О страхе Божьем
Эта заметка относится к циклу Умное делание для мирян
Единственное, что известно о будущем наверняка -
будущее наверняка будет не таким, как предполагалось.
Спорить с материалистом бесполезно.
У него не так уж много святынь,
и он будет до крови драться
за то немногое, что осталось.
Меня попросили пояснить, как я понимаю "страх Божий".
> В Ваших слова прозучал какой-то укор, когда Вы написали мне, мол, я пока не доверяю Богу, а боюсь Его. Но Вы же сами говорили, что Бог страшен. «Страх Господень чист пребывает во век века», -- говорит Писание. Поскольку я грешник -- понятно, что я боюсь Его кары. Но ведь и святые Божьи боятся Бога. "Страхом Господним удаляется всякий от зла". Так откуда же этот укор? Может, я Его побаиваюсь как-то не так? Страх Божий у меня есть, но какой-то неправильный?
Обычно страх понимается как отрицательная, негативная эмоция, от которой желательно освободиться.
Но Максим Исповедник различает два разных «страха Божьих» (См ст. 81)
Один страх свойственен святым, которые уже не просто верят, но опытно знают Бога. О об этом чистом страхе сказано в Писании: «Страх Господень чист пребывает во век века».
Другой страх свойственен грешным людям, удалившимся от Бога. О об этом нечистом страхе сказано «Истинная любовь вон прогоняет страх».
Первый страх возникает во всяком тварном естестве, когда оно соприкасается с Нетварным. Он «пребывает во век века», то есть, не исчезнет никогда. Сама наша способность испытывать страх изначально дана нам именно ради этого чистого страха.
Бог никогда не станет привычным или банальным, потому что Бог это источник Нового. А всё по-настоящему новое - пугает, потому что оно не вписывается в наш гетшальт восприятия; оно за рамками нашей реальности. Соприкасаясь с миром, Бог всегда обновляет мир, каким бы тонким и деликатным ни было Его прикосновение. Поначалу это изменение может быть почти совершенно незаметным, но в итоге возникает цепочка необратимых и всё возрастающих последствий. Мало-помалу изменится всё и мир никогда не будет прежним. Прикосновение Бога пугает не потому, что оно грубо, а по масштабу последствий: иным становится не та или иная деталь реальности, но реальность как целое. Может быть, эта инаковость проявится спустя века, но она проявится обязательно - и может быть, лишь тогда, оглянувшись назад, кто-то сможет осознать значение того мира, когда в мир пришло Новое.
Приспособившись к этой новой реальности, создав для неё новые средства восприятия и описания, люди начинают считать эту новую реальность изначально бывшей. Переосмысливая этой с новой точки зрения весь свой прежний опыт, они естественным образом окукливаются в этой реальности как единственно-возможной. Таково свойство нашего восприятия: оно всякий раз считает себя всеобъемлющим и самодостаточным. Оглядываясь назад, можно заметить моменты этих перемен, и переосмыслить их значение, и попытаться сделать выводы, и приготовиться к новым переменам, включив в наше сознание саму эту концепцию: концепцию тотальных Перемен, перемен мироздания как такового.
Но причина перемен мироздания как целого должна лежать за пределами мироздания! А значит, необходимо ввести в сознание ДВА начала, два совершенно различных принципа бытия («принцип» на латыни и есть «начало»): (1) Бытие как целое и (2) Нечто за пределами бытия как целого, некое Инобытие, являющееся Источником перемен Бытия как целого. Размышляя о логическом соотношении Бытия и этого Нечто, нельзя не прийти к идее Причины: конечно же, Источник перемен является (в том числе) Причиной появления и Бытия как такового. Отсюда и являются имена для обозначения этих двух начал: Творение и Творец.
Важно подчеркнуть здесь, что Творение (Бытие как целое) действительно является цельным; оно самодостаточно и замкнуто в себе. Внутри него не должно быть «места» для Творца, иначе Сам Творец сделался бы лишь частью Творения и перестал быть Источником перемен. Поэтому изнутри Бытия как целого нет возможности понять, или помыслить Творца, или даже просто дать Ему имя. Возможность говорить о Творце изнутри Творения это некий оксюморон, «жаркий холод», «воскрешающий мертвец». И поэтому всякий раз, когда мы говорим о Творце, мы совершаем какую-то тотальную Ошибку, мы ломаем логику Бытия, рвём этим Именем ткань мироздания, выходим за пределы возможного.
Если мой дорогой читатель понял, насколько всеобъемлющим, всеохватным является само понятие Бытие, он должен признать, что нельзя даже именовать Бытие «творением», ведь слово «творение» содержит в себе намёк на Творца, а значит, уже выводит нам за пределы Бытия, что невозможно именно в силу всеохватности Бытия. Даже просто намекнуть на Творца - дело невозможное, немыслимое, нелогичное. И если оно всё-таки возможно, то лишь потому, что грядут Перемены, и оно является первой ласточкой этих Перемен. (См. также заметку Источник Перемен)
Просто назвать Творца по имени означает неизбежно изменить Бытие как целое, и если есть боги, хранители этого Бытия, они должны преследовать любые высказывания такого рода как неполиткорректные. Творец должен быть выведен богами за рамки дискурса - чего они, собственно и добиваются на протяжении веков, и в значительной степени добились уже. Всякое упоминание Источника Перемен должно быть наказуемо как акт агрессии в отношении Бытия как целого.
