывает их и прячет…Словами - что-то подобное:
- У меня никогда не было и не будет супруги, и сейчас я ничего не скажу вам, но если вы выживете, я вас вспомню, я о вас вспомню…..
Мы ушли все четверо, подавленные и молчаливые от тревоги не за себя.
А потом я сказал вам уходить. Нет, я верил, что мы победим. До конца. Просто нужно было переждать битву.
И просто я знал, что меня после этой битвы не будет. Потому что не может жить человек, у которого вырвали кусок из души. Я верю, что ты, мама, будешь помнить меня, и что Фаннар позаботится о моей Ранке.»
На этом записки Энгора, сына Леда, были окончены. Где он оставил свои листки, в покоях лекарских или в собственной сумке на поясе, он не помнил - было не до того.
Оборона крепости затянулась. Отряд с Химринга стоял на третьем рубеже обороны как самый легко вооруженный - только луки и клинки, ни щитов, ни копий. Именно этот отряд получил приказ, когда падет Дракон, любой ценой дать время Мелькору отступить в тронный зал. Это было страшно слышать - что Дракон может пасть. Но пал он быстро.
Отряд обменялись взглядами - все пятеро, и внезапно с таким же взглядом появился перед ними Повелитель Воинов. Беззвучно, ни единого слова, осанвэ? Нет, просто уже понимание другого, как себя:
-Здесь?
-Здесь.
-Готовы?
-Готовы.
И он ушел вперед.
Одного из мальчишек с ярмарочного хутора, младшего, с трудом удалось увести - рвался стоять во второй линии обороны. Сам не больше девяти лет от роду. Старший брат увел и его, и Кархе, ему было около четырнадцати, Энгор таким в крепость пришел, но он плохо стрелял , отец не разрешил ему участвовать в битве.
Третий рубеж обороны держался дольше других. Одна волна наступающих сменяла другую. Райэннар и Улвэморнэ будто парили над крепостью, легко перенаправляя отряды и разгадывая каждый замысел светлых. В какой-то момент Энгор был ранен и оказался в лекарских покоях, его вытащил Хонахт и полечил немного. И снова атаку отбили, он боялся, что следующая прорвется, и он не сможет сражаться, но отбили и следующую. И еще одну. Придя немного в себя, он заметил рядом мать.
-Мама, зачем ты вернулась? - беспомощно спрашивал, когда она поила его.
- Мое место здесь , сынок…
- А Ранка?
-Они ушли, ушли, не тревожься, и Кархе увели люди с ярмарки…..
-Шла бы ты тоже.
Потом пришел Хонахт:
-Энгор, сейчас пойдет новая волна, ты как?
- Нормально. Иду. Эта какая, восьмая?
- Какое, десятая вроде…
Он вернулся в строй еще хромым и шатающимся, и шутил, что если светлые протрусят еще немного перед воротами, он успеет выздороветь - они действительно почему-то не шли в атаку довольно долго.
Потом командир щитников попросил снять лучников, стоявших за щитами противника и сильно прореживавших ряды темных. Так и сказал:
- Вы сможете? А то у меня всех ребят положат.
- Мы постараемся.
- Север! Свобода! - отряд с Химринга в легком доспехе и без щитов шел в атаку на щиты и копья, готовый там и остаться, но строй дрогнул, выпустив нескольких воинов, чтобы отбросить таких уязвимых противников без щитов, противник промедлил, а в открывшуюся брешь молотом ударили орки. Атака снова была отбита.
Энгор, раненый еще раз, брел обратно, шатаясь и радуясь, что все его друзья каким-то образом еще живы и рядом с ним.
Его подхватила Улвэморнэ, теплые живые пальцы коснулись лица:
-Силой Владыки ты исцелен.
Он не понял, что это было, но благодарно улыбнулся - на что хватило сил.
А потом перед собой он увидел Райэннара . В темных глазах выгорала горячечным пламенем ночь.
- Люди Химринга, воины Севера, вы славно сражались. Идите в тронный зал и встаньте рядом с Владыкой, и будьте там до конца, когда прорвутся враги.
И он прошептал пересохшими губами:
- Благодарю тебя…..это честь для нас.
Они ждали молча, и только Дейтара пела, без лютни, сжимая двумя руками меч. Слова песни оставались в душе, но не запоминались, воины в черном сливались со стенами, пульсирующими в агонии. А музыка песней сливалась с музыкой этих гибнущих стен, и становилась беззвучной.
