Хуаныч и Петька. Неравный поединок
Оглавление
[Spoiler (click to open)]Несколько дней во Мглеве были для нас праздником. Нам разрешили пока что свободно играть в парке, примыкающем к губернаторскому дому, только чтобы являться вовремя к столу. Мы решили, что ничего страшного, если мы погуляем в лесу подальше от заботливых человеческих глаз, и переносились туда.
Петька вовсю наслаждался новыми возможностями, и я фантазировал вовсю. Между прочим, мы полетали над лесом, взявшись за руки - один Петька неодолимо боялся, хотя и пробовал.
- Да ты как во сне, - уговаривал я.
- Ага, во сне-то тела нет, одна душа!.. - смущенно оправдывался Петька.
Мы разговаривали со зверями и чуть-чуть с птицами. Как ни странно, самыми толковыми и приспособленными к дару речи оказались хищники, особенно крупные. Почему?..
- Они изначально были - почетный караул для человека!.. - догадался Петька. - И никого не ели без разрешения…
Петька пробовал превращаться в зверей, но ему не понравилось:
- Какой-то плоский становишься, - пожаловался он. Наверное, имел в виду - плоский душой.
Петька выпросил у меня пистолет и целый день требовал патронов. Усердно тренировался, сшибая сухие сучья с деревьев. Он прямо вцепился в свой пистолет, даже мне не хотел давать. Продукт войны. Мы до одурения играли "настоящим футбольным мячом". Наконец, Петька захотел, чтобы он мог попадать без промаха в брошенный камень. Я поспорил, и согласился, хотя это было уж совсем неправдоподобно: люди всю жизнь учатся, чтобы так стрелять.
- Да лучше, когда надо будет, тебе просто повезет…
Но было жалко отказывать Петьке.
Накануне покушения я ничего не стал говорить, чтобы хоть немного выспаться: у Петьки даже и в обычные дни была манера разговаривать после отбоя, пока не заснешь на полуслове - удивительно, как отец Петр это выносил?..
Около полуночи я проснулся. Полная луна глядела в окно. Было светло, будто в сумерки. Длинные тени беззвучно шевелились. Было очень тихо, только Петька посапывал рядом.
Я толкнул его. Он открыл глаза - даже глаза было видно в лунном свете.
- Что такое?
- Покушение на Царя, - прошипел я.
- Чего?! - Петька испуганно сел.
Я сделал знак: тихо!
- В данный момент - нет, но сейчас будет. Одевайся.
Мы торопливо оделись.
- Пистолет возьми.
Петька нашарил в тумбочке спрятанный пистолет и вооружился.
- Сними сразу предохранитель.
- Зачем?
- Стрелять надо будет быстро.
Петька сдвинул предохранитель и предложил:
- Может, ты будешь стрелять.
Мы бесшумно выбрались в коридор.
- Нет, - прошептал я. - Мне это не к лицу. Если мне надо будет, ему просто камень на голову свалится.
Мы двинулись к выходу.
- А часовые выпустят? - прошептал Петька. - Может, лучше было вылететь в окно?
- Они нас не увидят.
- Как это?
- Главное, тихо. Молчи. Пошли.
Мы осторожно пробрались мимо бдящих на страже Царя часовых. Те стояли по своим местам, даже не разговаривали.
Мы двинулись по дорожке парка.
- Теплынь, - удивленно сказал Петька, остановившись.
- Ага.
Ночь была чудная, будто летняя. Мы были одни.
Внезапно ухнула ночная птица и мы, сопя и толкаясь, бросились в кусты.
- Тихо, - грозно прошептал я. - Сидим.
Мы засели. Потянулись минутки.
- Приготовь оружие, - приказал я.
Петька повертел в руках пистолет и положил передо мной. Он вспоминал лихо отлетающие сучья и камни, разбиваемые в пыль, и мучился.
- Может, все-таки ты будешь стрелять? Твой же герой…
Я помотал головой.
Петька вздохнул, но пистолет не взял.
- Он сейчас придет.
- Угу.
- Его зовут Хуаныч.
- Угу. А может, его лучше подстрелят часовые из оцепления?
Парк тщательно охранялся.
- Нет. Он прыгнет из машины прямо сюда.
- Как это? - удивился Петька.
- Потом объясню. Тихо, он здесь.
Мы замерли. Где-то вдали звенел сверчок.
В лунном свете стал виден Василий Хуанович. Он будто плыл мимо, бережно ведя перед собою смертоносный клинок.
- Стреляй скорей, - прошипел я телепатически.
Петька не мог.
- Ну, стреляй же, а то он часовых снимет!
