Забытый сон
Волна за волной неспешно разбивается о бетонный берег пруда в городском парке. Над прудом неторопливо кружит пара крачек, без особого энтузиазма пытаясь высмотреть в воде рыбу. Солнце уже почти касается горизонта, кажется, вся природа, лениво позёвывая, готовится отходить ко сну, только ветер не унимается, даже наоборот, будто предчувствуя, что скоро спадёт дневная давящая духота, носится всё быстрее, словно наслаждаясь полётом и предлагая всему вокруг разделить его радость и полетать вместе с ним. Я лежу на траве недалеко от берега, смотрю на воду. Приподняв руку, ловлю раскрытой ладонью ветер, прислушиваюсь к тому, как он обтекает пальцы. Здесь хорошо. Можно расслабиться, прочувствовать, что природа нас всё ещё любит, не смотря на всё то, что мы с ней сделали и продолжаем делать. Но это, в общем-то, не главное, за чем я сюда прихожу. Главное - это вон та прелестная девушка, которая сейчас садится на берегу метрах в двадцати от меня. Вот уже второй год она приходит сюда каждый вечер на закате и сидит до тех пор, пока совсем не стемнеет. И вот уже второй год каждый вечер я прихожу сюда, чтобы побыть недалеко от неё. Должно быть смешно, но я ни разу с ней не заговаривал, я не знаю, кто она, как её зовут. Более того, за всё это время я даже не рискнул посмотреть прямо на неё, разрешал себе только незаметно бросать взгляды приблизительно в её сторону с тем, чтобы рассмотреть её хотя бы боковым зрением. Она очень красивая: невысокая, стройная, пышные светлые волосы до лопаток, правильные симметричные черты лица, хотя в этом я не так уверен - с двадцати метров боковым зрением лицо особо не рассмотришь. Двигается она очень естественно, улыбается очень просто и добро и, кажется, буквально излучает свет и тепло. Этим-то светом она и привлекла моё внимание. Когда я впервые её здесь увидел, его почти не было, но со временем он становился всё ярче, всё очевиднее. Мне кажется, что чудо происходит именно здесь, что-то происходит с ней, когда она смотрит на рябь на воде, на изящно пролетающих неподалёку крачек, на закат. Но что именно и почему происходит? Я уже давно думаю об этом. Каждый вечер, когда она, налюбовавшись на крачек и окружающую природу, перестаёт крутить головой, опускает взгляд на воду и застывает в таком положении, я закрываю глаза, представляю себе её светящийся силуэт, воображаю себя микроскопической частичкой, потонувшей внутри сияния её головы, и слушаю, смотрю, воспринимаю приходящие образы. Первое время картины являлись совершенно бессвязные, я никак не мог понять их, но теперь они сложились в одну цельную картину - историю этой чудесной девушки.
Сначала был сон. Невероятно яркий, живой, всеобъемлющий. Потом её разбудили: какие-то люди в белых халатах вокруг, яркий свет в глаза, её берут на руки, куда-то несут, что-то с ней делают. Сон, естественно, мгновенно испарился, оставив только ощущение, что он был очень-очень важен, что он был. Она плачет, кричит, хочет, чтобы её перестали трогать, дали спокойно полежать, сосредоточиться, вспомнить, но люди вокруг, кажется, и не пытаются понять, что она пытается до них донести. Когда её оставили в покое, было уже слишком поздно, шансов вспомнить уже не оставалось. Что делать, если сон ускользнул, как поймать его? Наверное, единственный способ - прокрутить в голове разнообразные образы и их сочетания и случайно наткнуться на что-то, присутствовавшее во сне. Но что делать человеку, у которого в голове нет образов и тем более их сочетаний? Что делать, если человек проснулся впервые? Смотреть вокруг, воспринимать мир, наполнять себя образами, учиться их сочетать, находить смысловые связи. И она стала жадно впитывать в себя реальность в поиске чего-либо хоть отдалённо напоминающего тот сон. Но всё было тщетно, ни один объект этого мира не имел ничего общего с тем сном. Годам к пяти она уже не помнила, зачем она учится, чего она ищет. Её тогда очень тянуло к книгам, любимыми были учебники по планиметрии и стереометрии со странными картинками, которые она могла рассматривать часами. Но кроме картинок её мало что интересовало. Потом была школа, подменившая тягу к знаниям, идущую изнутри неё, одним словом "надо". Годам к двенадцати у неё сформировался протест против этого "надо", она перестала учиться вовсе. Где-то в это время случилось очень важное для неё событие - она влюбилась. Мальчик из параллельного класса, такой высокий, сильный, благородный... Она не очень понимала, что надо