ГАЛЛИЯ НАКАНУНЕ ФРАНКСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ. Ч. 1.
Великое переселение народов - значение в мировой истории
Мало какое явление в мировой истории можно сравнить по степени значимости для современного мира с эпохой Великих Переселений. Дело, при этом, вовсе не в самом факте массовых переселений, которые по степени массовости своей значительно уступали более древним переселениям племен и народов Бронзового Века. Просто именно эпоха Великих Переселений определила границы расселения современных народов, а во многом и границы современных государств. Войны и сражения 4-7 вв. определили у каких народов есть будущее, а какие должны навсегда переселиться в мир героических сказаний или быть забытыми навсегда. В те темные века были расставлены шахматные фигуры на доске истории, если можно так выразиться, которые приняли участие в игре на выживание. Дальнейшие века лишь вносили коррективы - шахматные фигуры двигались по доске истории: вторглись в Центральную Европу венгры, сменившие сгинувших гуннов и аваров, чтобы остановить расселение германцев в Паннонии и прикрыть славян, осваивавших пространства Балкан и Восточной Европы ; загадочный народ русь основал исполинскую державу в Восточной Европе, пираты Скандинавии превратились во французов - нормандцев, завоевавших Британию и создавших Сицилийское королевство; саксонцы и датчане уничтожили блистательную цивилизацию балтийских славян; исчезли пруссы, но появилась Литовская держава; вместо древней христианской Византии появилась мусульманская Османская империя; англосаксы и испанцы открыли, чтобы уничтожить, Новый Свет Американских континентов…
Современный мир рождался в эпоху Великих Переселений. Наиболее отчетливо это становится понятно, когда знакомишься с европейскими эпическими сказаниями. Эпос - это память народа, облеченная в форму легенд и преданий. В эпосе народ в дописьменную эпоху фиксирует наиболее важные для себя события, как и позднее это происходило и происходит сегодня - великие события и потрясения рождают десятки и сотни стихотворений, художественной, публицистической и научной прозы, скульптур и картин. В древние времена ту же функцию выполнял эпос. Эпоха крушения микенской цивилизации подарила нам «Иллиаду» и «Одиссею» Гомера, падение римской цивилизации (Pax Romana) подарила нам удивительный мир европейского средневекового эпоса немецкие сказания и поэмы («Сказание о Дитрихе Бернском» («Сага о Тидреке Бернском» в скандинавском варианте), «Нибелунгов» (скандинавская «Сага о Вельсунгах»), «Ортнит»), скандинавские саги, цикл преданий о короле Артуре, русские былины - все это восходит и повествует о событиях той далекой эпохи. Под более поздними поэтическими образами и переосмыслениями в русле времени, прочими наслоениями, в том числе христианскими, скрываются реальные исторические персонажи, многие из которых оставили след и в письменных источниках - Аттила, Теодорих Великий, короли бургундов. Прообразы других эпических персонажей - былинных героев, Сигурда\Зигфрида, короля Артура и его рыцарей, Беовульфа - найти гораздо сложнее, хотя и они, вероятно, не все были порождениями мифологического сознания, и у них были прототипы. Характерно, что эпический мир не знает вовсе могучей некогда Римской империи, на руинах которой совершали свои, ставшие легендарными, деяния герои «Дитриха» и «Нибелунгов». Римская империя для человека раннего Средневековья была уже ненужным и потому забытым прошлым. Прошлое Средневековой Европы начиналось там, где заканчивалась история Римского Мира - на пепелищах и полях сражений героев эпохи Великих Переселений. В курсе лекций «Великое переселение народов. Этнополитические и социальные аспекты» А. Горского, В. Будановой и И. Ермоловой дана такая характеристика эпохи: «Великое переселение народов - уникальный исторический феномен переходной эпохи. Это особый период исторического развития, когда на значительном историческом пространстве (уже не Античность, но ещё не Средневековье), ограниченном конкретными хронологическими рамками (II-VII вв) и определённой территорией (Европа, Азия, Африка) взаимодействие варварства и цивилизации достигло своей наиболее интенсивной фазы. Результатом явилось зарождение нового типа цивилизации. Семь столетий Переселения определили тенденции дальнейшего развития Европы, дали мощный импульс рождению новых народов, новых государств, новых языков, новой социально-психологической и духовной атмосферы, морали и нравственности».
