О банальном
Мы снимали квартиру на одну ночь.
Когда она принесла из кухни пачку сливочного масла, купленного для еды, я сначала понял ее неправильно.
- Ты думаешь, так будет вкуснее?
- Я думаю, так будет намного мягче. Вазелином ведь никто не додумался запастись?
- Ммм, нет. В следующий раз буду грамотней.
- Да уж бывают и пограмотней.
- Я был уверен, что тебе это не нравится. В наш первый раз ты отреагировала совсем не…
- На твой пальчик? Ты неудачно выбрал момент.
- ?
Она прошептала мне в ухо:
- После этого тебе сразу пришлось бы бежать в ванну.
- Делов-то!
- Мне было бы неприятно.
- Ну вот, а я сделал далеко идущие выводы.
Она положила под меня подушку, набрала немного масла на пальцы и порхающими движениями стала наносить его на мой член, иногда «для пробы» прикасаясь к нему язычком.
- Очень аппетитно. Съесть… или все-таки сесть?
- Можешь в любом порядке.
Она щелкнула пальцем по моему орудию и одобрительно кивнула в знак того, что твердость вполне подходящая для серьезной процедуры. Потом заняла позицию сверху, посмотрела мне в глаза и предупредила:
- Самое главное: ни в коем случае не двигайся назад, только вперед. А лучше всего, не двигайся совсем.
- Давай, я тебя тоже намажу.
- Нет. Слишком хорошо - тоже плохо.
Намазывание маслом так меня завело, что я готов был кончить, не начав, поэтому закрыл глаза и попробовал подумать о чем-нибудь другом. Ничего другого в голову не приходило.
Она подвела кончик к своему заду и начала медленно опускаться.
Я почувствовал, как проходит головка и натягивается уздечка. Самый опасный момент - пока не вошла кожица вокруг головки. Видимо, у обрезанных народов это проделывается с меньшим риском, а то и без риска вовсе (впрочем, не поручусь).
N была крупнее любой из моих предыдущих женщин - не полная и не толстушка, а просто крупная по комплекции. Круп ее был великолепным - узкая талия и широкая, круглая, литая задница. В плену ее атлетических мышц я испытал несколько мгновений малодушного страха, что невредимым мне отсюда не выбраться.
По счастью, она уже не смотрела на меня, а откинула голову, полностью сосредоточившись на ощущениях растягиваемого узкого кольца. Я положил ладони ей на ягодицы и кончиками пальцев стал расширять проход, одновременно подправляя кожицу члена, подтягивая и проталкивая ее вперед. Не могу сказать, что все шло как по маслу, хотя масла никто не жалел.
Что чувствует мужчина, занимаясь анальным сексом? Положа руку на сердце - ничего, заметно отличающегося от обычного генитального. (Вот оральный - действительно, совершенно другая партитура и другая музыка). Разве что сознание некоей скандальности этого вида секса и признательность к партнерше, которая на это решилась. А в позе «она сверху» - еще возможность следить за ее лицом. («Порнография - это не гениталии, порнография - это лицо», - говорил мой друг-фотограф).
Я не мог оторвать глаз от ее лица и особенно от подвижного рта, каждой гримаской, округлением и растягиванием отражавшего то, что в это мгновение происходило с противоположного входа. По напряженному кривлению губ, как по буквам, читалось все, что она испытывала и чувствовала: усилие, боль, пауза расслабления, когда под неминуемой тяжестью тела еще два-три миллиметра пульсирующего кола проходило внутрь. По-моему, она даже округляла рот точно по диаметру моего члена - хотя, возможно, это случайный и беспочвенный глюк.
- Я недооценила калибр, - выдохнув, раскрыв глаза и улыбнувшись, сказала она. В ответ я изобразил нечто извиняющееся и обескураженное. Несмотря на своеобразный комплимент, это была и констатация нашей общей проблемы.
Проведя пальцем по оставшейся части ствола, я прикинул, что не вошла еще примерно треть. Главное, что мое желание вот-вот кончить бесследно улетучилось, и это настраивало на ответную инициативу.
