ИСТОРИЯ ЛЮБВИ - 17. Конец переписки.
начало здесь
И вот мы с мамой вернулись домой. Все закрутилось своим порядком. Школа, уроки, заботы... Я старалась не думать о поездке. Вернее о той ее части, что была связана с Юрой. Когда кто-то спрашивал - рассказывала про музеи, театры... Но все остальное было болезненным и я была рада, что об этом не нужно ни с кем говорить.
Но старайся не старайся, а думается. И я решила все-таки написать письмо...
Здравствуй, Юра!
Только сейчас собралась с духом написать тебе. Честно говоря, я несколько разочаровалась в тебе.
По-моему у тебя довольно шаткие позиции. И ты ведешь себя так, словно чувствуешь это. Ты зависим. От знакомых, от друзей, даже от телефона.
Как же ты не будешь занят целыми днями, если у тебя уйма времени уходит на то, чтобы кого-то о чем-то уговорить, если ты по полчаса можешь говорить, как ты жутко занят?
К тому же по-моему ты не уверен в своих друзьях.
И вообще ты во многом не уверен. И постоянно чего-то боишься. И боишься, что вдруг кто-нибудь почувствует, что ты не так уж свободен и уверен в себе, как это кажется сначала. Ведь ты несчастен.
И Юльку ты измучил. Я постоянно чувствую свою вину перед ней.
Но от всего этого мое чувство к тебе не уменьшилось ни на каплю. Ведь ты моя первая любовь. Милый ты мой! Я так соскучилась. Но писать пока больше не могу. Пока. Целую.
Твоя Олька. 2.02.89
Отправила письмо утром, а вечером получила письмо от Юры.
Понимаешь, что меня больше всего поразило, Оля. Не мамин запрет - а она фактически наложила «вето» на все наши с тобой отношения, на фотографию, на то, чтобы побыть нам наедине и т.д. Ну, это ясно, не случайно же и недовольство ее тем, что ты со мной на «ты» и без отчества, хотя почему бы и нет, что в этом плохого? Но меня поразило не это. А твое спокойное согласие с этим, полная подчиненность маме, до мелочей, до спокойствия - в твоих глазах даже не было ничего из августа и сентября, из писем твоих и моих. Ничего! Неужели так легко отказаться? Перечитал кое-какие из твоих писем... Поразительно! Не соединяется одно с другим, ну никак... Мама говорила по телефону о вашем духовном голоде - поэтому, мол, вы везде ходили - везде, только не ко мне, чего только не смотрели - даже такое, на что мы, москвичи, не пойдем даже если нам заплатят за билет, а не мы… А на мои слайдфильмы записываются чуть ли не за месяц, звонят без конца с просьбами прийти и, между прочим, люди весьма эрудированные, не испытывающие вообще-то особенного духовного голода, избалованные настоящим искусством... Но маму больше прельщали рядовые, ничем не выдающиеся спектакли... Ее-то ладно, это понятно, тем более, если учесть чувство ревности... Но ты! Ясно, что не подчиниться ты не могла, но так спокойно, так «само собой разумеется»... Чего же стоили твои высказывания в письмах о слайдах и т.д.? И ты так спокойно говорила со мной даже по телефону, когда мама, очевидно, не слышала - тот, первый разговор, когда ты сказала, в частности, что «дала обещание» и т.д. И это после разговоров в палатке на берегу канала и после того, как ты опасалась, что ты «однолюбка»...
Разумеется, я ни на что не претендую. И хорошо помню о разнице в возрасте, хотя, уверяю тебя, она по-прежнему меня ничуть не смущает. И нервы у меня тоже крепкие достаточно. Но ты... Неужели так легко и так безболезненно можно меняться? Но тогда где же все-таки ты? В письмах и в исповедях в палатке или... Но где-то ведь есть же ты - ты, а не то, что тебе внушили - то ли я, то ли мама, то ли еще кто-то... Ты, наверное, почти все забыла - август, сентябрь, - и мама, разумеется, этим только довольна. Она определенно думает, что это для тебя хорошо - зачем наша с тобой дружба, зачем - тем более! - оттенок даже некоторой любви, фотографии... Зачем? Жаль, ты не можешь перечитать свои письма, присланные мне. А то бы поняла. Ты, конечно. Не мама. Мама наверняка легко забыла и то, что была обеспокоена раньше твоей несходимостью, некоммуникабельностью с другими, в частности, с мальчиками... Что ж, я уже говорил, что хочу тебе только хорошего и чтобы отношения со мной принесли тебе только добро. Могу повторить это же. Но не проходит без последствий такая легкая метаморфоза, когда дело касается человеческой души, натуры. Или тебя сломают, и ты превратишься в податливое, бескостное, бесхребетное существо, или опять будет болезненное непонимание себя, других, поиски смысла и выхода... Все-таки надо понять, где ты, в чем ты, твоя суть, а не мамина, моя, Сашина и т.д. Понять и следовать ей, не изменять ей так запросто... Ведь ты же как будто все очень хорошо поняла это. На словах. А на деле? Быть самой собой... А что это значит? Где ты?
Ничего мне от тебя не надо. Но ты ведь доверилась мне, потянулась ко мне. Поэтому я просто обязан сказать тебе то, что думаю. Я ничего не забыл и не забуду. И спасибо за все хорошее. И очень хочу, чтобы все у тебя было хорошо. Будь счастлива.
28.1.89.
Да - если бы я ТОГДА могла перечитать свои письма... Но у меня их не было, и не было возможности опомниться, прийти в себя... А то, что я не в себе - я даже не подозревала. Мне казалось, что я просто стала "больше понимать". Что просто одно дело - тут, у нас... А другое дело - там, в обычной жизни... Откуда мне было знать, что из наших недомолвок и мелкой лжи получится такой коктейль? Откуда я могла знать - что Юра просто отговаривался от нас, понимая, что все кончено... Откуда я могла знать, что Юлька просто наговаривала на Юру, чтобы оправдать себя... откуда я все это могла знать? Как я могла понять - что во мне тоже говорит боль и желание себя оправдать за предательство, которого я даже не осознавала еще - но чувства, все чувства об этом вопили и рождали защитную реакцию - обвинить другого, чтобы было легче, ведь во всем виновата не я...
И я уже совсем иначе воспринимала письмо - не как попытку достучаться, а как нападение, на меня, на маму... Я видела в нем отражение своих эмоций... Но это все я понимаю сейчас... Помню, когда впервые взяла ВСЕ наши письма и подряд прочитала, то поразилась - НАСКОЛЬКО я по-другому написала после поездки. Словно это был вообще другой человек - не я. Хотя пробивается все равно - начинается письмо с упрека, а в конце все-таки пробивается из прежнего - "мой милый..." И честно говоря, даже сейчас - спустя столько времени, когда мы уже много лет вместе - но ощущение ужаса не проходит. Ведь это показывает - как легко может измениться человек, даже не понимая, что он изменился...
Я еще не ответила на полученное письмо, и тут получила второе: ответ на свое коротенькое послание...
