Еще раз о Пушкине. Часть первая.
Совсем недавно был день рождения А.С.Пушкина. Уже тогда собиралась привести в блоге отрывки о Поэте из книги Романа Ключника. «От Петра I до катастрофы 1917 г.» , что и осуществляю сегодня.
«Ваше Величество, Вы сокрушили главу революционной гидре, Вы совершили великое дело, кто станет спорить? Однако… есть другая гидра, чудовище страшное и губительное, с которым Вы должны бороться, которое должны уничтожить, потому что иначе оно Вас уничтожит».
«Выражайтесь яснее», - попросил Государь.
«Эта гидра, это чудовище - это самоуправство административных властей, развращенность чиновничества и подкупность судов. Россия стонет в тисках этой гидры, поборов, насилия и грабежа, которая до сих пор издевается даже над высшей властью. На всем пространстве государства нет такого места, куда бы это чудовище не досягнуло, нет сословия, которого оно не коснулось бы…».
Эти слова, к сожалению, актуальны и сегодня, проблема с тех пор так и не решена.
...
Этот разговор Пушкина с Николаем I по свидетельству близкого друга Пушкина польского графа Струтынского состоялся в Чудовом монастыре, когда А. С. Пушкин уже отошел от масонов и об императоре написал:
…Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, НАДЕЖДАМИ, трудами.
И Пушкин уже не писал очередные «Вольности», а во всём прекрасно разобрался и писал суровую правду: «Все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам». Но к этой правде, к этой простой мудрости А. С. Пушкин шел долго через закономерный бунтарский максимализм юности и различные приключения.
Очень критический Николай Гоголь ещё при жизни Пушкина о нем написал:
«Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в конечном его развитии…».
Услышать от Николая Гоголя такую похвалу было огромной редкостью. Пушкин же написал хвалу Петру Первому в своей «Полтаве», но когда император разрешил ему работать в архиве, то А. С. Пушкин удивительно быстро и точно разобрался в истории России и в своей заметке «Об истории народа Русского Полевого» он объяснил:
«С Федора и Петра начинается революция в России, которая продолжается до сего дня».
Сосланный в ссылку из Польши в Петербург знаменитый польский поэт А. Мицкевич, стал другом Пушкина и свидетельствовал:
«Когда он говорил о вопросах иностранной и отечественной политики, можно было думать, что слышите заматерелого в государственных делах человека».
И ценность в том, что Пушкин зашёл в масонство, разобрался, всё понял, и, несмотря на то, что многие его друзья состояли в масонских организациях, осудил масонов и от них удалился. И это притом, что он воспитывался в масонском духе и в масонском мировоззрении.
«Отец поэта, Сергей Львович Пушкин, типичный вольтерьянец 18 века, в 1814 году вступает в Варшаве в масонскую ложу «Северного Щита», в 1817 году мы видим его в шотландской ложе «Александра», затем он перешел из неё в ложу «Сфинкса», в 1818 году исполнял должность второго Стюарта в ложе «Северных друзей». Не менее деятельным масоном был и дядя поэта - Василий Львович Пушкин… - отмечал в своём исследовании В. Ф. Иванов. - В Царскосельском лицее Пушкин тогда все время находился под идейным воздействием вольтерьянцев и масонов. Царскосельский лицей, также как и Московский университет, как многие другие учебные заведения в Александровскую эпоху, был центром распространения масонских идей.
Проект Царскосельского лицея, по предании, написан ни кем иным, как воспитателем Александра Первого швейцарским масоном Лагарпом и русскими иллюминатом М. Сперанским. Лицей был задуман как школа для «юношества особо предназначенного к важным частям службы государственной»… Несколько преподавателей лицея были масонами и вольтерьянцами. Преподаватель Гаугеншильд состоял в той же ложе иллюминатов «Полярная звезда»… Профессор Кошанский был членом ложи «Избранный Михаил»… Нравственную логику и философию Куницын излагал в духе французской просветительной философии (и т. п.)… Царскосельский лицей подготавливал лицеистов не столько к государственной службе, сколько подготавливал их к вступлению в тайные противоправительственные общества (что и приводило в восторг большевистских идеологов и коммунистов. - Р.К.), находился под идейным воздействием вольтерьянцев и масонов. Царскосельский лицей, также как и Московский университет, как многие другие учебные заведения в Александровскую эпоху, был центром распространения масонских идей.
