Кто такие русские? (Нация как система отбора национальной элиты)

[palaman]

Страшнее русского с топором
Только русский с калькулятором
У русских есть такая странная черта: когда вроде бы всё кончено, у нас вдруг открывается второе дыхание. Где другие обычно заканчивают, мы только и начинаем по-настоящему. Не буду сейчас анализировать, откуда и почему это свойство. Может, всё просто -- даже крыса становится опасной, когда её загнали в угол и ей больше нечего терять. А может быть, это у нас от того, что в нашей религии после беспросветно чёрной Пятницы непременно наступает светлое Христово Воскресение.
Я вижу, что смерть Крылова произвела на нас мобилизующее действие. Все мы это уже ощутили, хотя не все ещё осознали. Мы как будто загнаны в угол. Нам как будто нечего терять.
Что это значит? Как это понять? И что с этим делать? Я пока не знаю.
Просто я вижу: ЧТО-ТО НАЧАЛОСЬ.

Может быть, тут дело даже не в национализме, тут что-то более глубокое.
Личный интерес.
Оказалось, что у множества людей был к Крылову какой-то странный личный интерес. Не примитивное какое-то желание срубить бабла, а какая-то глубокая заинтересованность в любви Крылова, в его внимании. Он как будто согревал нас.
То есть, тут была какая-то естественная человеческая корысть. Нужда в этом человеке.

> Да, он очень глубоко разбирался в людях, как бы ни приписывали ему другого, но или не судил их вовсе или судил по каким-то очень высоким критериям. Нужда, чтобы на тебя посмотрел кто-то очень проницательный и выразил симпатию. Это очень приятное чувство, что тебя принимают таким, какой ты есть со всеми тараканами.

Не совсем. Не соглашусь. Дело в том, что я-то "пострадавший" по этой части. Мне Крылов выразил антипатию, и это причинило мне боль. Однако же эта таинственная нужда в нём у меня не пропала. Будь я помоложе, я даже постарался бы измениться, чтобы угодить ему. Так что дело тут не в "приятном чувстве".

> Я это видел со стороны и это не было антипатией. Несогласие по какому-то вопросу, не более того. Вы были ему интересны, он Вас читал.

Несогласие по ГЛАВНОМУ вопросу всей его жизни. Он был националистом, а я высказывался против национализма.
Тут очень интересная ситуация. Суть моей критики сводилась к тому, что у русских нет своих князей, и потому нет, просто нет русской нации как таковой. А значит, русский национализм -- фикция. Но вот теперь я понял, что говорил-то я это русскому князю.

> Ну я так не относился и не отношусь) Его власти нет надо мной. Ну или если он "князь", то я "барон".

Вот-вот. Если он "князь", то Вы - "барон". Я именно об этом толкую. Князь задаёт систему координат. Верх и них. Он источник чести. И это работает в обе стороны. Если он не князь, то Вы не барон. Вот какая штука.

Alexey Matveev:

Максим, поймите, главный вопрос у автора "Буратины" не национализм. Национализм это не более, чем разрешение завести свои порядки в своем доме, его отсутствие безусловно досадно, но это далеко не смысл жизни. Ну знаете, вот выбрал человек себе на жизнь нишевую задачу: научить людей мыть руки (кстати, Константин этим занимался в том числе активно), задаче отдавался полностью, но он к этой задаче не сводился.

Maksim Soloĥin:

А вот "князь" это уже судьба. Не хобби, не профессия, не выбор даже. Судьба.
Почему я и повторяю это слово, хотя понимаю, что оно звучит довольно абсурдно. Но более точного пока не нашёл.

Alexey Matveev:

В вашем исполнении это нормально звучит. Вы себя так расположили на спектре мнений, -- в радикальной части, поэтому воспринимается это нормально. Как говорится media is the messige.

Maksim Soloĥin:

И это хорошо. Потому что я люблю доводить мысли до конца. Это обязательная проверка. Если по дороге мысль умирает, то я её не считаю заслуживающей внимания.