Ну, что ж, Олечка, спасибо за откровенность, это во-первых. На самом деле спасибо, иначе и я не смог бы тебе отвечать откровенно. Ты получила мое письмо? О нем ведь ни слова.
Ну, а теперь по существу. Какие же основания у тебя, чтобы писать то, что ты написала? Оправдываться я, естественно, не собираюсь, но дело ведь не в оправдании.
Значит, так. Ты видела меня в течение двадцати дней рядом. Потом еще несколько - второй приезд. Ты читала мои книги и получала письма. У тебя на основании столь немалой информации сложилось определенное мнение, так ведь? Теперь ты искренне пишешь, что «несколько разочаровалась». Для этого должны быть немалые основания, если учесть основания предыдущие. Так какие же у тебя?
Папе я уже написал по поводу вашего приезда, позавчера отправил. Теперь скажу тебе.
Я очень ждал вашего приезда... Кстати, по поводу занятости. Знаешь ли ты мою производительность? Вряд ли. Если тебе ни о чем не говорят книги - причем большинство пока не опубликовано, это ты знаешь, - десятки и даже сотни тысяч слайдов на высшем международном уровне - это признано пока неофициально, но ведь еще не вечер… Если тебе ни о чем не говорит это, могла бы хоть спросить у Юльки. Да не в этом дело. Ты еще пишешь о моей зависимости. Потрясающе! Да откуда эти выводы? Из чего? Из того, что я вам не уделил, якобы, достаточно времени?.. Ну так вот и вернемся к вашему приезду.
Итак, я вас приглашал от души, а уж о твоем приезде так просто мечтал. Но что же происходит дальше? Мама впервые - впервые! за все время нашего знакомства - соблаговолила позвонить мне когда уже взяла билет. Это по-человечески? Да, я приглашал вас, но не на Новый год. Наоборот, я же написал тебе, чтобы вы приезжали после. Ты считаешь, что мама права? Для меня, например, немыслимо приехать раньше, если просят позже. И если это зависимость, то не от «друзей, звонков» и т.д. А от воспитания и уважения к другим людям. Неужели тебе нужно это объяснять? Ты считаешь в порядке вещей мамино обращение с папой, честно говоря, просто хамское? Ты считаешь в порядке вещей даже не угостить гостей чаем, если они пришли на слайды - я имею в виду тот показ, у вас? А ведь это люди, с которыми ты связана... Меня это потрясло тогда. Это что, свобода? Это не свобода, а невоспитанность - точно такая же, как с билетом. Неуважение к другим. После того маминого звонка из Каскелена я почти всю ночь не мог уснуть. Знаешь, я много сталкивался с человеческим неуважением и т.д., но такого по отношению к себе давно не встречал. Она ведь поставила меня в совершенно дурацкое положение. Разве у меня не могло быть своих планов на Новый год? Это что, тоже зависимость? А то, что Юлька могла принять вас у себя только после Нового года - тоже зависимость? Но ведь она же снимает квартиру! Разве я приглашал вас к себе? Тебя одну я пригласил бы. Но с мамой... Чтобы она и мной командовала как папой? Со мной такое не пройдет, но ведь тогда что же будет - ссора? После того звонка из Каскелена я написал маме письмо, но по совету Юльки не отправил. И правильно, потому что она все равно не поймет. Как не поняла и дальнейшего.
Тебе ли говорить о зависимости? Ты забыла 5-е и 7-е? А так и несостоявшуюся - не по моей вине - «золотую осень»? А то, что, приехав, ты совершенно запросто, спокойно, полностью приняла мамин диктат? Ну, ладно, вернемся к началу.
Итак, вас приглашают 2-го, а вы берете билет на 28-е. Ставите, так сказать, перед фактом. Для себя вы зависимость оставляете - от вашего свободного времени, от денег, от возможности достать билет и так далее. Для вас это не зависимость, это - свобода. Обстоятельства других людей - это их несвобода... Оригинальная «теория относительности»!
По телефону я объясняю маме, что во-первых, уезжаю в Ленинград перед Новым годом, во-вторых, квартира у Юльки будет свободна только после Нового года. Да я и написал тебе, что лучше после! На это следует заявление: «Ты что, не хочешь нас видеть? Ты ведь приглашал…» Оригинально. Гостиницу в Москве перед Новым годом заказать практически невозможно, да я и не брал на себя таких обязательств. О чем и даю телеграмму.
На нее - ни ответа, ни привета. Так приедете вы или нет? Неясно.
Проходит Новый год, наступает 2-е. По-прежнему от вас ни слуха, ни духа. Свобода... Свобода что, только для вас? Тебе не кажется, что ведь моя свобода и для других тоже, и для меня самого... Или ты считаешь, что свободным я был бы в том случае, если бы, как ты и папа, целиком и полностью подчинялся твоей маме? А именно: выслушав по телефону, что билет взят, тотчас отказался бы от командировки в Ленинград, вообще от всех своих желаний и дел, от встречи Нового года в семейном, так сказать, кругу, а принялся бы выполнять спущенное мамой указание: встретить вас в аэропорту 28-го, поселить в надлежащем месте и быть в ее распоряжении до 9-го января следующего года? В моем представлении свобода - это все же нечто другое.
Наконец, 3-го следует звонок. Приехали! Слава Богу! Но и тут вы, оказывается, полны собственных планов.
Знаешь, Оля, просто лень дальше разбирать. Все ведь очень просто. Мама сказала: «Надо жить легко, свободно и любя». Подумай, поразмысли, и ты увидишь, что по-маминому получается: легко - для себя, свободно - для себя, то есть не считаясь с другими, любя - себя... И не хочу повторять, что уже написано в в предыдущее письме. Жаль, что ты ничего не поняла. Но - уверен! - поймешь. Может быть, не сразу, но поймешь.
«Ведь ты несчастен». Узнаю слова чисто мамины. Ты просто не можешь этого сказать - ведь ты читала мои книги, видела слайды. Может ли написать и сделать это несчастный человек?
«И Юльку ты измучил». Чем? Я не сделал ей ничего плохого ни разу. А если и измучил, то только тем, что не развелся с женой и не женился на ней. Но я с первых же дней не только не обещал ей этого, а, наоборот, убеждал, что даже если я разведусь, на ней не женюсь все равно. Кто заставлял ее не верить мне? Она принимала все, хотя я не только не заставлял, но даже не просил об этом - она была свободна всегда. И только давал ей. Измучил не я ее, измучила она себя - тем, что ей хотелось получать от меня больше, чем возможно, чем я хотел ей дать. Или тут тоже надо свободу понимать так, что я должен жертвовать своей свободой, идти вопреки своим желаниям ради ублажения свободы желаний других? Твоей вины перед ней нет ни капли. Во-первых, как она призналась мне, поехала она со мной с целью не сблизиться, а, наоборот, разойтись - именно этим она и объяснила так раздражавшие меня «споры» и т.д. Так что расхождения наши были еще до тебя. Во-вторых, она сама призналась, что изменяла мне, - призналась только теперь, хотя раньше вела себя так, что и помыслить об этом мне было бы грешно. Да, я тоже изменял ей. Но по крайней мере, честно. И она это легко принимала. Так кто же из нас свободней?