«…Смотрите те, кто придет потом:
Мы тоже были как вы, как вы,
Мы были песней, мечом, щитом..
Мы стали песней морской травы…»
Они сражались до конца спина к спине все четверо, потом куда-то отнесло Дейтару, и Энгор понял, что уже не сражается, только когда увидел над собой потолок зала. Боли не было, была тяжесть в груди и неспособность пошевелиться. А потом потолок пошел трещинами в беззвучной, как вата, тишине, и он протянул последним усилием руку, найдя пальцы Хонахта.
Отчего-то он знал, что тот тоже нашел пальцы Тарина.
А другая рука, потерявшая меч, оставалась свободной, и в последнее мгновение будто нежные пальцы погладили по ладони.
Он думал, это Дейтара, и отчего-то знал, что это не она, и от этого стало страшно. Но Ранка ведь была далеко, он сам отправил ее, она ведь ушла….
А потом не стало ничего.
«И можно тихо сползти по горелой стерне,
И у реки, срезав лодку, пытаться бежать,
И быть единственным выжившим в этой войне,
Но я плюю им в лицо, я говорю себе: « Встать!»
Оргия праведников, « Последний воин мертвой земли».
Ост Химринг готовился к бою тщательно и деловито. Укреплялась кладка, проверялись ловушки и орудия. Может быть, приди сюда князь Маэдрос, эта крепость и пала бы нам на головы, но сейчас я почти уверен - она была рада, когда заботливые руки стирали с орудий пыль. Мы верили в нее безоговорочно, как в свой дом и последний рубеж - ведь другого не было; и теперь, мама, я рад, что ей не пришлось выбирать, не пришлось предать эту веру. И я рад, что у нас не было возможности обрушить Химринг - потому что это тоже было бы предательством. Все к лучшему.
Сейчас здесь не было командиров и простых воинов - равно работали все. У камнемета барахлил механизм, я взялся разобраться да так и уснул, касаясь головой нагретых утренним солнцем камней.
Я снова видел тот сон, что уже не раз приходил ко мне здесь. Крепость разговаривала со мной , как умела. Я видел себя мальчишкой, а передо мной стоял однорукий рыжий элда, которого этот мальчишка знал своим лордом; прежний хозяин крепости объяснял мне какое-то произношение и говорил, что получается уже лучше. Я много раз видел этот сон и каждый раз он обрывался, не шел дальше.
- Энгор! Энгор! - вот и сейчас знакомый голос вытряхнул, не дав попытаться досмотреть.
Передо мной стоял Фаннар, и я успел испугаться за семью, прежде чем понял - случись что,
его бы здесь не было. Но все равно спросил: - Дома все хорошо?
-Все хорошо. - он привычно нахмурился , - можно с тобой поговорить?
-Конечно. - я протер глаза и вновь взялся за мастерок, - только я буду продолжать работу, ладно?
- Да, - он кивнул и присел рядом, - я вот что пришел. У вас тут не найдется лишнего клинка? А то неспокойно, а вилы все же не оружие.
Я поднял на него глаза:
- Оружие - то найти не проблема, Фаннар? Только от кого ты надумал защищаться и что сумеешь один против многих, хоть с вилами, хоть с мечом? Прежде чем просить оружие, стоит разобраться, что ты думаешь с ним делать. Мой тебе совет - убеди женщин все-таки перебраться в крепость, и здесь оружие в твоих руках хотя бы будет иметь смысл.
-Хорошо, - он кивнул, - я попробую еще раз.
Я не больно надеялся, что вы послушаетесь, зная твое, мама, упрямство, и любовь Ранки к лесу. И не удивился, когда вы не появились.
Войско, пришедшее на заре, вели два прекрасных существа, женщина и мужчина, хотя для майар, говорили, нет большой разницы, какого они рода. Темные майар. Одна резкая и нетерпимая, гибкая как лоза, с пушистым облаком черных кудрей, прекрасная невыносимой нездешней красотой. Улвэморнэ.
Приказала не сметь называть Мелькора Мелькором, только Владыкой можно, хотя имя у него верно, красивое.
Я пожал плечами:
- Как скажешь, только когда я присягу приносил, именно так его называл, Мелькором, и что-то он мне за это не выговорил.