Помещая в facebook-е одну за другой заметки, посвященные Крылову, я наконец заметил и осознал, что у меня рождается какой-то связный тест.
Этот текст я начал с простого выражения боли от утраты Крылова, а теперь он шаг за шагом перерастает в некую позитивную программу, которую я изначально вовсе не собирался составлять.

Константин Крылов всё время подразумевался где-то рядом. Я критиковал его национализм, но в это время сам же постоянно опирался на него, сознавая, что Крылов выражает какую-то важную, существенную долю правды, без которой жить тоже нельзя, просто не получится.
Однако сам я не парился по этому поводу, предпочитая вести другую, более важную, близкую и понятную мне тему -- Православие. А что касается национализма -- тут я был спокоен. Я был уверен, что с этим делом прекрасно разберутся и без меня, ну с моим минимальным соучастием... а кто разберется? А вот, как раз Крылов и должен был (как мне казалось) разобраться. Я как будто "поручил", доверил ему исследовать этот аспект Истины -- и его внезапный уход застал меня врасплох, заставил на какое-то время потерять равновесие. Оказалось, что нет, теперь уже мне самому придется детально разбираться ещё и в этой теме.

В одиночку невозможно понять и вместить всю полноту Истины. В Церкви никто из людей Истину и не вмещает, за исключением одного-единственного уникального Богочеловека, Иисуса Христа. Но Христос для того и создал Церковь, чтобы Она каким-то образом несла в себе полноту Его Духа, распределяя её по множеству отдельных людей, каждый из которых отвечает за свой участок.
И если так обстоит дело в Церкви, Истина которой цельна и проста в своей сути, то это тем более и стократ более верно в отношении истин политической и социальной жизни.

Что сделал Крылов и как сохранить его дело. Не потерять, а приумножить и развить. Мы в слишком трудном положении, чтобы позволить себе терять такие вещи.

Лично я благодаря Крылову осознал, что слово "национализм" происходит вовсе не от слова "национальность", а от слова "нация". Более того, я ощутил это на своей шкуре -- о чём пойдёт речь ниже.

Мы не были знакомы с Константином Анатольевичем лично, но я ощущал его интерес к моим текстам и ко мне самому. И этот интерес был для меня почему-то очень важен, лично его интерес.

Размышляя о нации, я постепенно построил простую и четкую концепцию того, что такое "нация" и чем она отличается от "национальности" или, говоря по-русски, от "народа". Кто русский, а кто нет -- это решает сам народ. А кто принадлежит нации -- это решает не вся нация, а определенный круг людей, закрытый клуб "эталонных" представителей данной нации.

Сила нации и главное отличие нации от народа -- четкость границ "свой/чужой". Принадлежность к клубу "своих" это привилегия. Но! Границы народа размыты, потому что у каждого своё мнение о том, кто свой, а кто чужой. А вот с нацией всё чётко. Тот, кто даёт и может отнять эту привилегию, является властью -- в смысле управляет данным клубом. Не хочешь быть чужим -- должен соответствовать требованиям членов данного клуба.
Свои люди ведут себя как надо именно для того, чтобы не оказаться за границей своей социальной общности, не утратить привилегию быть "своим".

Размытые границы это путь к исчезновению данной общности. Русский народ -- великий народ, но он постепенно исчезает, потому что его границы постепенно становятся более размытыми, а понятие "русский" всё более смутным. Все русские это чувствуют и потому ощущают тревогу. Но остановить этот процесс можно лишь одним способом: задав чёткие границы -- а значит, отделив из среды "своих" тех, кто своим не является.