Петька зажмурился и выстрелил. Меч Хуаныча разлетелся вдребезги и в тот же миг на нас повалились деревья. Стали слышны звуки и голоса всполошившейся охраны. Я встал. Петька тоже встал.
- Что это было? - ошарашено спросил он в полный голос
- Хуаныч нас засек и хотел прихлопнуть, но все время мазал, - ответил я громко.
- Почему?
- Я все удары отвел на деревья.
Петька, нагнувшись, стал щупать порубленные руками мага, покореженные стволы. Я ждал.
- Пошли-ка домой, - сказал он, передернув плечами.
Мне тоже было не по себе. Мы пошли, но тут набежали взрослые.
Через два часа недоуменных вопросов, восклицаний и прочей суеты, когда мы уже устали повторять одно и то же, а нам все не хотели верить, так что я даже забеспокоился, не начнут ли в конце концов выяснять, а кто я, собственно, такой (это мы с папой шутим), а Петька начал засыпать на ходу, нас, наконец, отвели к себе и оставили в покое. Мы еще легко отделались от службы ГБ - благодаря хмурым и сонным экспертам, которые при свете полевого прожектора обнаружили на земле достаточно обломочков, осколочков и просто брызг металла, которые в главном подтверждали наш рассказ. "Найденный" в тумбочке пистолет Петьке пришлось отдать и он начал выпрашивать новый.
Мы улеглись.
- Ты ж все равно ни в кого стрелять не будешь!
- Ну, и что?
- Ну, и то. Зачем тебе пистолет? Ты же боишься сделать больно.
Петька помолчал.
- Может, когда-нибудь и решусь, - сказал он сумрачно. - Я теперь могу бить насмерть, чтобы было не больно.
Но пистолета я ему все равно не дал.
- Тебе Царь со временем подарит, - сказал я. - В награду за сегодняшний выстрел. Когда узнает, что ты бьешь без промаха.
Я встал, потушил свет и лег спать. У Петьки проснулось желание поговорить.
- Вообще-то, я не целился в меч, - решил признаться Петька. - Я стрелял просто в воздух.
- Может, и зря, - сказал я.
- Почему?
Я промолчал. Я встал и открыл окно.
Где-то в темноте звал сверчок. На Луну набежала ночная тучка, и теперь тусклая Луна пробиралась сквозь волнистые туманы.
- Ты его приговорил? - спросил Петька тихо.
- Скоро узнаешь, - пообещал я, укладываясь. Это прозвучало грозно. Петька притаился у себя под одеялом. Пользуясь этим, я стал засыпать.
- А почему я в меч попал?
- Ну, не мог же я допустить, чтобы ты совсем промазал.
Петька помолчал. И сказал виновато:
- Я хотел попугать.
- Вот и попугал. Пусть он теперь знает, что его пожалели.
Петька вздохнул.
- А кто он, Алеша?
- Колдун. - Сказал я. - Он придумал новый стиль борьбы
- Какой еще борьбы?
Сверчок замолчал, и мы оба прислушались к тишине. Наверное, там в траве кралась кошка.
- Ну, вообще борьбы. Он - воин. У верблюда два горба, потому что жизнь - борьба.
Мы похихикали.
- Солдат, что ли? - спросил Петька.
- Да нет. Это мы - солдаты, потому что у нас командир. А он так, воюет.
Петька не понимал. Он стал думать, кто у нас командир. Царь, что ли?.. Но он, Петька, бужанин, а значит, и подданный бужанского Царя. А я-то - русский.
- Командир у человека тот, кого он боится, - объяснил я в ответ на Петькины мысли.
Царя Петька не боялся. Хотя, конечно, боялся. Царь по своей воле казнит и милует, кого захочет. Конечно, боялся. Еще полковника Блицкрига боялся, что тот застрелит папу. Вообще Петька много чего боялся. Боялся один в темноте и летать телом, боялся сделать больно, боялся вечной муки за грехи. Меня он тоже не боялся, а так…
- Не чего, а кого боится, - уточнил я.
- А кого ты боишься?
Я промолчал. Петька понял, что я говорю о Боге. Мы замолчали и я опять задремал.
Петька думал о страхе. Почему надо бояться командира, он знал. Если не будешь бояться командира, то убоишься врага. Страх бьется только страхом. Это Петька знал по опыту. Не будешь бояться - никак не уклонишься от греха, хоть сколько себя убеждай. Не будешь бояться Бога - станешь бояться злых сил или вообще чепухи.
А у Хуаныча нет командира.
Петька решил разбудить меня.
- А как он прыгнул из машины?
- Отважно, - мрачно пошутил я, отворачиваясь к стене.
- Ты обещал объяснить.
- Потом объясню.
