Мученик Вонифатий, или О духовном пьянстве, или Выход из безвыходного положения
Паше Тарутину, Маманту, Олесе
и всем позабытым страдальцам
Некто сказал Ему:
-- Господи! неужели мало спасающихся?
Он же сказал им:
-- Подвизайтесь войти сквозь тесные врата,
ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут.
[Здесь описывается некий аналог нирваны внутри Православия]Русский человек порой пьёт почём зря. Между тем, лично я сочувствую пьяному лишь в одном случае: когда пьёт он с горя. Потому что я знаю по опыту, что бывают в жизни ситуации совершенно безвыходные, тупиковые -- когда кажется, что не осталось ни просвета, ни надежды на просвет. И вот в такой ситуации люди начинают пить и употреблять наркотики, что можно понять.
И всё-таки, даже с горя русский человек пьёт зря. Потому что Бог попускает нам проходить сквозь состояния беспросветного мрака совсем с иной целью. Эту цель я сейчас и хочу обсудить, включив эту заметку в цикл Умное делание для мирян на особых правах, потому что когда человек идёт посреди сени смертной, он уже не совсем мирянин, а может быть, уже и совсем не мирянин.
Всех нас впереди ждёт смерть -- финальный аккорд всякой жизни, которая не осталась непричастной греху. Монах это воин -- человек, который не бежит от смерти, но встречает её с открытым забралом, потому что для монаха смерть это избавление. Избавлением кажется смерть и человеку, бредущему по долине мрака. Но монахи не кончают с собой, потому что им открыто нечто очень важное -- как раз то, что я хочу сейчас приоткрыть и некоторым из мирян.
Наверное, этот текст не для всех, а лишь для тех, кому он по-настоящему нужен. Но в какой-то момент написанное здесь может оказаться полезным для каждого. Потому что практически каждый из нас, доверяющих Богу, однажды окажется у последней черты, когда станет непонятным, для чего Бог допускает столько муки, и главное -- почему эта мука кажется такой бесконечной, безнадёжной и главное -- бессмысленной.
В особых, исключительных, экстремальных ситуация правильными часто являются исключительные, экстремальные решения. И правильное решение для страдальца, внезапно или закономерно оказавшегося на пути мученичества, состоит в том, чтобы черпать утешение непосредственно, напрямую у Иисуса Христа. Да, есть такая возможность -- и бывает такая необходимость. По опыту знаю, что люди, ещё не пережившие таких состояний, дойдя до этого пункта, начинают опасаться прелести, и в этом опасении есть свой резон.
Не следует злоупотреблять духовным пьянством -- так же, как не следует злоупотреблять и материальным алкоголем. Потому-то слово моё сейчас обращено не ко всем, а лишь к тем, чьё положение по-настоящему беспросветно. Тогда применение этого метода не приведёт к прельщению, но напротив -- станет методом познания Истины.
Суть метода проста: в молитве напрямую просить у Иисуса Христа утешения, просто утешения в чистом виде. И если положение человека действительно безвыходно, то Сам Бог утешает, веселит его сердце чудесным образом, без всякого материального обоснования или причины для этого веселия. Внешне всё остаётся по-прежнему безнадёжным и мрачным, но странным образом Свет во тьме светит, и тьма не может объять его. Этот луч нетварного света посреди беспросветного мрака грядущей смерти -- самое настоящее чудо, пусть невидимое и непонятное ни для кого, кроме самого страдальца. Переживая это Божественное утешение, человек обретает более прочную и глубокую веру в Бога, чем те, кому посчастливилось стать свидетелями материального чуда, даже самого явного и неоспоримого.
В этот момент человеку открывается смысл переживаемой им бессмысленной и беспросветной муки: оказывается, только таким образом можно по-настоящему понять смысл любого страдания и любого Божественного попущения. Я говорю сейчас страшные вещи, которые нельзя говорить кому попало и когда попало. Есть такой ложный принцип "чем хуже, тем лучше" -- вообще-то он является признаком заблуждения и прелести, но в этом единственном случае он срабатывает что называется не в бровь, а в глаз. Чем хуже, страшнее, беспросветнее страдание, тем более поразительным бывает внезапный и необъяснимый Просвет, разом искупающий и оправдывающий всё пережитое.
