Если ты спрашиваешь не о других научных дисциплинах (правильном языке конкретных научных песочниц), а в общефилософском плане, то разве "научная картина мира" не достаточно искусственное понятие, к которому нет смысла пристраивать дихотомичное? В том смысле, что понимание науки как чего-то крайне особого и выделяющегося из общей системы понятий, кажется, черта эпохи Просвящения (в широком смысле), то есть уже практически ушедшей эпохи?
Не совсем. Это "бытовое" представление о множествах как о таких мешках с элементами. Это представление начинает работать плохо (несколько контринтуитивно) когда множества становятся бесконечными и совсем ломается, если начать думать о всяких конструкциях типа "множества всех множеств".
Но тем не менее "наивной" теории множеств по большому счету достаточно чтобы заниматься почти любой областью математики кроме (ненаивной) теории множеств. Просто надо понимать, что когда мы говорим множество мы имеем в виду нормальное множество, как у людей, а не уродца какого-нибудь, как в разных парадоксах.
Comments 5
Если ты спрашиваешь не о других научных дисциплинах (правильном языке конкретных научных песочниц), а в общефилософском плане, то разве "научная картина мира" не достаточно искусственное понятие, к которому нет смысла пристраивать дихотомичное? В том смысле, что понимание науки как чего-то крайне особого и выделяющегося из общей системы понятий, кажется, черта эпохи Просвящения (в широком смысле), то есть уже практически ушедшей эпохи?
Reply
Reply
Reply
Но тем не менее "наивной" теории множеств по большому счету достаточно чтобы заниматься почти любой областью математики кроме (ненаивной) теории множеств. Просто надо понимать, что когда мы говорим множество мы имеем в виду нормальное множество, как у людей, а не уродца какого-нибудь, как в разных парадоксах.
Reply
Reply
Leave a comment