- Расслабься.
Я подцепил с валявшейся на полу у дивана пачки еще немного масла и стал гладить и массировать им ее бедра и ягодицы, потом всю впадину между полушариями; она делала вибрирующие и круговые движения в ответ. И, наконец, плавно, без сопротивления, осела полностью.
Вздох облегчения от того, что она больше не держала ничего на весу, прозвучал как триумфальная песнь. Мои скромные 13,5 были целиком в ней.
- Победа, - констатировал я свершившийся факт.
- Чья?
- Моя. Я захватил южные ворота, а сейчас буду штурмовать северные.
- Захватил??? Кто кого захватил? Да ты у меня в безнадежном и вечном плену! Ну-ка попробуй освободиться!
- Ах, так! Тогда берегись!
И я принялся штурмовать пальчиками «северные ворота». Ее героическая «оборона крепости» - одно из самых смешных и отвязных воспоминаний моей взрослой жизни. В четыре руки мы терзали ее сокровеннейшую часть тела по всем правилам военных действий. Квартира на первом этаже, сдаваемая внаем, наверняка видала куда большие безобразия, однако не уверен, что соседям часто доводилось слышать такой задорный хохот и ор.
Ей было удобнее обороняться сверху, чем мне, выворачивая локти, прорываться снизу, но я ощупывал своего узника-завоевателя, заключенного в соседней камере за эластичной перегородкой, а она хохотала сквозь стон:
- Вот не можешь освободить его, не можешь!
Что меня изумило сильнее всего: к концу ее влагалище было настолько заполнено секретом интимных желез, что мои пальцы погружались в него, как в настоящее густое топленое масло.
Абсолютно не помню, в какой момент кончил я сам. Где-то в процессе.
Потом мы встречались еще, я непременно прихватывал с собой тюбик вазелина, каждый раз мы занимались и аналом тоже. Но повторять «штурм крепости» она мягко и категорично отказывалась, говоря, что после этого несколько дней не могла ни ходить нормальной походкой, ни думать о чем-либо другом.
Когда она принесла из кухни пачку сливочного масла, купленного для еды, я сначала понял ее неправильно.
- Ты думаешь, так будет вкуснее?
- Я думаю, так будет намного мягче. Вазелином ведь никто не додумался запастись?
- Ммм, нет. В следующий раз буду грамотней.
- Да уж бывают и пограмотней.
- Я был уверен, что тебе это не нравится. В наш первый раз ты отреагировала совсем не…
- На твой пальчик? Ты неудачно выбрал момент.
- ?
Она прошептала мне в ухо:
- После этого тебе сразу пришлось бы бежать в ванну.
- Делов-то!
- Мне было бы неприятно.
- Ну вот, а я сделал далеко идущие выводы.
Она положила под меня подушку, набрала немного масла на пальцы и порхающими движениями стала наносить его на мой член, иногда «для пробы» прикасаясь к нему язычком.
- Очень аппетитно. Съесть… или все-таки сесть?
- Можешь в любом порядке.
Она щелкнула пальцем по моему орудию и одобрительно кивнула в знак того, что твердость вполне подходящая для серьезной процедуры. Потом заняла позицию сверху, посмотрела мне в глаза и предупредила:
- Самое главное: ни в коем случае не двигайся назад, только вперед. А лучше всего, не двигайся совсем.
- Давай, я тебя тоже намажу.
- Нет. Слишком хорошо - тоже плохо.
Намазывание маслом так меня завело, что я готов был кончить, не начав, поэтому закрыл глаза и попробовал подумать о чем-нибудь другом. Ничего другого в голову не приходило.
Она подвела кончик к своему заду и начала медленно опускаться.
Я почувствовал, как проходит головка и натягивается уздечка. Самый опасный момент - пока не вошла кожица вокруг головки. Видимо, у обрезанных народов это проделывается с меньшим риском, а то и без риска вовсе (впрочем, не поручусь).