Сегодня в России 83% этнически русских. Но немалая часть из этих 83% ориентируются в своём поведении на иные нации, на чуждые русским критерии различения "свой/чужой". Допустим, их очень много -- 39%. Так вот, русские станут нацией в тот момент, когда 39%-ники станут ощущать остракизм со стороны русской нации, ощутят себя чужими. Речь вовсе не идёт о насилии и кровопролитии. Русские достаточно культурный народ, чтобы решать такие вопросы между собой на уровне слов. Для большинства 39%-ников достаточно будет остракизма. Остракизм -- это когда тебе объявляют, что ты чужой. Вполне достаточной "казнью" для русских коллаборационистов был бы уже простой шум вокруг вопроса об их коллаборационизме.

Осознав это, я написал статью, в которой подробно изложил, что такое нация и как нации создаются (см заметку Определение нации и основная промблема русского национализма). И в конце этой статьи я сделал неутешительный вывод, что русский национализм -- мёртв, потому что русской нации НЕ существует. Русский народ есть, а русский нации -- нет! Нет у нас вот этого самого закрытого клуба, мнением которого бы дорожили "свои". И который определял бы, кто здесь свои.

Прочитав этот текст, Константин Крылов подверг меня остракизму. То есть, просто объявил меня "чужим". Многие свидетели нашей беседы (а это было у всех на глазах, на его странице в facebook) говорили мне потом, что Крылов сказал это сгоряча, и мне не следует принимать его слово слишком близко к сердцу. Но важно другое: в тот момент, когда Крылов подверг меня остракизму, я ощутил очень болезненный укол. Этот неожиданный опыт меня удивил и даже поразил. И заставил задуматься.

И вот теперь, после смерти Крылова, я понял, что произошло. Крылов не стал со мной спорить, он просто ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛ мне, что русская нация существует. В его лице. Он лично является тем человеком, остракизм со стороны которого может оказывать реальное влияние на чувства, а значит, и поведение людей. Вот тот смысл, который я интуитивно вложил в слово "князь", назвав Крылова именно "князем" (см. заметку Смерть и Воскресение)

Со мной лично "всё сложно", потому что я не сам по себе. Я человек Власти, и у меня есть Хозяин, Которому я всецело принадлежу, и на мнение Которого ориентируюсь. Меня можно задеть, но невозможно подчинить, и мной достаточно трудно манипулировать, потому что я уже "занят", уже встроен, вкручен как болт в некую духовную конструкцию.

Но речь-то идёт не обо мне лично. Крылов продемонстрировал мне, что он является Силой.

Вот к чему я клоню.

Главное дело Крылова состояло в том, что он не просто теоретизировал о национализме, но САМ стал ЖИВЫМ КРИТЕРИЕМ свой/чужой. Тем, кто проводит границу.

Иными словами, он взял и сделал русский народ -- нацией. Продемонстрировал, что это возможно в принципе. Его Подвиг и наша Беда в том, что он сделал это в одиночку. И потому его смерть -- страшный и, может быть, даже смертельный удар для новорожденной русской нации.

Почему? Потому, что охрана и уточнение границ - дело постоянное. Крылов сделал ОЧЕНЬ много для того, чтобы граница стала хорошо видна и чтобы ее сложно было сдвинуть или размыть. Но ведь ОНИ обязательно попытаются сдвинуть её и размыть! И начнут создавать ложные границы.

Поэтому некий "Клуб Крылова" должен эту границу защищать и уточнять. Этот клуб НЕ надо создавать. Он существует, и я вижу его в своей ленте на facebook. Моя задача -- донести до этих людей мысль, что именно в этом и заключается ТЕПЕРЬ их главная задача: сохранение границ, Крыловым достаточно чётко заданных.

> Но сейчас как раз не очень понятно, кто будет управлять этим "клубом".

Вот в этом и заключается для русских главная потеря. Смерть Крылова может стать трагедией и концом, а может -- началом чего-то прочного и серьезного, уже не зависящего от отдельного человека. НАЧАТЬ должен был кто-то конкретный, очень умный и талантливый, незаменимый. Но ПРОДОЛЖИТЬ может и ДОЛЖНА организация, в которой один человек легко заменяется на другого.