Свобода - это уважать желания и возможности другого человека, принимать или не принимать их. Честно. Насиловать, пытаться подчинить да еще и обманом - это не свобода, а элементарная подлость. Кстати, с Юлькой мы почти разошлись.
А как быть со свободой, например, 8-го января, когда вы железно собрались придти ко мне, и я хотел устроить вам Большой концерт? Ваша зависимость перед Кларой... или как там ее, я не помню... - четко перекрыла зависимость от уважения ко мне - это, что я тоже должен считать свободой? Свобода только тогда свобода, когда она не перечеркивает элементарного уважения. А иначе это не свобода, а... Ну, в общем сколько можно повторять одно и то же.
Все очень просто, Олечка. Я привык уважать других людей и считаться с ними, одновременно, конечно, не позволяя им садиться на меня верхом и командовать мною. Естественно, что я жду от других того же. От твоей мамы я такого не дождался, а ты - и это естественно - от нее не свободна действительно. Это понятно - в отношении тебя - и простительно тебе, но не простительно другое. Непростительно отношение к этому. Можно подчиниться диктату, но перестать мыслить по-своему нельзя. Это уже рабство.
Больше мне сказать нечего. Я ждал совсем другого вашего приезда. И думал, что вы приедете ко мне, к нам с Юлькой и именно тогда, когда вас пригласили. А вы приехали не тогда и не к нам. И планы у вас были никак не связанные с нами, со мной. У меня сложилось такое впечатление, что маме, а с ней и тебе глубоко наплевать и на меня, и на то, что я мог вам дать - слайды, фотографию, разговоры и т.д. У мамы были, оказывается, свои планы, которые, в частности, исключали наши с тобой отношения, ты же кому-то там - что-то «обещала сказать, если что» и так далее. Это - свобода?
Так что зря ты написала свои умозаключения. Уж очень они поспешны, а главное безосновательны. Это первое из твоих писем, которое написано маминым языком. А ведь оно написано и подписано тобой. Твоей жизнью жить тебе, а не маме.
Всего тебе доброго.
8.02.89.
Нет, все же еще несколько слов о свободе и несвободе. (Вот уж на что действительно уходит много времени - так это на письма тебе, тут я действительно несвободен...)
Ведь в наших с тобой отношениях, Олечка, могло бы быть гораздо больше приятных событий, а в мировом искусстве - слайдов... Вот, например, 7-го сентября. Разве моя несвобода помешала намеченной программе? А все та же «золотая осень»? Если бы вы с папой были свободны от маминого диктата, то, конечно, позвали бы меня, и мы с тобой могли бы обойтись даже без папиного мотоцикла - ведь он показал мне Чемолганское ущелье, куда можно добраться и так. Я - при всей своей «несвободе» - был готов приехать на три-четыре дня и ждал только от вас сигнала. А ведь ты хотела, и папа хотел - он даже написал, что зря я не приехал без приглашения. Но ведь я, во-первых, не знал, когда она у вас наступила, а во-вторых, не так воспитан, чтобы приезжать без приглашения и, любя свою свободу, посягать на свободу других. Если, повторяю, вы с папой были бы свободны от маминого диктата, то ты уговорила бы папу, а он пригласил бы меня. Моя ли несвобода этому помешала?
Дальше. Я же написал тебе, что был бы счастлив, если бы ты приехала б Москву одна, и даже готов был выслать деньги на дорогу. Почему бы, будучи свободными, вам с папой не настоять на таком твоем приезде? То, что прием был бы совершенно другой, ты сразу поняла бы из ответного письма. И место, где жить нашли бы - даже если ты не согласилась бы остановиться у меня, во имя сохранения девичьей чести... И уверяю тебя, моя «несвобода» от «телефонных звонков и приятелей» и даже моя «неуверенность» и т.д. никак не помешали бы... И уж конечно я не был бы «несчастен».
Но даже если вы решили ехать с мамой. Почему ты - ты, а не мама тогда уж - ничего не написала мне перед приездом? Откуда мне знать - едете вы или обиделись? Ведь у вас телефон не работал. Когда же вы пришли 3-го - фактически как снег на голову, ведь уже и не ждали, - и я увидел, что тебя нет,- а есть мама и ее дочь, находящаяся под полным диктатом (что и подтвердилось на следующий день в разговоре с тобой по телефону), то причем же здесь моя несвобода? Тебе не кажется, что, кроме несвободы, может быть еще и нежелание? Например, когда я узнал от Юльки, что вы предпочли Киру мне 8-го, то тут уже окончательно было все ясно, а не пошел я с вами, конечно же, не из-за «несвобод», а - наоборот - из-за свободы. На такие концерты мы не ходим даже если нам деньги заплатят, а не мы. Когда люди идут ко мне на слайды, они и не такие концерты игнорируют.
Ты пишешь в конце, что я твоя первая любовь. Напрасно бросаешься такими словами. За любовь - а уж тем более за первую! - люди борятся и уж во всяком случае не опускают крылышки по команде тех, кому эта любовь не нравится, пусть даже этот "кому" - родная мать. Ведь тебе, похоже, даже и в голову, не пришло возразить маме - на ее бесконечные запреты по отношению ко мне. Ты считаешь такую беспомощность свою любовью? Плохо ты представляешь себе, что такое любовь. А ведь книжки читаешь.
Ну все. Пока. Теперь, после этого длиннющего письма прибавится материала, чтобы поставить мне на вид мою «болтливость», «зависимость» (от тебя), бесконечные «выяснения» и т.д. Что ж, упрек принимаю. Пока.
Конечно, Юра тогда все писал верно - ведь он-то меня знал другой, настоящей, и сразу увидел разницу между мной и тем "новым" человеком, что я стала во время поездки... И к тому же он писал еще и о том, что видел со стороны в нашей семье - и этого я уж точно никак не могла принять, хотя еще недавно сама думала так же, обижалась на маму из-за отца, всегда защищала его. Но во мне настолько сильно теперь говорило все мамино, что я все воспринимала теперь наоборот... И потому в ответ на это письмо все мое "новое" существо вскипело:
Здравствуй.
Получилось, что отправив утром письмо тебе я вечером получила письмо от тебя. Долго думала как ответить, пока ты не прислал второе письмо. Поэтому отвечаю на два письма сразу. Постараюсь без скоропалительных выводов и предупреждаю, что ни мама ни папа не навязывали мне своего мнения (как и всегда), и тем более не помогали писать письмо.
1. Мама никогда не вмешивалась в мою личную жизнь. В нашей семье слишком четко выполняется принцип внутренней и внешней свободы любого человека. И свобода соблюдается не только в действиях, но и в мыслях, и каждый вправе решать все сам. Мне ни разу (со дня знакомства) не было сказано или сделано ничего, что могло бы помешать, наложить "вето" на наши отношения. У нас не принято (по ряду причин) злоупотребление властью, это было бы действительно подло, а на подлость моя мать НЕ СПОСОБНА. Уж поверь, об этом я могу судить лучше, чем кто-либо.