Другой - строгий, темноглазый и серьезный, коротко и по делу отдающий приказы быстрее, чем я мог думать. Райэннар. Они внушали страх, но мне было не до страха. Спросили, почему до сих пор не проведена разведка на Амон Эреб - я уточнил, что разведка проведена и даже тайная тропа туда найдена, а текущая ситуация разведывается сейчас ( Хонахт и правда пошел в разведку). Правила « торопиться надо медленно» эти майар явно не знали, хотя вероятнее, знали что-то , что заставляло их гнать всех окружающих так, что вздохнуть было некогда. Попытались сообщить мне новость, что высадилось Войско Запада - я уточнил, что я же о нем и докладывал, кто-то из орков подтвердил. Ждать разведку им было недосуг, метались по двору крепости , как на иголках. Я понял, что для этого должна быть причина, и спросил разрешения, пока ждем разведку, эвакуировать жителей Эстолада в крепость. Райэннар согласился коротким кивком.
Лихорадочный перестук копыт по дороге, родной частокол, и я кричал, не сходя с седла, потому что не было времени и лучше было напугать, чем не убедить:
-Это война, уходите….Эта земля станет местом боя, здесь все может быть сожжено, светлым не будет дела до ваших дворов, когда они пойдут на нас, уходите….
Картинки обрывочные и резкие - распахнутые глаза Ранки, быстро кивающая ты, встревоженное лицо Анхин, соседки, когда добрались до ее хутора - и готовность выполнить; вы не видели меня таким, да? Сегодня увидели….
Ярмарочный хутор, Ахобор, настороженно взвешивающий все за и против; Дейтара его племянница, и она со мной, но здесь хозяйство и все нажитое, и не подняться так сразу; но с ним дети…
- Это война, уходите, кто может , мужчины - под знамена Владыки Севера! -и дальше, дальше, пока не вернулась разведка, пока прекрасные беспощадные командиры у меня в крепости не пришли к выводу, что ждать бесполезно.
Хутор, где жила моя несостоявшаяся невеста, пуст. Мать ее умерла еще давно, куда они с глухим братом делись - неведомо.
Мы летим назад.
Хонахта еще нет. Эстоладцы тоже идут медленно, еще нет даже моей семьи. Улвэморнэ нетерпеливо бросает оркам: - Пригнать быстро!
Я останавливаю их: - Люди напуганы орками, это может затруднить ситуацию - они побегут не сюда…
Меня слышит темноглазый майа:
-Пусть с орками идет эльф!- и я впервые вижу элда, вставшего на нашу сторону. Элда как элда, надо сказать, ничего особенного.
Гнали, между прочим, для орков очень бережно. Только пугали, не подходя, а эльф даже что-то сказал Фаннару, но Ранке хватило - она с криком бросилась ко мне, я подхватил ее на руки, хадоринг стоял рядом бледный:
-Что происходит, Энгор?! Мне сказали: иди и служи тому, кому ты клялся, а я не клялся никому, кроме тебя и твоей семьи!!
«Проклятье. Эльф все напутал…» проходит задней мыслью, затем еще одной -« когда это ты мне клялся, что-то не помню». А тем временем я уже отвечаю, глядя ему в глаза, с расстановкой, не снимая ладони с родных медных волос:
-Так- иди- и -защищай- мою-семью! Я верю, здесь они будут в безопасности, но если я вдруг ошибся - защищай их, от кого бы ни пришлось, до конца.
Его глаза теплеют, мы подаем друг другу руки. Сейчас я знаю - моя волшебная монетка мне уже не нужна, он будет хранить вас как пес, до конца, верно и самоотверженно. А я буду далеко и полагаюсь на него целиком. Я даю ему копье.
На секунду меня пугает Улвэморнэ фразой « они пойдут с нами». Куда, на войну? - не понимаю я, методы некоторых майар я знаю, иные не перед чем не остановятся. Бросаюсь к ним с вопросом : «Зачем нам с собою беспомощные женщины?»
Мне отвечает Райэннар, что-то человеческое мелькает в глубоких ночных глазах:
- Мы идем сначала в Ангбанд. Там будет безопаснее всего. Люди Эстолада нужны Владыке, иначе кто будет платить дань.
Краем глаза вижу, что у Фаннара не отобрали оружие, да и орки держатся в стороне. Это добрый знак.