Интересно и то, что сейчас, в 21 веке, мрачная традиция сохраняется, и город Пушкин, бывшее Царское село, является одним из центров современного масонства на северо-западе России, конкретно - находящийся там Аграрный университет. 31 октября 2007 года я присутствовал в нём на «научном» семинаре и был свидетелем, как глава местной масонской ложи «Мертвая вода» «жрец-концептуалист» В. Зазнобин и ректор университета В. Ефимов пропитывали студентов старой масонской идеологией «свободы, равенства и братства» под новым «соусом» критики современного «толпоэлитарного» библейского устройства мира и государства, и как пример идеала приводили жизнеустройство муравьёв и пчёл, критиковали всякую иерархичность: космическую, природную и человеческую, то есть природный (божеский) закон разнообразия в этом мире, то есть занимались не только уже характерной для себя критикой христианства, но просто богоборчеством, люциферством.
При этом главный «мертововодник» - «концептуалист» нагло врал о президенте Белоруссии А. Лукашенко, который поддерживает на достойном уровне жизнь белорусов, только потому, что президент США Буш якобы тайно дает ежегодные огромные миллиарды, и всё это под прикрытием длинных речей о «кантовской» нравственности.
То, что в головах выпускников этого университета вместо знаний по агрономии и зоотехнии, будут витать масонские «мертвоводные» «концептуальные» внешние и внутренние «предикторы», «теории перехвата управления» и желание уравнять всё общество чтобы без элит - это точно. А как за поголовное равенство без элит боролись Робеспьер и Дантон, Бронштейн и Ленин-Бланк мы уже проходили на очень горьком опыте. Сколько можно наступать на «грабли» целенаправленного «безобидного» «просветительства» и полуобразования?
...
После окончания Царскосельского лицея в 1817 году Пушкин был уже известным поэтом. Он был принят в литературный кружок «Арзамасское общество безвестных людей» или просто «Арзамас», и закономерно вступил в кружок «Зеленая лампа», который был подразделением «Союза благоденствия» декабристов. В этот период А. Пушкин писал:
Витийством резким знамениты,
Собирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи…
Масоны друг с другом используют обращение «брат» и «товарищ», - отсюда и у Пушкина:
«Товарищ, верь, взойдёт она, звезда пленительного…».
Хотя масоны к Пушкину относились весьма подозрительно, и это они сами отмечали - С. Волконский:
«В отношениях, сближавших Пушкина с декабристами, есть некоторая недоговорённость…».
А декабрист Горбачевский писал конкретнее:
«От верхней думы нам было запрещено знакомиться с Пушкиным, а почему?
Прямо было указано на его характер».
Возможно, масоны не хотели впутывать в серьёзную политику молодого перспективного поэта, а возможно, чувствовали другого по духу; об этом писал философ С. Франк:
«Друзья Пушкина с чуткостью, за которую им должна быть благодарна Россия, улавливали уже тогда, что по существу своего духа он не мог быть заговорщиком».
Пушкин это, пожалуй, понимал и по горячей молодости пытался доказать, что он свой - писал острые эпиграммы, написал знаменитую оду «Вольность», которая повторила с развитием оду «Вольность» Радищева, в которой юноша пытался учить царей - «увенчанных злодеев», как жить, и не только неосторожно вольнодумствовал, но демонстрировал своим знакомым единомышленникам портрет своего героя-террориста Лувеля, убившего герцога Беррийского, - в результате «заложили», и за это его власти хотели сослать в 1820 году в Сибирь. Но помогло заступничество авторитетного Карамзина и «украшение нашей словесности» отправили в мягкую ссылку на юг. «(Он) благополучно поехал в Крым месяцев на 5. Ему дали 1000 рублей на дорогу. Он был, кажется, тронут великодушием государя», - писал Карамзин в письме Вяземскому.