- А он не боится? - спросил Петька.
- Не-а. - Я зевнул.
Петька помолчал.
- И вас с твоим папой?
- Ни-ко-гошеньки!
- А чего это он? - спросил Петька.
- Он создал стиль тай-чи-пай-чуань. - объяснил я.
- Чего-чего? Какой Чапай?..
- Это по-пузаньски "Кулак Великого Беспредела".
Петька в темноте моргал, вспоминая покушение. Сверчок за окном опять осмелел. Наверное, решил, что кошка ему только показалась.
- А теперь мы спасем папу?
- Еще не время.
- Но ведь покушение-то совершилось.
- Все равно. Еще не время.
Петька Петрович повернулся на бок и оперся на локоть.
- Почему "не время"?
- Не торопи меня. Так надо для сюжета.
- Почему?
Было ясно, что он взялся за меня всерьез. Я долго молчал, слушая сверчка, и не решался объяснить.
- Вот спасем твоего папу, и надо будет прощаться. Книжку кончать.
Петька спросил шепотом:
- И ты сразу исчезнешь?
- Нет. Не сразу, - прошептал я, глядя в темноту.
Петька долго думал, пытаясь понять мою роль в этом мире.
- Но ведь тогда все исчезнет, - предположил он.
- С чего ты взял? Ничего не исчезнет. Я же все равно не могу придумать все про всех.
Петька стал думать все про всех. Он не мог. Но ведь кто-то должен думать обо всем. Петька стал молиться.
Я задремал. Петька потряс меня за плечо.
- А почему про меня пишешь?
- Мало ли… Я решил спасти твоего папу.
Если бы ты не захотел, папу бы не увезли шпрехеры при отступлении, подумалось ему.
Я ждал. Луна совсем исчезла.
- А можешь показать, что с ним происходит?
- Давай, покажу, что будет завтра. Смотри на ту стену. Чтобы ты до завтра не волновался.
УЧЕНИК БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА
Стена исчезла. Перед нами открылась маленькая каморка без окон, освещенная электрической лампочкой. Мы прищурились с темноты. Отец Петр сидел на матрасе, брошенном прямо на пол. Петька тоже сел на своей кровати, разглядывая отца. Отец Петр выглядел усталым, даже унылым.
- А можно мне туда, к нему?..
Я помотал головой.
- Прохода нет. Это изображение.
Были и звуки, и даже запах затхлости. Стукнул засов. Дверь отворилась и показался Василий Хуаныч. Петька сразу узнал его могучие обводы.
Петька дернулся, я замахал рукой: сиди!
- Он его не того?.. - пробормотал Петька, глянув на меня круглыми глазами.
Я помотал головой:
- Гарантия.
Василий Хуаныч с ходу поклонился, сложил руки для благословения. Священник поднялся, сделал ответный поклон, дать благословение пока воздержался, но глядел приветливо:
- Здравствуйте.
Хуаныч убрал руки.
- Здравствуйте, батюшка, что ж не благословляете?
- А Вы какого исповедания?
- Православного.
- Вот как?..
Они стояли друг против друга; рядом с сухоньким отцом Петром Василий Хуаныч выглядел исполином.
- А кто Вас сюда прислал? - спросил отец Петр.
- А я сам к Вам пришел.
Отец Петр поднял брови.
- А как же Вас пустили?
- А меня тут знают.
- Вот как?.. - повторил отец Петр. - Видите ли, Церковь не благословляет сотрудничество с врагом.
- Так я человек, так сказать, невоцерковленный.
- А зачем Вам тогда церковное благословение?
Василий Хуаныч усмехнулся в усы. Ему понравилось такое начало.
- У меня к Вам конфиденциальный разговор, - сообщил он.
- Пожалуйста.
- Все, что будет сказано, останется между нами.
- Не могу обещать.
- Видите ли, я в разглашении не заинтересован, а Вас сегодня ночью наконец расстреляют.
Петька глянул на меня.
- Врет, - сказал я негромко.
Отец Петр моргнул, еле заметно пожал плечами.
- Ну, так чего же Вы хотите?
Хуаныч молчал, наблюдая.
- Да Вы не бойтесь, - посоветовал он. - Это не больно.
- Что - не больно? - спросил отец Петр, глянув ему в глаза.
- Как-то у нас с Вами не выходит разговор по душам, - заметил Василий Хуаныч.
Помолчали. Петька закусил губу.
- А Вы что, собственно, хотели? - вздохнув, спросил отец Петр.
- Понаблюдать. Разобраться.
- Что же, разбирайтесь.
Отец Петр шагнул к стене, за которой, по его расчетам, был восток, и, закрыв глаза, перекрестился. Преклонил главу.