N была крупнее любой из моих предыдущих женщин - не полная и не толстушка, а просто крупная по комплекции. Круп ее был великолепным - узкая талия и широкая, круглая, литая задница. В плену ее атлетических мышц я испытал несколько мгновений малодушного страха, что невредимым мне отсюда не выбраться.
По счастью, она уже не смотрела на меня, а откинула голову, полностью сосредоточившись на ощущениях растягиваемого узкого кольца. Я положил ладони ей на ягодицы и кончиками пальцев стал расширять проход, одновременно подправляя кожицу члена, подтягивая и проталкивая ее вперед. Не могу сказать, что все шло как по маслу, хотя масла никто не жалел.
Что чувствует мужчина, занимаясь анальным сексом? Положа руку на сердце - ничего, заметно отличающегося от обычного генитального. (Вот оральный - действительно, совершенно другая партитура и другая музыка). Разве что сознание некоей скандальности этого вида секса и признательность к партнерше, которая на это решилась. А в позе «она сверху» - еще возможность следить за ее лицом. («Порнография - это не гениталии, порнография - это лицо», - говорил мой друг-фотограф).
Я не мог оторвать глаз от ее лица и особенно от подвижного рта, каждой гримаской, округлением и растягиванием отражавшего то, что в это мгновение происходило с противоположного входа. По напряженному кривлению губ, как по буквам, читалось все, что она испытывала и чувствовала: усилие, боль, пауза расслабления, когда под неминуемой тяжестью тела еще два-три миллиметра пульсирующего кола проходило внутрь. По-моему, она даже округляла рот точно по диаметру моего члена - хотя, возможно, это случайный и беспочвенный глюк.
- Я недооценила калибр, - выдохнув, раскрыв глаза и улыбнувшись, сказала она. В ответ я изобразил нечто извиняющееся и обескураженное. Несмотря на своеобразный комплимент, это была и констатация нашей общей проблемы.
Проведя пальцем по оставшейся части ствола, я прикинул, что не вошла еще примерно треть. Главное, что мое желание вот-вот кончить бесследно улетучилось, и это настраивало на ответную инициативу.
- Расслабься.
Я подцепил с валявшейся на полу у дивана пачки еще немного масла и стал гладить и массировать им ее бедра и ягодицы, потом всю впадину между полушариями; она делала вибрирующие и круговые движения в ответ. И, наконец, плавно, без сопротивления, осела полностью.
Вздох облегчения от того, что она больше не держала ничего на весу, прозвучал как триумфальная песнь. Мои скромные 13,5 были целиком в ней.
- Победа, - констатировал я свершившийся факт.
- Чья?
- Моя. Я захватил южные ворота, а сейчас буду штурмовать северные.
- Захватил??? Кто кого захватил? Да ты у меня в безнадежном и вечном плену! Ну-ка попробуй освободиться!
- Ах, так! Тогда берегись!
И я принялся штурмовать пальчиками «северные ворота». Ее героическая «оборона крепости» - одно из самых смешных и отвязных воспоминаний моей взрослой жизни. В четыре руки мы терзали ее сокровеннейшую часть тела по всем правилам военных действий. Квартира на первом этаже, сдаваемая внаем, наверняка видала куда большие безобразия, однако не уверен, что соседям часто доводилось слышать такой задорный хохот и ор.
Ей было удобнее обороняться сверху, чем мне, выворачивая локти, прорываться снизу, но я ощупывал своего узника-завоевателя, заключенного в соседней камере за эластичной перегородкой, а она хохотала сквозь стон:
- Вот не можешь освободить его, не можешь!
Что меня изумило сильнее всего: к концу ее влагалище было настолько заполнено секретом интимных желез, что мои пальцы погружались в него, как в настоящее густое топленое масло.
Абсолютно не помню, в какой момент кончил я сам. Где-то в процессе.
Потом мы встречались еще, я непременно прихватывал с собой тюбик вазелина, каждый раз мы занимались и аналом тоже. Но повторять «штурм крепости» она мягко и категорично отказывалась, говоря, что после этого несколько дней не могла ни ходить нормальной походкой, ни думать о чем-либо другом.