Собственно говоря, именно для этого Бог и попускает нам здесь, в материальной земной жизни переживать горести, боли и печали -- чтобы открыть нам обратную сторону нашего бытия, чисто духовную и не зависящую ни от каких внешних материальных условий. Бывает и так, что переживший это Божественное утешение человек "подсаживается" на него, ищет его снова и снова подобно тому как алкоголики или наркоманы ищут своего утешения. А поскольку Бог охотнее всего дарует это чудесное переживание тем, у кого нет иного выхода, такие люди намеренно ставят себя в скорбные и трудные ситуации. Как раз об этом говорится "Я полюбил страдание": не само страдание, конечно же, полюбил человек, но Христово утешение, ключом к которому является страдание.
По преимуществу, это путь монашествующих. Люди умирают для мира прежде смерти, и становятся зависимыми от Утешителя, и неудержимо стремятся к Нему, возлагая на себя подвиги -- вначале небольшие, а затем всё более тяжёлые, а в итоге вообще-то невыносимые, но всё-таки переносят их -- уповая на Господа, Который охотно дарит Своё утешение тем, кто страдает ради Него. И живут этим утешением, приобщаясь к блаженной Вечности ещё здесь, в смертном теле. Этот пусть может и должен казаться безумием, если сравнивать его с аккуратным и постепенным путём мирянина, который исполняет волю Бога, наслаждаясь естественными утешениями, которые посылает ему Бог. Сквозь естественное наслаждение мирянин постепенно начинает познавать любовь Бога, которая является Причиной всякого добра, но Сама безмерно выше всего земного. Но рано или поздно мирянин тоже неизбежно "подсаживается" на это сверхъестественное утешение Святого Духа, Утешителя, потому что оно выше, чище, сильнее, интереснее. И вот тогда монах и мирянин встречаются -- встречаются на пороге смерти, которая равно подстерегает всех.
Смерть беспощадна -- и беспощадна она именно потому, что является экзаменом и временем подведения итогов. В какой мере человек полюбил Самого Бога? В какой степени готов он искать утешения лишь в Нём Самом -- независимо от безнадёжности обстоятельств? А обстоятельства любой смерти безнадёжны для умирающего. Любой мирянин это личинка монаха, потому что ему тоже предстоит умереть для мира. И потому хотя мои слова сейчас несвоевременны для 99% моих читателей, имеет смысл запомнить их и намотать на ус. Потому что придёт время, когда не будет иного выхода кроме того единственного, который я сейчас здесь описываю.
Сути описанной методики я уже касался в заметках Манифест русской контрреволюции и Жертва хваления как путь ученика. Это метод, при помощи которого можно выйти из безвыходного положения. Он состоит в безумном, сумасшедшем с мирской точки зрения действии: надо хвалить Бога за всё, и в первую очередь за всю ту боль, через которую Он тебя проводит. Ведь если Бог прав (а Он прав), и если нам суждено познать Его премудрость, то наступит, непременно наступит день, когда оглянувшись назад мы согласимся с Ним во всём, признаем каждую пережитую нам страницу жизни не просто терпимой (этого мало!), но наиболее оптимальной, потому что Бог не ошибается и ничего не делает наполовину. (См. также заметку Слабая боль.)
Если благой и милостивый Иисус Христос заставляет тебя пережить эту боль, то ты можешь быть уверен, что когда-нибудь ты будешь искренне, от всего сердца благодарить Его за пережитое, потому что ты получишь то, ради чего стоило так страдать -- а иначе и быть не может, ведь иначе получится, будто Он не благой и не добрый. Если же Он благ и добр, то каждая неприятная мелочь, которая кажется сейчас такой гадкой и необязательной, непременно окажется нужной и обязательной -- просто потому, что она тщательно продумана Богом ещё прежде сложения мира.
