Omne animal post coitum triste est
Всякое животное после соития грустно, -
есть такая грустная латинская формула. Бывает, конечно, по-разному :))
Однако я не буду сейчас вдаваться в смысл этой фразы. Мне нравится философское рассуждение Михаила Эпштейна по ее поводу (см. главку «Любовь и "печаль после соития"»).
1
Благодаря инету - и неожиданно для меня - выяснилось, что этот афоризм имеет продолжение, причем даже два варианта. Один встречается достаточно часто:
Omne animal post coitum triste est, praeter mulierem gallumque
Всякое животное после соития грустно, кроме женщины и петуха
Изречение приписывается великому медику древности Клавдию Галену (II век нашей эры). Однако почему он считал, что женщины не таковы, как остальные animals?
По наводке avva нашлась занимательная статья Justin’a Glenn’a “Omne animal post coitum triste”: A note and a query (1982). Джастин Гленн говорит, что эту расширенную формулу атрибутировал Галену один из основоположников научной сексологии Альфред Кинси в знаменитом докладе «Сексуальное поведение самки человека» (1953).
Однако Гален, который жил в Пергаме и в Риме, писал только по-гречески. В его 20-томном собрании научных трудов это высказывание пока не раскопано, то есть не выявлены ни его оригинальное звучание, ни контекст. Как же его можно интерпретировать?
Утверждение, приписываемое Галену, говорит Джастин Гленн, связывает три элемента: 1) посткоитальную депрессию, 2) чувственное превосходство женщины, 3) чувственное превосходство петуха.
Первый элемент в античной традиции фигурирует уже в трактате аристотелевской школы «Проблемы», где был поставлен вопрос: «Почему молодой человек, получивший первый сексуальный опыт, ненавидит ту, с кем он связан, после того как акт закончен?» А Плиний Старший в «Естественной истории» (I век н. э.) писал: «Человек - это единственное животное, у которого за первым совокуплением следует отвращение». (У Галена, однако, сказано: Omne animal!)
Тема превосходства женской чувственности над мужской имеет еще более древние корни и зафиксирована в мифе о Тиресии (известном по фрагменту утраченной поэмы Гесиода «Млечный Путь», «Метаморфозам» Овидия и «Мифологической библиотеке» Аполлодора). Зевс и Гера поспорили, кто испытывает большее удовольствие в плотской любви: мужчина или женщина? За ответом они обратились к фиванскому прорицателю Тиресию, который часть своей жизни прожил в женском теле. Тиресий ответил: «Из десяти частей (любовного наслаждения) мужчина чувствует только одну часть, а женщина - все десять». Поздние авторы, хоть и не имели двуполого опыта, были солидарны с Тиресием - тот же Гесиод в «Трудах и днях», Аристотель, Еврипид в трагедии «Андромаха», Нонн Панополитанский в поэме «Деяния Диониса».
Филологических разысканий относительно выдающегося либидо петухов Джастин Гленн не приводит.
2
Этим кратким пересказом его статьи можно было бы ограничиться, но в англоязычном интернете мне попался еще один расширенный латинский вариант фразы о том, кто из живых тварей не депреснячит после случки:
“Omne animal post coitem triste est, praeter gallum gallinaceum et sacerdotem gratis fornicantem.”
Galen (c. 130-201) / Dashwood (c. 1750)
и
Dictionary of the Vulgar Tongue by Francis Grose (1811):
Aristotle says, Omne animal post coitum est triste; to which an anonymous author has given the following exception, preter gallum gallinaceum, et sucerdotem gratis fornicantem.
Никакой женщины здесь не фигурирует.
В первом из приведенных источников авторами значатся наш знакомый грек Гален и почему-то английский политик и повеса Фрэнсис Дэшвуд (1708-1781). В «Словаре родного языка» Фрэнсиса Гроуса говорится:
«Аристотель сказал: Всякое животное после соития грустно; к нему анонимный автор добавил следующее исключение: кроме петуха и жреца, развратничающего задарма».
Gallus gallinaceus - петух (букв. ‘куриный петух’; насколько я понимаю, избыточное определение добавляется, чтобы отличить «петуха» от «галла»).
Почему-то второй вариант, где от посткоитальной грусти отлучены петух и юмористический жрец, поимевший секс на халяву, кажется мне более аутентичным, чем вариант с петухом и женщиной. Хотя он и встречается значительно реже. И десятикратная сила женского наслаждения тут совершенно не причем. Может, это и проекция задним числом, но мне грезятся одухотворенные лица возлюбленных, натрахавшихся, утомленно-рассеянных, вытягивающихся на постели с улыбкой… и знанием, что ничего не повторится.