Проблемы изучения ВПН - мифологемы и факты
Великое Переселение народов твердо ассоциируется в глазах большинства людей, которые вообще имеют какое-то представление об этом событии с падением Западной Римской империи. Как правило, именно Великое Переселение и воспринимается как причина падения этого государства. В воображении большинства, в том числе и историков, мало знакомых с проблематикой вопроса, это представляется в виде вторжения победоносных варварских орд, под натиском которых рухнула одряхлевшая бюрократическая наследница Великого Рима. Цивилизация была повержена, и Европа погрузилась во мрак Темных Веков. Реальность же, как она представляется сегодня, после исследований таких историков, как Э. А. Томпсон и С. Лебек, представляет намного более сложной и многосторонней, а роль варваров, которым предстояло основать на руинах Западной империи свои королевства, была в судьбе Рима совсем иной. Не палачами античной цивилизации они были, на мой взгляд, а ее наследниками. Причина падения Западной Римской империи сокрыта в кризисе, который охватил все сферы жизни римского общества 4-5 вв. Экономический кризис, порожденный упадком рабовладельческой системы хозяйства и истощением золотых и серебряных рудников Империи, отразился на обороноспособности государства, усилении гнета крупных землевладельцев над сельскими жителями и колонами, упадке городов. Этот период совпал с резкими климатическими изменениями и социальными изменениями в варварских объединениях, что усилило их натиск на Империю. Римская империя покидала Дакию и Британию, фактически отдала варварам Паннонию. На фоне всего этого Империю сотрясали бунты и междоусобицы, борьба за императорский престол, религиозные конфликты. Недовольство народа выливалось в движения багаудов в Галлии и Испании, донатистов в Африке, буколов в Египте. Римская власть в лице императоров и сенатской знати стремилась использовать против них и против врагов за пределами империи варваров - федератов. Не блистательными победителями приходили готы, аланы, вандалы и бургунды в империю, а голодными оборванцами, для которых единственным шансом на спасение оставался союз с Римом, который мог обеспечить их землей и пищей, за которые храбрые варвары были готовы проливать свою кровь за интересы империи. Не сокрушить римскую цивилизацию, а стать частью ее стремились вожди варваров, без стеснений совести предававшие интересы своего народа, когда им представлялась такая возможность. Римская знать и правительство империи прекрасно понимали эти стремления знати федератов, щедро открывая им равные со своими возможности, раздавая титулы и должности, заключали браки, роднясь с пришельцами. Варвары делали блестящую карьеру в империи, достигая невероятных высот и сосредотачивая в своих руках все рычаги власти.
Галлия на кануне создания Франкской Державы Меровингов - обзор экономической, этнической и социальной ситуации
Блестящий обзор экономической, этнической и социальной ситуации римской Галлии накануне создания Франкского государства был сделан С. Лебеком. После двух веков, в течение которых в Галлию постепенно проникли чужеземцы, к 480 году страна все же оставалась под сильным римским влиянием, которое стало трансформироваться с началом принятия христианства.
Население Галлии по самым приблизительным подсчетам составляло от трех до шести миллионов. Многие - и исконные галло-римляне, и пришельцы-варвары обращали свои взоры в сторону Рима - скорее мифического, чем реально владычествующего. Он привлекал одних пышностью церемоний, например, Сидония Аполлинария - овернского аристократа (около 408-488), ставшего римским префектом, а позднее - клермонтским епископом, других тем, что давал пищу для резкой критики римской элиты, на которую возлагалась ответственность за упадок Рима - как, например, Сальвиана - священника родом из Трира (около 400-484), прожившего большую часть жизни в Лерене; либо, наконец, тех, кто хотел занять высокое положение в римской военной иерархии - как это случилось с Хильдериком и многими другими военачальниками варваров. Правда, в западной части 4 сентября 476 года император Ромул Августул был смещен Одоакром - одним из военачальников-варваров, поставившим своих солдат на службу Риму. Но на востоке император еще был, и ему предстояло возглавлять империю вплоть до появления Карла Великого, осуществляя политическое владычество также и над западной частью империи. Многие из тех, кто стремился к власти, считали своим долгом определить свое положение по отношению к императору:“Хотя мои люди и считают меня королем, - писал в начале VI века бургунд Сигизмунд императору Анастасию, - но ведь я - лишь ваш солдат”.