Появляется Хонахт, докладывает, а я тем временем иду к Ранке. Надо объяснить хоть что-то, а то у нее уже глаза, как у раненого бельчонка.
- Все хорошо, родная, вам просто нужно уйти. Видишь, наши командиры считают, что здесь будет небезопасно, даже в крепости, необходимо уходить дальше..Там живет мать Хонахта, там люди живут, не бойся, о вас позаботятся… - я очень верил в то, что говорил. Иного подтверждения не было.
-В крепости небезопасно - а как же ты? Ты же пойдешь с нами?
- Я пойду туда, куда мне прикажут, Ранко…надеюсь, увидимся. Я буду вас защищать, как всегда, вот и все...
- А как же ты? - она повторяет и плачет, и я могу только обнять в ответ, и говорить, что люблю ее, и еще какую-то чушь, потому что разумные слова кончились.
Под стенами шум, крики, какие-то люди, майар посылают орков - а я не командую, потому что могу не командовать - есть другие, думающие быстрее меня; и я не командую, потому что не могу командовать сейчас, Ранка в моих руках, и мир может подождать хотя бы секунду.
Даже с учетом того, что эти люди - случайно выскочившие на крепость те самые гаурвайт, за которыми я гонялся самое малое год. Я отстраненно думаю - что же, не любите орков - так от орков и получайте…..
Химринг запечатан и заперт, ловушки в холмах, вокруг каждого выхода из подземелий и возле ворот, сюда так легко не войдешь, даже если нас нет. Мы уходим тайным ходом и запечатываем его за собой. Я прощаюсь с крепостью, безмолвным часовым замершей на холме.
Мой клинок ложится в обе ладони, я опускаюсь на колено, принося его как символ службы Владыке Севера. В тронном зале темно, я поднимаю глаза и встречаю светлый пронзительный взгляд.
Его нелегко выдержать, свет жжет мои глаза почти до слез, но мне нечего скрывать и нечего бояться, и я не отвожу взгляда:
-Отряд Ост Химринг прибыл служить тебе, Владыка Севера. Здесь наши семьи, мы просим тебя позаботиться о них. Если ты посылаешь войска к Амон Эреб - возьми и нас, мы давно этого ждем…
Оглядываюсь на Фаннара - его присутствие явно следует объяснить:
-Этот человек , хадоринг, помогал нам еще в восстании вастаков в Дор Ломин…пришел сюда защищать наши семьи.
Внимательный взгляд, низкий глубокий голос:
-Подойди. Я благодарю тебя.
Я почти жду, что от Фаннара потребуют доказать свою верность, но нет. Это просто благодарность, и затем следует приказ « разместить людей лучше, чем обычных гостей, и накормить».
Я понимаю - в Ангбанде гостей немного. Обычные гости - это пленники. Они тут тоже есть, в том числе наши гаурвайт, им совсем не сладко, но мне не до сантиментов.
Впрочем, отношение к людям уже начинает меняться. Знакомый по Эстоладу Болдог советует Хонахту лучше защищать своих « волчат» ( молодых воинов), ласково зовет мою семью и Анхин « наши лекари» и грубовато заботится. Вам начинают отводить покои вместо первоначальных бараков.
Убедившись, что семье вроде бы ничего не грозит, я присоединился к войску вместе с отрядом. До Амон Эреб мы так и не дошли - наткнулись на светлых майар в дороге, кто ошибся - не знаю, но этот бой был бессмысленным и неприятным, наш отряд оказался отрезан.
На меня шли двое - мужчина и женщина, высокие, прекрасные и страшные, и у каждого было в руках два клинка. Как мне удалось - непонятно, но я достал женщину там, где не было брони, и понял, что мой удар ей безразличен, а потом она ответила, второй удар я пропустил от мужчины.
Четкого командования не было, а бить пень, которому все равно, да еще и получать от него в ответ бессмысленно и беспощадно я был необучен. Моей задачей было сохранить отряд, и я скомандовал отступление.
В лесу, в глубоких зарослях, было тихо, будто и не было войны. Неслышно дышали листьями березы. Мы лечили друг друга, медленно и с трудом, потому что все были ранены. С нами отступал случайно отставший от своих раненый орк, немой к тому же - он только благодарно кивал, очень скромно, когда его лечили и давали пить, явно удивленный отношением.