2. Тебе вероятно, просто не знакомо чувство духовного голода. Так вот поясню: это то, что требует новых впечатлений, новых знаний и отсюда следует то, что люди стремятся туда, где они могут это получить.
3. Я не однолюбка, слава богу. Но тебя любила по-настоящему.
4. Я была рада, что хоть один человек (кроме родителей) принял меня такой, какая я есть. Ты, конечно, можешь мне не верить, но я ни разу не пошла против себя. Это трудно понять даже мне. Я непредсказуема даже для себя. И я утверждаю, что я ни разу не изменила себе (в чем и раскаиваюсь частенько). А внушить мне что-то могла только я сама.
5. Я НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ЗАБЫЛА!
6. Моя мама меня очень хорошо понимает, а папа тем более. Не для того они меня воспитывали, чтобы потом перевоспитывать, накладывая "вето" на что-либо и т.д.
7. Моя мама никогда не была обеспокоена моей несходимостью с мальчиками. Скорее наоборот - она обеспокоена моей сходимостью и коммуникабельностью. А раньше я просто была "пятнашкой", замкнутой и неинтересной в общении. А когда я это поняла - все встало на свои места.
8. В чем МОЯ суть я уже давно поняла. К сожалению остальным она непонятна. (А может к счастью!)
9. Тебе тоже спасибо огромное, только не за хорошее (за него я уже отблагодарила) а за плохое, неприятное (это было гораздо полезнее)
Это был ответ на первое письмо. Теперь так же по пунктам на второе:
1. У меня действительно есть основания (и довольно веские) разочароваться в тебе.
2. Чтобы понять все нюансы нашего приезда нужно знать как это все было. Так вот хочу тебе пояснить все "нечеловеческие" выпады со стороны моей мамы:
Тебе известно, что мама работает теперь в музыкальной школе. "Закабалила" себя. И вот она выкраивает 10 дней для того, чтоб мои последние каникулы не пропали. У нас было немало разговоров и обсуждений о предстоящей поездке. И мы сочли нужным не ехать мне (ребенку все-таки, хотя и самостоятельному вполне) в Москву одной, и это естественное желание добра родителей своему чаду не кажется мне предосудительным. Так вот мама чудом берет отпуск на 10 дней для того, чтобы показать своей дочери Москву и заодно приобрести "обмундирование" и блестки для своих подопечных.
Естественно, что хочется полнее использовать эти дни, поэтому, несмотря на то, что ты написал, решаем взять билеты на как можно более раннее число, чтобы не терять зря времени. Потом звоним тебе, чтобы узнать не сможешь ли ты принять нас раньше 2-го. Здесь я с тобой согласна. Мама ляпнула эту фразу о том, что ты нас не хочешь видеть. Но с кем не бывает. Ведь у всех есть недостатки. Но надо же принимать людей такими какие они есть.
После разговора с тобой мама хотела сдать билеты, но я уговорила ехать. Тогда папа нашел адрес своего друга студенческой поры, снабдил бутылкой водки на этот случай, отыскал телефон какого-то родственника и мы поехали.
Приехали в пургу и в никуда. Догадались позвонить в Ленинград. Нас приняли там с радостью и сделали все, чтобы мы не пожалели о поездке. Там же познакомились с т.Светой, у которой жили в Москве, и которая тоже всячески нам помогала. Мы были счастливы! И сейчас ни о чем не жалеем, и не будем жалеть! А в зависимость вас никто не собирался ставить, а обижать тем более! А уж командовать!...
3. К тому же никто не хотел закабалять тебя с 28-го по 9-е, просто мы хотели посмотреть твои слайдфильмы, о которых столько сказано. Но как выяснилось потом - для показа нужна была публика, которая записывалась к тебе за месяц, а одним нам, "записавшимся" за полгода показать было нельзя, к тому же ты был постоянно занят и мы перераспределили (в который раз!) свое время так, чтобы не потерять его зря.
4. С Юлькой разбирайся сам, мне трудно судить о том, чего не знаю. Я сказала только то, что видела.
5. Концерт Клары Новиковой был необходим маме для работы. Этим она зарабатывает свой и наш хлеб.
6. Я писала своим языком, а не маминым, именно потому что жить моей жизнью мне.
Теперь отвечаю на твои "несколько слов о свободе и несвободе". Возможно ответ будет очень резок - извини.
1. 7-го сентября (как и 5-го) у меня были причины помешать намеченной программе. Но ведь мы же в письмах об этом уже говорили и, мне казалось, друг друга поняли.
2. Теперь о "золотой осени". Все зависело не от "маминого диктата" (которого нет!), а от того - жить нам зимой в тепле и уюте, или третью зиму жить фактически на улице. А если бы ты приехал, то работы бы прекратились, хотя никто бы тебя в этом не обвинил - не так воспитаны.
3. Тебе не кажется, что ты незаслуженно обидел мою маму? А? Она не была ни в одной из поездок, кроме того вечернего рейса в Чемолганское ущелье. Она постоянно работала, да еще и лезла вон из кожи, чтобы тебе угодить, чтобы тебе понравилось. И ты еще говоришь о том, что можно было не пустить ее в Москву. По-моему ты переборщил.
4. Пусть тебя не беспокоит моя честь, я с ней как-нибудь сама разберусь.
5. Моя мама пошла на концерт Новиковой (повторюсь), потому что как любая мать старается поставить нас на ноги, работает, работает, работает, и этот концерт был необходим для работы. Каждый зарабатывает свой хлеб как может, как у него лучше выходит.
Письмо получилось очень длинное и надоело, но
6 и последнее: Поверь, нам с папой лучше судить какая она - наша мама. Я ее знаю почти 16 лет и папа 17. И мне было обидно за нее, когда ты написал о ней такую чушь: "диктат" и т.д. Ведь ты ее не знаешь, хотя и "понял" все, когда она тебе все рассказала.
Извини, но я все-таки напишу тебе: мне непонятно как (!) ты посмел писать мне такое о моей матери. Это же смешно! И глупо с твоей стороны.
А насчет папы это ты тоже зря. "Хамское" отношение к нему это напускное, часто просто по привычке. Что ж у всех свои недостатки, так давайте ж будет терпимы! А у папы за 17 лет к этим колкостям уже иммунитет. Для других конечно это дико. А для меня дико как ты позволил себе обвинять в чем-то мою маму. Меня можешь честить хоть с утра до вечера, но на маму и заикаться не смей! Пожалуйста!
И позволь о ней судить нам с папой. Я ведь не делаю выводов о твоих отношениях с женой, потому что не знаю. И ты не знаешь тысячной доли об отношениях между моими родителями. И мне смешно читать то, что ты о них написал мне, у которой их совместная жизнь прошла на глазах.
Надеюсь, что ты понял меня правильно и не будешь переливать из пустого в порожнее. Эти разбирательства уже порядком надоели.
А если мои письма и ответы на них мешают тебе работать - не пиши.
И за все спасибо!
Пока.
Ольга.
Кстати, у нас проводится конкурс красоты и я в числе участниц.
И правда с опозданием - поздравляю с праздником. Чао!
Неудивительно, что на это письмо я ответа уже не получила...