Важно не только то, что Галлия оставалась под сенью Рима, но и то, что благодаря ему она сохраняла единство - вопреки своей географической разбросанности, административной раздробленности. Раздробленность эта была в значительной степени сглажена после того, как Диоклетиан объединил (около 300 года) подвластные ему города, семнадцать провинций - от Вьеннской на юге до Галлии на севере - в рамках всего двух диоцезов.
Дороги
Дорожная сеть, которой Рим снабдил Галлию, в немалой степени содействовала целостности этой территории, хотя основным назначением этих дорог было обеспечение надежного включения Галлии в состав империи и решение проблем обороны ее границ. Однако еще до завоевания Галлии римлянами довольно густая дорожная сеть связывала галльские города, а с побережья Средиземного моря дороги вели к берегам Ла-Манша. Но римляне проложили повсюду прямые дороги, отвечавшие стратегическим интересам и сменившие старые извилистые пути, пролегавшие по долинам. Им римляне предпочитали трассы, проведенные по гребням возвышенностей, мощеные, а не грунтовые. На смену эмпиризму дорожного строительства галлов римляне принесли продуманную дорожную политику. Кое-где потребовались огромные по масштабам подготовительные работы, в особенности на болотах и сыпучих почвах: надо было уплотнять грунт, забивать сваи, укладывать фашины (связки прутьев), прокапывать центральный дренажный ров, боковые кюветы, обозначавшие границу полосы, отведенной под государственное дорожное строительство. Проезжая часть обычно покрывалась песком, гравием или щебнем. Каменные мостовые, которые иногда рассматриваются как отличительный признак римских дорог, существовали лишь около перекрестков и на въездах в крупные города. Перекинутые через реки мосты были большей частью деревянными, но кое-где и каменными. Даже самые широкие реки не останавливали римских дорожников: они устраивали плавучие мосты, как, например, мост через Рону неподалеку от Арля.
На главных направлениях - в частности, на магистральной линии, проходившей вдоль Роны, Соны, затем через Лангр, Туль, Трир, вдоль Мозеля и Рейна, а также на путях, через которые осуществлялись связи Рима с портами на Атлантическом побережье и на Ла-Манше, - дороги были оснащены зримыми признаками римского владычества - монументальными дорожными знаками, стоявшими на расстоянии римской мили (1480 метров) один от другого, почтовыми станциями, на которых можно было сменить лошадей и воспользоваться помещениями для ночлега. Эта система хорошо действовала еще зимой 467-468 годов, когда Сидоний Аполлинарий, воспользовавшись императорской почтовой службой, отправился в путь по государственному делу и смог с большим удовольствием констатировать, что между Лионом и Римом ему повсюду предоставляли свежие упряжки, а альпийские перевалы, заснеженные в это время года, оказались хорошо расчищенными. Впрочем, и второстепенные дороги, принадлежавшие государству в том случае, когда они связывали административные центры с главными дорогами, а также проселочные и частные, обслуживавшие сельские поселения и отдельные фермы, в пятом веке содержались в должном порядке: в начале века неслыханно богатый Клавдий Постум Дардан на собственные средства построил дорогу через провансальские Альпы, представитель римских властей Эвантий произвел в 469 году ремонт всей дороги, которая вела из Тулузы в Менд и далее в Лион. Таким образом, дорожная сеть, которая дала Риму возможность владычествовать над Галлией, к концу V века содержалась в хорошем состоянии, что облегчало продвижение армий франков, отправлявшихся на завоевание галльских земель. Дорожная система, открывавшая проходы во все уголки страны, позволяла франкским завоевателям, как и их предшественникам - римским усмирителям расширить размеры овладения Галлией, хотя доступные им районы оказывались довольно невелики: свою долю брала дикая, не тронутая человеком природа. Дело в том, что тысячелетия хаотической оккупации, наплыв кельтских племен, пять веков римской колонизации привели к возникновению лишь рассеянных на больших пространствах заселенных зон, более или менее обширных, в зависимости от условий места и других обстоятельств, среди бескрайнего пространства, занятого лесами, пустынными равнинами, горными массивами, торфяниками, реками и речушками, морским побережьем. Не делая попыток дать сколько-нибудь точную оценку протяженности этих зон, С. Лебек предпологает, что обжитое и возделываемое пространство не составляло и половины нынешнего. На остальной территории целиком и полностью господствовала первозданная естественная среда.