Хуаныч наблюдал. Молчание затянулось.
- Любопытный у Вас сынишка, - заметил Хуаныч.
Спустя время отец Петр спросил, не оборачиваясь:
- Как он там?
- Где?
- Да, где он сейчас?
- Кто?
- А о ком же Вы говорили? - спросил отец Петр, помолчав.
- Когда? - долбил Хуаныч.
Отец Петр устало присел на свой матрац. Подумал.
- Если я скажу "сейчас", Вы спросите: "А когда это - сейчас?" - не так ли?
Василий Хуаныч начал прохаживаться по тесной каморке.
Священник сидел, прикрыв глаза. Спустя время он попросил:
- Был бы очень признателен, ели бы меня оставили пока одного.
- Не боюсь казаться дурачком, - заметил Хуаныч, присаживаясь рядом. - Притом мне плевать на признательность, Вы же в моих руках. Хватит с Вас и того, что я щажу Вашу личную слабость.
Отец Петр промолчал.
- Я вот гляжу на Вас, и думаю: вправду ли Вы все понимаете, или же просто Вам везет?
Молчание. Конечно, "просто везет" было в мире мага ценнее любого понимания.
- Ну, а если так, то чего же Вам бояться?
От него не укрылось, что отец Петр переживает, действительно боится смерти - и вправду хотел понять. Маг умел действовать просто.
Отец Петр долго-долго молчал.
Вот он открыл глаза и проговорил, как бы прислушиваясь:
- Может быть… Может быть, Вы и неправы…
И тогда маг поступил совсем просто. Он пожаловался.
- Мажу ведь, - сказал он мрачно. - Забыл, когда мазал. И вот - все время мажу.
В его мире то, что он попал мимо намеченной цели, было крупное событие, манифестация духа, стук судьбы. Открывалась новая глава жизни, и маг пытался разобрать незнакомые письмена.
- Скажите толком про сына, - попросил отец Петр.
Петька шмыгнул носом. Я покосился на него.
- Все в порядке с Вашим сыном.
- Где он?
- Там.
- Слава Богу. - Отец Петр медленно перекрестился.
Долго молчали. Маг переваривал новую информацию. Петька начал посапывать, приткнувшись к стене.
- Не понимаю, - сказал ученик Хуаныч. - Не улавливаю.
- Слава Богу, - повторил отец Петр.
- Какой смысл? Что это дает?
- Милость, - объяснил священник. Кто послужит Господу, получит милость и общение с Ним.
Но маг не знал такого страха. Он умел быть сильным и умел быть слабым. Но он не умел быть только слабым. Он не понял.
Василий Хуаныч усмехнулся. Он легко выковырнул из бетонной стены камушек и раздавил его в пыль двумя пальцами.
Отец Петр искренне изумился.
- Как?.. Как это у Вас получилось?..
Хуаныч с серьезным видом сколупнул еще камушек и повторил.
- Во дает, - прошептал Петька.
- А можно еще раз?..
Хуаныч терпеливо вытащил еще камушек…
- Простите, можно посмотреть?..
Отец Петр взял камушек, осмотрел, зачем-то примерил к стене, пожал плечами, поражаясь как ребенок и протянул…
- Простите, - перекрестил и отдал.
Василий Хуаныч взял камушек, нажал…
- Это доказывает только то, что Тиран на вашей стороне, - заметил он холодно, швырнув камень на пол.
- Слава Богу, - вновь повторил отец Петр. - Авторы на нашей стороне.
- Человеку служите? - осведомился маг не без ехидства.
- Бога боюсь и Богу служу. - твердо сказал отец Петр.
- А автор-то при чем?
- Автор - начальство. "Повинуйтесь всякому начальству…"
- Ладно, - холодно сказал Василий Хуаныч, подымаясь. - Человек перед Вами раскрылся, Вы и рады мораль читать.
Отец Петр наблюдал за ним снизу вверх, с искренним удивлением и вдруг симпатией.
- Простите, а пока Вы, так сказать, не закрылись, разрешите загадку: кто Вы?
Хуаныч искренне, с заразительным веселеем, расхохотался. Отец Петр невольно улыбнулся.
Хуаныч постучал в дверь. Отец Петр встал.
- Кстати, автор ваш - мальчишка лет 15-ти?
Отец Петр кивнул.
- Сыну около того. - Он решился спросить еще раз:
- Но на что Вы рассчитываете? Какие могут быть шансы?
Василий Хуаныч ответил очень серьезно: долг платежом красен.
- Не принимать ваших правил игры. Даже в шутку!
Дверь отворилась.
- Не чихайте до завтра, - бросил Хуаныч уходя.