22-летний Пушкин поехал не в Крым, а по совету единомышленников - в Кишинев. Когда молодого вольнодумного А. Пушкина власти послали подальше от греха - от масонского Петербурга на юг, то «почему-то» не выяснили, что в Кишиневе, куда попал Пушкин, расцветала масонская ложа «Овидий», которая прославилась громким забавным казусом: когда с яркой символикой принимали в ложу архимандрита Ефрема, и согласно ритуалу с завязанными глазами повели его из дома через двор в подвал, чтобы побыл «по обычаю» там наедине, то вдруг ведомого связанного и с завязанными глазами архимандрита заметили прохожие, и, подумав нечто страшное, бросились спасать от насильников, вызвав при этом полицию…
Вот здесь А. Пушкин и достиг своей «цели и дал клятву, отступление от которой стоило ему жизни.
«Из новоучрежденных мастерских союза Великой ложи «Астреи» особого внимания заслуживает ложа «Овидий» в Кишиневе… Именно здесь 4 мая 1821 года и состоялось посвящение великого поэта в степень ученика», - отметил в своём исследовании В. Брачев.
«Живя на юге, - отмечает в своём исследовании Б. Башилов, - Пушкин встречается со многими масонами и видными участниками масоно-дворянского заговора декабристов: Раевским, Пестелем, С. Волконским и другими, с англичанином-атеистом Гетчисоном. Живя на юге, он переписывается с масоном Рылеевым и Бестужевым». Но Пушкин при этом усердно занимался самообразованием - много читал иностранных авторов и российских, в том числе книги по истории Карамзина.
Пушкин из Кишинева переехал на Кавказ, потом на Черное море в Одессу, а затем попался на крамольной переписке, и в 1824 году власти ему приказали жить в его селе Михайловском в Псковской губернии, где жизнь в одиночестве и в думах очень пошла ему на пользу. Видно было, что в год восстания декабристов Пушкин думал об истоках этого революционного движения - о лицейских учителях:
…Куницыну дар сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень.
Старые друзья - «братья по разуму», и в далекое Михайловское к нему приезжали. Но с Пушкиным происходили «странные» перемены, его взгляды стали кардинально меняться. Когда его посетил зимой 1825 года масон-декабрист Пущин, то отметил, что А. Пушкин сильно изменился, улетучилась его легковесность и легкомыслие, и он стал «серьёзнее, проще и рассудительнее».
Пушкин внимательно отнесся к русскому языку, его ценности, и по достоинству оценил заслуги выдающегося славянофила А.С. Шишкова:
«Сей старец дорог нам: он блещет средь народа…».
Что-то произошло в сознании взрослеющего и самостоятельно думающего Александра Пушкина, он увлекся историей России, с большим интересом прочитал все тома «Истории…» Карамзина. «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная», - писал А. Пушкин. Пушкин отметил неприятную, глупую критику этого научного труда Карамзина его единомышленниками - декабристами.
«Молодые якобинцы негодовали; несколько отдельных размышлений в пользу самодержавия, красноречиво опровергнутые верным рассказом событий, - казались им верхом варварства и унижения», - писал разочарованный декабристами Пушкин, который своим мировоззрением всё дальше от них отдалялся:
Не дорого ценю я громкие слова,
От коих не одна кружится голова…
И мало горя мне, свободно ли печать
(«Из Пиндемонти»).
...
Пушкин открестился от декабристов и их критиковал. В письме своему доверенному Жуковскому 7 марта 1826 года объяснял:
«Бунт и революция мне никогда не нравились, но я был в связи почти со всеми, и в переписке со многими заговорщиками. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова».
Соответственно изменилось отношение Пушкина и к императору, который достойно повел себя во время мятежа:»
Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.