Со своей стороны, и в Библии сказано: «Бог не оставит без наказания того, кто призывает имя Его всуе». Тут важно понимать, что «Бог не оставит» это не только угроза, но и благовестие. Верующие просят Бога, чтобы Он не оставил их - а Бог обещает, что не оставит всякого, кто призывает имя Его. Не оставит хотя бы без наказания, если это Имя призывали всуе. Если ты помянул Бога - знай, что тем самым ты прикоснулся к Источнику Перемен, а значит и запустил цепочку необратимых и постепенно нарастающих последствий для всего Бытия как целого.
Будут ли эти последствия неприятными для тебя лично - это зависит от того, как и для чего ты Его помянул. Но в любом случае они не могут не быть страшными - в хорошем или плохом смысле этого слова - потому что они разрушат прежние гештальты восприятия и заставят нас выстраивать новые. Неприятность или приятность этого страха зависит от того, удастся ли вписать наши прежние гештальты восприятия в новые - или нам придётся отбросить их как негодные, а вместе с ними отбросить и все связанные с ними надежды и упования. А это в свою очередь зависит от того, было ли Богу угодно то дело, которым мы занимались в нашей прежней реальности.
И потому тем людям, которые действуют против воли Бога - им лучше бы не поминать Бога, никак не прикасаться к Нему, полностью от Него отделиться. И умные люди понимают это. Властные элиты, занимающиеся противными Богу делами, предпочитают Его не упоминать, не вспоминать, постепенно стремятся к тому, чтобы полностью исключить Его из дискурса. Это не случайное, но закономерное стремление, потому что Бог действительно страшен: всякое прикосновение к Нему это изменение самых основ Бытия.
Святые отличаются тем, что они с этим живут постоянно, и чистый страх Господень для них не неприятен. Как может быть приятен страх? Это понятно даже для нашего падшего естества. Люди смотрят фильмы ужасов, они специально участвуют в каких-то аттракционах, идут на риски - иногда на очень серьёзные риски, настоящие опасности. И это понятно: переживание экстрима это часть биологической и духовной программы, естественная потребность, заложенная в человека Творцом. И по-настоящему она реализуется именно в соприкосновении с Творцом. Прикосновение к Богу это всегда «американские горки» - только не игровые, а настоящие, когда твой прежний мир действительно рушится.
Второй страх Божий - это страх, свойственный грешникам. Это страх наказания. Всякий человек, который грешит, имеет этот страх. Осознавая или не осознавая это, он в глубине души знает, что он заслужил наказания. И это ожидание наказания закономерно. От него нельзя избавиться никакой психотерапией. Как бы человек ни обманывал себя, он знает, что всё это кончится плохо.
Сам этот страх ведёт человека к наказанию, почему психологи и стремятся избавить человека от этого страха. Потому что если проследить конкретные механизмы, как именно человек бывает наказан, всегда обнаруживается, что человек сам активно участвует в своём наказании. Не осознавая того, он сам лезет на рожон. Он ищет наказания - и он его получает. Так работает тварное естество, это часть его программы: когда оно идёт против Бога, оно самоуничтожается. С помощью различных психотехник можно замедлить этот процесс, можно его отсрочить, придать ему другие формы, но итог фатально неизбежен.
Важно понимать, что наказание в этом случае не является специальным действием Бога. Не Сам Бог наказывает за грех, вторгаясь в Бытие, но такова логика самого Бытия. «Грех рождает смерть» -- это закон природы. Страх наказания тоже неотделим - но не от Бога, а от греха. Когда святой человек достигает истинного Богопознания, Цели христианской жизни, он освобождается от этого страха. «Совершенная Любовь вон изгоняет страх».
Страх наказания приковывает человека к прошлому, а чистый страх Господень никак не связан с прошлым; он целиком относится к будущему. Если мы прикоснулись к Богу, то будущее будет не таким, как ожидалось. Единственное, что можно достоверно предсказать относительно будущего - оно наверняка будет не таким, как мы предполагали.
«Перемен, мы ждём перемен» -- я не знаю, насколько искренним было это желание Цоя, но слова эти выражают естественную человеческую потребность в познании Нового. Если человек очень долго закрыт от Бога, если он слишком долго сидит в своей скорлупе, в плену своей маленькой реальности, он постепенно начинает испытывать муки, потому что скорлупа стесняет его со всех сторон. Тело растёт пищей, а душа впечатлениями. И если долгое время нет принципиально новых впечатлений, сама предсказуемость реальности начинает тяготить человека как недоброкачественная, однообразная пища, лишённая неких необходимых витаминов.
Грех замыкает человека в его реальности, отделяя его от Источника Перемен. И тогда естественная потребность в Новом превращается в разрушительную силу, которая и тянет человека на бессмысленные, неоправданные риски, а в слабой форме - на аттракционы или на худой конец хотя бы на триллеры или фильмы ужасов. Но этими суррогатами невозможно утолить голод души, бессознательно тоскующей о Творце. Бывает, что человек даже глупости начинает совершать; пытается ломать скорлупу своей реальности, чтобы из неё выбраться - и причиняет себе смерть. Это и есть глубинная логика перехода от греха к смерти.
