После Бала (52)
52. Документы наших героев
( начало, предыд.глава)
Все то время, пока Воланд не отрывался от глобуса, а Бегемот от танцев на чемодане, Коровьев разбирался с документами Алоизия, мастера и Маргариты:
Коровьев швырнул историю болезни в камин.
- Нет документа, нет и человека, - удовлетворенно говорил Коровьев, - а это - домовая книга вашего застройщика?
- Да-а...
- Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? - Коровьев дунул в страницу домовой книги, - раз, и нету его, и, прошу заметить, не было. А если застройщик удивится, скажите, что ему Алоизий снился. Могарыч? Какой такой Могарыч? Никакого Могарыча не было. - Тут прошнурованная книга испарилась из рук Коровьева. - И вот она уже в столе у застройщика.
Мы уже обсудили историю болезни в 47 главе эссе. Однако есть подозрение, что в скрытом слое символических смыслов слово «документ» толкуется значительно шире, с учетом дальнейшего обсуждения вопроса о документах.
С учетом истолкования застройщика как высшей надличной духовной инстанции в доме, то есть в психике человека, можно сопоставить сон застройщика с днем седьмым творения из Книги Бытия. День грехопадения, когда змий соблазнял конъюнктурной ложью жену и мужа (личные ипостаси души и духа). Когда мы ранее обсуждали фигуру Алоизия как надличного субъекта, лишь изредка и на время воплощающегося в иуду своего времени, было еще сложно представить все обстоятельства, при которых этот лживый дух политической конъюнктуры может быть вот так легко изгнан со страниц домовой книги сообщества едва возродившейся русской философии, аватаром которой выступает мастер.
Сегодня в связи с глобальной информационной войной вокруг бывшей Украины этот однозначный выбор между суровой русской правдой и комфортной лживой конъюнктурой неизбежен для любого публициста, аналитика, тем более для философа в России и в Русском мире. Для отдельных маргинальных авторов этот выбор был сделан много раньше, но для пишущего сообщества в целом - только сейчас.
- Вы правильно сказали, - говорил мастер, пораженный чистотой работы Коровьева, - что раз нет документа, нету и человека. Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа.
- Я извиняюсь, - вскричал Коровьев, - это именно галлюцинация, вот он, ваш документ, - и Коровьев подал мастеру документ.
В отличие от словесного символа документа, изобретенного Булгаковым, символ человека есть в Библии и должен в Романе означать то же самое - одну из ипостасей, духовных сущностей из обитающих в доме (личности). Слова «это именно галлюцинация» подтверждают это толкование по цепочке «галлюцинация-призрак-дух».
Таким образом искомый документ - есть свойство или признак человека, то есть души, духа или творческого духа. Поскольку душа не рифмуется по смыслу с именно галлюцинацией, а дух не покидает личность надолго (только на обычный сон), то речь идет о творческом духе, изредка или чаще посещающем личность.
Видимо, вопрос о документе действительно очень важен, поскольку Автор сам дал в другом месте Романа, в 28 главе прямое истолкование:
- Ваши удостоверения? -- повторила гражданка.
- Прелесть моя... - начал нежно Коровьев.
- Я не прелесть, - перебила его гражданка.
- О, как это жалко, - разочарованно сказал Коровьев и продолжал: - Ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею. Так вот, чтобы убедиться в том, что Достоевский - писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и удостоверения-то никакого не было! Как ты думаешь? - обратился Коровьев к Бегемоту.
Документ, удостоверяющий наличие творческого духа - это страницы из произведения, но не любые, а любые пять. Библейская символика пятерки - это тайный смысл. Только наличие в романе или пьесе притчи, сокрытых смыслов - делает текст творческим произведением, воздействующим на подсознание, надличные ипостаси других людей и целых сообществ. Этот тезис лежит в основе всего нашего истолкования Романа.
Слово «прелесть», употребленное также в духовном смысле, отсылает нас к образу все того же духа конъюнктуры Алоизия. Особенно в воплощении А.М. Горького, который был ангажирован властью как раз для раздачи удостоверений писателей, а вовсе не для поддержки по-настоящему творческих документов эпохи.
Можно обратиться и к первой главе Романа, где два обладателя удостоверений Массолита также требуют предъявления документа от Творческого духа Истории. Что и было сделано во второй главе, ерушалаимской - в виде отрывка (извлечения) из романа мастера. Так что название актуальной 24 главы «Извлечение мастера» - это тоже подсказка к символу документа. Таким документом для мастера является его роман, он же Евангелие от Воланда.
Еще одно употребление документа отмечено в 18 главе в эпизоде со встречей и выдворением Поплавского:
- Каким отделением выдан документ? - спросил кот, всматриваясь в страницу. Ответа не последовало.
- Четыреста двенадцатым, - сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он держал кверху ногами, - ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта!