Его я просто полюбил…
И совершенно закономерно, а в глазах его бывших товарищей - «позорно» прозревший А. Пушкин в 1826 году написал раскаянное письмо императору Николаю Первому, в котором согласился с его Манифестом от 13 июля 1826 года, что причина бунта мятежников в «недостатке твёрдых познаний», в «пагубной роскоши полупознаний, сей порыв мечтательной крайности, коих начало есть порча нравов, а конец - погибель».
Более того, и «возмутительнее» - А. Пушкин стал публично демонстрировать свою новую мировоззренческую позицию, что выразилось в его неожиданной критике А. Н. Радищева (1749-1802), ставшего масоном-мартинистом ещё в университете в Лейпциге, за его «Путешествие в Москву». Пушкин:
«Поступок его всегда казался нам преступлением ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весьма посредственной книгою…»
Это только коммунисты в СССР лучше Пушкина разбирались в литературе и бесконечно восхищались талантливой критикой царизма А. Радищевым.
Пушкин понял замысел главного теоретика масонов А. Вейсгаупта, о котором высказался выше, и понял, что масоны заметили один закон природы - «закон зелени» или «бодание молодых козлят».
А. С. Пушкин: «Как соблазнительны для развивающихся умов мысли и правила, отвергаемые законом и преданиями». Понял А. С. Пушкин и их коварную технологию «свободы». Пушкин:
«Абсолютная свобода, не ограниченная никаким божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна, а если бы была возможна, то была бы гибельна как для личности, так и для общества» (Б.Б.).
Это возрастное бунтарство и использовали все кому не лень, в том числе и масоны, которые в своих директивах указывали:
«Оставьте стариков и взрослых, идите к молодым».
А. С. Пушкин, несмотря на новые взгляды на жизнь и идеологические разногласия с декабристами, сильно переживал за своих сосланных друзей молодости и делал им посыл:
Измял с налету вихорь шумный…
Погиб и кормщик и пловец! -
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
При этом А. С. Пушкин, как даровитый философ, пришел к глубокому выводу-истине:
«Нравственность, как и талант, даётся не каждому», отсюда и библейское - «не осуждай».
Когда жена А. Г. Муравьева уезжала в Сибирь к мужу, то Пушкин в 1827 году передал ей своё знаменитое стихотворение, желая поддержать их бодрость духа:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадёт ваш скорбный труд…
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут - и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Несмотря на сочувствие и дружеские чувства к своим друзьям молодости, А. С. Пушкин безвозвратно вырос из масонов, перерос и понял всю их коварность и опасность.
«Пушкин одержал духовную победу над циклом масонских идей, во власти которых он одно время был… К моменту подавления масонского заговора декабристов национальное миросозерцание в лице Пушкина побеждает духовно масонство. Пушкин к этому времени отвергает весь цикл политических идей, взлелеянных масонством, и порывает с самим масонством. Пушкин осуждает революционную попытку связанных с масонством декабристов, и вообще осуждает революцию как способ улучшения жизни. Пушкин радостно приветствует возникшее в 1830 году у Николая намерение «организовать контрреволюцию - революции Петра Первого. Из рядов масонства Пушкин переходит в лагерь сторонников национальной контрреволюции… Как государственный деятель Николай Первый настолько выше утописта Пестеля, насколько в области поэзии Пушкин выше Рылеева», - отметил в своём исследовании Б. Башилов.
Император Николай Первый внимательно отнесся к письму А. С. Пушкина. В Михайловское внезапно прибыл курьер и пригласил Пушкина к царю в Псков. Пушкин поехал, и 8 сентября 1826 г. в Чудо-вом монастыре состоялся между ними долгий и откровенный разговор, изменивший многое.
После этого разговора Николай I стал поклонником Пушкина и его опекуном до его гибели, разрешил ему жить, где хочет и оказывал ему большую помощь, в том числе и финансовую.