Bonjour, tristesse…
есть такая грустная латинская формула. Бывает, конечно, по-разному :))
Однако я не буду сейчас вдаваться в смысл этой фразы. Мне нравится философское рассуждение Михаила Эпштейна по ее поводу (см. главку «Любовь и "печаль после соития"»).
1
Благодаря инету - и неожиданно для меня - выяснилось, что этот афоризм имеет продолжение, причем даже два варианта. Один встречается достаточно часто:
Omne animal post coitum triste est, praeter mulierem gallumque
Всякое животное после соития грустно, кроме женщины и петуха
Изречение приписывается великому медику древности Клавдию Галену (II век нашей эры). Однако почему он считал, что женщины не таковы, как остальные animals?
По наводке avva нашлась занимательная статья Justin’a Glenn’a “Omne animal post coitum triste”: A note and a query (1982). Джастин Гленн говорит, что эту расширенную формулу атрибутировал Галену один из основоположников научной сексологии Альфред Кинси в знаменитом докладе «Сексуальное поведение самки человека» (1953).
Однако Гален, который жил в Пергаме и в Риме, писал только по-гречески. В его 20-томном собрании научных трудов это высказывание пока не раскопано, то есть не выявлены ни его оригинальное звучание, ни контекст. Как же его можно интерпретировать?
Утверждение, приписываемое Галену, говорит Джастин Гленн, связывает три элемента: 1) посткоитальную депрессию, 2) чувственное превосходство женщины, 3) чувственное превосходство петуха.
Первый элемент в античной традиции фигурирует уже в трактате аристотелевской школы «Проблемы», где был поставлен вопрос: «Почему молодой человек, получивший первый сексуальный опыт, ненавидит ту, с кем он связан, после того как акт закончен?» А Плиний Старший в «Естественной истории» (I век н. э.) писал: «Человек - это единственное животное, у которого за первым совокуплением следует отвращение». (У Галена, однако, сказано: Omne animal!)
Тема превосходства женской чувственности над мужской имеет еще более древние корни и зафиксирована в мифе о Тиресии (известном по фрагменту утраченной поэмы Гесиода «Млечный Путь», «Метаморфозам» Овидия и «Мифологической библиотеке» Аполлодора). Зевс и Гера поспорили, кто испытывает большее удовольствие в плотской любви: мужчина или женщина? За ответом они обратились к фиванскому прорицателю Тиресию, который часть своей жизни прожил в женском теле. Тиресий ответил: «Из десяти частей (любовного наслаждения) мужчина чувствует только одну часть, а женщина - все десять». Поздние авторы, хоть и не имели двуполого опыта, были солидарны с Тиресием - тот же Гесиод в «Трудах и днях», Аристотель, Еврипид в трагедии «Андромаха», Нонн Панополитанский в поэме «Деяния Диониса».
Филологических разысканий относительно выдающегося либидо петухов Джастин Гленн не приводит.
2
Этим кратким пересказом его статьи можно было бы ограничиться, но в англоязычном интернете мне попался еще один расширенный латинский вариант фразы о том, кто из живых тварей не депреснячит после случки:
“Omne animal post coitem triste est, praeter gallum gallinaceum et sacerdotem gratis fornicantem.”
Galen (c. 130-201) / Dashwood (c. 1750)
и
Dictionary of the Vulgar Tongue by Francis Grose (1811):
Aristotle says, Omne animal post coitum est triste; to which an anonymous author has given the following exception, preter gallum gallinaceum, et sucerdotem gratis fornicantem.
Никакой женщины здесь не фигурирует.
В первом из приведенных источников авторами значатся наш знакомый грек Гален и почему-то английский политик и повеса Фрэнсис Дэшвуд (1708-1781). В «Словаре родного языка» Фрэнсиса Гроуса говорится:
«Аристотель сказал: Всякое животное после соития грустно; к нему анонимный автор добавил следующее исключение: кроме петуха и жреца, развратничающего задарма».
Gallus gallinaceus - петух (букв. ‘куриный петух’; насколько я понимаю, избыточное определение добавляется, чтобы отличить «петуха» от «галла»).
Почему-то второй вариант, где от посткоитальной грусти отлучены петух и юмористический жрец, поимевший секс на халяву, кажется мне более аутентичным, чем вариант с петухом и женщиной. Хотя он и встречается значительно реже. И десятикратная сила женского наслаждения тут совершенно не причем. Может, это и проекция задним числом, но мне грезятся одухотворенные лица возлюбленных, натрахавшихся, утомленно-рассеянных, вытягивающихся на постели с улыбкой… и знанием, что ничего не повторится.
Bonjour, tristesse…