Потом Дейтара достала флейту и тихонько заиграла. И стало ясно - каждый звук этой почти беззвучной музыки лечит, поднимает нас, дарит силы и надежду. Мы лежали, едва дыша от усталости, и просили еще, и она продолжала играть. И возвращалась вера, что мы справимся, которая начала уже оставлять даже меня - нелегко это - осознавать, что твой противник просто не чувствует твоих ударов. Я был рад, что в свое время посоветовал Дейтаре не забрасывать музыку, раз она ей нравится, учиться не у кого-то - у своего сердца, подобно моей сестре, слушавшей деревья. Тоже ведь не враз отвечать начали.
Что же - у нас тоже есть майар. И барлоги. А эльдар отлично чувствуют боль, да и люди на той стороне еще остались. Просто надо четко планировать и выбирать каждому противника по силам. Мы еще поборемся.
Позже нас отыскала Улвэморнэ, отвела назад в Ангбанд, доложила Владыке о случайной стычке и добавила, что наш отряд пострадал, но хотя бы все живы ( при этом я впервые слышал в ее беспощадном голосе удовлетворение по последнему пункту).
Я снова напомнил о разведанной тропе на Амон Эреб и сказал, что мы могли бы попытаться там пройти, но нам требуется подкрепление. Владыка ответил, что мы получим все необходимое и обещал позвать, если такая атака на Амон Эреб будет необходима, а пока советовал идти отдыхать.
Недолгие минуты в покоях, где поселили эстоладцев. Мы все, даже Рийан с обожженным лицом,
не просто отдыхаем - мастерим стрелы. Я вижу рядом детей с ярмарочного хутора - значит, все-таки дошли, значит , Дейтаре удалось уговорить их спастись…Вовремя, говорят нынче на месте их хутора стало болото.
Война шла не так, как рассчитывали и мы, и наши противники. Я не думал, что удастся зубами и когтями вцепиться в землю, но удалось. А воинство света видно рассчитывало одним ударом смести нас, но тоже не вышло. И война стала длительной, ожесточенной грызней за каждую лощинку, и каждый кусок нашей земли противнику приходилось вырывать у нас с боем.
Отряд с Химринга перешел под командование Хонахта, меня же Повелитель Воинов отправил воевать в другом месте, ближе к лесам Бретиль. Я взял Кархе с собой, и мы сражались бок о бок, а когда он был ранен, я лечил его и сумел поднять снова. Трехлапый пес оставался воином, каких поискать, и гордо нес на нагруднике герб с трехглавой горой.
Перед отъездом Повелитель Воинов спросил меня, можем ли мы разрушить Химринг, потому что
сил недостаточно, чтобы оборонять две крепости. Это тревожно ударило по сознанию, дав понять, что сил не так уж и много. В любом случае, разрушить Химринг мы бы не смогли - там одну штурмовую стену пришлось бы разбивать таранами с неделю, но это мало что изменило бы. Весь холм был живой крепостью. Хотя, честно признаться, я был рад, что мы не можем причинить нашему дому вред. Я по возможности успокоил Повелителя Воинов, что холм весь в ловушках, для майар это, конечно, ничто, но людям и эльфам крови может попортить знатно. Он мог бы разрушить Химринг своей силой, но, видимо, не желал ее тратить на такое.
Я вернулся домой ( вот чем вдруг стал Ангбанд) через пару лет, как-то так, да, мама?. .Сразу бросились в глаза изменения в постройках - крепость была укреплена на оборону, построены развернутые лекарские палаты. Это тоже было тревожным звонком - центральная крепость превращалась в передовую. Еще не зная общей военной ситуации, я понял, что дело плохо.
Я нашел вас в лекарских палатах, где же еще.
-Энгор! - ты бросилась ко мне, и гладила по лицу - вернулся! - а я утыкался тебе в плечо как мальчишка, хотя за это время насчитал уже в голове у себя седых волос. Мама, я был счастлив - вот уже несколько лет война, а вы здесь, целы и невредимы. Я понял, что не просчитался и не подвел вас.
Ранка подлетела как на крыльях, легкая, невесомая, гордая взрослой уже красотой. И я смеялся, обнимая ее, и все -таки тревожно спросил:
- Не вышла тут замуж без меня?
-Нет, некогда было….
