все еще постигровое
Для Дейтары, которая очень не хотела оставшуюся жизнь прожить у вастаков, или сказ про то, как у меня не сыграла завязка " Девы":
Корабли шли по морю в сумерках, беззвучно, только волны шуршали о борт. Усталая донельзя, не в состоянии даже есть, девушка уснула на палубе у мачты, завернувшись в одолженный кем-то из спасителей плащ.
Разбудило ее прикосновение к плечу. Над ней склонилась немолодая, но еще красивая женщина из хадорингов, в неверном свете фонаря изучая нашивку на плече.
Плащ сполз...-машинально подумала Дейтара и потянулась поправить, но женщина остановила ее коротким жестом. И прошептала:
-Не бойся. Я никому не скажу. Ты из Морготовых людей, верно?
-Да.-ни сил, ни желания отпираться не было, она упрямо поправила даже-я из людей Мелькора.
-Пусть так.-женщина не стала спорить-идем, у нас есть еда и теплое питье, а мне нужно кое-что у тебя спросить.
Они устроились под навесом, куда не долетали брызги, женщина передала Дейтаре теплую чашку . Когда та опустела, потребовала:
- Поставь. Ты не знала ли случайно кого из отряда, которым командовал молодой такой парень, Энгором звали?
- Всех.-голос девушки сел, но она заставила себя продолжить,- Я сама оттуда.
-Ты? -ахнула женщина,- воин что ли??
- Травница- говорилось все равно с трудом.
-Их уже нет, так?- спокойно спросила женщина.
-Да. Только я почему-то осталась...-Дейтара судорожно вздохнула и замолчала.
Женщина провела руками по лицу и заговорила:
-Я тебе сейчас все объясню.Меня зовут Нимрет, в недавнем прошлом рабыня, а это моя дочь,- она кивнула на темноволосую девушку, сосредоточенно штопавшую сеть и даже не поднявшую головы.
-Я всегда была трусихой, и даже когда наши прежние хозяева вздумали бунтовать, меня моя трусость выручала. Я тогда молоденькая была, зим пятнадцать всего, страшно было их-душа из пяток и не вылазила....то одни, то другие, и всем поесть, и того гляди прикажет хозяин с гостями быть поласковей...пряталась ото всех, а только потом отряд людей пришел, что Мор...Владыке вашему служили, вастаков приструнять стали. Были они вроде посдержаннее, а командовал ими мальчишка совсем, главного их командира убили тогда. Только не все были таковы, у некоторых тоже глаза были волчьи да голодные. Вот от таких двоих меня моя трусость и не спасла, думала уже-все, не отбиться,-а тут мальчик этот с двумя постарше их заметили да прогнали. И на воротах прямо повесили своим в назидание, я как по хозяйству ходила, и головы поднять не могла.
Он с этими старшими у нас на дворе стояли постоем, от нас и дела все вели. И ходила я к нему, признаться, по своей воле ходила-прежде-то за меня никто не заступался, да и любопытно было , что за человек такой с Севера. Он меня не отталкивал, видно, совсем нелегко службу нести было, со мной только и разговаривал-все рассказывал про свой дом да семью, да про Эстолад, да так сладко, что поняла я-позовет с собой-не удержусь, побегу, голову позабыв.....А знала, что в том Эстоладе орки и волки, да и людей ваших поболе еще, а от всех не оборонишь-и страшно было так, что, как пришло время отряду их собираться, я на чердаке спряталась, а подруге наказала говорить, мол в другую деревню ушла, а куда-не ведомо.
Может, и вправду он меня искал-с час стояли под воротами конные да оружные, а потом двинулись себе....
Свое то решение трусливое я не раз и не два оплакала, особенно как дочь родила-думала, подумаешь, орки да волки, я бы уж потерпела, а все не в услужении росло бы дите безвинное. Страху мы натерпелись , конечно, что продадут ее, что приглянется кому мимоезжему....да уж изменить ничего нельзя было, Эстолад далече, одной не добраться, с попутчиками-тоже не знаешь, на каких нарвешься, а так хоть в услужении дочь, а жива....Но минуло, одиннадцатый год ей шел-война началась, не до торговли стало, а потом наши хозяева прочухали, что эльдар рабство не жалуют, и вовсе это дело свернули....
Замуж меня чужие не взяли-повезло, а свои не желали, с таким-то наследством, хоть и молчала, а деревня ведь одна, и все не без глаз...да я о том и не плакала.
А потом как на кораблях идти предложили-я и согласилась, думаю-я свою жизнь протрусила, а дочка еще может замуж выйдет, детей родит...вот плывем теперь.
Я к чему это-ты бы не шла с ними, с вастаками, хоть рабства и нет, а все у них обычай поганый....пойдем с нами жить. Будет у меня две дочки вместо одной, беда ли...и нам бы рассказала потом, как оно у вас было все. Что скажешь?
И только тогда девушка, возившаяся с сетью и, казалось, вовсе не слушавшая разговор, подняла на Дейтару внимательные серые глаза и сказала почти требовательно:
- Ты нам все расскажи, что помнишь. Пожалуйста.