(продолжение)
[Spoiler (click to open)]Несколько дней во Мглеве были для нас праздником. Нам разрешили пока что свободно играть в парке, примыкающем к губернаторскому дому, только чтобы являться вовремя к столу. Мы решили, что ничего страшного, если мы погуляем в лесу подальше от заботливых человеческих глаз, и переносились туда.
Петька вовсю наслаждался новыми возможностями, и я фантазировал вовсю. Между прочим, мы полетали над лесом, взявшись за руки - один Петька неодолимо боялся, хотя и пробовал.
- Да ты как во сне, - уговаривал я.
- Ага, во сне-то тела нет, одна душа!.. - смущенно оправдывался Петька.
Мы разговаривали со зверями и чуть-чуть с птицами. Как ни странно, самыми толковыми и приспособленными к дару речи оказались хищники, особенно крупные. Почему?..
- Они изначально были - почетный караул для человека!.. - догадался Петька. - И никого не ели без разрешения…
Петька пробовал превращаться в зверей, но ему не понравилось:
- Какой-то плоский становишься, - пожаловался он. Наверное, имел в виду - плоский душой.
Петька выпросил у меня пистолет и целый день требовал патронов. Усердно тренировался, сшибая сухие сучья с деревьев. Он прямо вцепился в свой пистолет, даже мне не хотел давать. Продукт войны. Мы до одурения играли "настоящим футбольным мячом". Наконец, Петька захотел, чтобы он мог попадать без промаха в брошенный камень. Я поспорил, и согласился, хотя это было уж совсем неправдоподобно: люди всю жизнь учатся, чтобы так стрелять.
- Да лучше, когда надо будет, тебе просто повезет…
Но было жалко отказывать Петьке.
Накануне покушения я ничего не стал говорить, чтобы хоть немного выспаться: у Петьки даже и в обычные дни была манера разговаривать после отбоя, пока не заснешь на полуслове - удивительно, как отец Петр это выносил?..
Около полуночи я проснулся. Полная луна глядела в окно. Было светло, будто в сумерки. Длинные тени беззвучно шевелились. Было очень тихо, только Петька посапывал рядом.
Я толкнул его. Он открыл глаза - даже глаза было видно в лунном свете.
- Что такое?
- Покушение на Царя, - прошипел я.
- Чего?! - Петька испуганно сел.
Я сделал знак: тихо!
- В данный момент - нет, но сейчас будет. Одевайся.
Мы торопливо оделись.
- Пистолет возьми.
Петька нашарил в тумбочке спрятанный пистолет и вооружился.
- Сними сразу предохранитель.
- Зачем?
- Стрелять надо будет быстро.
Петька сдвинул предохранитель и предложил:
- Может, ты будешь стрелять.
Мы бесшумно выбрались в коридор.
- Нет, - прошептал я. - Мне это не к лицу. Если мне надо будет, ему просто камень на голову свалится.
Мы двинулись к выходу.
- А часовые выпустят? - прошептал Петька. - Может, лучше было вылететь в окно?
- Они нас не увидят.
- Как это?
- Главное, тихо. Молчи. Пошли.
Мы осторожно пробрались мимо бдящих на страже Царя часовых. Те стояли по своим местам, даже не разговаривали.
Мы двинулись по дорожке парка.
- Теплынь, - удивленно сказал Петька, остановившись.
- Ага.
Ночь была чудная, будто летняя. Мы были одни.
Внезапно ухнула ночная птица и мы, сопя и толкаясь, бросились в кусты.
- Тихо, - грозно прошептал я. - Сидим.
Мы засели. Потянулись минутки.
- Приготовь оружие, - приказал я.
Петька повертел в руках пистолет и положил передо мной. Он вспоминал лихо отлетающие сучья и камни, разбиваемые в пыль, и мучился.
- Может, все-таки ты будешь стрелять? Твой же герой…
Я помотал головой.
Петька вздохнул, но пистолет не взял.
- Он сейчас придет.
- Угу.
- Его зовут Хуаныч.
- Угу. А может, его лучше подстрелят часовые из оцепления?
Парк тщательно охранялся.
- Нет. Он прыгнет из машины прямо сюда.
- Как это? - удивился Петька.
- Потом объясню. Тихо, он здесь.
Мы замерли. Где-то вдали звенел сверчок.
В лунном свете стал виден Василий Хуанович. Он будто плыл мимо, бережно ведя перед собою смертоносный клинок.
- Стреляй скорей, - прошипел я телепатически.
Петька не мог.
- Ну, стреляй же, а то он часовых снимет!