Здесь следует отметить, что творческий дух - это четвертая ипостась личности, она же дверь во внутреннейшее, к надличным архетипам. Поэтому экклесии, объединяемые во многих поколениях творческим духом, имеют четырехзначную символику или больше. Трехзначная числовая символика означает отсутствие подлинного документа, а только лишь наличие конъюнктурного удостоверения, паспорта от власти. Отделение бывает в научном сообществе, например, отделение экономики в РАН. Именно оно хорошо знакомо Бегемоту как духу сообщества финансистов (олигархии).
Поплавский и представлен нам как экономист, причем киевский. Киевская гуманитарная интеллигенция - это не практики, а именно конъюнктурщики, с амбицией нести свет учения в наши суровые медвежьи углы и края. Числовой символ 412 можно истолковать так: 400 - сугубо светский дух, 10 - мотивация (амбиции) на монопольное обладание истиной, и двойка - образ действия мудреца, различающего добро и зло. Собственно, именно так и обосновывались претензии либеральных экономистов на власть или участие в ней, на замещение идеологической власти советской гуманитарной науки (Берлиоза).
Вернемся к 24 главе и действиям Коровьева:
…Потом он завел глаза и сладко прошептал Маргарите: - А вот и ваше имущество, Маргарита Николаевна, - и он подал Маргарите тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу, фотографию и, с особой бережностью, сберегательную книжку, - десять тысяч, как вы изволили внести, Маргарита Николаевна. Нам чужого не надо…
- И ваш документик также, - продолжал Коровьев, подавая Маргарите документ, и затем, обратившись к Воланду, почтительно доложил: - Все, мессир!
Еще одно подтверждение, что даже отдельные, лишь слегка истолкованные (обгорелые) страницы романа являются свидетельством не только творческого духа, но и души высокой культуры, воспринимающей бессознательно скрыты смыслы.
Так что с истолкованием подтекста этой страницы Романа особых проблем нет, если знать скрытые смыслы библейских и евангельских символов. Есть вопрос, какое отношение современные русские публицисты, аналитики, эссеисты, а равно и деятели русской культуры имеют к этому истолкованию?
Видимо, ответ в том, что для зрелого постсоветского поколения интеллектуалов личный путь к Евангелию и его символическим смыслам лежал, как правило, через знакомство с булгаковским романом в Романе. И сейчас, выбирая русскую сторону глобального противостояния, мы исходим не из национализма, и даже не из патриотизма как такового, а из глубинного чувства справедливости. Тот самый принцип «сила в правде», а не наоборот, который лежит в основе общей русской цивилизации, воспитанной и взращенной на евангельской проповеди.
Продолжение следует
( начало, предыд.глава)
Все то время, пока Воланд не отрывался от глобуса, а Бегемот от танцев на чемодане, Коровьев разбирался с документами Алоизия, мастера и Маргариты:
Коровьев швырнул историю болезни в камин.
- Нет документа, нет и человека, - удовлетворенно говорил Коровьев, - а это - домовая книга вашего застройщика?
- Да-а...
- Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? - Коровьев дунул в страницу домовой книги, - раз, и нету его, и, прошу заметить, не было. А если застройщик удивится, скажите, что ему Алоизий снился. Могарыч? Какой такой Могарыч? Никакого Могарыча не было. - Тут прошнурованная книга испарилась из рук Коровьева. - И вот она уже в столе у застройщика.
Мы уже обсудили историю болезни в 47 главе эссе. Однако есть подозрение, что в скрытом слое символических смыслов слово «документ» толкуется значительно шире, с учетом дальнейшего обсуждения вопроса о документах.
С учетом истолкования застройщика как высшей надличной духовной инстанции в доме, то есть в психике человека, можно сопоставить сон застройщика с днем седьмым творения из Книги Бытия. День грехопадения, когда змий соблазнял конъюнктурной ложью жену и мужа (личные ипостаси души и духа). Когда мы ранее обсуждали фигуру Алоизия как надличного субъекта, лишь изредка и на время воплощающегося в иуду своего времени, было еще сложно представить все обстоятельства, при которых этот лживый дух политической конъюнктуры может быть вот так легко изгнан со страниц домовой книги сообщества едва возродившейся русской философии, аватаром которой выступает мастер.
Сегодня в связи с глобальной информационной войной вокруг бывшей Украины этот однозначный выбор между суровой русской правдой и комфортной лживой конъюнктурой неизбежен для любого публициста, аналитика, тем более для философа в России и в Русском мире. Для отдельных маргинальных авторов этот выбор был сделан много раньше, но для пишущего сообщества в целом - только сейчас.
- Вы правильно сказали, - говорил мастер, пораженный чистотой работы Коровьева, - что раз нет документа, нету и человека. Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа.
- Я извиняюсь, - вскричал Коровьев, - это именно галлюцинация, вот он, ваш документ, - и Коровьев подал мастеру документ.
В отличие от словесного символа документа, изобретенного Булгаковым, символ человека есть в Библии и должен в Романе означать то же самое - одну из ипостасей, духовных сущностей из обитающих в доме (личности). Слова «это именно галлюцинация» подтверждают это толкование по цепочке «галлюцинация-призрак-дух».
