НЕМНОГО ПОЭЗИИ или Что искал Маяковский на Ганиной яме?
Оригинал взят у otets_gennadiy в НЕМНОГО ПОЭЗИИ или Что искал Маяковский на Ганиной яме?
На презентации в музее Достоевского альбома «Дом Ипатьева»(см: http://otets-gennadiy.livejournal.com/263104.html), инициатор его издания А.Л.Казаков рассказал о деятелях культуры, которые в советское время посещали место расстрела царской семьи. Среди прочих он назвал имя Маяковского.
- А этот что тут делает? - невольно подумал я. Вечером запросил интернет и узнал, что певца революции не только был в Доме Ипатьева и на Ганиной яме, но еще и стихотворение по этому случаю написал под названием «Император».
Не будучи поклонником музы пролетарского поэта, я даже не подозревал, что у него есть стихи на эту дорогую для меня тему, столь актуальную ныне в преддверии 100-летия начала Русской Голгофы.
Вопрос, что же певец революции мог написать о гибели царской семьи, заставил меня найти это стихотворение и прочитать его...
Не собираюсь заниматься литературоведческим анализом этого опуса. Давно уже оставил это дело. Но пару мыслей по-человечески захотелось высказать.
Документальная основой произведения такова: будучи в Свердловске в январе 1928 года, Маяковский попросил тогдашнего председателя местного Облсовета А.И.Парамонова о поездке к Ганиной яме на место уничтожения тел царской семьи. . Просьба поэта была уважена - 28 января он вместе с Парамоновым на подводе лошадей отправился разыскивать могилу императора, поскольку это место не было никак отмечено. По одним сведениям - она была отыскана, по другим - «место захоронения императора в тот день так и не удалось показать Маяковскому».
В результате было написано стихотворение - как раз к 10-летнему юбилею трагедии. В том же году оно было напечатано в журнале «Красная новь».
Стих состоит из трех частей. В начале автор вспоминает, судя по всему, реальный эпизод встречи с царской семьей, когда на какой-то праздник в Москве на Тверской улице Маяковский увидел проезжавший открытый автомобиль (т.н. ландо), в котором был Государь с четырьмя дочерьми: «Помню - то ли пасха,/ то ли - рождество:/ вымыто и насухо/ расчищено торжество.»
Прежде чем привести далее текст рифмованного опуса, хочу напомнить, что автор пишет все это только что побывав на месте кровавой бойни, где ему, конечно же, красочно расписали убийство царской семьи во всех деталях, а также на месте погребения сожженных останков.
«И вижу - катится ландо,/
и в этой вот ланде/
сидит военный молодой/
в холеной бороде./
Перед ним, как чурки,
четыре дочурки.»
Маяковский описывает событие скоморошьим слогом в жанре сатирической сценки. Все это должно позабавить и рассмешить читателя. Если бы это стихотворение было написано до революции, классовая ненависть автора имела бы хотя бы какое-то оправдание. Но ведь Государь и эти девушки уже злодейски убиты...
Маяковский жил в стране победившего коммунизма и убитый царь не представлял никакой опасности ни для власти ни лично для Маяковского. "Враг" был уже повержен, как и призывал поэт: «Сдайся, враг, замри и ляг!» Теперь-то уж можно что злобствовать? Можно побыть и побыть благородным. Но у поэта не нашлось ни одного слова сочувствия и сострадания к жертвам убийства. Хотя бы просто по-мужски сработал инстинкт защитить беззащитных девушек, младшей из которых, Анастасии, едва исполнилось 17 лет. Ничто не шевельнулось и ничто не дрогнуло в душе поэта. Своими строками он продолжает расстрел в Ипатьевском подвале. Впору сказать о нем "в руке не дрогнул пистолет..."
В другом стихотворении, написанном в том же 1928 году также после поездки «Екатеринбург - Свердловск» поэт прямо призывал к убийству царя:
«...к чертям орлов Екатерины
и к богу - Екатерины потомка.»