Это и есть институализация Власти, превращающая народ в нацию. В своей заметке " Смерть и Воскресение" я назвал Константина Крылова "князем" потому, что он действительно стал на короткое время Властью для некоторой общности людей. Не формальной властью, а РЕАЛЬНОЙ -- что и доказал мне лично, подвергнув меня остракизму. И что я, как русский писатель, считаю своим долгом донести до всех, кто дорожит своей принадлежностью к русскому народу.

Дело в том, что самый трудный момент для Власти это её рождение. А однажды родившись, дальше она уже начинает расти сама собою (см. заметку Как растут властные группировки). И если Крылов действительно создал зародыш русский Власти, для нас было бы непростительной ошибкой упустить этот шанс вместо того, чтобы аккуратно раздуть этот уголек, превратив его в костер, возле которого могли бы греться русские люди, смертельно озябшие за столетие революционной Смуты.

И вот к чему я клоню.

Я давно понял, в чем состоит различие между народом и нацией. (Об этом шла речь выше.) Нация это народ с иерархией. Основу иерархии составляет система вложенных друг в друга клубов, каждый из которых определяет для внешнего, кто тут свой, а кто чужой. Кто входит в данный клуб, а кто нет -- это решается членами внутреннего клуба, в который входят лишь те, кого признали члены ещё более внутреннего и так далее. Я назвал эту систему вложенных клубов ОРДЕНОМ. Таким образом, я полагал, что нация это народ, имеющий в себе орден. Которым и определяется, кто принадлежит к этому народу/нации, а кто для него чужой.

Обсуждая эту идею с моими дорогими читателями, я понял, что я ошибся. По-видимому, для полноценной нации мало наличия в ней одного ордена. Таких орденов должно быть несколько, как минимум два. Если орден в составе нации лишь один, то мы имеем дело с вырожденным, патологическим случаем нации-ордена. Тоталитарной нации. Тот же результат (вырождение) получается, когда один из орденов внутри нации подавляет и подчиняет себе все остальные ордена (примером этого явления может служить нацизм).

(По крайней мере, именно так обстоит дело, например, в Православной Церкви. Здесь действуют как минимум две различных иерархии, одна явная/официальная, другая скрытая/неофициальная.)

До меня дошло, что сильной стороной Константина Крылова была способность взаимодействовать с людьми иных взглядов (в том числе со мной), постепенно собирая их вокруг себя, но без претензий на тоталитарное господство над ними. Он притягивал меня к себе именно как "хаб" -- как человек, ЧЕРЕЗ которого я взаимодействовал с массой людей, ВЗГЛЯДЫ которых были мне чужды, но САМИ они при этом были мне дороги, именно как русские люди.

Дело в том, что внутри каждого данного "ордена" есть четкие, и достаточно жесткие критерии свой/чужой, а значит, никакой отдельный орден не может вместить в себя ВСЕХ русских, всю полноту истины нашей национальной жизни. Для этой полноты нам нужны все. И православные, и неправославные. И любящие Галковского, и ненавидящие его. И почитатели Богемика, и равнодушные к нему. Я вижу на данный момент два по-настоящему важных, определяющих момента. Это отношение к Николаю II и отношение к Константину Крылову. Да, в одном ряду. Если первое глубоко, то второе актуально -- и лишь будущее покажет, насколько это глубоко.

Первое очевидно. Позитивно относящиеся к Николаю II люди образуют социальную общность, которая является важной компонентой русской нации. Человек может быть не православным, не русским по крови, может не любить Галковского, Богемика и Крылова. Но если он любит Николая II, то это уже СВОЙ для других русских.

Двигаясь далее, хотелось бы включить в эту социальную сеть и людей более далеких и странных взглядов. В идеале, надо было бы даже как-то приручить советских, преодолев главное разделение в среде русских XX века.

> Интересно, кем бы вы назвали историка Сергея Волкова, неужели советским? Он критически относится к Николаю II.

