депрессивно-осеннее
***
читай по листьям, по земле,
что новый день еще быть может..
еще поэм с десяток сложим!..
еще проедем по Луне!..
хотя давно по целине из года в год везет лошадка
и дождь, и грязь, вообще не сладко,
и ОРЗ, и вот в спине
все что-то щелкает, считает, еще щелчок - и ты во вне -
кругом лишь звезды и кометы,
чуть слышны песенки не спеты,
мелькают кадры и сюжеты,
и видно солнце в глубине..
когда очнешься, на краю, у самой кромки перелеска
столб-указатель, по немецки
на нем табличка: Berlin ist 2500 km entfernt.
***
Всякий может, допив чай и помыв кружку,
взять топор и убить старушку,
это не вызовет ни удивления, ни усмешки,
в основном это новость забудется в спешке
уже минут через пять-десять,
дело закроется через месяц,
всякий знает, что студент сознался,
сорвался, скурвился, обдолбался..
В общем, помыв топор и поставив чайник,
можно обсудить, что сказал начальник,
можно затрахать Соню или сбежать в стаю,
можно все.
Давай-ка еще по кружечке чаю.
***
сидя на камне, где слева и справа - камень, сверху - каменный потолок,
невозможно снять камень с души.
выходишь по каменной дороге, неся камень за пазухой
любому, кто скажет: Привет!
но все молчат с каменными лицами, каменные лбы
непрошибаемы,
каменные сердца не слышны.
медленные белые танцы в каменоломне
в ожидании скульптора.
но только трактора и танки,
бригадиры и генералы.
и камень на камне.
***
Ветер гремит на крыше.
С фронтов тревожные сводки.
Не хватает веры, везения, водки.
Каждый второй сегодня пустой и лишний.
Каждый уже не живет, но зачем-то дышит.
Стон ползет по стенам и батареям,
трещат балки, перекрытия, кости.
У деревянной ограды на старом погосте
некто в красно-золотой ливрее
стоит недвижим.
Тихий дождик сеет..
Лампа едва-едва светит возле кровати,
в комод попрятались последние мыши и тени -
возле стола с пистолетом понурый Евгений -
няня заходит, шепчет: "Ну, хватит, хватит..", -
гладит по голове.. -
рука сминает последний листок в тетради.
***
Верх лестницы удален так далеко,
что не видно конца подъема.
Если в начале еще можно было идти,
то теперь больше сидишь в забытье и полудреме,
отмечая сколы и щели в ступеньках и стенах.
Как будто имеет смысл узор этой неживой природы,
как будто где-то стареют птицы, просыпаются муравьи, плывут пароходы.
Как будто густеет жидкость медленно текущая в венах.
Или где-то вытекает из труб время,
капает по ступеням,
скрывает тени.
Воскресенье
не было ли
вчера?
Уже четверг - утверждает, пробуждая, будильник.
Не выжила ласточка,
и Дюймовочка к весне слегла -
малокровие и безденежье,
пыльные норы и холод.
Мыши дарят тиф,
а совсем не тепло и дружбу.
И то, что можно дойти до конца лестницы - это миф,
как и то, что можно сойти с лестницы и найти какой-то иной путь наружу.