Сельское хозяйство
Климат способствовал разрастанию лесов, в особенности лиственных: буковых рощ, дубрав, занявших север Галлии. А в Аквитании, Лангедоке и на горных массивах, таких как Юра, преобладали и ширились хвойные леса. В одних местах это были реликтовые лесные массивы, в фауне которых были широко представлены волки и медведи, олени и кабаны, рыси и дикие коты, бизоны и туры, которые впоследствии стали излюбленной дичью для королевских охот. В других - леса тянулись полосами, становившимися чем-то вроде естественной границы. Зачастую эти полосы служили границей для галло-римских городов-государств и их территориальных преемников, для диоцезов только что возникшей христианской церкви. Они еще в течение долгого времени будут служить границами королевства варваров. Почти повсеместно растительный и животный миры, полезные ископаемые считались принадлежащими государственной казне, государству, согласно положениям римского права, которые Меровинги стали применять у себя. Начиная с VII века леса стали рассматриваться как королевские заповедники. Тем не менее в V веке природные богатства оставались открытыми для доступа всех желающих воспользоваться ими, независимо от наличия или отсутствия императорской лицензии.В леса шли охотники, работали смолокуры, дегтяри - особенно в Медоке и Коссах; рудокопы, угольщики и металлоплавильщики, следы деятельности которых встречаются во всех лесных массивах, каменотесы, в частности, пиренейские рубщики мрамора, поставлявшие продукцию во все уголки Галлии, солевары лотарингских и юрских плоскогорий и прибрежной зоны, в особенности тe, кто добывал соль па солончаковых болотах Средиземноморья и Атлантического побережья.Если не считать участки леса, использовавшиеся для сезонных перегонов скота, где природное равновесие было нарушено образованием пустошей, лишь по краям небольших обжитых пространств опушки лесов испытывали воздействие человека; в этих местах люди брали материалы, необходимые для строительства жилья, изготовления орудий труда, отопления. Здесь же они охотились на мелкую дичь, пасли свиней, при необходимости выжигали лес, возделывая отдельные участки земли .
В ряде мест смутное время III- V веков способствовал, наступлению дикой природы на возделываемые земли. В Нижней Оверни всеобщая разруха не коснулась, и на ее равнинах жилища в целом хорошо сохранились, то в других местах многочисленные жилые поселения оказались покинутыми или даже полностью разрушенными, о чем свидетельствуют результаты аэрофотосъемок и археологических изысканий. Одновременно здесь оказалось заброшенным и земледелие, что подтверждается данными палинологических исследований (исследования ископаемой пыльцы). Это также справедливо для крайнего севера и для значительных пространств в романской части прирейнского района, но выборочные проверки на местности подтверждают, что не существовало в Галлии региона, которого совершенно не коснулась бы эта участь. Иногда жители просто уходили в более безопасные места, создавая там новые жилища. Кое-где, под жилье были приспособлены древние строения, заброшенные еще в годы римского владычества. В некоторых местах люди занимали пещеры своих доисторических предков. В большинстве случаев они использовались лишь как временное жилье, но в отдельных случаях, как в Вальфонэ (Эро), пещеры вновь стали приютом людей на более длительные сроки, что сопровождалось сельскохозяйственным освоением близлежащих земель.
Т.о., местами, особенно на севере, целина ширилась, занимая все большие площади, но кое-где, в частности, там, где местность была труднопроходимой, она могла стать зоной притяжения. Все это не позволяет утверждать, что пашни находились на грани исчезновения. Напротив, читая авторов позднеримского периода, начинаешь думать, что для сельских местностей этот период стал чем-то вроде золотого века. Конечно, это не может относиться ни к большинству крестьян-землевладельцев, которые возделывали мелкие отдаленные участки, схлестнутые волной бурных событий времени, ни к тем, кто жил в небольших поселениях. Множество этих земледельцев, разоренных налогами, разбойными нападениями или спадами рыночной конъюнктуры, были вынуждены отдавать себя и свое имущество под власть сильных мира сего. Мелкие крестьяне рано или поздно попадали в полную зависимость от их патрона, способствуя тем самым возникновению крупных земельных владений, хозяйство в которых ранее велось на натуральной основе с использованием труда рабов, руководимых всевластным управляющим. Поэтому этот золотой век, воспетый авторами IV-V веков, был на самом деле золотым лишь для роскошных строений, в которых представители галло-римской элиты укрывались от городской суеты, бед и тягот своего времени.