Между тем, правильный выход из этой скорлупы это прикосновение к Богу, Источнику Нового. Это наименее рискованный, наиболее основательный и продуманный метод лечения фундаментальной проблемы, в которую погружает человека грех. Страх наказания, живущий в душе грешника, является бессознательным желанием этого наказания. Отделившись от Творца и замкнувшись в скорлупе Тварного, человек тяготится своей жалкой самостийностью и мало-помалу уничтожает себя, потому что реальность без Нового глубоко противна ему.
Страх наказания опасен тем, что он заставляет человека бежать от Единственного, Кто может разрешить проблему, созданную грехом. Очень часто на поверхности сознания у такого человека появляется то в психоанализе называется «реактивным образованием». Защищаясь от бессознательного желания, человек на поверхности сознания обнаруживает нечто диаметрально ему противоположное. Не знаю, как сейчас, но в прошлые времена мальчики дёргали девочек за косички, не умея осознать и объяснить подспудного влечения к ним.
В глубине души человек переживает страх перед Богом, а на поверхности обнаруживается бравада, пренебрежение, кощунство. Не желая осознать живущий в нём ужас, он наоборот, ещё больше грешит, лезет на рожон, испытывая всякий раз примитивную, животную радость от того, что наказание ещё не наступило! «Умри ты сегодня, а я завтра». Сделав или сказав очередную гадость, он просто радуется жизни: смотрите, а наказания-то не было! В глубине души он знает, что никуда не денется. Но на поверхности - постоянное замыкание в своей раковине, внутри которой он ощущает себя от Бога совершенно независимым и может делать всё, что угодно.
Когда человек пробивает перегородку между сознанием и бессознательным, он начинает понимать, что на самом-то деле всё время, пока он грешил, он в глубине души очень боялся неизбежности последствий. Его бравада и бесстрашие были напускными, а по сути в нём жил ужас, заледеневший ужас, к которому он боялся даже прикоснуться, осознать его боялся.
Но предположим, что человеку это удалось, и он осознал этот страх. Хорошо ли это? Оказывается не совсем. Это - палка о двух концах.
Ведь когда человек предаётся безбожию, кощунству - это тоже проявление страха Божия. Это бессознательная попытка символически убежать от Бога: «я от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл…» Попытка скрыться, спрятаться от Источника Перемен внутри какой-то реальности, которая кажется надёжной, неизменной. Допустим, материалистическая реальность: вот материальный мир. Он прочно стоит, у него есть законы, по этим законам он функционирует, и никакое вторжение извне невозможно; вся эта мистика это полная чушь, этого не может быть потому, что этого не может быть никогда, и так далее. Такого типа психология тоже основана на страхе наказания - бессознательном, вытесненном.
Грань между правильным и неправильным страхом провести не так уж трудно: один из них угнетает и побуждает человека бежать от Бога, удаляться от Него, а другой веселит и подталкивает к Богу. Это парадоксально звучит: как может веселить наказание? А вот здесь я сошлюсь на свой недавний текст о слабой боли, в котором я описывал естественную технику профилактики и лечения болезней. Слабая боль может быть приятной, потому что она полезна, целительна. (См. заметки Царство важных мелочей и Мистическая функция боли.)
Чтобы разобраться в этом, полезно узнать первоначальный смысл слова «наказание». Первоначальный церковно-славянский (читай, древнегреческий) смысл этого слова - научение. Недаром корень слова «наказать» (-каз-) является одним из самых продуктивных корней современного русского языка. Ему родственны слова «сказать», «показать», «рассказать», «указать», «заказать», но и «приказать», «отказать». «Наказание» в своём изначальном смысле это именно «научение»! Детей в школе «наказывают» в церковно-славянском смысле этого слова. Это не значит, будто их там бьют - просто учат, обучают.
Это первичный смысл. А далее - второй, уже примитивный, выхолощенный, манихейский смысл: наказать значит побить. Впрочем, это смысл не случайный. Научение чему-то по-настоящему новому всегда сопряжено с издержками. Таково свойство человеческой психики: когда человек что-то понял, у него сформировался гештальт, и он естественно стремится держаться за этот гештальт. Ему тяжели или даже невозможно выйти за рамки, сломать этот гештальт. Он мыслит всё исходя из сложившейся у него концепции и крайне неохотно расстаётся с нею. Потому что отказ от неё сопряжен с экзистенциальным ужасом, ведь ты вдруг оказываешься за пределами реальности.
Этот страх - одна из основных причин проблем с учёбой у детей. Им объясняют что-то новое, и они ухватывают для себя какое-то поверхностное понимание, а когда потом выясняется, что это понимание ошибочно, они не могут от него отказаться, потому что им страшно. Если они откажутся от своего неправильного понимания, то они вдруг окажутся в этой сосущей пустоте, в «нагвале» Карлоса Кастанеды (см. заметку Тональ и нагваль). Причина тут -- вот эта-то привязанность ребёнка к своему тоналю, пусть плохонькому, корявенькому, тесному но всё-таки тональчику - где можно жить, где можно хоть что-то понимать, как-то действовать. Пусть тебя за это бьют, двойки ставят - но всё-таки ты что-то понимаешь в этом во всём. Пусть немногое, но понимаешь.
