Синие и серые. ( 30 фото )
"На Севере насчитывались десятки крупных пороховых мельниц - на Юге их имелось всего четыре. Для производства пороха, как известно, кроме угля и серы необходима еще и селитра, но ее-то как раз зажатый в блокаде Юг получал мало.
Чтобы хоть как-то исправить положение с лютым дефицитом пороха, южане изворачивались, как могли: в пещерах Теннесси, Кентукки и Аламабы разрабатывали многолетние залежи помета летучих мышей, содержавшего селитру.
Рыли длинные канавы, наполняли их навозом, гниющими растениями и трупами павших животных. В одном из городов Алабамы даже поставили бочку, куда горожане по утрам сливали содержимое ночных горшков.
В переплавку отправлялось все, сделанное из чугуна, - ограды, решетки, ворота, статуэтки, часовые маятники. Лихорадочными темпами налаживали с нуля военные заводы и мастерские. Десятки крохотных суденышек южан, ухитряясь проскользнуть мимо сторожевых кораблей северян, доставляли закупленное в Европе оружие, боеприпасы, все необходимое. Поскольку почти все мужчины ушли на фронт, к фабричным станкам становились женщины - и далеко не одни простолюдинки.
Юг держался. Не потерявшие присутствия духа люди устраивали "голодные балы", где единственным угощением была холодная вода.
Северный солдат получал в день примерно полкило сухарей или хлеба, полкило мяса, двести граммов сала. Кроме того, на каждых сто солдат выдавался оптом еще и паек: бобы, рис, кофе, сахар, соль, фруктовый сок, свечи и мыло.
Южане мяса не видели месяцами и питались в основном кукурузой: сырой и вареной, поджаренными зернами и похлебкой. Чтобы хоть как-то разнообразить меню, южане готовили так называемые "шомполушки" - кукурузную муку размешивали с водой, тестом обмазывали шомполы и запекали на костре.
Иногда и этого не было. Вот донесение вышестоящему командованию командира одного из корпусов: "Мы не можем поддерживать жизнь в наших животных более чем неделю или две. Наши рационы также слишком скудны, так что мы едва можем идти. Я умоляю вас прислать нам провиант хотя бы ради того, чтобы мы могли продолжить марш".
Так же дело обстояло и с обмундированием. С превеликим трудом, опять-таки с нуля, на Юге удалось создать текстильные фабрики, но их мощностей не хватало, чтобы обеспечить армию. Серые мундиры Конфедерации большей частью существовали лишь теоретически.
На практике сшитую из домотканой материи или снятую с убитых северян форму красили настоем из скорлупы грецкого ореха, отчего она становилась не серой, а желто-бурой. В таких мундирах ходила примерно половина южной армии.
Зимой приходилось выходить из положения вовсе уж экзотическим способом: конфисковав у мирного обывателя ковер, южный солдат прорезал в нем дырку для головы и носил некое подобие мексиканского пончо.
Бойцы Техасской бригады придумали фирменный метод добывать шляпы - прятались в засаде у какой-нибудь дороги с оживленным движением и, когда показывался дилижанс, начинали орать что есть мочи, палить холостыми зарядами. Когда любопытные пассажиры высовывались, с них быстренько срывали шляпы и улепетывали.
Обуви сплошь и рядом не было вообще. Дошло до того, что начали выпускать "эрзац" - армейские ботинки с деревянной подошвой и парусиновым верхом - все же лучше, чем ничего.
Подавляющая часть южной армии передвигалась и воевала босиком. В том числе и зимой, в морозы, когда застывшая грязь резала подошвы не хуже битого стекла. Генерал южан Лонгстрит с горечью говорил: "С нашими бойцами дело обстояло так же плохо, как с животными, а может быть, и хуже, так как солдаты не имели подков. Я сам видел на замерзшей земле кровавые пятна, оставленные проходившей по дороге босой пехотой".
Жительница небольшого городка в штате Теннесси, видевшая, как проходили части Лонгстрита, так и записала в дневнике: она никогда не забудет "этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на земле кровавые следы".