Корабли шли по морю в сумерках, беззвучно, только волны шуршали о борт. Усталая донельзя, не в состоянии даже есть, девушка уснула на палубе у мачты, завернувшись в одолженный кем-то из спасителей плащ.
Разбудило ее прикосновение к плечу. Над ней склонилась немолодая, но еще красивая женщина из хадорингов, в неверном свете фонаря изучая нашивку на плече.
Плащ сполз...-машинально подумала Дейтара и потянулась поправить, но женщина остановила ее коротким жестом. И прошептала:
-Не бойся. Я никому не скажу. Ты из Морготовых людей, верно?
-Да.-ни сил, ни желания отпираться не было, она упрямо поправила даже-я из людей Мелькора.
-Пусть так.-женщина не стала спорить-идем, у нас есть еда и теплое питье, а мне нужно кое-что у тебя спросить.
Они устроились под навесом, куда не долетали брызги, женщина передала Дейтаре теплую чашку . Когда та опустела, потребовала:
- Поставь. Ты не знала ли случайно кого из отряда, которым командовал молодой такой парень, Энгором звали?
- Всех.-голос девушки сел, но она заставила себя продолжить,- Я сама оттуда.
-Ты? -ахнула женщина,- воин что ли??
- Травница- говорилось все равно с трудом.
-Их уже нет, так?- спокойно спросила женщина.
-Да. Только я почему-то осталась...-Дейтара судорожно вздохнула и замолчала.
Женщина провела руками по лицу и заговорила:
-Я тебе сейчас все объясню.Меня зовут Нимрет, в недавнем прошлом рабыня, а это моя дочь,- она кивнула на темноволосую девушку, сосредоточенно штопавшую сеть и даже не поднявшую головы.
-Я всегда была трусихой, и даже когда наши прежние хозяева вздумали бунтовать, меня моя трусость выручала. Я тогда молоденькая была, зим пятнадцать всего, страшно было их-душа из пяток и не вылазила....то одни, то другие, и всем поесть, и того гляди прикажет хозяин с гостями быть поласковей...пряталась ото всех, а только потом отряд людей пришел, что Мор...Владыке вашему служили, вастаков приструнять стали. Были они вроде посдержаннее, а командовал ими мальчишка совсем, главного их командира убили тогда. Только не все были таковы, у некоторых тоже глаза были волчьи да голодные. Вот от таких двоих меня моя трусость и не спасла, думала уже-все, не отбиться,-а тут мальчик этот с двумя постарше их заметили да прогнали. И на воротах прямо повесили своим в назидание, я как по хозяйству ходила, и головы поднять не могла.
Он с этими старшими у нас на дворе стояли постоем, от нас и дела все вели. И ходила я к нему, признаться, по своей воле ходила-прежде-то за меня никто не заступался, да и любопытно было , что за человек такой с Севера. Он меня не отталкивал, видно, совсем нелегко службу нести было, со мной только и разговаривал-все рассказывал про свой дом да семью, да про Эстолад, да так сладко, что поняла я-позовет с собой-не удержусь, побегу, голову позабыв.....А знала, что в том Эстоладе орки и волки, да и людей ваших поболе еще, а от всех не оборонишь-и страшно было так, что, как пришло время отряду их собираться, я на чердаке спряталась, а подруге наказала говорить, мол в другую деревню ушла, а куда-не ведомо.
Может, и вправду он меня искал-с час стояли под воротами конные да оружные, а потом двинулись себе....
Свое то решение трусливое я не раз и не два оплакала, особенно как дочь родила-думала, подумаешь, орки да волки, я бы уж потерпела, а все не в услужении росло бы дите безвинное. Страху мы натерпелись , конечно, что продадут ее, что приглянется кому мимоезжему....да уж изменить ничего нельзя было, Эстолад далече, одной не добраться, с попутчиками-тоже не знаешь, на каких нарвешься, а так хоть в услужении дочь, а жива....Но минуло, одиннадцатый год ей шел-война началась, не до торговли стало, а потом наши хозяева прочухали, что эльдар рабство не жалуют, и вовсе это дело свернули....
Замуж меня чужие не взяли-повезло, а свои не желали, с таким-то наследством, хоть и молчала, а деревня ведь одна, и все не без глаз...да я о том и не плакала.
А потом как на кораблях идти предложили-я и согласилась, думаю-я свою жизнь протрусила, а дочка еще может замуж выйдет, детей родит...вот плывем теперь.
Я к чему это-ты бы не шла с ними, с вастаками, хоть рабства и нет, а все у них обычай поганый....пойдем с нами жить. Будет у меня две дочки вместо одной, беда ли...и нам бы рассказала потом, как оно у вас было все. Что скажешь?
И только тогда девушка, возившаяся с сетью и, казалось, вовсе не слушавшая разговор, подняла на Дейтару внимательные серые глаза и сказала почти требовательно:
- Ты нам все расскажи, что помнишь. Пожалуйста.