Сладкая история
Проблема свалилась, откуда не ждали.
Говорили, что первый конфликт возник между зефиром и одной булочкой с маком, хотя другие утверждали, что зачинателями свары стали карамельки. Как бы то ни было, в мире сладостей, где всегда царили дружба и порядок, внезапно вспыхнули многочисленные ссоры. Каждый десерт по неизвестной причине возомнил себя выше других и принялся кичиться происхождением.
Ранее изделия из теста приветливо улыбались вареньям, а те не имели ничего против соседства с меренгами. Однако теперь то и дело слышалось:
- Да ты всего лишь взбитый белок, а в меня добавлен измельчённый миндаль!.. Вы только гляньте на них, пыжатся, будто нуга - это нечто выдающееся!.. Куда лезешь, шоколадный, - не видишь, тут все белые?!
Сложнее всего пришлось «полукровкам», то есть тем, кто содержал в себе и крем, и тесто, и фрукты. От них теперь воротили нос даже «родственники». А порой ругань переходила в насилие, так что один эклер едва не лопнул, а из кекса вылетела изюминка.
Конечно, были и здравомыслящие образцы выпечки, которые пытались убедить остальных в нелепости деления на «хороших» и «плохих» по способу изготовления. Но их усилия были тщетны.
Полиция обратилась за помощью к знаменитому сыщику Холмуссу. Тот внимательно изучил имеющуюся информацию и отправился на «место преступления». Вокруг и в самом деле болтали только о собственном превосходстве, всячески принижая достоинства других вкусностей. Кто-то добавил в них слишком много ликёра?
Обдумывая эту гипотезу, Холмусс не заметил, как сам стал объектом пристального наблюдения.
- Эй, ты что тут забыл, западный? - вдруг грубо обратились к нему. - Это восточная территория!
Впереди грозно выросли два козинака, а неподалёку топтался щербет и, опасаясь приближаться, выкрикивал:
- Бейте его, ребята!
Козинаки уже готовы были кинуться на Холмусса, но тут рядом возникло новое действующее лицо - пирожное с халвой, которое обратилось к хулиганам:
- Жаждете драки? Вы её получите!
Вид у пирожного был весьма боевой. Щербет незамедлительно сбежал. Козинаки заколебались. А пирожное стало их стыдить:
- Так-то вы соблюдаете восточное гостеприимство? Ваши предки ужаснулись бы, глядя на вас!
Забияки смутились.
- Мы ж того... - забормотали они. - Мы ж ничего...
- Почему вы вообще так встречаете путников? - строго спросил Холмусс. - Кто решил, где восточный край, где не восточный, где кому можно ходить, где нельзя?
- Не знаем. - Козинаки растерялись. - Все говорят...
- Если все начнут соль вместо сахара употреблять, вы тоже будете? - упрекнуло пирожное.
- Не-е-е...
- А с чего всё началось? Ведь раньше жили мирно! - заметил Холмусс.
Козинаки погрузились в воспоминания.
- Проходил тут один джем... Да, точно, джем. И он говорил, что мы вроде как должны держаться обособленно от остальных - они нам не чета, потому что мы с семечками и мёдом...
- И что? А я с дроблёными орехами, - сказало пирожное.
- А я с соком, - добавил Холмусс. - Это что-то доказывает?
Оппоненты примолкли, пытаясь найти аргументы в защиту своей (точнее, навязанной им) точки зрения, но безуспешно.
- Если где-то увидите этот джем, сообщите нам, - велел Холмусс. - Мы будем в квартале хлебобулочных изделий.
Козинаки согласились, а Холмусс отправился дальше, радостно отметив, что пирожное следует за ним. Через минуту оно переспросило:
- Мы?
- Я подумал, что ты будешь не против. Кстати, спасибо за помощь. Я Холмусс.
- Халватсон, - представился спутник.
- Козинаки могли принять тебя за своего, ведь ты сделан из халвы. Но ты предпочёл противостоять им, защищая меня...
- Никто не имеет права заноситься над другим по причине разности ингредиентов, - горячо сказал Халватсон. - И это не моя заслуга, что восточные сладости - мои дальние родичи.
Холмусс был с ним полностью согласен.
Вместе с новым другом он обошёл все микрорайоны и выяснил, что упомянутый терновый джем почти каждому жителю области внушил, будто тот должен смотреть на остальных свысока, учитывая определённые особенности, что и привело к межтиповым стычкам.
Вычислить логово негодяя оказалось сложно, но тут, к счастью, помогли те самые исправившиеся козинаки. Однако даже припёртый к противню на суде джем не признавал своей вины и вёл себя дерзко.
- Никто их не заставлял мне верить! - заявил он. - Я просто высказывал своё мнение. Ещё и льстил. Что в этом плохого?
Откровенно говоря, в его словах была доля истины: кто мешал вафлям, тортам, леденцам и так далее поразмыслить самим и прийти к выводу, что их дурят?..
- Впрочем, все они одной моей ягодки не стоят, но хоть развлекли меня своими смешными склоками, - довольно протянул джем, чем вызвал взрыв возмущения у публики.
Холмусс усиленно думал. Можно наказать подстрекателя, но в первую очередь следовало сбить спесь с чересчур возомнивших о себе сладостях.
- На самом деле между нами много общего, все мы важны, нужны и вкусны. И все в той или иной степени «не чистокровны», - произнёс Холмусс. Зрители зашумели, но он продолжил громче: - Сложно найти лакомство, состоящее из однородной массы, за редким исключением. Но это и хорошо! Чем больше вкусов смешивается, тем интереснее и насыщеннее конечный результат!
Тут остальные поняли, что находятся в родстве с другими кондитерскими шедеврами. Это открытие буквально выбило почву из-под ног у самых рьяных гордецов и заставило их по-другому посмотреть на соседей.
Присяжные приговорили джем к двухмесячному нахождению на полке без зеркал, что он воспринял с гневом, поскольку обожал любоваться собой.
Суд завершился, и Холмусс видел, как после заседания макарун шёл под руку с пышкой, а пастила и оладья расцеловались, перед тем как расстаться.
Страна вернулась к мирному существованию. Оставалось надеяться, что её жители станут благоразумнее и забудут о тщеславии.
А Халватсон с тех пор стал помощником и лучшим другом Холмусса.