Вот как описывал один из южных солдат своего типичного сослуживца: "Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными книзу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его "униформа" сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ноги.
На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах молитвы и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории".
О неудачной для южан битве под Геттисбергом (июль 1863 г.) современники рассказывали потом, что более леденящего кровь зрелища в жизни не видели: когда южане за сорок минут расстреляли свои скудные запасы снарядов, в атаку пошла южная пехота.
Пятнадцать тысяч человек, оборванные и разутые, под неумолчный треск барабанов полтора километра шли до вражеских позиций по огромному полю - без единого выстрела, со штыками наперевес, под огнем северных орудий, осыпавших атакующих картечью.
Дошли. И ворвались на позиции противника. Сражение Север выиграл исключительно благодаря тому, что в очередной раз задавил массой - массой щедро кормленного ветчиной и рисом, поенного кофе с сахаром разноплеменного сброда из Европы, щеголявшего в кожаных сапогах и непромокаемых плащах.
Примечательная деталь эпохи: в столь жалком виде воевали не только простолюдины, но и люди из общества. Чтобы хоть как-то обозначить, что они "джентльмены", богатые южане-солдаты носили зубную щетку в петлице мундира.
А потому и неизбежное на войне мародерство носило на Севере и на Юге свой, особенный характер. Северяне подчистую грабили ценности, не только опустошая окрестные дома, но и раскапывая могилы (причем нередко их генералы даже поощряли грабеж - особенно этим был знаменит Шерман).
А вот непритязательная картинка, нарисованная с натуры солдатом-южанином: "Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыпля.
Одна из широко раскинутых ног Брёхенена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке - здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громовой раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц".
Практически все южане от 18 до 65 лет ушли на фронт. В тылу цены на некоторые продукты взлетели вдесятеро, а на соль - в пятьдесят раз. Из-за отсутствия соли страдали, быть может, больше всего. Северные генералы, наступая, в первую очередь уничтожали не военные объекты, а солеварни, чтобы "преподать урок мятежникам". На Флоридском побережье северяне высаживали морские десанты исключительно для того, чтобы громить прибрежные солеварни (причинив в одном только 1863 г. ущерб на шесть миллионов долларов).
Южане изощрялись, как могли. Жители побережья варили кукурузу или кашу в морской воде. Бочки, в которых была солонина, варили в котлах, чтобы выпарить из клепок соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капала соленая вода, тоже выпаривали.
Один из южных журналов в рубрике "Домашние советы" горько иронизировал: "Как сберечь мясо, чтобы оно не испортилось летом? Съешьте его ранней весной". Генералу Пикетту, впоследствии герою сражения под Геттисбергом, на свадьбу преподнесли маленький пакетик соли - царский подарок для Юга тех времен.
Как ни держался Юг, он в конце концов надорвался. У любого упорства есть свои пределы. Ближе к концу войны стало шириться дезертирство. В штате Виргиния оно достигло таких масштабов, что там даже создали Ассоциацию дезертиров.
В штате Флорида появились даже отряды, где совместно с черными партизанами действовали белые дезертиры, - по сохранившимся воспоминаниям, они не только захватывали плантации, но порой угрожали целым городам.
И тем не менее процент дезертирства на Юге никогда не был таким высоким, как на Севере, где он, согласно подсчетам К. Маля, составил десять процентов Причем дезертирство на Севере процветало с первых дней войны, а на Юге стало представлять проблему только в 1865 г., буквально в самом конце.
Воодушевленные северные "бешеные" оживились. Их главарь Тадеуш Стивенс, с которым мы уже встречались ранее и встретимся еще не раз, неистовствовал, организовав кампанию под лозунгом "Никакой пощады южанам!"