«Государь вел себя по отношению к нему (Пушкину) и ко всей его семье как Ангел», - писала Екатерина Андреевна Карамзина. Позволив Пушкину пользоваться государственным архивом и заняться любимой историей, Николай I способствовал дальнейшему росту сознания А. Пушкина, отсюда и такой прогресс в понимании Петра «великого» с «Полтавы» написанной в 1828 году до «Медного всадника» в 1833 г.
«Очень характерно, что молодой Александр Пушкин до Болдинской осени охотно писал стихи о Петре и петровской эпохе, разразился своей великолепной «Полтавой», но стоило ему всерьёз заняться Петровской эпохой, и родился «ужастик» 19 века, «Медный всадник»…», - объяснял Б. Башилов.
После встречи во Пскове, Пушкину вернулось его прежнее восхищение Александром в ранней молодости: «Он взял Париж, он основал Лицей…».
Пушкин получил свободу, но не спешил возвращаться из деревни в столицу, у него было большое вдохновение творить - писать, «почуял рифму», и он много работал.
А когда в начале 1828 года вернулся в столицу, то оказалось, что, несмотря на мир и дружбу с самим императором, у него немало врагов, которые не собирались облегчать «предателю» жизнь.
Ведь роман писателя середины 19 века Писемского «Масоны», написанный с помощью брата Писемского известного масона Ю. Н. Бартенева, описывает тайную деятельность запрещённых в России масонов как раз в этот период времени; а в 1831 году масоны под благовидным предлогом опять хотели создать «Библейское общество», поменяв название на «Евангелистское общество», якобы сделав на этот раз акцент не на сугубо еврейском Ветхом Завете, а на Новом, и обещали не издавать опять Пятикнижие Моисея, но на этот раз у них замысел не прошел.
Сложность ситуации для Пушкина была в том, что его преследовали не только формировавшие «общественное мнение» масоны-острословы, но и правительственные структуры Николая Первого. Понятно, что если до 1825 года в элите общества было огромное количество масонов, то они не могли исчезнуть полностью за 3-5 лет, несмотря на подписку и клятву не заниматься тайной деятельностью.
И по иронии судьбы именно занимающийся цензурой, контролирующий информационное поле Негласный Комитет, возглавляемый старым масоном графом Кочубеем, современники называли достаточно конкретно - «Якобинской шайкой».
Не лучшим оказался и продолжатель дела Кочубея Бенкендорф, который «почему-то» вызывал к себе для разборок Пушкина намного чаще, чем кого бы то ни было.
В первый же год - 1828 «товарищи» и «братья по разуму» подставили А. С. Пушкина под удар - основательно его оклеветали, приписав ему авторство скандального «Андрея Шенье». Следствие по этому поводу было настолько серьёзным, что его вел Сенат. Задерганный и оскорбленный А. С. Пушкин не выдержал несправедливости, психанул и написал прошение зачислить в действующую армию. И только вмешательство Николая Первого избавило Пушкина от дальнейших унизительных оправдываний. Несмотря на это, постоянные придирки Бенкендорфа были просто необъяснимы здравым умом, и были больше похожи на третирование поэта мстительными масонами.
В 1830 году Пушкин женился и был безмерно счастлив, после чего вначале 30-х годов много путешествовал по России и много времени проводил с семьей в Болдино, при этом много и плодотворно работал, писал стихи, сказки, так и «и заканчивал свой большой труд «Евгений Онегин».
...
Критическое отношение А. Пушкина к масонам не изменилось. «А то, что масонство А. С. Пушкина было случайным эпизодом в его биографии - это несомненно. И убедительное свидетельство тому - резкое охлаждение отношений поэта со своими братьями по ордену в 1830-е годы. И виноват в этом был прежде всего сам А. С. Пушкин, или, вернее, его государственно-патриотическая позиция в эти годы. Одно уже стихотворение «Клеветникам России» (1831 г.) много в этом отношении стоит.
В результате, как отмечают современники поэта, в последние годы своей жизни он уже совсем перестал посещать Английский клуб - традиционное место сборища петербургских масонов того времени», - отметил в своём исследовании В. Брачев.
Продолжение следует