Ladoga. Часть 2
История менее давняя и отчасти личная
В 1970-е годы традиционные для СССР рисованные обложки и титулы стали частично заменяться так называемым «ручным фотонабором» - фотоотпечатки алфавитов или специально подготовленных касс различных шрифтов разрезались побуквенно, на резиновом клею составлялись нужные надписи и снова переснимались в нужный размер. По рукам ходило множество негативов и отпечатков шрифтов разного качества и происхождения. И среди них оказался полный алфавит прямой Ладоги, возможно подготовленный самим Щукиным.
Этим шрифтом был, в частности, оформлен альбом «Киевский музей исторических драгоценностей» (Киев, «Мистецтво», 1974 г.) в подготовке которого мои родители - книжные дизайнеры Елена Школяренко и Борис Харик - принимали непосредственное участие. И когда мне, студенту художественно-промышленного техникума, задали выполнить крупную надпись (гуашью по гуаши) выбранным шрифтом, отец и предложил в качестве образца этот не слишком крупный фотоотпечаток. Тогда-то, вручную и на глаз перерисовывая с многократным увеличением нужные буквы, мне и пришлось впервые вглядываться в детали и пропорции красивейшего шрифта и удивляться, почему такая изысканная и оригинальная гарнитура не используется в типографиях. А через пару лет в книге Михаила Ризныка «Письмо и шрифт» (Киев, «Вища школа», 1978) обнаружился полный алфавит курсива.
Встретившись в 2004 на конференции ATypI с представителями ПараТайпа (впервые мы познакомились в 2001 при вручении мне дипломов конкурса TypeArt) я выяснил, что более полных и качественных оригиналов нет и в Москве, и среди прочего предложил свои услуги по оцифровке и доработке Ладоги. Постепенно путём переписки и редких личных встреч договорённость была достигнута, и я приступил к любимой и интереснейшей работе. Оцифровка и чистка имеющихся знаков особой сложности не представляла, но в обоих оригиналах имелись только цифры, кириллица и несколько знаков препинания - латиницы же, кроме приведённых выше образцов набора на литовском и рисованного контртитула на французском больше не было. Не было её и в прилагавшемся к ГОСТу 3489.1-71 образце, который к этому времени удалось добыть. Так что латиницу пришлось буквально воссоздавать по-новому, руководствуясь общей формообразующей логикой и мировой традицией.
Вся эта и последующие работы велись под мудрым, доброжелательным и очень дотошным руководством арт-директора ПараТайп Владимира Ефимова. Для меня эта переписка и тем более встречи превращались в настоящий праздник и одновременно хорошую школу.
Правда Володина занятость не всегда позволяла ему сразу найти время для тщательного (а иначе он не мог) изучения очередных образцов, и их подробного разбора и критики, так что я терпеливо ждал этого счастливого момента - ПИСЬМА ОТ ЕФИМОВА, занимаясь тем временем другими проектами. В частности, работой над моим шрифтом Иоан, отобранным Ефимовым ещё после ТайпАрта 2001 и призванным заменить всем приевшуюся, но на тот момент, единственно доступную Ижицу и решить ряд проблем, связанных с набором старой кириллицей. Своевременно подоспевший новый стандарт Юникод повлиял на решение расширить знаковый состав Ладоги и в сторону старой кириллицы. Надо сказать, что по времени и формообразованию ранняя венецианская антиква гораздо ближе к старой, допетровской кириллице, чем это кажется на первый взгляд. В результате старокириллические тексты, оформленные Ладогой, смотрятся вполне органично, но при этом без чрезмерной стилизации, особенно там, где они должны сочетаться с современными языками.
Впоследствии это было подтверждено специалистами Института русского языка РАН, которые стали использовать версию Ладоги для изданий скорописных текстов 17 века и при создании Национального корпуса русского языка (старорусский подкорпус).