Вы с Хонахтом и Анхин такие лекарские палаты развернули, что я прежде и не видел. Таких снадобий наготовили, что за минуту снимали боль и не давали ране воспалиться разом. Я видел, как восхищенно горели твои глаза. Я был счастлив.
До той секунды, когда, следуя за тобой поесть и привести себя в порядок с дороги, не оглянулся и не увидел Ранку и Фаннара. Они стояли позади нас в арке и держались за руки.
И в этом прикосновении было больше близости, чем в наших объятиях.
Я смотрел на хадоринга поверх твоего плеча, а пальцы невольно легли на меч. Кто-то посмел стать ближе меня, роднее меня, надежней меня….кто-то посмел встать между ею и мной. Кто-то, кому, проклятие, единственному из чужих, я доверял….и продолжаю…доверять…
Я мог убить его сейчас, я отчаянно желал ему смерти, я ненавидел его , а в глубине души уже засела тупая игла - безнадежно, не изменить, не поправить...я сделал шаг вперед - и взгляд скользнул на лицо Ранки.
Она смеялась. Ей было счастливо - с ним!!
Я всегда желал ей счастья. Все бы отдал за улыбку на этом лице. Себя? Смешно, я и так принадлежал ей столь же безоговорочно, сколь и своей присяге. И вот - она улыбалась, а у меня будто вырывали кусок из души.
Я не пошел есть с тобой, мама, я удрал с Кархе бродить по крепости, оттого, что дышать от горечи было больно. Но с этим следовало еще немного жить дальше, и не пугать собою людей…
Ну что же, этот хотя бы точно не станет ее бить - думалось с кривой усмешкой сквозь стиснутые зубы. На него я действительно мог положиться - как на себя. Вместо себя я сам оставил его рядом с ней…..Я утыкался в собачью шерсть, пряча лицо от людей.
Наконец я заставил себя пойти к вам обратно. Понимал, что могу сорваться, но прятаться дольше не позволяли дела.
Она стояла у входа в лекарские, настороженная, гибкая и тревожная, как лань, она уже по походке моей знала, что со мною что-то не так.
- Нам нужно поговорить, брат….Фаннар предложил мне, как война закончится, жить с ним вместе. Совсем… - она не сумела продолжить, но я порадовался, что боги не обделили глазами и для меня это уже не новость. Было бы новостью - она бы стала меня бояться.
- Фаннар…а ты? Тебе с ним как? - через силу, и садится голос, ведь я уже знаю ответ.
-Мне с ним спокойно, - она запинается, но я жестоко напарываюсь на всю правду до конца - давай, скажи это! - и спрашиваю:
- Спокойно….а радостно ли?
- Да! И любо… - румянец на щеках, глаза в пол, страх взглянуть на меня - почему мне кажется, что она знает все? - и надежда. Надежда, которую я не могу обмануть. Я взялся быть тебе вместо отца, сестренка….
Я веду ее в покои ,и сажаю на скамью, и беру ее руки в свои.
- Если ты сама хочешь этого, я никогда не стану препятствовать вам, Ранко. Только знаешь…не ждите « после войны». Я сегодня ехал сюда, поднял голову - в небе облака плывут, так спокойно, а мы сражаемся, гибнем, лечим - и нет даже времени оглянуться, посмотреть, какая красота вокруг. Как прекрасна эта земля….Не видим рядом своего счастья….
-Деревья говорили мне, что этой земли не станет. А здесь они молчат, земля измучена войной и болью….И эти эльдар с белым пламенем из глаз тоже сказали, что саму землю нашу уничтожат….
-Кто знает, Ранко. Я не думал, когда был мальчишкой, что смогу защитить вас, но сумел. Может быть, нам удастся и выстоять. В любом случае - твое счастье рядом с тобой, так будь счастлива сейчас, не жди ничего. Я вам желаю счастья, передай маме, пусть готовит все к свадьбе.
Она с коротким вздохом облегчения обнимает меня, а я тороплюсь сбежать. И иду в кузню, чтобы сделать ей свадебный подарок.
В узком коридоре ненавистно знакомая фигура, светлые пряди, внимательные глаза - не разминуться. Не к добру эта встреча, должно быть, но мне еще есть, что сказать, и я воин, а воин знает, когда не надо хвататься за оружие.
- Слушай, хадоринг, ни о чем со мной поговорить не хочешь? Сестру мою в жены берешь - меня спросить не надобно ли?...-голос стал тихим, я держусь как умею.