-- Прежде всего, позвольте мне сделать замечание по методологии рассуждения, то есть, по логике.
Как мне кажется, неверно делить человечество на две категории -- "русский" и "советский". Если даже кто-то не является русским, это вовсе не значит, что он уже сразу и советский.
Ну, например, есть французы. Они не русские, однако же и не советские.

> Французы своих советских слава богу перебили, постепенно, с опозданием, но всё же. У русских не так.

Да, у нас дела обстоят не лучшим образом.
Но позвольте, я теперь отвечу Вам по сути.

Как мне кажется, понятие "русский" является сложным и многосоставным. Его невозможно свести к какому-то одному критерию или даже набору критериев.
То есть, разные люди являются русскими по разным причинам.
Отношение к Николаю II это лишь один из определяющих факторов.

Волков не любит Николая II, но зато он признаёт дореволюционную Россию СВОИМ государством, решительно отвергая революцию как причину гибели этого государства.
Уже поэтому его следует признать русским, как мы признавали русскими немцев-лютеран, верно служивших Империи.
Кроме того, Волков является этнически русским. Это тоже важный критерий, наряду с другими критериями позволяющий считать данного человека русским. Таким образом, Волков проходит сразу по двум критериям.

Вот в чём состоит основная мысль, которую я хочу сейчас донести до дорогого читателя.

Все мы очень разные. Нас невозможно связать в рамках какого-то одного ордена. Должна быть целая система переплетающихся между собой орденов. Русских невозможно определить как-то просто, по одному признаку. Каждый орден задает свой признак или систему признаков свой/чужой. Но если данный человек является своим хотя бы для одного ордена, входящего в национальную систему орденов, то он русский, свой для всех остальных. Хотя понятно, что по системе внутренней иерархии всех остальных орденов он находится на самой низкой ступени. Так это работает.

Что здесь важно? Важно, чтобы люди, возглавляющие эти ордена, понимали разницу между членами своего ордена и членами других русских орденов. И не пытались всех грести одной гребенкой.

Конкретный пример: зороастризм Крылова или атеизм Галковского. Для меня как для православного человека это было (и остается) признаками профана (то есть, человека, находящегося на низшей ступени с точки зрения моего ордена). Но в то же время я сознавал, что эти люди находятся на весьма высокой ступени внутри других орденов. И обращался с ними соответственно -- по законам дипломатии. На подобающем ИМ уровне, без панибратства.

Я прошу моих дорогих читателей хорошенько осмыслить эту важнейшую тему -- вопрос о ВНУТРИрусской дипломатии. Необходимо выработать определенную этику, правила общения между собой, учитывающие кто кому кем приходится. Только на основе такой этики "русский русскому помоги" перестает быть примитивным лозунгом для простонародья и наполняется целым спектром смыслов -- существенно разных для разных случаев.

Так возникает нация как живой социальный организм со многими специализированными органами, которые не враждуют между собой, а гармонически дополняют друг друга. Впрочем, для внешнего наблюдателя это может и должно выглядеть как непонятный хаос. Примерно как вот в этом ролике:

Click to view

То есть, внешний наблюдатель видит хаос, взаимную борьбу, противоречия, ссоры -- и этот дым заслоняет от него внутреннее единство системы национальных орденов. И хорошо, что заслоняет. Нечего ему там наблюдать, внешнему наблюдателю.

> Такая структура подразумевает наличие общего врага. Например, американская нация до самого последнего времени, буквально еще пару недель назад, двигалась по траектории разделения, что уже светило как гражданская война. Я так понимаю, пару месяцев назад клубы договорились, (русским на самом деле сказочно повезло) и вот уже знакомые небедные китайцы потянулись на родину предков.

Думаю, общий враг это важный фактор -- но не единственный.
К тому же, с общим врагом у нас на сегодня полный порядок. Уже сто лет как полный порядок.