Гораздо страшнее для человека сломать свой тональ, выйти за его рамки, попытаться начать новую жизнь, сформировать какой-то новый тональ - потому что это действие похоже на акробатику. Этакий прыжок через голову. Для человека, который много раз этим занимался, оно постепенно перестаёт быть страшным и становится даже в каком-то смысле привычным - по крайней мере, он с лёгкостью идёт на это «наказание» (=обучение новому). Но всё-таки эти прыжки всегда связаны со страхом, с некоторой слабой болью. Щеглов писал об этом. У него была прекрасная статья на эту тему (см. Серебряная пуля в голову) - о боли, с которой непременно сопряжено любое серьёзное размышление. Щеглов писал, что думать - больно. Что настоящее глубокое понимание сопряжено с болью. Это действительно так.
Бывает более простое обучение, при котором мы просто оккупируем уже захваченную территорию. Ты уже усвоил какие-то принципы, ну и дальше двигаешься прямо, исходя из этих принципов, просто по шаблону, расширяешь область своей эрудиции. То понял, это понял, и это стало понятно. Армия противника разбита, и ты просто осваиваешь новое пространство. Это приятная часть обучения, которая ни у кого затруднений не вызывает. Самое трудное - ухватить принципиально новый принцип, новой дискурс (см. Язык и дискурс). Это всегда война, вторжение на принципиально новую территорию, на территорию неизвестности. Очень многие люди этого боятся и останавливаются здесь, не решаются на это. И предпочитают всю жизнь обходиться полупониманием. Это Путь Троечника. Очень многие люди предпочитают всю жизнь жить троечниками.
То есть, человек до конца так и не понял, но крепко держится за то немногое, что у него есть. Я никого не хочу оскорбить, многие так живут - я лишь указываю, что путь Богопознания - существенно иной. Это пусть отличников и двоечников, там нет троечников. Теплохладность это не вариант. Либо - либо. Либо всё, либо ничего. Либо обожение, либо геенна огненная - да по сути это одно и то же: геенна огненная это и есть познание Бога для тех, кто бежит от Бога. Правильный страх Божий это «слабая боль», которая не уводит тебя от Бога, но толкает к Богу. Это желание познать -- даже ценой боли. Кто ищет Бога - тем Бог подаёт Себя маленькими дозами, ласково, мало-помалу «наказывая», приучая к Новому. А кто упорно бежит от Него, тех он в итоге настигает как безжалостный Хищник, раз и навсегда.
У людей, которые начинают заниматься Иисусовой молитвой, рано или поздно возникает вопрос: вот, я призываю имя Господне, но ведь я же говорю всуе. Потому что внимание моё рассеянно. Я произношу слова молитвы чисто механически, занимаясь какими-то другими делами, может быть, не очень-то и подходящими, неподобающими для молитвы. И тем не менее, я продолжаю повторять и повторять эти священные слова. Но ведь это же и есть «всуе»! Это значит, что будет наказание, по слову Господню: «Я не оставлю без наказания того, кто призывает имя Моё всуе». (См. заметку Как уйти от рассеянности при молитве)
Правильный ответ на эти помыслы состоит в том, что человек сознательно идёт на наказание . Он ищет наказания от Бога. Наказания - обучения, а не кары. Он знает, что будет наказание, но он верить, что Бог никого не наказывает со зла. Наказывая, Бог не отвергает, а принимает. Когда Бог карает - это не наказание. А когда Бог наказывает - это не кара. (См. также заметку Вторая деконструкция)
Наказание - это просто обучение. Если ты делаешь что-то не так, если движешься не в том направлении, но движешься с именем Божьим, Бог тебя непременно накажет. Но Он тебя не покарает, а просто обучит тебя. Научит, как надо на самом деле. Это момент, который трудно усвоить, но необходимо усвоить, чтобы правильно взаимодействовать с Православием. Нужно не притворяться, будто не боишься Бога, нужно сознавать живущий в тебе страх Божий, и именно страх наказания, страх боли - но при этом идти к Богу, а не бежать от Него. Нужно относиться к Нему как к Учителю, который обучает - то есть, наказывает в хорошем смысле этого слова.
> Ну вот. До сих пор Вы говорили: молитесь чем больше, тем лучше. Даже рассеянная молитва помогает собрать ум, если берёшь количеством, «кладёшь много заварки». Это побуждало меня к молитве. Я решил для себя: надо молиться, и молиться много. А теперь звучит обратное! Ведь если много молишься, то всяко получится, что будешь терять внимание, и получится, что ты молишься всуе - и Господь может тебя наказать за это. Пусть наказать это не то же самое, что покарать, но всё равно, согласитесь: звучит это как-то уже не очень приятно! И я что-то чувствую, что мой пыл к молитве угасает. Невольно думаешь: может, лишний раз не стоит? Может, лучше дождаться удобного времени и встать помолиться. А когда ты на бегу, когда что-то делаешь-может, и не стоит лишний раз нарываться на неприятности? Ведь Бог - накажет! Я понимаю, что эти помыслы - от лукавого. Но Вы действительно отбиваете у меня желание молиться много. Лукаый увидел тут слабое место и теперь внушает мне держаться подальше от этого опасного дела: если ты, мол, недостаточно сконцентрированно помолишься, то Бог тебя будет наказывать! Я понимаю, что Вы совершенно не для этого заговорили о молитве Иисусовой. Но Ваши слова вызвали во мне вот такой вот резонанс. Умом я понимаю, что всё равно надо много молиться, но сердце моё Ваши слова ранили.