Он не трус, он честен, даже слишком честен, просто меня доселе не случилось рядом - понимаю. Правда от этого не легче.
- Ее для начала считал нужным спросить.
- Спросил, знаю. Только если бы я вас не видел , а она бы вперед тебя ко мне не побежала, тебя бы это не выручило, понимаешь?
Он ждет молча. Ждет , какой еще чуши я наплету от горя.
И я повторяю то же, что и ей - что не стану препятствовать, что не нужно ждать….И боль прорывается в последних словах:
-Только ты береги ее, слышишь? - и почти беззвучно последнее, потому что срывается голос:
-У меня, кроме нее, никого нет…..
И он отвечает беззвучным эхом, глядя глаза в глаза, мы совсем рядом, равного роста:
- У меня - тоже.
Он понял меня, я был в этом уверен. Медный венец цвета ее волос с голубыми камнями я передал через мать, не желая сейчас больше видеть сестру. Точнее, просто боясь, что сорвусь и начну думать наконец о себе.
А потом пришло донесение, что войско Запада выступает на нас. Мы собирались лихорадочно, отправляли всех невоенных подальше из крепости, а они не шли, кто как мог почему-то пытаясь остаться.
Ахобор, старейшина бывшего ярмарочного хутора, все разговаривал со мной - как будут жить люди, если мы победим, и неплохо бы жить всем вместе, и организовать совет старейшин, что собирается не на ярмарках раз в год - по каждому важному вопросу…И чтобы люди управляли собой сами, по своим законам.
- Кто мешал вам жить так, Ахобор? Разве проблема Эстолада была в нас или в орках? Нет, и дань была невысокой, и орков мы держали в узде. Беда хуторов была в вас самих, в том, что на каждого соседа вы глядели, как на врага или колдуна. Как вы чуть не спалили Анхин вместе с домом по одному лишь навету , будто она ведьма- это ли справедливый суд человеческий? Я был там, Ахобор, крепость вершила суд по вашим законам и выручила ее , как могла…Собирайте совет старейшин, а выживем - думаю, мы сумеем с тобою договориться. Я могу говорить лишь за себя, не за Владыку, но за себя я сказал, и знаю, что вы Владыке нужны, хотя бы чтоб дань платить.
- Благодарю. Время покажет, но я услышал тебя, Энгор сын Леда.
Хонахт подошел ко мне вечером:
-Энгор, скоро бой. Отведи своих к Владыке, я попрошу, пусть он им скажет свое слово, если найдет минуту.
Я молча кивнул.
Я вел их полутемными коридорами, и они снова, как дети, держались за руки. А потом мы стояли в тронном зале, пустом и замершем, и через узкие стрельчатые окна прорвался звук - низкое стройное пение рога, один, другой, третий…..красивое той же красотой, что и женщина, не чувствовавшая моих ударов.
Ранка дрожала, я слышал, как стучало, заходясь, ее сердце. Я не думал, что Мелькор захочет к нам сейчас выйти, но он вышел. Слова были бессвязными - видно , мысли Валы шли уже не совсем нашими путями, и говорил он больше образами, которых мы не ловили, смутно совсем - только мы с Хонахтом, через присягу - большое черное крыло, как ночь, как одеяло, что укрывает их и прячет…Словами - что-то подобное:
- У меня никогда не было и не будет супруги, и сейчас я ничего не скажу вам, но если вы выживете, я вас вспомню, я о вас вспомню…..
Мы ушли все четверо, подавленные и молчаливые от тревоги не за себя.
А потом я сказал вам уходить. Нет, я верил, что мы победим. До конца. Просто нужно было переждать битву.
И просто я знал, что меня после этой битвы не будет. Потому что не может жить человек, у которого вырвали кусок из души. Я верю, что ты, мама, будешь помнить меня, и что Фаннар позаботится о моей Ранке.»
На этом записки Энгора, сына Леда, были окончены. Где он оставил свои листки, в покоях лекарских или в собственной сумке на поясе, он не помнил - было не до того.
Оборона крепости затянулась. Отряд с Химринга стоял на третьем рубеже обороны как самый легко вооруженный - только луки и клинки, ни щитов, ни копий. Именно этот отряд получил приказ, когда падет Дракон, любой ценой дать время Мелькору отступить в тронный зал. Это было страшно слышать - что Дракон может пасть. Но пал он быстро.