Петька зажмурился и выстрелил. Меч Хуаныча разлетелся вдребезги и в тот же миг на нас повалились деревья. Стали слышны звуки и голоса всполошившейся охраны. Я встал. Петька тоже встал.
- Что это было? - ошарашено спросил он в полный голос
- Хуаныч нас засек и хотел прихлопнуть, но все время мазал, - ответил я громко.
- Почему?
- Я все удары отвел на деревья.
Петька, нагнувшись, стал щупать порубленные руками мага, покореженные стволы. Я ждал.
- Пошли-ка домой, - сказал он, передернув плечами.
Мне тоже было не по себе. Мы пошли, но тут набежали взрослые.
Через два часа недоуменных вопросов, восклицаний и прочей суеты, когда мы уже устали повторять одно и то же, а нам все не хотели верить, так что я даже забеспокоился, не начнут ли в конце концов выяснять, а кто я, собственно, такой (это мы с папой шутим), а Петька начал засыпать на ходу, нас, наконец, отвели к себе и оставили в покое. Мы еще легко отделались от службы ГБ - благодаря хмурым и сонным экспертам, которые при свете полевого прожектора обнаружили на земле достаточно обломочков, осколочков и просто брызг металла, которые в главном подтверждали наш рассказ. "Найденный" в тумбочке пистолет Петьке пришлось отдать и он начал выпрашивать новый.
Мы улеглись.
- Ты ж все равно ни в кого стрелять не будешь!
- Ну, и что?
- Ну, и то. Зачем тебе пистолет? Ты же боишься сделать больно.
Петька помолчал.
- Может, когда-нибудь и решусь, - сказал он сумрачно. - Я теперь могу бить насмерть, чтобы было не больно.
Но пистолета я ему все равно не дал.
- Тебе Царь со временем подарит, - сказал я. - В награду за сегодняшний выстрел. Когда узнает, что ты бьешь без промаха.
Я встал, потушил свет и лег спать. У Петьки проснулось желание поговорить.
- Вообще-то, я не целился в меч, - решил признаться Петька. - Я стрелял просто в воздух.
- Может, и зря, - сказал я.
- Почему?
Я промолчал. Я встал и открыл окно.
Где-то в темноте звал сверчок. На Луну набежала ночная тучка, и теперь тусклая Луна пробиралась сквозь волнистые туманы.
- Ты его приговорил? - спросил Петька тихо.
- Скоро узнаешь, - пообещал я, укладываясь. Это прозвучало грозно. Петька притаился у себя под одеялом. Пользуясь этим, я стал засыпать.
- А почему я в меч попал?
- Ну, не мог же я допустить, чтобы ты совсем промазал.
Петька помолчал. И сказал виновато:
- Я хотел попугать.
- Вот и попугал. Пусть он теперь знает, что его пожалели.
Петька вздохнул.
- А кто он, Алеша?
- Колдун. - Сказал я. - Он придумал новый стиль борьбы
- Какой еще борьбы?
Сверчок замолчал, и мы оба прислушались к тишине. Наверное, там в траве кралась кошка.
- Ну, вообще борьбы. Он - воин. У верблюда два горба, потому что жизнь - борьба.
Мы похихикали.
- Солдат, что ли? - спросил Петька.
- Да нет. Это мы - солдаты, потому что у нас командир. А он так, воюет.
Петька не понимал. Он стал думать, кто у нас командир. Царь, что ли?.. Но он, Петька, бужанин, а значит, и подданный бужанского Царя. А я-то - русский.
- Командир у человека тот, кого он боится, - объяснил я в ответ на Петькины мысли.
Царя Петька не боялся. Хотя, конечно, боялся. Царь по своей воле казнит и милует, кого захочет. Конечно, боялся. Еще полковника Блицкрига боялся, что тот застрелит папу. Вообще Петька много чего боялся. Боялся один в темноте и летать телом, боялся сделать больно, боялся вечной муки за грехи. Меня он тоже не боялся, а так…
- Не чего, а кого боится, - уточнил я.
- А кого ты боишься?
Я промолчал. Петька понял, что я говорю о Боге. Мы замолчали и я опять задремал.
Петька думал о страхе. Почему надо бояться командира, он знал. Если не будешь бояться командира, то убоишься врага. Страх бьется только страхом. Это Петька знал по опыту. Не будешь бояться - никак не уклонишься от греха, хоть сколько себя убеждай. Не будешь бояться Бога - станешь бояться злых сил или вообще чепухи.
А у Хуаныча нет командира.
Петька решил разбудить меня.
- А как он прыгнул из машины?
- Отважно, - мрачно пошутил я, отворачиваясь к стене.
- Ты обещал объяснить.
- Потом объясню.
- А он не боится? - спросил Петька.