Впрочем, в черновиках к «Императору» пролетарский стихотворец обсуждает и вариант оставить в живых царскую семью, но только с одной целью - не поверите! - поместить в зоопарк:
«Живые... Так можно в зверинец их -
Промежду гиеной и волком.
И как не крошечен толк от живых,
от мертвого меньше толку...»
Видимо, расстрел для поэта был слишком гуманной мерой наказания.
Возникает тогда вопрос, а зачем Маяковский с таким настроем вообще ездил по местам страданий царской семьи?
Невольно напрашивается страшная мысль, что Маяковскому это было нужно, чтобы удовлетворить свою какую-то тайную страсть - наслаждение от боли и унижения другого человека, да еще царского достоинства. Это ничто иное, как торжество хама.
Говорят, преступников тянет на место их преступления.
Но ведь поэт никого не убивал. Да, но это совершенно не обязательно. Важно, что Маяковский полностью себя отождествил с революцией, с ее кровавыми вождями и с ее кровавыми преступлениями. Он стал адвокатом дьявола. Он принял на себя миссию поэтического жреца идола революции: "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить" . Его реально тянуло увидеть место самого главного и самого страшного преступления революции 1917 года, для чего собственно она задумывалась и совершалась - цареубийство.
Вторая часть стихотворения описывает поиск Ганиной ямы в компании с представителем партноменклатуры. Маяковский с топографической точностью и с эпическим размахом описывает эти поиски, но как оказывается, только с одной целью - чтобы в конце произнести сакральную фразу - "император зарыт":
За Исетью, где шахты и кручи,
за Исетью, где ветер свистел,
приумолк исполкомовский кучер
и встал на девятой версте.
Вселенную снегом заволокло.
Ни зги не видать - как на зло.
И только следы от брюха волков
по следу диких козлов.
...Здесь кедр топором перетроган,
зарубки под корень коры,
у корня, под кедром, дорога,
а в ней - император зарыт.
Именно эта фраза и выражает смердяковский «апофеоз победителя», торжество смерти.
Заканчивается стихотворение зловещей угрозой в духе агиток того времени:
«Прельщают многих короны лучи.
Пожалте, дворяне и шляхта,
корону можно у нас получить,
но только вместе с шахтой.»
Она обращена уже к будущим временам восстановления царского престола на Руси и носит ритуальный характер заговора-заклинания.
Стихотворение Маяковского, очевидно, не только оправдывает бесчеловечное убийство невинных людей, но провоцирует и будущее убийство помазанника Божьего. Даже вполне светский современный литературовед (О.Лекманов) заметил об этом стихе, что Маяковский «ради «высокой» цели служения родной Партии с привычной ловкостью превратил свое «человеколюбивое» стихотворение в людоедское».
На примере этого опуса несчастного поэта в широких штанинах, мы видим как сознание классовой ненависти реально помрачало сердце и плавило мозги, делая из людей бесчувственных зомби, которые оправдывали самые страшные и кровавые преступления против человечности.
На примере Маяковского видишь, как революция убивает в человеке самые простые, естественные и ясные чувства - сострадания, сочувствия, жалости к ближнему, которые являются базовыми основами жизни человеческого сообщества. К юбилею 10-летия революции перед нами предстает вполне состоявшееся нравственное уродство и ничтожество, у которого за душой кроме советского паспорта в кармане ничего нет.
После таких стихов становится неудивительным известный конец этого несчастного человека, из-за которого даже о душе его помолиться невозможно.
И этого певца терроризма до сих пор учат наизусть в школе наши дети.
Казалось бы, чего это я вспомнил поэта, которого многие молодые люди считают всего лишь станцией метро? Но ведь подобный феномен отсутствия жалости и сострадания к жертвам злодейского убийства уже в юбилейный год 100-летия екатеринбургской трагедии лежит в основе психологии создателей и столь обсуждаемого фильма "Матильда". Наверное, и эти творческие деятели тоже ездили на Ганину яму что-то там искать...