продолжение следует...
И вот мы с мамой вернулись домой. Все закрутилось своим порядком. Школа, уроки, заботы... Я старалась не думать о поездке. Вернее о той ее части, что была связана с Юрой. Когда кто-то спрашивал - рассказывала про музеи, театры... Но все остальное было болезненным и я была рада, что об этом не нужно ни с кем говорить.
Но старайся не старайся, а думается. И я решила все-таки написать письмо...
Здравствуй, Юра!
Только сейчас собралась с духом написать тебе. Честно говоря, я несколько разочаровалась в тебе.
По-моему у тебя довольно шаткие позиции. И ты ведешь себя так, словно чувствуешь это. Ты зависим. От знакомых, от друзей, даже от телефона.
Как же ты не будешь занят целыми днями, если у тебя уйма времени уходит на то, чтобы кого-то о чем-то уговорить, если ты по полчаса можешь говорить, как ты жутко занят?
К тому же по-моему ты не уверен в своих друзьях.
И вообще ты во многом не уверен. И постоянно чего-то боишься. И боишься, что вдруг кто-нибудь почувствует, что ты не так уж свободен и уверен в себе, как это кажется сначала. Ведь ты несчастен.
И Юльку ты измучил. Я постоянно чувствую свою вину перед ней.
Но от всего этого мое чувство к тебе не уменьшилось ни на каплю. Ведь ты моя первая любовь. Милый ты мой! Я так соскучилась. Но писать пока больше не могу. Пока. Целую.
Твоя Олька. 2.02.89
Отправила письмо утром, а вечером получила письмо от Юры.
Понимаешь, что меня больше всего поразило, Оля. Не мамин запрет - а она фактически наложила «вето» на все наши с тобой отношения, на фотографию, на то, чтобы побыть нам наедине и т.д. Ну, это ясно, не случайно же и недовольство ее тем, что ты со мной на «ты» и без отчества, хотя почему бы и нет, что в этом плохого? Но меня поразило не это. А твое спокойное согласие с этим, полная подчиненность маме, до мелочей, до спокойствия - в твоих глазах даже не было ничего из августа и сентября, из писем твоих и моих. Ничего! Неужели так легко отказаться? Перечитал кое-какие из твоих писем... Поразительно! Не соединяется одно с другим, ну никак... Мама говорила по телефону о вашем духовном голоде - поэтому, мол, вы везде ходили - везде, только не ко мне, чего только не смотрели - даже такое, на что мы, москвичи, не пойдем даже если нам заплатят за билет, а не мы… А на мои слайдфильмы записываются чуть ли не за месяц, звонят без конца с просьбами прийти и, между прочим, люди весьма эрудированные, не испытывающие вообще-то особенного духовного голода, избалованные настоящим искусством... Но маму больше прельщали рядовые, ничем не выдающиеся спектакли... Ее-то ладно, это понятно, тем более, если учесть чувство ревности... Но ты! Ясно, что не подчиниться ты не могла, но так спокойно, так «само собой разумеется»... Чего же стоили твои высказывания в письмах о слайдах и т.д.? И ты так спокойно говорила со мной даже по телефону, когда мама, очевидно, не слышала - тот, первый разговор, когда ты сказала, в частности, что «дала обещание» и т.д. И это после разговоров в палатке на берегу канала и после того, как ты опасалась, что ты «однолюбка»...
Разумеется, я ни на что не претендую. И хорошо помню о разнице в возрасте, хотя, уверяю тебя, она по-прежнему меня ничуть не смущает. И нервы у меня тоже крепкие достаточно. Но ты... Неужели так легко и так безболезненно можно меняться? Но тогда где же все-таки ты? В письмах и в исповедях в палатке или... Но где-то ведь есть же ты - ты, а не то, что тебе внушили - то ли я, то ли мама, то ли еще кто-то... Ты, наверное, почти все забыла - август, сентябрь, - и мама, разумеется, этим только довольна. Она определенно думает, что это для тебя хорошо - зачем наша с тобой дружба, зачем - тем более! - оттенок даже некоторой любви, фотографии... Зачем? Жаль, ты не можешь перечитать свои письма, присланные мне. А то бы поняла. Ты, конечно. Не мама. Мама наверняка легко забыла и то, что была обеспокоена раньше твоей несходимостью, некоммуникабельностью с другими, в частности, с мальчиками... Что ж, я уже говорил, что хочу тебе только хорошего и чтобы отношения со мной принесли тебе только добро. Могу повторить это же. Но не проходит без последствий такая легкая метаморфоза, когда дело касается человеческой души, натуры. Или тебя сломают, и ты превратишься в податливое, бескостное, бесхребетное существо, или опять будет болезненное непонимание себя, других, поиски смысла и выхода... Все-таки надо понять, где ты, в чем ты, твоя суть, а не мамина, моя, Сашина и т.д. Понять и следовать ей, не изменять ей так запросто... Ведь ты же как будто все очень хорошо поняла это. На словах. А на деле? Быть самой собой... А что это значит? Где ты?
Ничего мне от тебя не надо. Но ты ведь доверилась мне, потянулась ко мне. Поэтому я просто обязан сказать тебе то, что думаю. Я ничего не забыл и не забуду. И спасибо за все хорошее. И очень хочу, чтобы все у тебя было хорошо. Будь счастлива.
28.1.89.
Да - если бы я ТОГДА могла перечитать свои письма... Но у меня их не было, и не было возможности опомниться, прийти в себя... А то, что я не в себе - я даже не подозревала. Мне казалось, что я просто стала "больше понимать". Что просто одно дело - тут, у нас... А другое дело - там, в обычной жизни... Откуда мне было знать, что из наших недомолвок и мелкой лжи получится такой коктейль? Откуда я могла знать - что Юра просто отговаривался от нас, понимая, что все кончено... Откуда я могла знать, что Юлька просто наговаривала на Юру, чтобы оправдать себя... откуда я все это могла знать? Как я могла понять - что во мне тоже говорит боль и желание себя оправдать за предательство, которого я даже не осознавала еще - но чувства, все чувства об этом вопили и рождали защитную реакцию - обвинить другого, чтобы было легче, ведь во всем виновата не я...
И я уже совсем иначе воспринимала письмо - не как попытку достучаться, а как нападение, на меня, на маму... Я видела в нем отражение своих эмоций... Но это все я понимаю сейчас... Помню, когда впервые взяла ВСЕ наши письма и подряд прочитала, то поразилась - НАСКОЛЬКО я по-другому написала после поездки. Словно это был вообще другой человек - не я. Хотя пробивается все равно - начинается письмо с упрека, а в конце все-таки пробивается из прежнего - "мой милый..." И честно говоря, даже сейчас - спустя столько времени, когда мы уже много лет вместе - но ощущение ужаса не проходит. Ведь это показывает - как легко может измениться человек, даже не понимая, что он изменился...
Я еще не ответила на полученное письмо, и тут получила второе: ответ на свое коротенькое послание...
Ну, что ж, Олечка, спасибо за откровенность, это во-первых. На самом деле спасибо, иначе и я не смог бы тебе отвечать откровенно. Ты получила мое письмо? О нем ведь ни слова.