Продолжение следует
Единственное, что известно о будущем наверняка -
будущее наверняка будет не таким, как предполагалось.
Спорить с материалистом бесполезно.
У него не так уж много святынь,
и он будет до крови драться
за то немногое, что осталось.
Меня попросили пояснить, как я понимаю "страх Божий".
> В Ваших слова прозучал какой-то укор, когда Вы написали мне, мол, я пока не доверяю Богу, а боюсь Его. Но Вы же сами говорили, что Бог страшен. «Страх Господень чист пребывает во век века», -- говорит Писание. Поскольку я грешник -- понятно, что я боюсь Его кары. Но ведь и святые Божьи боятся Бога. "Страхом Господним удаляется всякий от зла". Так откуда же этот укор? Может, я Его побаиваюсь как-то не так? Страх Божий у меня есть, но какой-то неправильный?
Обычно страх понимается как отрицательная, негативная эмоция, от которой желательно освободиться.
Но Максим Исповедник различает два разных «страха Божьих» (См ст. 81)
Один страх свойственен святым, которые уже не просто верят, но опытно знают Бога. О об этом чистом страхе сказано в Писании: «Страх Господень чист пребывает во век века».
Другой страх свойственен грешным людям, удалившимся от Бога. О об этом нечистом страхе сказано «Истинная любовь вон прогоняет страх».
Первый страх возникает во всяком тварном естестве, когда оно соприкасается с Нетварным. Он «пребывает во век века», то есть, не исчезнет никогда. Сама наша способность испытывать страх изначально дана нам именно ради этого чистого страха.
Бог никогда не станет привычным или банальным, потому что Бог это источник Нового. А всё по-настоящему новое - пугает, потому что оно не вписывается в наш гетшальт восприятия; оно за рамками нашей реальности. Соприкасаясь с миром, Бог всегда обновляет мир, каким бы тонким и деликатным ни было Его прикосновение. Поначалу это изменение может быть почти совершенно незаметным, но в итоге возникает цепочка необратимых и всё возрастающих последствий. Мало-помалу изменится всё и мир никогда не будет прежним. Прикосновение Бога пугает не потому, что оно грубо, а по масштабу последствий: иным становится не та или иная деталь реальности, но реальность как целое. Может быть, эта инаковость проявится спустя века, но она проявится обязательно - и может быть, лишь тогда, оглянувшись назад, кто-то сможет осознать значение того мира, когда в мир пришло Новое.
Приспособившись к этой новой реальности, создав для неё новые средства восприятия и описания, люди начинают считать эту новую реальность изначально бывшей. Переосмысливая этой с новой точки зрения весь свой прежний опыт, они естественным образом окукливаются в этой реальности как единственно-возможной. Таково свойство нашего восприятия: оно всякий раз считает себя всеобъемлющим и самодостаточным. Оглядываясь назад, можно заметить моменты этих перемен, и переосмыслить их значение, и попытаться сделать выводы, и приготовиться к новым переменам, включив в наше сознание саму эту концепцию: концепцию тотальных Перемен, перемен мироздания как такового.
Но причина перемен мироздания как целого должна лежать за пределами мироздания! А значит, необходимо ввести в сознание ДВА начала, два совершенно различных принципа бытия («принцип» на латыни и есть «начало»): (1) Бытие как целое и (2) Нечто за пределами бытия как целого, некое Инобытие, являющееся Источником перемен Бытия как целого. Размышляя о логическом соотношении Бытия и этого Нечто, нельзя не прийти к идее Причины: конечно же, Источник перемен является (в том числе) Причиной появления и Бытия как такового. Отсюда и являются имена для обозначения этих двух начал: Творение и Творец.
Важно подчеркнуть здесь, что Творение (Бытие как целое) действительно является цельным; оно самодостаточно и замкнуто в себе. Внутри него не должно быть «места» для Творца, иначе Сам Творец сделался бы лишь частью Творения и перестал быть Источником перемен. Поэтому изнутри Бытия как целого нет возможности понять, или помыслить Творца, или даже просто дать Ему имя. Возможность говорить о Творце изнутри Творения это некий оксюморон, «жаркий холод», «воскрешающий мертвец». И поэтому всякий раз, когда мы говорим о Творце, мы совершаем какую-то тотальную Ошибку, мы ломаем логику Бытия, рвём этим Именем ткань мироздания, выходим за пределы возможного.
Если мой дорогой читатель понял, насколько всеобъемлющим, всеохватным является само понятие Бытие, он должен признать, что нельзя даже именовать Бытие «творением», ведь слово «творение» содержит в себе намёк на Творца, а значит, уже выводит нам за пределы Бытия, что невозможно именно в силу всеохватности Бытия. Даже просто намекнуть на Творца - дело невозможное, немыслимое, нелогичное. И если оно всё-таки возможно, то лишь потому, что грядут Перемены, и оно является первой ласточкой этих Перемен. (См. также заметку Источник Перемен)
Просто назвать Творца по имени означает неизбежно изменить Бытие как целое, и если есть боги, хранители этого Бытия, они должны преследовать любые высказывания такого рода как неполиткорректные. Творец должен быть выведен богами за рамки дискурса - чего они, собственно и добиваются на протяжении веков, и в значительной степени добились уже. Всякое упоминание Источника Перемен должно быть наказуемо как акт агрессии в отношении Бытия как целого.