И вот в чем суть. Когда человек с таким внутренним расположением просит утешения от Бога -- он непременно получает первые проблески этого небесного Утешения уже сейчас. Не когда-нибудь потом, в блаженной Вечности, но уже здесь и сейчас, ещё прежде конца этого скорбного земного странствия от приобщается Знанию, исходя из которого всё переживаемое нами ныне обретает Смысл, и приоткрывается его Цель, ради которой всё и совершается именно так, как совершается. Жертва хваления потому и называется жертвой хваления, что хвалить Бога за боль -- это самая настоящая жертва. Мы верим, что хвалим Его не напрасно, что Он окажется прав -- но пока-то мы этого не видим! Жертва хваления это подвиг доверия. Человек хвалит Бога авансом -- когда кажется, что у этой похвалы нет ни причины, ни обоснования.
Для того, кто не пережил такой опыт хоть однажды, это звучит невероятно, как невероятно описание любого опыта изменённого сознания для того, кто ни разу не переживал ничего подобного. (См. также Царство важных мелочей.) Тем не менее, это реальный, абсолютно реальный опыт, который сегодня переживают тысячи и тысячи православных страдальцев по всему миру. Они просят у Господа милости, и Господь милует их утешением -- таким утешением, что они более не боятся страданий и не бегут от них, а порой и напротив -- идут навстречу страданиям, чтобы пережить утешение Утешителя вновь и вновь.
Чем опасна описанная методика? Увы, тут действительно есть возможность прельщения. Пережив Утешение однажды, человек обнаруживает склонность искать страданий, чтобы вновь обрести Утешение. Он "подсаживается" на этот духовный опыт подобно наркоману или алкоголику. А вот это уже далеко не всегда хорошо. Это безусловно хорошо разве что для монахов, и то не уверен. Как и во всём, здесь необходимо действовать согласно с Божественной волей, потому что духи прелести со своей стороны тоже охотно предлагают такому человеку целую витрину своих духовных утешений: вот тебе сатори, а вот тебе самадхи, а в соседней комнате целая нирвана. Увы, как всегда и везде в духовной жизни, человек слишком мал и слаб умом, чтобы самостоятельно различать богов. И он легко ловит лукавое утешение вместо истинного утешения Утешителя -- и блуждая в трёх соснах, наивно полагает, будто бы идёт по спасительному пути.
У меня был друг и единомышленник по имени Михаил, который постился по неделе и более, не вкушая ни пищи, ни воды. Когда-то он был толстым, грузным человеком, но я с ним познакомился как с худощавым парнем спортивного сложения. Он сделался странником, бродил по лесам в Московской области, ночуя как бомж в подвалах и теплотрассах. Странствуя таким образом, он не ел ничего или почти ничего, наслаждаясь полной беззаботностью и не занимаясь ничем кроме молитвы. Но увы, это было прельщение.
Я не буду сейчас подробно описывать множество небольших, но очень характерных нестыковок его практики с жизнью Церкви. Например, он ничего не ел и не пил каждую субботу, а не единую Великую Субботу, как положено по Уставу. Или, скажем, он гнушался просфорами, презрительно называя их "капустой", потому что после вкушения просфор в нём просыпался убитый было аппетит. Голодать же ему было нетрудно, потому что если человек по время голодовки не только не ест, но и не пьёт, то вскоре (через двое суток) он впадает в эйфорическое состояние, которое биологически необходимо для того, чтобы он (несмотря на слабость) смог добраться до источника пищи или хотя бы воды. Вот эту-то естественную эйфорию, возникающую вследствие действия эндоморфинов, несчастный Михаил и принимал за благодать Утешителя. И кончилась вся эта история очень-очень плохо, его с нами больше нет. Помолитесь о упокоении души заблуждшего Михаила!
Есть принципиальное различие между Святым Духом Утешителем -- и духами, предлагающими нам свои духовные утешения. Истинный Бог может решить все проблемы на материальном уровне, а духи не могут, это просто не в их власти. Вот почему прежде всего надо искать у Бога именно материального, реального решения проблем, и только в том случае, когда становится понятным, что Ему угодно именно наше терпение -- только в этом случае прибегать к описываемой мною здесь методике.