делать в таком случае, но догадывалась, судя по тому, что видела на улице и в телевизоре. В какой-то момент она подошла к нему, неумело поцеловала его в губы и, испугавшись того, что сделала, убежала. А потом недели две размышляла над тронувшими её до самого основания ощущениями во время поцелуя. Они определённо что-то ей напомнили, но вот что - она никак понять не могла. В мальчике этом она быстро разочаровалась - он гордо ходил по коридорам школы и хвастался всем, что с ней целовался. Но вокруг было полно других мальчиков, со многими из них она пробовала целоваться, пытаясь разобраться в возникшем в первый раз ощущении. Довольно быстро она обнаружила закономерность, что такое глубокое ощущение возникает, только если она влюблена в мальчика, с которым целуется, а влюблённости никак не связаны с объективными свойствами мальчиков, а связаны исключительно с её собственными иллюзиями. Лет в пятнадцать она решилась поэкспериментировать с чем-то большим, чем поцелуями. Всякий раз, когда дома никого не было, она звала в гости какого-нибудь мальчика, отдавалась ему, а потом, когда он уходил, подробно записывала в дневник все мысли, эмоции, ощущения, возникшие в процессе. Годам к восемнадцати, после многократного перечитывания всех записей, она смогла сформулировать, что влюблённость - это просто глубокое ожидание чуда, вера в чудо. Ну или, может, точнее будет сказать: открытость чуду. Соответственно, глубокие переживания, о чём-то упорно ей напоминающие, - и есть это чудо. И зависит оно прежде всего от её открытости ему. Парень может предоставить чудо в большей или меньшей степени, больше от него не зависит ничего. На этом месте она остановилась. Глубокое переживание любви напоминало ей о вопросе, но не давало ответа. Парень был проводником к переживанию, но мешал сосредоточиться и разобраться в природе этого переживания, в том, о чём оно пытается ей сказать. И она задумалась, а нужен ли вообще второй человек? Если влюблённость - это просто состояние души, нужен ли ей субъект, и тем более человек мужского пола в этой роли? Она пошла в ближайший парк, наверное, впервые обращая внимание на то, как красивы чуть зазубренные края листьев, какой восхитительный оттенок придаёт всей природе заходящее солнце, как гармонично вписываются в общую картину перелетающие с ветки на ветку попискивающие синицы. Она подошла к пруду, села у воды, вдохнула влажный воздух, улыбнулась пролетающей над ней крачке и стала смотреть на воду. И что-то она там разглядела, между угасающих бликов садящегося солнца, между волн, между проплывающими у поверхности рыбками. Что-то она стала вспоминать, что-то, что ей, судя по ощущениям, когда-то очень-очень давно снилось, то, чего так не хватало с самого рождения.
Увы, я не могу описать этот сон - слишком далёк он от того, что выразимо словами. Можно сказать только, что он наполнен чувством беспредельной любви. И ещё несколько отдельных образов кажутся связанными с этим сном: образ белоснежных крыльев, ощущение, что они есть там, за спиной, полёт, ветер, ласково обтекающего тело. Наверное, вспомнить этот сон означает вспомнить и осознать свою божественную природу, свою ангельскую сущность...
Есть ещё вопрос, над которым я временами задумываюсь: почему именно вода? Что в ней такого особенного? Думаю, особенное в ней то, что она содержит в себе непрерывно движущиеся, меняющиеся, пропадающие и снова появляющиеся неясные образы, которые в достаточной мере неоформлены, чтобы случайно оказаться похожими на содержание того сна. Наверное, с тем же успехом можно было бы разглядеть что-то в пламени костра, в сигаретном дыме, или в бескрайних полях спелой пшеницы, колышущейся на ветру, - это вопрос личных предпочтений.
Тихонько вздыхаю, открываю глаза. Девушка уже ушла. Растерянно озираюсь по сторонам. Совсем стемнело - даже если она ещё недалеко, отличить её от случайного прохожего вряд ли получится. С некоторой досадой смотрю на тёмную воду, на опустевшее небо. Грустно. Больше всего на свете я хотел бы заглянуть ей в глаза, прикоснуться к ней, к человеку, который как никто другой может меня понять, который столько всего может обо мне рассказать... Но я никогда этого не сделаю. И не потому, что боюсь, страх тут не при чём. Просто где-то в глубине души я знаю, что она и так уже второй год непрерывно раскрывает передо мной самую мою сущность, и что это будет продолжаться лишь до тех пор, пока она является для меня смутным неясным образом.