Со своей стороны, и в Библии сказано: «Бог не оставит без наказания того, кто призывает имя Его всуе». Тут важно понимать, что «Бог не оставит» это не только угроза, но и благовестие. Верующие просят Бога, чтобы Он не оставил их - а Бог обещает, что не оставит всякого, кто призывает имя Его. Не оставит хотя бы без наказания, если это Имя призывали всуе. Если ты помянул Бога - знай, что тем самым ты прикоснулся к Источнику Перемен, а значит и запустил цепочку необратимых и постепенно нарастающих последствий для всего Бытия как целого.
Будут ли эти последствия неприятными для тебя лично - это зависит от того, как и для чего ты Его помянул. Но в любом случае они не могут не быть страшными - в хорошем или плохом смысле этого слова - потому что они разрушат прежние гештальты восприятия и заставят нас выстраивать новые. Неприятность или приятность этого страха зависит от того, удастся ли вписать наши прежние гештальты восприятия в новые - или нам придётся отбросить их как негодные, а вместе с ними отбросить и все связанные с ними надежды и упования. А это в свою очередь зависит от того, было ли Богу угодно то дело, которым мы занимались в нашей прежней реальности.
И потому тем людям, которые действуют против воли Бога - им лучше бы не поминать Бога, никак не прикасаться к Нему, полностью от Него отделиться. И умные люди понимают это. Властные элиты, занимающиеся противными Богу делами, предпочитают Его не упоминать, не вспоминать, постепенно стремятся к тому, чтобы полностью исключить Его из дискурса. Это не случайное, но закономерное стремление, потому что Бог действительно страшен: всякое прикосновение к Нему это изменение самых основ Бытия.
Святые отличаются тем, что они с этим живут постоянно, и чистый страх Господень для них не неприятен. Как может быть приятен страх? Это понятно даже для нашего падшего естества. Люди смотрят фильмы ужасов, они специально участвуют в каких-то аттракционах, идут на риски - иногда на очень серьёзные риски, настоящие опасности. И это понятно: переживание экстрима это часть биологической и духовной программы, естественная потребность, заложенная в человека Творцом. И по-настоящему она реализуется именно в соприкосновении с Творцом. Прикосновение к Богу это всегда «американские горки» - только не игровые, а настоящие, когда твой прежний мир действительно рушится.
Второй страх Божий - это страх, свойственный грешникам. Это страх наказания. Всякий человек, который грешит, имеет этот страх. Осознавая или не осознавая это, он в глубине души знает, что он заслужил наказания. И это ожидание наказания закономерно. От него нельзя избавиться никакой психотерапией. Как бы человек ни обманывал себя, он знает, что всё это кончится плохо.
Сам этот страх ведёт человека к наказанию, почему психологи и стремятся избавить человека от этого страха. Потому что если проследить конкретные механизмы, как именно человек бывает наказан, всегда обнаруживается, что человек сам активно участвует в своём наказании. Не осознавая того, он сам лезет на рожон. Он ищет наказания - и он его получает. Так работает тварное естество, это часть его программы: когда оно идёт против Бога, оно самоуничтожается. С помощью различных психотехник можно замедлить этот процесс, можно его отсрочить, придать ему другие формы, но итог фатально неизбежен.
Важно понимать, что наказание в этом случае не является специальным действием Бога. Не Сам Бог наказывает за грех, вторгаясь в Бытие, но такова логика самого Бытия. «Грех рождает смерть» -- это закон природы. Страх наказания тоже неотделим - но не от Бога, а от греха. Когда святой человек достигает истинного Богопознания, Цели христианской жизни, он освобождается от этого страха. «Совершенная Любовь вон изгоняет страх».
Страх наказания приковывает человека к прошлому, а чистый страх Господень никак не связан с прошлым; он целиком относится к будущему. Если мы прикоснулись к Богу, то будущее будет не таким, как ожидалось. Единственное, что можно достоверно предсказать относительно будущего - оно наверняка будет не таким, как мы предполагали.
«Перемен, мы ждём перемен» -- я не знаю, насколько искренним было это желание Цоя, но слова эти выражают естественную человеческую потребность в познании Нового. Если человек очень долго закрыт от Бога, если он слишком долго сидит в своей скорлупе, в плену своей маленькой реальности, он постепенно начинает испытывать муки, потому что скорлупа стесняет его со всех сторон. Тело растёт пищей, а душа впечатлениями. И если долгое время нет принципиально новых впечатлений, сама предсказуемость реальности начинает тяготить человека как недоброкачественная, однообразная пища, лишённая неких необходимых витаминов.
Грех замыкает человека в его реальности, отделяя его от Источника Перемен. И тогда естественная потребность в Новом превращается в разрушительную силу, которая и тянет человека на бессмысленные, неоправданные риски, а в слабой форме - на аттракционы или на худой конец хотя бы на триллеры или фильмы ужасов. Но этими суррогатами невозможно утолить голод души, бессознательно тоскующей о Творце. Бывает, что человек даже глупости начинает совершать; пытается ломать скорлупу своей реальности, чтобы из неё выбраться - и причиняет себе смерть. Это и есть глубинная логика перехода от греха к смерти.