То есть, если тебе плохо, если у тебя реальные Проблемы, ты вначале попроси у Бога, чтобы Он разрешил эти Проблемы. Потому что чаще всего и даже как правило Бог ставит нас в трудные ситуации просто для того, чтобы подтолкнуть к молитве и затем разрешить все наши проблемы. Молитвой решаются очень многие, почти все проблемы. Но всё-таки не все, а лишь 99% проблем! И речь у нас сейчас идёт о том самом единственном проценте, когда Богу угодно дать нам в молитве не решение наших проблем, но сверхъестественное Утешение, ради которого монахи совершают свои подвиги.
Это редкий, но крайне важный случай для всех тех, кому предстоит смерть -- потому что смерть это как раз тот редкий случай проблемы, которая не решается на материальном уровне, но только на духовном. Снова и снова предупреждаю: не надо спешить и произвольно лезть туда, на духовный уровень, злоупотребляя духовным пьянством. Мы миряне и Богу угодна наша мирская жизнь, и Он в 99% случаев поможет нам разрешить наши проблемы так, как это свойственно благочестивым мирянам. Но смерть это исключение, это та самая точка, в которой мирянин естественно становится монахом. Сверх того, многим из нас придётся в жизни пережить моменты безнадёжности, подобные смерти -- и надо знать, как пережить, и зачем вообще нужны эти моменты. Ради утешения Утешителя. Чтобы ещё прежде смерти вкусить ту сладкую духовную пищу, которой мы (если Бог помилует нас) будем вкушать после смерти.
Мне хочется завершить эту заметку отрывком из жития мученика Вонфатия (Бонифация), потому что мученики это больше, чем монахи. Это монахи среди монахов -- люди, победившие смерть.
Это древнее, античное ещё Житие, и его литературный уровень таков, что не нужны ни комментарии, ни предисловия.
Некогда в Риме проживала одна женщина по имени Аглаида, отец ее Акакий был некогда начальником города. Будучи молодой и красивой, обладая богатыми имениями, доставшимися по наследству от родителей, и пользуясь свободной жизнью без законного мужа, она, побеждаемая страстью немощной плоти, проводила дни свои в любодеянии и грехах. Она имела у себя верного раба, который был управителем над домом и имениями ее, он был молод и красив. Звали его Вонифатием, - и Аглаида жила с ним, удовлетворяя свое плотское вожделение.
В то время было сильное гонение на христиан, и много верующих было мучимо и убиваемо за Христа. Госпоже Вонифатия Аглаиде явилась спасительная мысль и сильное непреодолимое желание иметь в своем доме мученические мощи. Не имея из своих слуг никого вернее и исполнительнее Вонифатия, она позвала его, открыла ему свое желание и наедине сказала:
- Ты сам знаешь, брат о Христе, сколь многими грехами осквернены мы, совсем не заботясь о будущей жизни и спасении; как же мы предстанем на страшный суд Божий, на котором должны по своим делам быть осуждены на тяжкие мучения? Но от одного благочестивого мужа я слышала, что если кто имеет у себя мощи мучеников Христовых и чтит их, тот получает помощь ко спасению и в доме того грех не умножается, так что таковый может даже достигнуть того вечного блаженства, какого сподобились святые мученики. Теперь многие, говорят, совершают подвиги за Христа, и, отдавая тела свои на мучения, получают мученические венцы. Послужи мне: ныне наступило время показать тебе, действительно ли ты имеешь любовь ко мне. Ступай туда, где воздвигнуто гонение на христиан, и постарайся принести мне мощи одного из святых мучеников, дабы с честью положить их у себя и построить храм тому мученику и всегда иметь его своим хранителем, защитником и постоянным ходатаем пред Богом.
Вонифатий с радостью согласился на ее предложение и выразил полную готовность идти в путь. Госпожа дала ему много золота, потому что нельзя было взять мученических тел без подарков и золота: нечестивые мучители, видя сильную любовь и усердие христиан к мощам, не отдавали их даром, но продавали по дорогой цене и, таким образом, приобретали себе большие доходы. Взяв с собою еще много рабов, помощников и коней, он собрался в путь. Выходя из дому, он, смеясь, сказал своей госпоже:
- А что будет, госпожа, если я не найду никакого мученика, а мое тело, замученное за Христа, принесут к тебе, - примешь ли ты его тогда с честью?