Мало какое явление в мировой истории можно сравнить по степени значимости для современного мира с эпохой Великих Переселений. Дело, при этом, вовсе не в самом факте массовых переселений, которые по степени массовости своей значительно уступали более древним переселениям племен и народов Бронзового Века. Просто именно эпоха Великих Переселений определила границы расселения современных народов, а во многом и границы современных государств. Войны и сражения 4-7 вв. определили у каких народов есть будущее, а какие должны навсегда переселиться в мир героических сказаний или быть забытыми навсегда. В те темные века были расставлены шахматные фигуры на доске истории, если можно так выразиться, которые приняли участие в игре на выживание. Дальнейшие века лишь вносили коррективы - шахматные фигуры двигались по доске истории: вторглись в Центральную Европу венгры, сменившие сгинувших гуннов и аваров, чтобы остановить расселение германцев в Паннонии и прикрыть славян, осваивавших пространства Балкан и Восточной Европы ; загадочный народ русь основал исполинскую державу в Восточной Европе, пираты Скандинавии превратились во французов - нормандцев, завоевавших Британию и создавших Сицилийское королевство; саксонцы и датчане уничтожили блистательную цивилизацию балтийских славян; исчезли пруссы, но появилась Литовская держава; вместо древней христианской Византии появилась мусульманская Османская империя; англосаксы и испанцы открыли, чтобы уничтожить, Новый Свет Американских континентов…
Современный мир рождался в эпоху Великих Переселений. Наиболее отчетливо это становится понятно, когда знакомишься с европейскими эпическими сказаниями. Эпос - это память народа, облеченная в форму легенд и преданий. В эпосе народ в дописьменную эпоху фиксирует наиболее важные для себя события, как и позднее это происходило и происходит сегодня - великие события и потрясения рождают десятки и сотни стихотворений, художественной, публицистической и научной прозы, скульптур и картин. В древние времена ту же функцию выполнял эпос. Эпоха крушения микенской цивилизации подарила нам «Иллиаду» и «Одиссею» Гомера, падение римской цивилизации (Pax Romana) подарила нам удивительный мир европейского средневекового эпоса немецкие сказания и поэмы («Сказание о Дитрихе Бернском» («Сага о Тидреке Бернском» в скандинавском варианте), «Нибелунгов» (скандинавская «Сага о Вельсунгах»), «Ортнит»), скандинавские саги, цикл преданий о короле Артуре, русские былины - все это восходит и повествует о событиях той далекой эпохи. Под более поздними поэтическими образами и переосмыслениями в русле времени, прочими наслоениями, в том числе христианскими, скрываются реальные исторические персонажи, многие из которых оставили след и в письменных источниках - Аттила, Теодорих Великий, короли бургундов. Прообразы других эпических персонажей - былинных героев, Сигурда\Зигфрида, короля Артура и его рыцарей, Беовульфа - найти гораздо сложнее, хотя и они, вероятно, не все были порождениями мифологического сознания, и у них были прототипы. Характерно, что эпический мир не знает вовсе могучей некогда Римской империи, на руинах которой совершали свои, ставшие легендарными, деяния герои «Дитриха» и «Нибелунгов». Римская империя для человека раннего Средневековья была уже ненужным и потому забытым прошлым. Прошлое Средневековой Европы начиналось там, где заканчивалась история Римского Мира - на пепелищах и полях сражений героев эпохи Великих Переселений. В курсе лекций «Великое переселение народов. Этнополитические и социальные аспекты» А. Горского, В. Будановой и И. Ермоловой дана такая характеристика эпохи: «Великое переселение народов - уникальный исторический феномен переходной эпохи. Это особый период исторического развития, когда на значительном историческом пространстве (уже не Античность, но ещё не Средневековье), ограниченном конкретными хронологическими рамками (II-VII вв) и определённой территорией (Европа, Азия, Африка) взаимодействие варварства и цивилизации достигло своей наиболее интенсивной фазы. Результатом явилось зарождение нового типа цивилизации. Семь столетий Переселения определили тенденции дальнейшего развития Европы, дали мощный импульс рождению новых народов, новых государств, новых языков, новой социально-психологической и духовной атмосферы, морали и нравственности».