На презентации в музее Достоевского альбома «Дом Ипатьева»(см: http://otets-gennadiy.livejournal.com/263104.html), инициатор его издания А.Л.Казаков рассказал о деятелях культуры, которые в советское время посещали место расстрела царской семьи. Среди прочих он назвал имя Маяковского.
- А этот что тут делает? - невольно подумал я. Вечером запросил интернет и узнал, что певца революции не только был в Доме Ипатьева и на Ганиной яме, но еще и стихотворение по этому случаю написал под названием «Император».
Не будучи поклонником музы пролетарского поэта, я даже не подозревал, что у него есть стихи на эту дорогую для меня тему, столь актуальную ныне в преддверии 100-летия начала Русской Голгофы.
Вопрос, что же певец революции мог написать о гибели царской семьи, заставил меня найти это стихотворение и прочитать его...
Не собираюсь заниматься литературоведческим анализом этого опуса. Давно уже оставил это дело. Но пару мыслей по-человечески захотелось высказать.
Документальная основой произведения такова: будучи в Свердловске в январе 1928 года, Маяковский попросил тогдашнего председателя местного Облсовета А.И.Парамонова о поездке к Ганиной яме на место уничтожения тел царской семьи. . Просьба поэта была уважена - 28 января он вместе с Парамоновым на подводе лошадей отправился разыскивать могилу императора, поскольку это место не было никак отмечено. По одним сведениям - она была отыскана, по другим - «место захоронения императора в тот день так и не удалось показать Маяковскому».
В результате было написано стихотворение - как раз к 10-летнему юбилею трагедии. В том же году оно было напечатано в журнале «Красная новь».
Стих состоит из трех частей. В начале автор вспоминает, судя по всему, реальный эпизод встречи с царской семьей, когда на какой-то праздник в Москве на Тверской улице Маяковский увидел проезжавший открытый автомобиль (т.н. ландо), в котором был Государь с четырьмя дочерьми: «Помню - то ли пасха,/ то ли - рождество:/ вымыто и насухо/ расчищено торжество.»
Прежде чем привести далее текст рифмованного опуса, хочу напомнить, что автор пишет все это только что побывав на месте кровавой бойни, где ему, конечно же, красочно расписали убийство царской семьи во всех деталях, а также на месте погребения сожженных останков.
«И вижу - катится ландо,/
и в этой вот ланде/
сидит военный молодой/
в холеной бороде./
Перед ним, как чурки,
четыре дочурки.»
Маяковский описывает событие скоморошьим слогом в жанре сатирической сценки. Все это должно позабавить и рассмешить читателя. Если бы это стихотворение было написано до революции, классовая ненависть автора имела бы хотя бы какое-то оправдание. Но ведь Государь и эти девушки уже злодейски убиты...
Маяковский жил в стране победившего коммунизма и убитый царь не представлял никакой опасности ни для власти ни лично для Маяковского. "Враг" был уже повержен, как и призывал поэт: «Сдайся, враг, замри и ляг!» Теперь-то уж можно что злобствовать? Можно побыть и побыть благородным. Но у поэта не нашлось ни одного слова сочувствия и сострадания к жертвам убийства. Хотя бы просто по-мужски сработал инстинкт защитить беззащитных девушек, младшей из которых, Анастасии, едва исполнилось 17 лет. Ничто не шевельнулось и ничто не дрогнуло в душе поэта. Своими строками он продолжает расстрел в Ипатьевском подвале. Впору сказать о нем "в руке не дрогнул пистолет..."
В другом стихотворении, написанном в том же 1928 году также после поездки «Екатеринбург - Свердловск» поэт прямо призывал к убийству царя:
«...к чертям орлов Екатерины
и к богу - Екатерины потомка.»