Аглаида, рассмеявшись, назвала его пьяницей и грешником и, укоряя его, сказала:
- Ныне время, брат мой, не для глумления, а для благоговения. Тебе следует во время пути тщательно охранять себя от всякого бесчинства и глумления: святое дело должно совершать честно и благочинно, и в пути сем тебе следует пребывать в смирении и воздержании. Помни, что ты собираешься служить святым мощам, до которых мы не только коснуться, но даже и взглянуть на них недостойны. Иди с миром, Бог же, образ раба принявший и за нас кровь Свою проливший, да простит грехи наши и пошлет тебе Ангела Своего и направит тебя на добрый и благополучный путь.
Вонифатий принял к сердцу приказание своей госпожи и отправился в путь, размышляя в уме о том, к чему он должен будет прикасаться своими оскверненными, грешными руками. Вонифатий стал сокрушаться о своих прежних грехах и решил поститься: не есть мяса, не пить вина, а усердно и часто молиться, чтобы прийти в страх Божий. Страх же - отец внимания, а внимание - матерь внутреннего покоя, от которого рождается начало и корень покаяния. Так Вонифатий насадил в себе корень покаяния, начав со страха Божия, внимания к себе и непрестанных молитв, он стяжал себе желание к совершенному житию.
Вонифатий достиг Малой Азии и вошел в знаменитый Киликийский город Тарс, где было воздвигнуто жестокое гонение на христиан, и верующие подвергались тяжким мучениям. Оставив рабов в гостинице, он повелел им отдохнуть, а сам, не отдыхая, тотчас же пошел смотреть на страдания мучеников, о которых раньше слышал. Придя на место мучения, Вонифатий увидал множество народа, собравшегося смотреть на производимые христианам мучения. Всем им была объявлена лишь одна вина: христианская вера и благочестивая жизнь, но муки на них были налагаемы неравные и неодинаковые: один висел вниз головою, а на земле под ним был разведен огонь, другой был крестообразно привязан к четырем столбам, иной - лежал перепиленный пилой, иного мучители строгали острыми орудиями, иному - выкалывали глаза, другому - отсекали члены тела, иного надевали на кол и, подняв от земли, утверждали кол в земле, так что он проходил ему до шеи, у иного кости были сломаны, у иного - руки и ноги были отсечены, и он, подобно клубку, катался по земле, но на всех лицах была видна духовная радость, потому что, перенося нестерпимые для человека мучения, они укрепляемы были благодатью Божиею. Блаженный Вонифатий с вниманием смотрел на все это, то удивляясь мужественному терпению мучеников, то желая себе такого же венца, потом, исполнившись Божественной ревности и став посреди того места, начал обнимать всех явивших себя мучениками, которых было уже человек двадцать, и, в слух всех, громко воскликнул:
- Велик Бог христианский! Велик Он, ибо помогает рабам Своим и укрепляет их в столь великих муках!
Произнеся это, он снова стал лобызать мучеников, прижимал он их к груди, называя их блаженными, и молился о себе, чтобы и ему быть в таком подвиге и причастником венца, который они получают от Подвигоположника - Христа. Весь народ устремил свои взоры на него, особенно судья, который мучил святых страдальцев. Наконец судья спросил: кто он и откуда? И тотчас приказав схватить его и привести к себе:
- Кто ты?
- Христианин! - отвечал святой.
Но судья хотел знать его имя и происхождение. Отвечая на это, святой сказал:
- Первое и самое любимое мое имя - Христианин, пришел же сюда я из Рима, а если хочешь узнать и то имя, которое мне дано от родителей, то меня зовут Вонифатием.
- Итак, Вонифатий, - сказал судья, - приступи к нашим богам, пока я не растерзал твоей плоти и костей, и принеси им жертву. Тогда ты удостоишься многих благ, умилостивишь богов, избавишься от грозящих тебе мук и от нас получишь много даров.
В ответ на это Вонифатий сказал:
- Не следовало бы мне даже и отвечать на твои слова, но я снова скажу то, что уже много раз повторял: я - Христианин, и только это ты услышишь от меня, а если не желаешь слышать этого, то делай со мной, что тебе угодно!