Ну, а теперь по существу. Какие же основания у тебя, чтобы писать то, что ты написала? Оправдываться я, естественно, не собираюсь, но дело ведь не в оправдании.
Значит, так. Ты видела меня в течение двадцати дней рядом. Потом еще несколько - второй приезд. Ты читала мои книги и получала письма. У тебя на основании столь немалой информации сложилось определенное мнение, так ведь? Теперь ты искренне пишешь, что «несколько разочаровалась». Для этого должны быть немалые основания, если учесть основания предыдущие. Так какие же у тебя?
Папе я уже написал по поводу вашего приезда, позавчера отправил. Теперь скажу тебе.
Я очень ждал вашего приезда... Кстати, по поводу занятости. Знаешь ли ты мою производительность? Вряд ли. Если тебе ни о чем не говорят книги - причем большинство пока не опубликовано, это ты знаешь, - десятки и даже сотни тысяч слайдов на высшем международном уровне - это признано пока неофициально, но ведь еще не вечер… Если тебе ни о чем не говорит это, могла бы хоть спросить у Юльки. Да не в этом дело. Ты еще пишешь о моей зависимости. Потрясающе! Да откуда эти выводы? Из чего? Из того, что я вам не уделил, якобы, достаточно времени?.. Ну так вот и вернемся к вашему приезду.
Итак, я вас приглашал от души, а уж о твоем приезде так просто мечтал. Но что же происходит дальше? Мама впервые - впервые! за все время нашего знакомства - соблаговолила позвонить мне когда уже взяла билет. Это по-человечески? Да, я приглашал вас, но не на Новый год. Наоборот, я же написал тебе, чтобы вы приезжали после. Ты считаешь, что мама права? Для меня, например, немыслимо приехать раньше, если просят позже. И если это зависимость, то не от «друзей, звонков» и т.д. А от воспитания и уважения к другим людям. Неужели тебе нужно это объяснять? Ты считаешь в порядке вещей мамино обращение с папой, честно говоря, просто хамское? Ты считаешь в порядке вещей даже не угостить гостей чаем, если они пришли на слайды - я имею в виду тот показ, у вас? А ведь это люди, с которыми ты связана... Меня это потрясло тогда. Это что, свобода? Это не свобода, а невоспитанность - точно такая же, как с билетом. Неуважение к другим. После того маминого звонка из Каскелена я почти всю ночь не мог уснуть. Знаешь, я много сталкивался с человеческим неуважением и т.д., но такого по отношению к себе давно не встречал. Она ведь поставила меня в совершенно дурацкое положение. Разве у меня не могло быть своих планов на Новый год? Это что, тоже зависимость? А то, что Юлька могла принять вас у себя только после Нового года - тоже зависимость? Но ведь она же снимает квартиру! Разве я приглашал вас к себе? Тебя одну я пригласил бы. Но с мамой... Чтобы она и мной командовала как папой? Со мной такое не пройдет, но ведь тогда что же будет - ссора? После того звонка из Каскелена я написал маме письмо, но по совету Юльки не отправил. И правильно, потому что она все равно не поймет. Как не поняла и дальнейшего.
Тебе ли говорить о зависимости? Ты забыла 5-е и 7-е? А так и несостоявшуюся - не по моей вине - «золотую осень»? А то, что, приехав, ты совершенно запросто, спокойно, полностью приняла мамин диктат? Ну, ладно, вернемся к началу.
Итак, вас приглашают 2-го, а вы берете билет на 28-е. Ставите, так сказать, перед фактом. Для себя вы зависимость оставляете - от вашего свободного времени, от денег, от возможности достать билет и так далее. Для вас это не зависимость, это - свобода. Обстоятельства других людей - это их несвобода... Оригинальная «теория относительности»!
По телефону я объясняю маме, что во-первых, уезжаю в Ленинград перед Новым годом, во-вторых, квартира у Юльки будет свободна только после Нового года. Да я и написал тебе, что лучше после! На это следует заявление: «Ты что, не хочешь нас видеть? Ты ведь приглашал…» Оригинально. Гостиницу в Москве перед Новым годом заказать практически невозможно, да я и не брал на себя таких обязательств. О чем и даю телеграмму.
На нее - ни ответа, ни привета. Так приедете вы или нет? Неясно.
Проходит Новый год, наступает 2-е. По-прежнему от вас ни слуха, ни духа. Свобода... Свобода что, только для вас? Тебе не кажется, что ведь моя свобода и для других тоже, и для меня самого... Или ты считаешь, что свободным я был бы в том случае, если бы, как ты и папа, целиком и полностью подчинялся твоей маме? А именно: выслушав по телефону, что билет взят, тотчас отказался бы от командировки в Ленинград, вообще от всех своих желаний и дел, от встречи Нового года в семейном, так сказать, кругу, а принялся бы выполнять спущенное мамой указание: встретить вас в аэропорту 28-го, поселить в надлежащем месте и быть в ее распоряжении до 9-го января следующего года? В моем представлении свобода - это все же нечто другое.
Наконец, 3-го следует звонок. Приехали! Слава Богу! Но и тут вы, оказывается, полны собственных планов.
Знаешь, Оля, просто лень дальше разбирать. Все ведь очень просто. Мама сказала: «Надо жить легко, свободно и любя». Подумай, поразмысли, и ты увидишь, что по-маминому получается: легко - для себя, свободно - для себя, то есть не считаясь с другими, любя - себя... И не хочу повторять, что уже написано в в предыдущее письме. Жаль, что ты ничего не поняла. Но - уверен! - поймешь. Может быть, не сразу, но поймешь.
«Ведь ты несчастен». Узнаю слова чисто мамины. Ты просто не можешь этого сказать - ведь ты читала мои книги, видела слайды. Может ли написать и сделать это несчастный человек?
«И Юльку ты измучил». Чем? Я не сделал ей ничего плохого ни разу. А если и измучил, то только тем, что не развелся с женой и не женился на ней. Но я с первых же дней не только не обещал ей этого, а, наоборот, убеждал, что даже если я разведусь, на ней не женюсь все равно. Кто заставлял ее не верить мне? Она принимала все, хотя я не только не заставлял, но даже не просил об этом - она была свободна всегда. И только давал ей. Измучил не я ее, измучила она себя - тем, что ей хотелось получать от меня больше, чем возможно, чем я хотел ей дать. Или тут тоже надо свободу понимать так, что я должен жертвовать своей свободой, идти вопреки своим желаниям ради ублажения свободы желаний других? Твоей вины перед ней нет ни капли. Во-первых, как она призналась мне, поехала она со мной с целью не сблизиться, а, наоборот, разойтись - именно этим она и объяснила так раздражавшие меня «споры» и т.д. Так что расхождения наши были еще до тебя. Во-вторых, она сама призналась, что изменяла мне, - призналась только теперь, хотя раньше вела себя так, что и помыслить об этом мне было бы грешно. Да, я тоже изменял ей. Но по крайней мере, честно. И она это легко принимала. Так кто же из нас свободней?