Проблемы изучения ВПН - мифологемы и факты
Великое Переселение народов твердо ассоциируется в глазах большинства людей, которые вообще имеют какое-то представление об этом событии с падением Западной Римской империи. Как правило, именно Великое Переселение и воспринимается как причина падения этого государства. В воображении большинства, в том числе и историков, мало знакомых с проблематикой вопроса, это представляется в виде вторжения победоносных варварских орд, под натиском которых рухнула одряхлевшая бюрократическая наследница Великого Рима. Цивилизация была повержена, и Европа погрузилась во мрак Темных Веков. Реальность же, как она представляется сегодня, после исследований таких историков, как Э. А. Томпсон и С. Лебек, представляет намного более сложной и многосторонней, а роль варваров, которым предстояло основать на руинах Западной империи свои королевства, была в судьбе Рима совсем иной. Не палачами античной цивилизации они были, на мой взгляд, а ее наследниками. Причина падения Западной Римской империи сокрыта в кризисе, который охватил все сферы жизни римского общества 4-5 вв. Экономический кризис, порожденный упадком рабовладельческой системы хозяйства и истощением золотых и серебряных рудников Империи, отразился на обороноспособности государства, усилении гнета крупных землевладельцев над сельскими жителями и колонами, упадке городов. Этот период совпал с резкими климатическими изменениями и социальными изменениями в варварских объединениях, что усилило их натиск на Империю. Римская империя покидала Дакию и Британию, фактически отдала варварам Паннонию. На фоне всего этого Империю сотрясали бунты и междоусобицы, борьба за императорский престол, религиозные конфликты. Недовольство народа выливалось в движения багаудов в Галлии и Испании, донатистов в Африке, буколов в Египте. Римская власть в лице императоров и сенатской знати стремилась использовать против них и против врагов за пределами империи варваров - федератов. Не блистательными победителями приходили готы, аланы, вандалы и бургунды в империю, а голодными оборванцами, для которых единственным шансом на спасение оставался союз с Римом, который мог обеспечить их землей и пищей, за которые храбрые варвары были готовы проливать свою кровь за интересы империи. Не сокрушить римскую цивилизацию, а стать частью ее стремились вожди варваров, без стеснений совести предававшие интересы своего народа, когда им представлялась такая возможность. Римская знать и правительство империи прекрасно понимали эти стремления знати федератов, щедро открывая им равные со своими возможности, раздавая титулы и должности, заключали браки, роднясь с пришельцами. Варвары делали блестящую карьеру в империи, достигая невероятных высот и сосредотачивая в своих руках все рычаги власти.
Галлия на кануне создания Франкской Державы Меровингов - обзор экономической, этнической и социальной ситуации
Блестящий обзор экономической, этнической и социальной ситуации римской Галлии накануне создания Франкского государства был сделан С. Лебеком. После двух веков, в течение которых в Галлию постепенно проникли чужеземцы, к 480 году страна все же оставалась под сильным римским влиянием, которое стало трансформироваться с началом принятия христианства.
Население Галлии по самым приблизительным подсчетам составляло от трех до шести миллионов. Многие - и исконные галло-римляне, и пришельцы-варвары обращали свои взоры в сторону Рима - скорее мифического, чем реально владычествующего. Он привлекал одних пышностью церемоний, например, Сидония Аполлинария - овернского аристократа (около 408-488), ставшего римским префектом, а позднее - клермонтским епископом, других тем, что давал пищу для резкой критики римской элиты, на которую возлагалась ответственность за упадок Рима - как, например, Сальвиана - священника родом из Трира (около 400-484), прожившего большую часть жизни в Лерене; либо, наконец, тех, кто хотел занять высокое положение в римской военной иерархии - как это случилось с Хильдериком и многими другими военачальниками варваров. Правда, в западной части 4 сентября 476 года император Ромул Августул был смещен Одоакром - одним из военачальников-варваров, поставившим своих солдат на службу Риму. Но на востоке император еще был, и ему предстояло возглавлять империю вплоть до появления Карла Великого, осуществляя политическое владычество также и над западной частью империи. Многие из тех, кто стремился к власти, считали своим долгом определить свое положение по отношению к императору:“Хотя мои люди и считают меня королем, - писал в начале VI века бургунд Сигизмунд императору Анастасию, - но ведь я - лишь ваш солдат”.