Отряд обменялись взглядами - все пятеро, и внезапно с таким же взглядом появился перед ними Повелитель Воинов. Беззвучно, ни единого слова, осанвэ? Нет, просто уже понимание другого, как себя:
-Здесь?
-Здесь.
-Готовы?
-Готовы.
И он ушел вперед.
Одного из мальчишек с ярмарочного хутора, младшего, с трудом удалось увести - рвался стоять во второй линии обороны. Сам не больше девяти лет от роду. Старший брат увел и его, и Кархе, ему было около четырнадцати, Энгор таким в крепость пришел, но он плохо стрелял , отец не разрешил ему участвовать в битве.
Третий рубеж обороны держался дольше других. Одна волна наступающих сменяла другую. Райэннар и Улвэморнэ будто парили над крепостью, легко перенаправляя отряды и разгадывая каждый замысел светлых. В какой-то момент Энгор был ранен и оказался в лекарских покоях, его вытащил Хонахт и полечил немного. И снова атаку отбили, он боялся, что следующая прорвется, и он не сможет сражаться, но отбили и следующую. И еще одну. Придя немного в себя, он заметил рядом мать.
-Мама, зачем ты вернулась? - беспомощно спрашивал, когда она поила его.
- Мое место здесь , сынок…
- А Ранка?
-Они ушли, ушли, не тревожься, и Кархе увели люди с ярмарки…..
-Шла бы ты тоже.
Потом пришел Хонахт:
-Энгор, сейчас пойдет новая волна, ты как?
- Нормально. Иду. Эта какая, восьмая?
- Какое, десятая вроде…
Он вернулся в строй еще хромым и шатающимся, и шутил, что если светлые протрусят еще немного перед воротами, он успеет выздороветь - они действительно почему-то не шли в атаку довольно долго.
Потом командир щитников попросил снять лучников, стоявших за щитами противника и сильно прореживавших ряды темных. Так и сказал:
- Вы сможете? А то у меня всех ребят положат.
- Мы постараемся.
- Север! Свобода! - отряд с Химринга в легком доспехе и без щитов шел в атаку на щиты и копья, готовый там и остаться, но строй дрогнул, выпустив нескольких воинов, чтобы отбросить таких уязвимых противников без щитов, противник промедлил, а в открывшуюся брешь молотом ударили орки. Атака снова была отбита.
Энгор, раненый еще раз, брел обратно, шатаясь и радуясь, что все его друзья каким-то образом еще живы и рядом с ним.
Его подхватила Улвэморнэ, теплые живые пальцы коснулись лица:
-Силой Владыки ты исцелен.
Он не понял, что это было, но благодарно улыбнулся - на что хватило сил.
А потом перед собой он увидел Райэннара . В темных глазах выгорала горячечным пламенем ночь.
- Люди Химринга, воины Севера, вы славно сражались. Идите в тронный зал и встаньте рядом с Владыкой, и будьте там до конца, когда прорвутся враги.
И он прошептал пересохшими губами:
- Благодарю тебя…..это честь для нас.
Они ждали молча, и только Дейтара пела, без лютни, сжимая двумя руками меч. Слова песни оставались в душе, но не запоминались, воины в черном сливались со стенами, пульсирующими в агонии. А музыка песней сливалась с музыкой этих гибнущих стен, и становилась беззвучной.
«…Смотрите те, кто придет потом:
Мы тоже были как вы, как вы,
Мы были песней, мечом, щитом..
Мы стали песней морской травы…»
Они сражались до конца спина к спине все четверо, потом куда-то отнесло Дейтару, и Энгор понял, что уже не сражается, только когда увидел над собой потолок зала. Боли не было, была тяжесть в груди и неспособность пошевелиться. А потом потолок пошел трещинами в беззвучной, как вата, тишине, и он протянул последним усилием руку, найдя пальцы Хонахта.
Отчего-то он знал, что тот тоже нашел пальцы Тарина.
А другая рука, потерявшая меч, оставалась свободной, и в последнее мгновение будто нежные пальцы погладили по ладони.
Он думал, это Дейтара, и отчего-то знал, что это не она, и от этого стало страшно. Но Ранка ведь была далеко, он сам отправил ее, она ведь ушла….
А потом не стало ничего.