Свобода - это уважать желания и возможности другого человека, принимать или не принимать их. Честно. Насиловать, пытаться подчинить да еще и обманом - это не свобода, а элементарная подлость. Кстати, с Юлькой мы почти разошлись.
А как быть со свободой, например, 8-го января, когда вы железно собрались придти ко мне, и я хотел устроить вам Большой концерт? Ваша зависимость перед Кларой... или как там ее, я не помню... - четко перекрыла зависимость от уважения ко мне - это, что я тоже должен считать свободой? Свобода только тогда свобода, когда она не перечеркивает элементарного уважения. А иначе это не свобода, а... Ну, в общем сколько можно повторять одно и то же.
Все очень просто, Олечка. Я привык уважать других людей и считаться с ними, одновременно, конечно, не позволяя им садиться на меня верхом и командовать мною. Естественно, что я жду от других того же. От твоей мамы я такого не дождался, а ты - и это естественно - от нее не свободна действительно. Это понятно - в отношении тебя - и простительно тебе, но не простительно другое. Непростительно отношение к этому. Можно подчиниться диктату, но перестать мыслить по-своему нельзя. Это уже рабство.
Больше мне сказать нечего. Я ждал совсем другого вашего приезда. И думал, что вы приедете ко мне, к нам с Юлькой и именно тогда, когда вас пригласили. А вы приехали не тогда и не к нам. И планы у вас были никак не связанные с нами, со мной. У меня сложилось такое впечатление, что маме, а с ней и тебе глубоко наплевать и на меня, и на то, что я мог вам дать - слайды, фотографию, разговоры и т.д. У мамы были, оказывается, свои планы, которые, в частности, исключали наши с тобой отношения, ты же кому-то там - что-то «обещала сказать, если что» и так далее. Это - свобода?
Так что зря ты написала свои умозаключения. Уж очень они поспешны, а главное безосновательны. Это первое из твоих писем, которое написано маминым языком. А ведь оно написано и подписано тобой. Твоей жизнью жить тебе, а не маме.
Всего тебе доброго.
8.02.89.
Нет, все же еще несколько слов о свободе и несвободе. (Вот уж на что действительно уходит много времени - так это на письма тебе, тут я действительно несвободен...)
Ведь в наших с тобой отношениях, Олечка, могло бы быть гораздо больше приятных событий, а в мировом искусстве - слайдов... Вот, например, 7-го сентября. Разве моя несвобода помешала намеченной программе? А все та же «золотая осень»? Если бы вы с папой были свободны от маминого диктата, то, конечно, позвали бы меня, и мы с тобой могли бы обойтись даже без папиного мотоцикла - ведь он показал мне Чемолганское ущелье, куда можно добраться и так. Я - при всей своей «несвободе» - был готов приехать на три-четыре дня и ждал только от вас сигнала. А ведь ты хотела, и папа хотел - он даже написал, что зря я не приехал без приглашения. Но ведь я, во-первых, не знал, когда она у вас наступила, а во-вторых, не так воспитан, чтобы приезжать без приглашения и, любя свою свободу, посягать на свободу других. Если, повторяю, вы с папой были бы свободны от маминого диктата, то ты уговорила бы папу, а он пригласил бы меня. Моя ли несвобода этому помешала?
Дальше. Я же написал тебе, что был бы счастлив, если бы ты приехала б Москву одна, и даже готов был выслать деньги на дорогу. Почему бы, будучи свободными, вам с папой не настоять на таком твоем приезде? То, что прием был бы совершенно другой, ты сразу поняла бы из ответного письма. И место, где жить нашли бы - даже если ты не согласилась бы остановиться у меня, во имя сохранения девичьей чести... И уверяю тебя, моя «несвобода» от «телефонных звонков и приятелей» и даже моя «неуверенность» и т.д. никак не помешали бы... И уж конечно я не был бы «несчастен».
Но даже если вы решили ехать с мамой. Почему ты - ты, а не мама тогда уж - ничего не написала мне перед приездом? Откуда мне знать - едете вы или обиделись? Ведь у вас телефон не работал. Когда же вы пришли 3-го - фактически как снег на голову, ведь уже и не ждали, - и я увидел, что тебя нет,- а есть мама и ее дочь, находящаяся под полным диктатом (что и подтвердилось на следующий день в разговоре с тобой по телефону), то причем же здесь моя несвобода? Тебе не кажется, что, кроме несвободы, может быть еще и нежелание? Например, когда я узнал от Юльки, что вы предпочли Киру мне 8-го, то тут уже окончательно было все ясно, а не пошел я с вами, конечно же, не из-за «несвобод», а - наоборот - из-за свободы. На такие концерты мы не ходим даже если нам деньги заплатят, а не мы. Когда люди идут ко мне на слайды, они и не такие концерты игнорируют.
Ты пишешь в конце, что я твоя первая любовь. Напрасно бросаешься такими словами. За любовь - а уж тем более за первую! - люди борятся и уж во всяком случае не опускают крылышки по команде тех, кому эта любовь не нравится, пусть даже этот "кому" - родная мать. Ведь тебе, похоже, даже и в голову, не пришло возразить маме - на ее бесконечные запреты по отношению ко мне. Ты считаешь такую беспомощность свою любовью? Плохо ты представляешь себе, что такое любовь. А ведь книжки читаешь.
Ну все. Пока. Теперь, после этого длиннющего письма прибавится материала, чтобы поставить мне на вид мою «болтливость», «зависимость» (от тебя), бесконечные «выяснения» и т.д. Что ж, упрек принимаю. Пока.
Конечно, Юра тогда все писал верно - ведь он-то меня знал другой, настоящей, и сразу увидел разницу между мной и тем "новым" человеком, что я стала во время поездки... И к тому же он писал еще и о том, что видел со стороны в нашей семье - и этого я уж точно никак не могла принять, хотя еще недавно сама думала так же, обижалась на маму из-за отца, всегда защищала его. Но во мне настолько сильно теперь говорило все мамино, что я все воспринимала теперь наоборот... И потому в ответ на это письмо все мое "новое" существо вскипело:
Здравствуй.
Получилось, что отправив утром письмо тебе я вечером получила письмо от тебя. Долго думала как ответить, пока ты не прислал второе письмо. Поэтому отвечаю на два письма сразу. Постараюсь без скоропалительных выводов и предупреждаю, что ни мама ни папа не навязывали мне своего мнения (как и всегда), и тем более не помогали писать письмо.
1. Мама никогда не вмешивалась в мою личную жизнь. В нашей семье слишком четко выполняется принцип внутренней и внешней свободы любого человека. И свобода соблюдается не только в действиях, но и в мыслях, и каждый вправе решать все сам. Мне ни разу (со дня знакомства) не было сказано или сделано ничего, что могло бы помешать, наложить "вето" на наши отношения. У нас не принято (по ряду причин) злоупотребление властью, это было бы действительно подло, а на подлость моя мать НЕ СПОСОБНА. Уж поверь, об этом я могу судить лучше, чем кто-либо.