Когда Вонифатий произнес сии слова, тотчас судья повелел раздеть его, повесить вверх ногами и сильно бить. И святого били так сильно, что от тела его отпадали целые куски мяса и обнажались кости. Он же, будто не чувствуя страданий и не заботясь о получаемых ранах, устремлял лишь глаза свои на святых мучеников, видя в их страданиях пример для себя и утешаясь тем, что удостоился вместе с ними страдать за Христа. Потом мучитель повелел немного ослабить ему муки и, пытаясь снова убедить его словами, сказал:
- Вонифатий, это начало мучения пусть послужит тебе к указанию, что тебе лучше избрать: вот ты испытал нестерпимые страдания, образумься же, окаянный, и принеси жертву, а то немедленно подвергнешься еще большим и лютейшим страданиям.
Святой возразил:
- Зачем повелеваешь мне непристойное, о безумный! Я не могу и слышать о твоих богах, а ты повелеваешь мне принести жертву им!
Тогда судья, в сильном гневе, повелел вонзить ему острые иглы под ногти на руках и ногах, но святой, возведя очи и ум к небу, молча, терпел. Затем судья повелел растопить олово и влить в рот святому. Когда олово растоплялось, святой, воздев к небу руки свои, молился:
- Господи Боже мой, Иисусе Христе, укрепивший меня в перенесенных мною муках, пребудь и ныне со мною, облегчая мои страдания. Ты - единственное мое утешение: даруй же мне явное знамение того, что Ты помогаешь победить мне сатану и этого неправедного судью: ради Тебя, как Сам Ты знаешь, я страдаю.
Окончив эту молитву, Вонифатий обратился и к святым мученикам с просьбою, чтобы они своими молитвами помогли ему претерпеть страшную муку. Мучители, приступив к нему, открыли ему рот железными орудиями и влили олово ему в горло. Но произошло явное чудо: Вонифатий не только остался жив, но даже мог говорить.
Присутствовавшие при мучениях, увидев жестокость судьи, а вместе с тем и величие Бога, содрогнулись и стали восклицать:
- Велик Бог христианский! Велик есть Царь - Христос! Все веруем в Тебя, Господи!
Так восклицая, все обратились к близнаходящемуся идольскому капищу, желая уничтожить его, на судью же громко негодовали и бросали в него камнями, чтобы убить его. Судья, встав с судейского места, со стыдом убежал.
Утром, когда волнение утихло и народное восстание было подавлено, судья снова явился на судейское место и, узнав, что Вонифатий, чудом остался невредим после назначенной ему казни, хулил имя Христово и глумился над тем, как распят был Христос. Святой, не терпя хулений на Господа своего, сам произнес много досадительных для судьи слов, в свою очередь ругая бездушных богов и обличая ослепление и безумие поклоняющихся им, и тем самым еще более разгневал судью, который немедленно повелел растопить котел смолы и бросить в него святого мученика. Но Господь не оставил Своего раба: внезапно сошел с неба ангел и оросил мученика в котле, когда же смола вылилась, то вокруг образовалось сильное пламя, которое попалило многих стоявших около нечестивых язычников. Святой же вышел здоровым, не получив от смолы и огня никакого вреда. Тогда мучитель, видя силу Христову, испугался, как бы ему самому не пострадать, и повелел тотчас усечь Вонифатия мечом. Видя эти чудеса, многие обратились тотчас ко Христу - числом около 550 человек, и, оставив мерзких идолов, присоединились к верным. Такова была кончина святого Вонифатия, который, отправляясь из дому в путь, предсказал, смеясь, своей госпоже то, что действительно доказал и совершил на деле.
Между тем друзья Вонифатия и рабы Аглаиды, пришедшие с ним для отыскания мощей, не зная ничего о случившемся сидели в гостинице и ожидали Вонифатия. Видя, что он к вечеру не возвращается, они удивлялись, не видя его и всю ночь, а также и утром на другой день, начали судить и дурно отзываться о нем, предполагая, что он где-нибудь напился и проводит время с блудницами:
- Вот, - говорили они, смеясь, - как наш Вонифатий пришел отыскивать святые мощи!