Важно не только то, что Галлия оставалась под сенью Рима, но и то, что благодаря ему она сохраняла единство - вопреки своей географической разбросанности, административной раздробленности. Раздробленность эта была в значительной степени сглажена после того, как Диоклетиан объединил (около 300 года) подвластные ему города, семнадцать провинций - от Вьеннской на юге до Галлии на севере - в рамках всего двух диоцезов.
Дороги
Дорожная сеть, которой Рим снабдил Галлию, в немалой степени содействовала целостности этой территории, хотя основным назначением этих дорог было обеспечение надежного включения Галлии в состав империи и решение проблем обороны ее границ. Однако еще до завоевания Галлии римлянами довольно густая дорожная сеть связывала галльские города, а с побережья Средиземного моря дороги вели к берегам Ла-Манша. Но римляне проложили повсюду прямые дороги, отвечавшие стратегическим интересам и сменившие старые извилистые пути, пролегавшие по долинам. Им римляне предпочитали трассы, проведенные по гребням возвышенностей, мощеные, а не грунтовые. На смену эмпиризму дорожного строительства галлов римляне принесли продуманную дорожную политику. Кое-где потребовались огромные по масштабам подготовительные работы, в особенности на болотах и сыпучих почвах: надо было уплотнять грунт, забивать сваи, укладывать фашины (связки прутьев), прокапывать центральный дренажный ров, боковые кюветы, обозначавшие границу полосы, отведенной под государственное дорожное строительство. Проезжая часть обычно покрывалась песком, гравием или щебнем. Каменные мостовые, которые иногда рассматриваются как отличительный признак римских дорог, существовали лишь около перекрестков и на въездах в крупные города. Перекинутые через реки мосты были большей частью деревянными, но кое-где и каменными. Даже самые широкие реки не останавливали римских дорожников: они устраивали плавучие мосты, как, например, мост через Рону неподалеку от Арля.
На главных направлениях - в частности, на магистральной линии, проходившей вдоль Роны, Соны, затем через Лангр, Туль, Трир, вдоль Мозеля и Рейна, а также на путях, через которые осуществлялись связи Рима с портами на Атлантическом побережье и на Ла-Манше, - дороги были оснащены зримыми признаками римского владычества - монументальными дорожными знаками, стоявшими на расстоянии римской мили (1480 метров) один от другого, почтовыми станциями, на которых можно было сменить лошадей и воспользоваться помещениями для ночлега. Эта система хорошо действовала еще зимой 467-468 годов, когда Сидоний Аполлинарий, воспользовавшись императорской почтовой службой, отправился в путь по государственному делу и смог с большим удовольствием констатировать, что между Лионом и Римом ему повсюду предоставляли свежие упряжки, а альпийские перевалы, заснеженные в это время года, оказались хорошо расчищенными. Впрочем, и второстепенные дороги, принадлежавшие государству в том случае, когда они связывали административные центры с главными дорогами, а также проселочные и частные, обслуживавшие сельские поселения и отдельные фермы, в пятом веке содержались в должном порядке: в начале века неслыханно богатый Клавдий Постум Дардан на собственные средства построил дорогу через провансальские Альпы, представитель римских властей Эвантий произвел в 469 году ремонт всей дороги, которая вела из Тулузы в Менд и далее в Лион. Таким образом, дорожная сеть, которая дала Риму возможность владычествовать над Галлией, к концу V века содержалась в хорошем состоянии, что облегчало продвижение армий франков, отправлявшихся на завоевание галльских земель. Дорожная система, открывавшая проходы во все уголки страны, позволяла франкским завоевателям, как и их предшественникам - римским усмирителям расширить размеры овладения Галлией, хотя доступные им районы оказывались довольно невелики: свою долю брала дикая, не тронутая человеком природа. Дело в том, что тысячелетия хаотической оккупации, наплыв кельтских племен, пять веков римской колонизации привели к возникновению лишь рассеянных на больших пространствах заселенных зон, более или менее обширных, в зависимости от условий места и других обстоятельств, среди бескрайнего пространства, занятого лесами, пустынными равнинами, горными массивами, торфяниками, реками и речушками, морским побережьем. Не делая попыток дать сколько-нибудь точную оценку протяженности этих зон, С. Лебек предпологает, что обжитое и возделываемое пространство не составляло и половины нынешнего. На остальной территории целиком и полностью господствовала первозданная естественная среда.