2. Тебе вероятно, просто не знакомо чувство духовного голода. Так вот поясню: это то, что требует новых впечатлений, новых знаний и отсюда следует то, что люди стремятся туда, где они могут это получить.
3. Я не однолюбка, слава богу. Но тебя любила по-настоящему.
4. Я была рада, что хоть один человек (кроме родителей) принял меня такой, какая я есть. Ты, конечно, можешь мне не верить, но я ни разу не пошла против себя. Это трудно понять даже мне. Я непредсказуема даже для себя. И я утверждаю, что я ни разу не изменила себе (в чем и раскаиваюсь частенько). А внушить мне что-то могла только я сама.
5. Я НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ЗАБЫЛА!
6. Моя мама меня очень хорошо понимает, а папа тем более. Не для того они меня воспитывали, чтобы потом перевоспитывать, накладывая "вето" на что-либо и т.д.
7. Моя мама никогда не была обеспокоена моей несходимостью с мальчиками. Скорее наоборот - она обеспокоена моей сходимостью и коммуникабельностью. А раньше я просто была "пятнашкой", замкнутой и неинтересной в общении. А когда я это поняла - все встало на свои места.
8. В чем МОЯ суть я уже давно поняла. К сожалению остальным она непонятна. (А может к счастью!)
9. Тебе тоже спасибо огромное, только не за хорошее (за него я уже отблагодарила) а за плохое, неприятное (это было гораздо полезнее)
Это был ответ на первое письмо. Теперь так же по пунктам на второе:
1. У меня действительно есть основания (и довольно веские) разочароваться в тебе.
2. Чтобы понять все нюансы нашего приезда нужно знать как это все было. Так вот хочу тебе пояснить все "нечеловеческие" выпады со стороны моей мамы:
Тебе известно, что мама работает теперь в музыкальной школе. "Закабалила" себя. И вот она выкраивает 10 дней для того, чтоб мои последние каникулы не пропали. У нас было немало разговоров и обсуждений о предстоящей поездке. И мы сочли нужным не ехать мне (ребенку все-таки, хотя и самостоятельному вполне) в Москву одной, и это естественное желание добра родителей своему чаду не кажется мне предосудительным. Так вот мама чудом берет отпуск на 10 дней для того, чтобы показать своей дочери Москву и заодно приобрести "обмундирование" и блестки для своих подопечных.
Естественно, что хочется полнее использовать эти дни, поэтому, несмотря на то, что ты написал, решаем взять билеты на как можно более раннее число, чтобы не терять зря времени. Потом звоним тебе, чтобы узнать не сможешь ли ты принять нас раньше 2-го. Здесь я с тобой согласна. Мама ляпнула эту фразу о том, что ты нас не хочешь видеть. Но с кем не бывает. Ведь у всех есть недостатки. Но надо же принимать людей такими какие они есть.
После разговора с тобой мама хотела сдать билеты, но я уговорила ехать. Тогда папа нашел адрес своего друга студенческой поры, снабдил бутылкой водки на этот случай, отыскал телефон какого-то родственника и мы поехали.
Приехали в пургу и в никуда. Догадались позвонить в Ленинград. Нас приняли там с радостью и сделали все, чтобы мы не пожалели о поездке. Там же познакомились с т.Светой, у которой жили в Москве, и которая тоже всячески нам помогала. Мы были счастливы! И сейчас ни о чем не жалеем, и не будем жалеть! А в зависимость вас никто не собирался ставить, а обижать тем более! А уж командовать!...
3. К тому же никто не хотел закабалять тебя с 28-го по 9-е, просто мы хотели посмотреть твои слайдфильмы, о которых столько сказано. Но как выяснилось потом - для показа нужна была публика, которая записывалась к тебе за месяц, а одним нам, "записавшимся" за полгода показать было нельзя, к тому же ты был постоянно занят и мы перераспределили (в который раз!) свое время так, чтобы не потерять его зря.
4. С Юлькой разбирайся сам, мне трудно судить о том, чего не знаю. Я сказала только то, что видела.
5. Концерт Клары Новиковой был необходим маме для работы. Этим она зарабатывает свой и наш хлеб.
6. Я писала своим языком, а не маминым, именно потому что жить моей жизнью мне.
Теперь отвечаю на твои "несколько слов о свободе и несвободе". Возможно ответ будет очень резок - извини.
1. 7-го сентября (как и 5-го) у меня были причины помешать намеченной программе. Но ведь мы же в письмах об этом уже говорили и, мне казалось, друг друга поняли.
2. Теперь о "золотой осени". Все зависело не от "маминого диктата" (которого нет!), а от того - жить нам зимой в тепле и уюте, или третью зиму жить фактически на улице. А если бы ты приехал, то работы бы прекратились, хотя никто бы тебя в этом не обвинил - не так воспитаны.
3. Тебе не кажется, что ты незаслуженно обидел мою маму? А? Она не была ни в одной из поездок, кроме того вечернего рейса в Чемолганское ущелье. Она постоянно работала, да еще и лезла вон из кожи, чтобы тебе угодить, чтобы тебе понравилось. И ты еще говоришь о том, что можно было не пустить ее в Москву. По-моему ты переборщил.
4. Пусть тебя не беспокоит моя честь, я с ней как-нибудь сама разберусь.
5. Моя мама пошла на концерт Новиковой (повторюсь), потому что как любая мать старается поставить нас на ноги, работает, работает, работает, и этот концерт был необходим для работы. Каждый зарабатывает свой хлеб как может, как у него лучше выходит.
Письмо получилось очень длинное и надоело, но
6 и последнее: Поверь, нам с папой лучше судить какая она - наша мама. Я ее знаю почти 16 лет и папа 17. И мне было обидно за нее, когда ты написал о ней такую чушь: "диктат" и т.д. Ведь ты ее не знаешь, хотя и "понял" все, когда она тебе все рассказала.
Извини, но я все-таки напишу тебе: мне непонятно как (!) ты посмел писать мне такое о моей матери. Это же смешно! И глупо с твоей стороны.
А насчет папы это ты тоже зря. "Хамское" отношение к нему это напускное, часто просто по привычке. Что ж у всех свои недостатки, так давайте ж будет терпимы! А у папы за 17 лет к этим колкостям уже иммунитет. Для других конечно это дико. А для меня дико как ты позволил себе обвинять в чем-то мою маму. Меня можешь честить хоть с утра до вечера, но на маму и заикаться не смей! Пожалуйста!
И позволь о ней судить нам с папой. Я ведь не делаю выводов о твоих отношениях с женой, потому что не знаю. И ты не знаешь тысячной доли об отношениях между моими родителями. И мне смешно читать то, что ты о них написал мне, у которой их совместная жизнь прошла на глазах.
Надеюсь, что ты понял меня правильно и не будешь переливать из пустого в порожнее. Эти разбирательства уже порядком надоели.
А если мои письма и ответы на них мешают тебе работать - не пиши.
И за все спасибо!
Пока.
Ольга.
Кстати, у нас проводится конкурс красоты и я в числе участниц.
И правда с опозданием - поздравляю с праздником. Чао!
Неудивительно, что на это письмо я ответа уже не получила...
продолжение следует...