Призывами расстрелять или повесить без суда и следствия все руководство южан он не ограничивался: кровожадный старикан требовал самых массовых, широчайших репрессий, чуть ли не поголовных казней всех солдат южной армии. Кабинетные интеллигенты обычно и бывают самыми кровожадными.
https://www.e-reading.club/book.php?book=68552
Чтобы хоть как-то исправить положение с лютым дефицитом пороха, южане изворачивались, как могли: в пещерах Теннесси, Кентукки и Аламабы разрабатывали многолетние залежи помета летучих мышей, содержавшего селитру.
Рыли длинные канавы, наполняли их навозом, гниющими растениями и трупами павших животных. В одном из городов Алабамы даже поставили бочку, куда горожане по утрам сливали содержимое ночных горшков.
В переплавку отправлялось все, сделанное из чугуна, - ограды, решетки, ворота, статуэтки, часовые маятники. Лихорадочными темпами налаживали с нуля военные заводы и мастерские. Десятки крохотных суденышек южан, ухитряясь проскользнуть мимо сторожевых кораблей северян, доставляли закупленное в Европе оружие, боеприпасы, все необходимое. Поскольку почти все мужчины ушли на фронт, к фабричным станкам становились женщины - и далеко не одни простолюдинки.
Юг держался. Не потерявшие присутствия духа люди устраивали "голодные балы", где единственным угощением была холодная вода.
Северный солдат получал в день примерно полкило сухарей или хлеба, полкило мяса, двести граммов сала. Кроме того, на каждых сто солдат выдавался оптом еще и паек: бобы, рис, кофе, сахар, соль, фруктовый сок, свечи и мыло.
Южане мяса не видели месяцами и питались в основном кукурузой: сырой и вареной, поджаренными зернами и похлебкой. Чтобы хоть как-то разнообразить меню, южане готовили так называемые "шомполушки" - кукурузную муку размешивали с водой, тестом обмазывали шомполы и запекали на костре.
Иногда и этого не было. Вот донесение вышестоящему командованию командира одного из корпусов: "Мы не можем поддерживать жизнь в наших животных более чем неделю или две. Наши рационы также слишком скудны, так что мы едва можем идти. Я умоляю вас прислать нам провиант хотя бы ради того, чтобы мы могли продолжить марш".
Так же дело обстояло и с обмундированием. С превеликим трудом, опять-таки с нуля, на Юге удалось создать текстильные фабрики, но их мощностей не хватало, чтобы обеспечить армию. Серые мундиры Конфедерации большей частью существовали лишь теоретически.
На практике сшитую из домотканой материи или снятую с убитых северян форму красили настоем из скорлупы грецкого ореха, отчего она становилась не серой, а желто-бурой. В таких мундирах ходила примерно половина южной армии.
Зимой приходилось выходить из положения вовсе уж экзотическим способом: конфисковав у мирного обывателя ковер, южный солдат прорезал в нем дырку для головы и носил некое подобие мексиканского пончо.
Бойцы Техасской бригады придумали фирменный метод добывать шляпы - прятались в засаде у какой-нибудь дороги с оживленным движением и, когда показывался дилижанс, начинали орать что есть мочи, палить холостыми зарядами. Когда любопытные пассажиры высовывались, с них быстренько срывали шляпы и улепетывали.
Обуви сплошь и рядом не было вообще. Дошло до того, что начали выпускать "эрзац" - армейские ботинки с деревянной подошвой и парусиновым верхом - все же лучше, чем ничего.
Подавляющая часть южной армии передвигалась и воевала босиком. В том числе и зимой, в морозы, когда застывшая грязь резала подошвы не хуже битого стекла. Генерал южан Лонгстрит с горечью говорил: "С нашими бойцами дело обстояло так же плохо, как с животными, а может быть, и хуже, так как солдаты не имели подков. Я сам видел на замерзшей земле кровавые пятна, оставленные проходившей по дороге босой пехотой".
Жительница небольшого городка в штате Теннесси, видевшая, как проходили части Лонгстрита, так и записала в дневнике: она никогда не забудет "этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на земле кровавые следы".