- Не-а. - Я зевнул.
Петька помолчал.
- И вас с твоим папой?
- Ни-ко-гошеньки!
- А чего это он? - спросил Петька.
- Он создал стиль тай-чи-пай-чуань. - объяснил я.
- Чего-чего? Какой Чапай?..
- Это по-пузаньски "Кулак Великого Беспредела".
Петька в темноте моргал, вспоминая покушение. Сверчок за окном опять осмелел. Наверное, решил, что кошка ему только показалась.
- А теперь мы спасем папу?
- Еще не время.
- Но ведь покушение-то совершилось.
- Все равно. Еще не время.
Петька Петрович повернулся на бок и оперся на локоть.
- Почему "не время"?
- Не торопи меня. Так надо для сюжета.
- Почему?
Было ясно, что он взялся за меня всерьез. Я долго молчал, слушая сверчка, и не решался объяснить.
- Вот спасем твоего папу, и надо будет прощаться. Книжку кончать.
Петька спросил шепотом:
- И ты сразу исчезнешь?
- Нет. Не сразу, - прошептал я, глядя в темноту.
Петька долго думал, пытаясь понять мою роль в этом мире.
- Но ведь тогда все исчезнет, - предположил он.
- С чего ты взял? Ничего не исчезнет. Я же все равно не могу придумать все про всех.
Петька стал думать все про всех. Он не мог. Но ведь кто-то должен думать обо всем. Петька стал молиться.
Я задремал. Петька потряс меня за плечо.
- А почему про меня пишешь?
- Мало ли… Я решил спасти твоего папу.
Если бы ты не захотел, папу бы не увезли шпрехеры при отступлении, подумалось ему.
Я ждал. Луна совсем исчезла.
- А можешь показать, что с ним происходит?
- Давай, покажу, что будет завтра. Смотри на ту стену. Чтобы ты до завтра не волновался.
УЧЕНИК БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА
Стена исчезла. Перед нами открылась маленькая каморка без окон, освещенная электрической лампочкой. Мы прищурились с темноты. Отец Петр сидел на матрасе, брошенном прямо на пол. Петька тоже сел на своей кровати, разглядывая отца. Отец Петр выглядел усталым, даже унылым.
- А можно мне туда, к нему?..
Я помотал головой.
- Прохода нет. Это изображение.
Были и звуки, и даже запах затхлости. Стукнул засов. Дверь отворилась и показался Василий Хуаныч. Петька сразу узнал его могучие обводы.
Петька дернулся, я замахал рукой: сиди!
- Он его не того?.. - пробормотал Петька, глянув на меня круглыми глазами.
Я помотал головой:
- Гарантия.
Василий Хуаныч с ходу поклонился, сложил руки для благословения. Священник поднялся, сделал ответный поклон, дать благословение пока воздержался, но глядел приветливо:
- Здравствуйте.
Хуаныч убрал руки.
- Здравствуйте, батюшка, что ж не благословляете?
- А Вы какого исповедания?
- Православного.
- Вот как?..
Они стояли друг против друга; рядом с сухоньким отцом Петром Василий Хуаныч выглядел исполином.
- А кто Вас сюда прислал? - спросил отец Петр.
- А я сам к Вам пришел.
Отец Петр поднял брови.
- А как же Вас пустили?
- А меня тут знают.
- Вот как?.. - повторил отец Петр. - Видите ли, Церковь не благословляет сотрудничество с врагом.
- Так я человек, так сказать, невоцерковленный.
- А зачем Вам тогда церковное благословение?
Василий Хуаныч усмехнулся в усы. Ему понравилось такое начало.
- У меня к Вам конфиденциальный разговор, - сообщил он.
- Пожалуйста.
- Все, что будет сказано, останется между нами.
- Не могу обещать.
- Видите ли, я в разглашении не заинтересован, а Вас сегодня ночью наконец расстреляют.
Петька глянул на меня.
- Врет, - сказал я негромко.
Отец Петр моргнул, еле заметно пожал плечами.
- Ну, так чего же Вы хотите?
Хуаныч молчал, наблюдая.
- Да Вы не бойтесь, - посоветовал он. - Это не больно.
- Что - не больно? - спросил отец Петр, глянув ему в глаза.
- Как-то у нас с Вами не выходит разговор по душам, - заметил Василий Хуаныч.
Помолчали. Петька закусил губу.
- А Вы что, собственно, хотели? - вздохнув, спросил отец Петр.
- Понаблюдать. Разобраться.
- Что же, разбирайтесь.
Отец Петр шагнул к стене, за которой, по его расчетам, был восток, и, закрыв глаза, перекрестился. Преклонил главу.