Сельское хозяйство
Климат способствовал разрастанию лесов, в особенности лиственных: буковых рощ, дубрав, занявших север Галлии. А в Аквитании, Лангедоке и на горных массивах, таких как Юра, преобладали и ширились хвойные леса. В одних местах это были реликтовые лесные массивы, в фауне которых были широко представлены волки и медведи, олени и кабаны, рыси и дикие коты, бизоны и туры, которые впоследствии стали излюбленной дичью для королевских охот. В других - леса тянулись полосами, становившимися чем-то вроде естественной границы. Зачастую эти полосы служили границей для галло-римских городов-государств и их территориальных преемников, для диоцезов только что возникшей христианской церкви. Они еще в течение долгого времени будут служить границами королевства варваров. Почти повсеместно растительный и животный миры, полезные ископаемые считались принадлежащими государственной казне, государству, согласно положениям римского права, которые Меровинги стали применять у себя. Начиная с VII века леса стали рассматриваться как королевские заповедники. Тем не менее в V веке природные богатства оставались открытыми для доступа всех желающих воспользоваться ими, независимо от наличия или отсутствия императорской лицензии.В леса шли охотники, работали смолокуры, дегтяри - особенно в Медоке и Коссах; рудокопы, угольщики и металлоплавильщики, следы деятельности которых встречаются во всех лесных массивах, каменотесы, в частности, пиренейские рубщики мрамора, поставлявшие продукцию во все уголки Галлии, солевары лотарингских и юрских плоскогорий и прибрежной зоны, в особенности тe, кто добывал соль па солончаковых болотах Средиземноморья и Атлантического побережья.Если не считать участки леса, использовавшиеся для сезонных перегонов скота, где природное равновесие было нарушено образованием пустошей, лишь по краям небольших обжитых пространств опушки лесов испытывали воздействие человека; в этих местах люди брали материалы, необходимые для строительства жилья, изготовления орудий труда, отопления. Здесь же они охотились на мелкую дичь, пасли свиней, при необходимости выжигали лес, возделывая отдельные участки земли .
В ряде мест смутное время III- V веков способствовал, наступлению дикой природы на возделываемые земли. В Нижней Оверни всеобщая разруха не коснулась, и на ее равнинах жилища в целом хорошо сохранились, то в других местах многочисленные жилые поселения оказались покинутыми или даже полностью разрушенными, о чем свидетельствуют результаты аэрофотосъемок и археологических изысканий. Одновременно здесь оказалось заброшенным и земледелие, что подтверждается данными палинологических исследований (исследования ископаемой пыльцы). Это также справедливо для крайнего севера и для значительных пространств в романской части прирейнского района, но выборочные проверки на местности подтверждают, что не существовало в Галлии региона, которого совершенно не коснулась бы эта участь. Иногда жители просто уходили в более безопасные места, создавая там новые жилища. Кое-где, под жилье были приспособлены древние строения, заброшенные еще в годы римского владычества. В некоторых местах люди занимали пещеры своих доисторических предков. В большинстве случаев они использовались лишь как временное жилье, но в отдельных случаях, как в Вальфонэ (Эро), пещеры вновь стали приютом людей на более длительные сроки, что сопровождалось сельскохозяйственным освоением близлежащих земель.
Т.о., местами, особенно на севере, целина ширилась, занимая все большие площади, но кое-где, в частности, там, где местность была труднопроходимой, она могла стать зоной притяжения. Все это не позволяет утверждать, что пашни находились на грани исчезновения. Напротив, читая авторов позднеримского периода, начинаешь думать, что для сельских местностей этот период стал чем-то вроде золотого века. Конечно, это не может относиться ни к большинству крестьян-землевладельцев, которые возделывали мелкие отдаленные участки, схлестнутые волной бурных событий времени, ни к тем, кто жил в небольших поселениях. Множество этих земледельцев, разоренных налогами, разбойными нападениями или спадами рыночной конъюнктуры, были вынуждены отдавать себя и свое имущество под власть сильных мира сего. Мелкие крестьяне рано или поздно попадали в полную зависимость от их патрона, способствуя тем самым возникновению крупных земельных владений, хозяйство в которых ранее велось на натуральной основе с использованием труда рабов, руководимых всевластным управляющим. Поэтому этот золотой век, воспетый авторами IV-V веков, был на самом деле золотым лишь для роскошных строений, в которых представители галло-римской элиты укрывались от городской суеты, бед и тягот своего времени.