Но так как он не возвращался и в другую ночь и на третий день, то они начали недоумевать, и искали его, ходя по всему городу и расспрашивая о нем. Случайно, или, лучше сказать, по Божию усмотрению, они встретили человека, который был братом комментарисия, и спросили его, не видел ли он одного человека, странника, пришедшего сюда. Тот ответил, что вчера некоторый чужестранный муж, пострадав за Христа на месте мучений, осужден был на смерть и усечен мечом.
- Не знаю, - говорил он, - тот ли это, кого вы ищете? Скажите, каков он видом?
Они описали внешний вид Вонифатия, что он невелик ростом, имеет рыжие волосы; передали также и о других приметах его лица. Тогда человек тот сказал им:
- Наверное это и есть тот, кого вы ищете!
Но они не поверили, говоря:
- Не знаешь ты того человека, которого мы ищем.
И, беседуя между собой, вспоминали прежний характер Вонифатия, ругались над ним и говорили:
- Разве пьяница и распутник будет страдать за Христа?!
Но брат комментарисия настаивал на своем.
- По наружности такой, как вы говорите, человек вчера и третьего дня, действительно, был мучим на суде, - сказал он, - впрочем, что же препятствует вам? Идите - и сами увидите тело его, лежащее на месте, где он был усечен.
Они отправились следом за тем человеком, пришли на место мучения, где стояла военная стража, чтобы тела мучеников не похитили христиане. Шедший впереди человек показал им на лежащего усеченного мученика и сказал:
- Не тот ли это, кого вы ищете?
Когда они увидали тело мученика, тотчас же начали узнавать друга своего, а когда голову его, лежавшую отдельно, приложили к туловищу, совершенно удостоверились, что это - Вонифатий, и весьма удивились, а вместе с тем стали чувствовать и стыд, потому что думали и говорили о нем дурно, боялись и того, чтобы не постигло их наказание за то, что осуждали святого и смеялись над его жизнью, не зная его сердечных помышлений и доброго намерения.
Когда они смотрели на лицо святого и были в сильном изумлении, вдруг увидели, что лицо Вонифатия понемногу изменяется, будто он милостиво смотрит на них, как на своих друзей, уста улыбаются, лицо светится, показывая вид, что он прощает им все их прегрешения против него.
Они ужаснулись и вместе обрадовались и, проливая теплые слезы, плакали над ним, говоря:
- Раб Христов, забудь грехи наши, что мы неправедно осуждали твою жизнь и безрассудно ругались над тобой!
Затем они отдали нечестивым 500 золотых монет и взяли тело и голову святого Вонифатия, помазав благовонными мастями, повили их чистыми плащаницами и, положив в ковчеге, отправились к себе домой, везя тело мученика госпоже своей. Когда они приближались к Риму, Ангел Божий явился во сне Аглаиде и сказал:
- Готовься принять того, кто был раньше у тебя слугой, ныне же стал нашим братом и сослужителем, прими того, кто был рабом у тебя, а теперь будет твоим господином, и благоговейно почитай его, потому что он хранитель души твоей и защитник твоей жизни.
Она, проснувшись, ужаснулась, взяв тотчас же несколько почтенных церковных клириков, вышла навстречу святому мученику Вонифатию, которого раньше посылала в путь как раба, а по возвращении приняла его в дом свой благоговейно со слезами как господина.
И вспомнила она то пророчество, которое изрек святой, отходя в путь, и благодарила Бога, устроившего так, что святой Вонифатий за свои и ее грехи стал жертвою, благоприятною Богу. В имении своем, отстоявшем от Рима в 50 стадиях, Аглаида построила чудный храм во имя святого мученика Вонифатия, и в нем поставила святые мощи, уже после того как многие чудеса стали совершаться по молитвам мученика, истекали многоразличные исцеления больным, изгонялись из людей бесы, и многие молящиеся у гроба святого получали исполнение своих прошений.
После и сама блаженная Аглаида, разделив все свое имение нищим и убогим, отреклась от мира, и, прожив еще 18 лет в великом покаянии, с миром умерла и присоединилась к святому мученику Вонифатию, будучи положена рядом с его гробом.