Хуаныч наблюдал. Молчание затянулось.
- Любопытный у Вас сынишка, - заметил Хуаныч.
Спустя время отец Петр спросил, не оборачиваясь:
- Как он там?
- Где?
- Да, где он сейчас?
- Кто?
- А о ком же Вы говорили? - спросил отец Петр, помолчав.
- Когда? - долбил Хуаныч.
Отец Петр устало присел на свой матрац. Подумал.
- Если я скажу "сейчас", Вы спросите: "А когда это - сейчас?" - не так ли?
Василий Хуаныч начал прохаживаться по тесной каморке.
Священник сидел, прикрыв глаза. Спустя время он попросил:
- Был бы очень признателен, ели бы меня оставили пока одного.
- Не боюсь казаться дурачком, - заметил Хуаныч, присаживаясь рядом. - Притом мне плевать на признательность, Вы же в моих руках. Хватит с Вас и того, что я щажу Вашу личную слабость.
Отец Петр промолчал.
- Я вот гляжу на Вас, и думаю: вправду ли Вы все понимаете, или же просто Вам везет?
Молчание. Конечно, "просто везет" было в мире мага ценнее любого понимания.
- Ну, а если так, то чего же Вам бояться?
От него не укрылось, что отец Петр переживает, действительно боится смерти - и вправду хотел понять. Маг умел действовать просто.
Отец Петр долго-долго молчал.
Вот он открыл глаза и проговорил, как бы прислушиваясь:
- Может быть… Может быть, Вы и неправы…
И тогда маг поступил совсем просто. Он пожаловался.
- Мажу ведь, - сказал он мрачно. - Забыл, когда мазал. И вот - все время мажу.
В его мире то, что он попал мимо намеченной цели, было крупное событие, манифестация духа, стук судьбы. Открывалась новая глава жизни, и маг пытался разобрать незнакомые письмена.
- Скажите толком про сына, - попросил отец Петр.
Петька шмыгнул носом. Я покосился на него.
- Все в порядке с Вашим сыном.
- Где он?
- Там.
- Слава Богу. - Отец Петр медленно перекрестился.
Долго молчали. Маг переваривал новую информацию. Петька начал посапывать, приткнувшись к стене.
- Не понимаю, - сказал ученик Хуаныч. - Не улавливаю.
- Слава Богу, - повторил отец Петр.
- Какой смысл? Что это дает?
- Милость, - объяснил священник. Кто послужит Господу, получит милость и общение с Ним.
Но маг не знал такого страха. Он умел быть сильным и умел быть слабым. Но он не умел быть только слабым. Он не понял.
Василий Хуаныч усмехнулся. Он легко выковырнул из бетонной стены камушек и раздавил его в пыль двумя пальцами.
Отец Петр искренне изумился.
- Как?.. Как это у Вас получилось?..
Хуаныч с серьезным видом сколупнул еще камушек и повторил.
- Во дает, - прошептал Петька.
- А можно еще раз?..
Хуаныч терпеливо вытащил еще камушек…
- Простите, можно посмотреть?..
Отец Петр взял камушек, осмотрел, зачем-то примерил к стене, пожал плечами, поражаясь как ребенок и протянул…
- Простите, - перекрестил и отдал.
Василий Хуаныч взял камушек, нажал…
- Это доказывает только то, что Тиран на вашей стороне, - заметил он холодно, швырнув камень на пол.
- Слава Богу, - вновь повторил отец Петр. - Авторы на нашей стороне.
- Человеку служите? - осведомился маг не без ехидства.
- Бога боюсь и Богу служу. - твердо сказал отец Петр.
- А автор-то при чем?
- Автор - начальство. "Повинуйтесь всякому начальству…"
- Ладно, - холодно сказал Василий Хуаныч, подымаясь. - Человек перед Вами раскрылся, Вы и рады мораль читать.
Отец Петр наблюдал за ним снизу вверх, с искренним удивлением и вдруг симпатией.
- Простите, а пока Вы, так сказать, не закрылись, разрешите загадку: кто Вы?
Хуаныч искренне, с заразительным веселеем, расхохотался. Отец Петр невольно улыбнулся.
Хуаныч постучал в дверь. Отец Петр встал.
- Кстати, автор ваш - мальчишка лет 15-ти?
Отец Петр кивнул.
- Сыну около того. - Он решился спросить еще раз:
- Но на что Вы рассчитываете? Какие могут быть шансы?
Василий Хуаныч ответил очень серьезно: долг платежом красен.
- Не принимать ваших правил игры. Даже в шутку!
Дверь отворилась.
- Не чихайте до завтра, - бросил Хуаныч уходя.
(продолжение)