Вот как описывал один из южных солдат своего типичного сослуживца: "Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными книзу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его "униформа" сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ноги.
На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах молитвы и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории".
О неудачной для южан битве под Геттисбергом (июль 1863 г.) современники рассказывали потом, что более леденящего кровь зрелища в жизни не видели: когда южане за сорок минут расстреляли свои скудные запасы снарядов, в атаку пошла южная пехота.
Пятнадцать тысяч человек, оборванные и разутые, под неумолчный треск барабанов полтора километра шли до вражеских позиций по огромному полю - без единого выстрела, со штыками наперевес, под огнем северных орудий, осыпавших атакующих картечью.
Дошли. И ворвались на позиции противника. Сражение Север выиграл исключительно благодаря тому, что в очередной раз задавил массой - массой щедро кормленного ветчиной и рисом, поенного кофе с сахаром разноплеменного сброда из Европы, щеголявшего в кожаных сапогах и непромокаемых плащах.
Примечательная деталь эпохи: в столь жалком виде воевали не только простолюдины, но и люди из общества. Чтобы хоть как-то обозначить, что они "джентльмены", богатые южане-солдаты носили зубную щетку в петлице мундира.
А потому и неизбежное на войне мародерство носило на Севере и на Юге свой, особенный характер. Северяне подчистую грабили ценности, не только опустошая окрестные дома, но и раскапывая могилы (причем нередко их генералы даже поощряли грабеж - особенно этим был знаменит Шерман).
А вот непритязательная картинка, нарисованная с натуры солдатом-южанином: "Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыпля.
Одна из широко раскинутых ног Брёхенена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке - здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громовой раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц".
Практически все южане от 18 до 65 лет ушли на фронт. В тылу цены на некоторые продукты взлетели вдесятеро, а на соль - в пятьдесят раз. Из-за отсутствия соли страдали, быть может, больше всего. Северные генералы, наступая, в первую очередь уничтожали не военные объекты, а солеварни, чтобы "преподать урок мятежникам". На Флоридском побережье северяне высаживали морские десанты исключительно для того, чтобы громить прибрежные солеварни (причинив в одном только 1863 г. ущерб на шесть миллионов долларов).
Южане изощрялись, как могли. Жители побережья варили кукурузу или кашу в морской воде. Бочки, в которых была солонина, варили в котлах, чтобы выпарить из клепок соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капала соленая вода, тоже выпаривали.
Один из южных журналов в рубрике "Домашние советы" горько иронизировал: "Как сберечь мясо, чтобы оно не испортилось летом? Съешьте его ранней весной". Генералу Пикетту, впоследствии герою сражения под Геттисбергом, на свадьбу преподнесли маленький пакетик соли - царский подарок для Юга тех времен.
Как ни держался Юг, он в конце концов надорвался. У любого упорства есть свои пределы. Ближе к концу войны стало шириться дезертирство. В штате Виргиния оно достигло таких масштабов, что там даже создали Ассоциацию дезертиров.
В штате Флорида появились даже отряды, где совместно с черными партизанами действовали белые дезертиры, - по сохранившимся воспоминаниям, они не только захватывали плантации, но порой угрожали целым городам.
И тем не менее процент дезертирства на Юге никогда не был таким высоким, как на Севере, где он, согласно подсчетам К. Маля, составил десять процентов Причем дезертирство на Севере процветало с первых дней войны, а на Юге стало представлять проблему только в 1865 г., буквально в самом конце.
Воодушевленные северные "бешеные" оживились. Их главарь Тадеуш Стивенс, с которым мы уже встречались ранее и встретимся еще не раз, неистовствовал, организовав кампанию под лозунгом "Никакой пощады южанам!"
Призывами расстрелять или повесить без суда и следствия все руководство южан он не ограничивался: кровожадный старикан требовал самых массовых, широчайших репрессий, чуть ли не поголовных казней всех солдат южной армии. Кабинетные интеллигенты обычно и бывают самыми кровожадными.
https://www.e-reading.club/book.php?book=68552