Впрочем, в черновиках к «Императору» пролетарский стихотворец обсуждает и вариант оставить в живых царскую семью, но только с одной целью - не поверите! - поместить в зоопарк:
«Живые... Так можно в зверинец их -
Промежду гиеной и волком.
И как не крошечен толк от живых,
от мертвого меньше толку...»
Видимо, расстрел для поэта был слишком гуманной мерой наказания.
Возникает тогда вопрос, а зачем Маяковский с таким настроем вообще ездил по местам страданий царской семьи?
Невольно напрашивается страшная мысль, что Маяковскому это было нужно, чтобы удовлетворить свою какую-то тайную страсть - наслаждение от боли и унижения другого человека, да еще царского достоинства. Это ничто иное, как торжество хама.
Говорят, преступников тянет на место их преступления.
Но ведь поэт никого не убивал. Да, но это совершенно не обязательно. Важно, что Маяковский полностью себя отождествил с революцией, с ее кровавыми вождями и с ее кровавыми преступлениями. Он стал адвокатом дьявола. Он принял на себя миссию поэтического жреца идола революции: "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить" . Его реально тянуло увидеть место самого главного и самого страшного преступления революции 1917 года, для чего собственно она задумывалась и совершалась - цареубийство.
Вторая часть стихотворения описывает поиск Ганиной ямы в компании с представителем партноменклатуры. Маяковский с топографической точностью и с эпическим размахом описывает эти поиски, но как оказывается, только с одной целью - чтобы в конце произнести сакральную фразу - "император зарыт":
За Исетью, где шахты и кручи,
за Исетью, где ветер свистел,
приумолк исполкомовский кучер
и встал на девятой версте.
Вселенную снегом заволокло.
Ни зги не видать - как на зло.
И только следы от брюха волков
по следу диких козлов.
...Здесь кедр топором перетроган,
зарубки под корень коры,
у корня, под кедром, дорога,
а в ней - император зарыт.
Именно эта фраза и выражает смердяковский «апофеоз победителя», торжество смерти.
Заканчивается стихотворение зловещей угрозой в духе агиток того времени:
«Прельщают многих короны лучи.
Пожалте, дворяне и шляхта,
корону можно у нас получить,
но только вместе с шахтой.»
Она обращена уже к будущим временам восстановления царского престола на Руси и носит ритуальный характер заговора-заклинания.
Стихотворение Маяковского, очевидно, не только оправдывает бесчеловечное убийство невинных людей, но провоцирует и будущее убийство помазанника Божьего. Даже вполне светский современный литературовед (О.Лекманов) заметил об этом стихе, что Маяковский «ради «высокой» цели служения родной Партии с привычной ловкостью превратил свое «человеколюбивое» стихотворение в людоедское».
На примере этого опуса несчастного поэта в широких штанинах, мы видим как сознание классовой ненависти реально помрачало сердце и плавило мозги, делая из людей бесчувственных зомби, которые оправдывали самые страшные и кровавые преступления против человечности.
На примере Маяковского видишь, как революция убивает в человеке самые простые, естественные и ясные чувства - сострадания, сочувствия, жалости к ближнему, которые являются базовыми основами жизни человеческого сообщества. К юбилею 10-летия революции перед нами предстает вполне состоявшееся нравственное уродство и ничтожество, у которого за душой кроме советского паспорта в кармане ничего нет.
После таких стихов становится неудивительным известный конец этого несчастного человека, из-за которого даже о душе его помолиться невозможно.
И этого певца терроризма до сих пор учат наизусть в школе наши дети.
Казалось бы, чего это я вспомнил поэта, которого многие молодые люди считают всего лишь станцией метро? Но ведь подобный феномен отсутствия жалости и сострадания к жертвам злодейского убийства уже в юбилейный год 100-летия екатеринбургской трагедии лежит в основе психологии создателей и столь обсуждаемого фильма "Матильда". Наверное, и эти творческие деятели тоже ездили на Ганину яму что-то там искать...