Между тем, правильный выход из этой скорлупы это прикосновение к Богу, Источнику Нового. Это наименее рискованный, наиболее основательный и продуманный метод лечения фундаментальной проблемы, в которую погружает человека грех. Страх наказания, живущий в душе грешника, является бессознательным желанием этого наказания. Отделившись от Творца и замкнувшись в скорлупе Тварного, человек тяготится своей жалкой самостийностью и мало-помалу уничтожает себя, потому что реальность без Нового глубоко противна ему.
Страх наказания опасен тем, что он заставляет человека бежать от Единственного, Кто может разрешить проблему, созданную грехом. Очень часто на поверхности сознания у такого человека появляется то в психоанализе называется «реактивным образованием». Защищаясь от бессознательного желания, человек на поверхности сознания обнаруживает нечто диаметрально ему противоположное. Не знаю, как сейчас, но в прошлые времена мальчики дёргали девочек за косички, не умея осознать и объяснить подспудного влечения к ним.
В глубине души человек переживает страх перед Богом, а на поверхности обнаруживается бравада, пренебрежение, кощунство. Не желая осознать живущий в нём ужас, он наоборот, ещё больше грешит, лезет на рожон, испытывая всякий раз примитивную, животную радость от того, что наказание ещё не наступило! «Умри ты сегодня, а я завтра». Сделав или сказав очередную гадость, он просто радуется жизни: смотрите, а наказания-то не было! В глубине души он знает, что никуда не денется. Но на поверхности - постоянное замыкание в своей раковине, внутри которой он ощущает себя от Бога совершенно независимым и может делать всё, что угодно.
Когда человек пробивает перегородку между сознанием и бессознательным, он начинает понимать, что на самом-то деле всё время, пока он грешил, он в глубине души очень боялся неизбежности последствий. Его бравада и бесстрашие были напускными, а по сути в нём жил ужас, заледеневший ужас, к которому он боялся даже прикоснуться, осознать его боялся.
Но предположим, что человеку это удалось, и он осознал этот страх. Хорошо ли это? Оказывается не совсем. Это - палка о двух концах.
Ведь когда человек предаётся безбожию, кощунству - это тоже проявление страха Божия. Это бессознательная попытка символически убежать от Бога: «я от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл…» Попытка скрыться, спрятаться от Источника Перемен внутри какой-то реальности, которая кажется надёжной, неизменной. Допустим, материалистическая реальность: вот материальный мир. Он прочно стоит, у него есть законы, по этим законам он функционирует, и никакое вторжение извне невозможно; вся эта мистика это полная чушь, этого не может быть потому, что этого не может быть никогда, и так далее. Такого типа психология тоже основана на страхе наказания - бессознательном, вытесненном.
Грань между правильным и неправильным страхом провести не так уж трудно: один из них угнетает и побуждает человека бежать от Бога, удаляться от Него, а другой веселит и подталкивает к Богу. Это парадоксально звучит: как может веселить наказание? А вот здесь я сошлюсь на свой недавний текст о слабой боли, в котором я описывал естественную технику профилактики и лечения болезней. Слабая боль может быть приятной, потому что она полезна, целительна. (См. заметки Царство важных мелочей и Мистическая функция боли.)
Чтобы разобраться в этом, полезно узнать первоначальный смысл слова «наказание». Первоначальный церковно-славянский (читай, древнегреческий) смысл этого слова - научение. Недаром корень слова «наказать» (-каз-) является одним из самых продуктивных корней современного русского языка. Ему родственны слова «сказать», «показать», «рассказать», «указать», «заказать», но и «приказать», «отказать». «Наказание» в своём изначальном смысле это именно «научение»! Детей в школе «наказывают» в церковно-славянском смысле этого слова. Это не значит, будто их там бьют - просто учат, обучают.
Это первичный смысл. А далее - второй, уже примитивный, выхолощенный, манихейский смысл: наказать значит побить. Впрочем, это смысл не случайный. Научение чему-то по-настоящему новому всегда сопряжено с издержками. Таково свойство человеческой психики: когда человек что-то понял, у него сформировался гештальт, и он естественно стремится держаться за этот гештальт. Ему тяжели или даже невозможно выйти за рамки, сломать этот гештальт. Он мыслит всё исходя из сложившейся у него концепции и крайне неохотно расстаётся с нею. Потому что отказ от неё сопряжен с экзистенциальным ужасом, ведь ты вдруг оказываешься за пределами реальности.
Этот страх - одна из основных причин проблем с учёбой у детей. Им объясняют что-то новое, и они ухватывают для себя какое-то поверхностное понимание, а когда потом выясняется, что это понимание ошибочно, они не могут от него отказаться, потому что им страшно. Если они откажутся от своего неправильного понимания, то они вдруг окажутся в этой сосущей пустоте, в «нагвале» Карлоса Кастанеды (см. заметку Тональ и нагваль). Причина тут -- вот эта-то привязанность ребёнка к своему тоналю, пусть плохонькому, корявенькому, тесному но всё-таки тональчику - где можно жить, где можно хоть что-то понимать, как-то действовать. Пусть тебя за это бьют, двойки ставят - но всё-таки ты что-то понимаешь в этом во всём. Пусть немногое, но понимаешь.