Таким образом искомый документ - есть свойство или признак человека, то есть души, духа или творческого духа. Поскольку душа не рифмуется по смыслу с именно галлюцинацией, а дух не покидает личность надолго (только на обычный сон), то речь идет о творческом духе, изредка или чаще посещающем личность.
Видимо, вопрос о документе действительно очень важен, поскольку Автор сам дал в другом месте Романа, в 28 главе прямое истолкование:
- Ваши удостоверения? -- повторила гражданка.
- Прелесть моя... - начал нежно Коровьев.
- Я не прелесть, - перебила его гражданка.
- О, как это жалко, - разочарованно сказал Коровьев и продолжал: - Ну, что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею. Так вот, чтобы убедиться в том, что Достоевский - писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и удостоверения-то никакого не было! Как ты думаешь? - обратился Коровьев к Бегемоту.
Документ, удостоверяющий наличие творческого духа - это страницы из произведения, но не любые, а любые пять. Библейская символика пятерки - это тайный смысл. Только наличие в романе или пьесе притчи, сокрытых смыслов - делает текст творческим произведением, воздействующим на подсознание, надличные ипостаси других людей и целых сообществ. Этот тезис лежит в основе всего нашего истолкования Романа.
Слово «прелесть», употребленное также в духовном смысле, отсылает нас к образу все того же духа конъюнктуры Алоизия. Особенно в воплощении А.М. Горького, который был ангажирован властью как раз для раздачи удостоверений писателей, а вовсе не для поддержки по-настоящему творческих документов эпохи.
Можно обратиться и к первой главе Романа, где два обладателя удостоверений Массолита также требуют предъявления документа от Творческого духа Истории. Что и было сделано во второй главе, ерушалаимской - в виде отрывка (извлечения) из романа мастера. Так что название актуальной 24 главы «Извлечение мастера» - это тоже подсказка к символу документа. Таким документом для мастера является его роман, он же Евангелие от Воланда.
Еще одно употребление документа отмечено в 18 главе в эпизоде со встречей и выдворением Поплавского:
- Каким отделением выдан документ? - спросил кот, всматриваясь в страницу. Ответа не последовало.
- Четыреста двенадцатым, - сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он держал кверху ногами, - ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта!
Здесь следует отметить, что творческий дух - это четвертая ипостась личности, она же дверь во внутреннейшее, к надличным архетипам. Поэтому экклесии, объединяемые во многих поколениях творческим духом, имеют четырехзначную символику или больше. Трехзначная числовая символика означает отсутствие подлинного документа, а только лишь наличие конъюнктурного удостоверения, паспорта от власти. Отделение бывает в научном сообществе, например, отделение экономики в РАН. Именно оно хорошо знакомо Бегемоту как духу сообщества финансистов (олигархии).
Поплавский и представлен нам как экономист, причем киевский. Киевская гуманитарная интеллигенция - это не практики, а именно конъюнктурщики, с амбицией нести свет учения в наши суровые медвежьи углы и края. Числовой символ 412 можно истолковать так: 400 - сугубо светский дух, 10 - мотивация (амбиции) на монопольное обладание истиной, и двойка - образ действия мудреца, различающего добро и зло. Собственно, именно так и обосновывались претензии либеральных экономистов на власть или участие в ней, на замещение идеологической власти советской гуманитарной науки (Берлиоза).
Вернемся к 24 главе и действиям Коровьева:
…Потом он завел глаза и сладко прошептал Маргарите: - А вот и ваше имущество, Маргарита Николаевна, - и он подал Маргарите тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу, фотографию и, с особой бережностью, сберегательную книжку, - десять тысяч, как вы изволили внести, Маргарита Николаевна. Нам чужого не надо…
- И ваш документик также, - продолжал Коровьев, подавая Маргарите документ, и затем, обратившись к Воланду, почтительно доложил: - Все, мессир!
Еще одно подтверждение, что даже отдельные, лишь слегка истолкованные (обгорелые) страницы романа являются свидетельством не только творческого духа, но и души высокой культуры, воспринимающей бессознательно скрыты смыслы.
Так что с истолкованием подтекста этой страницы Романа особых проблем нет, если знать скрытые смыслы библейских и евангельских символов. Есть вопрос, какое отношение современные русские публицисты, аналитики, эссеисты, а равно и деятели русской культуры имеют к этому истолкованию?
Видимо, ответ в том, что для зрелого постсоветского поколения интеллектуалов личный путь к Евангелию и его символическим смыслам лежал, как правило, через знакомство с булгаковским романом в Романе. И сейчас, выбирая русскую сторону глобального противостояния, мы исходим не из национализма, и даже не из патриотизма как такового, а из глубинного чувства справедливости. Тот самый принцип «сила в правде», а не наоборот, который лежит в основе общей русской цивилизации, воспитанной и взращенной на евангельской проповеди.
Продолжение следует