Гораздо страшнее для человека сломать свой тональ, выйти за его рамки, попытаться начать новую жизнь, сформировать какой-то новый тональ - потому что это действие похоже на акробатику. Этакий прыжок через голову. Для человека, который много раз этим занимался, оно постепенно перестаёт быть страшным и становится даже в каком-то смысле привычным - по крайней мере, он с лёгкостью идёт на это «наказание» (=обучение новому). Но всё-таки эти прыжки всегда связаны со страхом, с некоторой слабой болью. Щеглов писал об этом. У него была прекрасная статья на эту тему (см. Серебряная пуля в голову) - о боли, с которой непременно сопряжено любое серьёзное размышление. Щеглов писал, что думать - больно. Что настоящее глубокое понимание сопряжено с болью. Это действительно так.
Бывает более простое обучение, при котором мы просто оккупируем уже захваченную территорию. Ты уже усвоил какие-то принципы, ну и дальше двигаешься прямо, исходя из этих принципов, просто по шаблону, расширяешь область своей эрудиции. То понял, это понял, и это стало понятно. Армия противника разбита, и ты просто осваиваешь новое пространство. Это приятная часть обучения, которая ни у кого затруднений не вызывает. Самое трудное - ухватить принципиально новый принцип, новой дискурс (см. Язык и дискурс). Это всегда война, вторжение на принципиально новую территорию, на территорию неизвестности. Очень многие люди этого боятся и останавливаются здесь, не решаются на это. И предпочитают всю жизнь обходиться полупониманием. Это Путь Троечника. Очень многие люди предпочитают всю жизнь жить троечниками.
То есть, человек до конца так и не понял, но крепко держится за то немногое, что у него есть. Я никого не хочу оскорбить, многие так живут - я лишь указываю, что путь Богопознания - существенно иной. Это пусть отличников и двоечников, там нет троечников. Теплохладность это не вариант. Либо - либо. Либо всё, либо ничего. Либо обожение, либо геенна огненная - да по сути это одно и то же: геенна огненная это и есть познание Бога для тех, кто бежит от Бога. Правильный страх Божий это «слабая боль», которая не уводит тебя от Бога, но толкает к Богу. Это желание познать -- даже ценой боли. Кто ищет Бога - тем Бог подаёт Себя маленькими дозами, ласково, мало-помалу «наказывая», приучая к Новому. А кто упорно бежит от Него, тех он в итоге настигает как безжалостный Хищник, раз и навсегда.
У людей, которые начинают заниматься Иисусовой молитвой, рано или поздно возникает вопрос: вот, я призываю имя Господне, но ведь я же говорю всуе. Потому что внимание моё рассеянно. Я произношу слова молитвы чисто механически, занимаясь какими-то другими делами, может быть, не очень-то и подходящими, неподобающими для молитвы. И тем не менее, я продолжаю повторять и повторять эти священные слова. Но ведь это же и есть «всуе»! Это значит, что будет наказание, по слову Господню: «Я не оставлю без наказания того, кто призывает имя Моё всуе». (См. заметку Как уйти от рассеянности при молитве)
Правильный ответ на эти помыслы состоит в том, что человек сознательно идёт на наказание . Он ищет наказания от Бога. Наказания - обучения, а не кары. Он знает, что будет наказание, но он верить, что Бог никого не наказывает со зла. Наказывая, Бог не отвергает, а принимает. Когда Бог карает - это не наказание. А когда Бог наказывает - это не кара. (См. также заметку Вторая деконструкция)
Наказание - это просто обучение. Если ты делаешь что-то не так, если движешься не в том направлении, но движешься с именем Божьим, Бог тебя непременно накажет. Но Он тебя не покарает, а просто обучит тебя. Научит, как надо на самом деле. Это момент, который трудно усвоить, но необходимо усвоить, чтобы правильно взаимодействовать с Православием. Нужно не притворяться, будто не боишься Бога, нужно сознавать живущий в тебе страх Божий, и именно страх наказания, страх боли - но при этом идти к Богу, а не бежать от Него. Нужно относиться к Нему как к Учителю, который обучает - то есть, наказывает в хорошем смысле этого слова.
> Ну вот. До сих пор Вы говорили: молитесь чем больше, тем лучше. Даже рассеянная молитва помогает собрать ум, если берёшь количеством, «кладёшь много заварки». Это побуждало меня к молитве. Я решил для себя: надо молиться, и молиться много. А теперь звучит обратное! Ведь если много молишься, то всяко получится, что будешь терять внимание, и получится, что ты молишься всуе - и Господь может тебя наказать за это. Пусть наказать это не то же самое, что покарать, но всё равно, согласитесь: звучит это как-то уже не очень приятно! И я что-то чувствую, что мой пыл к молитве угасает. Невольно думаешь: может, лишний раз не стоит? Может, лучше дождаться удобного времени и встать помолиться. А когда ты на бегу, когда что-то делаешь-может, и не стоит лишний раз нарываться на неприятности? Ведь Бог - накажет! Я понимаю, что эти помыслы - от лукавого. Но Вы действительно отбиваете у меня желание молиться много. Лукаый увидел тут слабое место и теперь внушает мне держаться подальше от этого опасного дела: если ты, мол, недостаточно сконцентрированно помолишься, то Бог тебя будет наказывать! Я понимаю, что Вы совершенно не для этого заговорили о молитве Иисусовой. Но Ваши слова вызвали во мне вот такой вот резонанс. Умом я понимаю, что всё равно надо много молиться, но сердце моё Ваши слова ранили.
Продолжение следует